Я никого не хотел убивать. Криминальный детектив

– Слушаю очень внимательно…

– У нас несчастье…

– Если в моих силах? Как говориться, чем смогу…

– Ты же работаешь в уголовном розыске?!

У меня даже запершило в горле. Кем только не представлялся наивным женщинам, но всего лишь однажды изобразил из себя следователя. Да и то получилось как-то необдуманно, я бы даже сказал, что спонтанно.

– Служил, Танечка, оперативным сотрудником в этой правоохранительной системе. Служил, голубушка… – не моргнув глазом, солгал я.

– Сейчас уволился?

– Уже полгода как занимаюсь другими делами. Веду сугубо гражданский образ жизни…

– Наверное, перешёл в частную нотариальную контору?

– Не совсем так… – иронично, ответил я.

– Наверняка, по-прежнему ведёшь ожесточённую борьбу с криминальными элементами?

– Ни в коем случае! Даже не представляешь, до какой степени надоели их наглые физиономии… – отмахнулся я.

– Тогда, пожалуйста, извини! – огорчённо произнесла Лихачёва. – Я ведь ничего об этом не знала…

Мне стало неловко от того, что она рассчитывала на помощь пусть и давнего, но весьма влиятельного любовника, а я так бесцеремонно лишил её всякой надежды. К тому же, мне не следовало отталкивать её от себя, хотя бы с учётом на будущее. Она всегда могла пригодиться. Тем более что по моим самым скромным подсчётам, теперь была матерью совершеннолетней девушки.

– Может, всё-таки, смогу быть чем-нибудь полезен? – наиболее дружелюбным голосом, поинтересовался я.

– Теперь вряд ли…

Что случилось? – настойчиво спросил я. – Какая-нибудь неприятность с твоей дочерью?

– Упаси Господи! С моей Леночкой всё нормально. Она успешно учится в нашем педагогическом университете. Поступила на факультет журналистики и межкультурных коммуникаций. В следующем году у неё защита дипломной работы. Другими словами, у моей красавицы всё хорошо…

– Танюшка! Раз уж ты обратилась ко мне за помощью, так будь любезна объяснить причину твоего звонка, – на повышенных тонах, произнёс я. – Позволь мне, как-нибудь самому определиться, смогу быть чем-нибудь полезен или нет?

– У нас сосед пропал, – смущённо ответила она и тут же поспешно добавила: – Только ты, не подумай… У меня с ним не было ничего такого…

– Я ни о чём подобном не думаю!

– Нет. На самом деле… Мы просто живём в одной коммунальной квартире.

– Этот сосед, молодой или в возрасте?

– Да ему уже где-то под шестьдесят…

– Практически, ровесник моего отца, – машинально подметил я.

– Возможно? Даже, скорее всего…

– К сожалению, он умер от обширного инфаркта, – солгал я, либо никогда в жизни не видел своего папаши и ничего не знал о его существовании.

– Прими самые искренние соболезнования… – притихшим голосом, произнесла Лихачёва. – Не сомневаюсь, твой отец был глубоко порядочным, отзывчивым человеком.

Я чуть не сказал, что он был порядочной скотиной, но вовремя остановился.

– Женат, или просто находится в гражданском браке? – с напыщенной строгостью, уточнил я.

– Кто?

– Твой сосед, который пропал.

– Когда-то был обручён. Теперь давно в разводе…

– Может у него новая зазноба объявилась? – предположил я. – Как бы там ни было, но ведь каждый человек имеет право на личную жизнь.

– Тут такое дело, Пашенька…

– Какое именно?

– Мы с Леночкой живём в коммунальной квартире…

– Я знаю.

– Столько лет прошло с тех пор, как мы с тобой познакомились в Дивноморске, а ты всё ещё не забыл о таких подробностях. У тебя действительно отличная феноменальная память.

– Танечка! – дружелюбно произнёс я. – Ты же сама мне только что об этом сказала…

– Неужели? Извини! Совсем не соображаю, что говорю. К тому же, боюсь отнять у тебя слишком много времени.

– Ну, ты и глупышка! – усмехнулся я. – Не мели ерунды. Всегда готов оказать тебе посильную помощь!

– Не поверишь, но я вся на нервах…

Даже по телефону было слышно как она глубоко вздохнула.

– Ничего страшного! – рассудительно произнёс я. – Главное нельзя забывать, что оказавшись в самом затруднительном положении, всегда можно принять верное решение и найти выход. Необходимо лишь немного подумать.

Я умёл слушать собеседника и посмотреть на сложившуюся ситуацию его глазами. Тем более, умёл успокаивать женщин.

– Обычно Иван Никанорыч не отлучается на длительный срок. И вдруг, исчез… – пробормотала она, с оттенком явного беспокойства.

– В таком случае, у тебя не щепетильный вопрос, а скорее криминальный, – назидательно подметил я.

– Да. Наверно…

Татьяна вновь глубоко вздохнула.

– Как долго он отсутствует? – спросил я. – Неделю, месяц…

– Более двух суток…

Несмотря на моё уличное воспитание, я всё же научился оставлять о себе мнение как о культурном человеке, но здесь еле сдержался, чтобы грязно не выругаться и не послать её куда подальше.

– Танюшка, солнышко, но это взрослый человек! – скрывая гневные эмоции, как можно мягче произнёс я.

– Что из того? – полюбопытствовала она. – Ни один взрослый человек, не заслуживает к себе безразличного отношения!

Я улыбнулся в ответ и отрицательно покачал головой, словно Татьяна могла меня видеть, затем вновь нравоучительно произнёс:

– Прости, если мои слова покажутся дерзкими, но не следует делать поспешных выводов, сразу бросаться в крайности и раздувать из мухи слона.

– Я не бросаюсь в крайности. Мне кажется, с ним произошло несчастье…

– А я почему-то уверен, что с твоим соседом, определённо, ничего плохого не случилось. К тому же, насколько понимаю, он не обязан, ни перед кем отчитываться, где и каким образом проводит своё личное время.

Я опасался показаться некорректным, поэтому тщательно подбирал каждое высказанное мною слово.

– Целиком и полностью с тобой согласна! – всё тем же взволнованным голосом ответила Лихачёва.

– Ну, вот и хорошо, – сказал я. – Не расстраивайся раньше времени. Надеюсь, всё образуется…

– Не образуется! – твёрдым голосом возразила она. – Я в этом убеждена…

Мне показалось, что о причине исчезновения великовозрастного соседа, Татьяна знала гораздо больше, чем те нелепые доводы, о которых решилась мне сообщить.

– Если абсолютно уверена, что с твоим соседом по коммунальной квартире произошло несчастье, значит, либо ты очень мнительная женщина, либо не обо всём мне рассказала, – с нажимом, подытожил я. – Что-то скрываешь…

В моём мобильном телефоне наступила гнетущая тишина. Лихачёва, вероятно, не знала, что ответить на моё прямолинейное замечание, вследствие чего какое-то время находилась в прострации.

– Возможно, тебе неудобно быть со мной до конца откровенной? – настойчиво продолжил я. – Не стану утверждать, что делаешь это преднамеренно, но тем ни менее, явно о чём-то не договариваешь…

Даже по мобильной связи было хорошо слышно, как она в очередной раз глубоко вздохнула.

– Мне кажется, Иван Никанорович умер. Не исключаю, что его могли убить… – после небольшого раздумья, притихшим голосом ответила Татьяна.

– Для такого серьёзного заявления нужны веские основания! – заметил я. – Согласись, Танечка, здесь одних домыслов недостаточно.

– Проблема в том, что из его комнаты разносится какой-то отвратительный едкий запах… – размеренно произнесла она.

– Может у твоего соседа испортился холодильник? – ненавязчиво предположил я. – Загулял мужик и не ведает, что творится у него дома.

Усилием воли я заставил себя быть сдержанным.

– Паша, поверь мне на слово, испорченные продукты совершенно не причём. Да и холодильник находится в исправном состоянии. Когда он включается, то в прихожей слышно как работает двигатель.

– Не хочу тебя преждевременно расстраивать, но если всё обстоит именно так, как ты мне только что обрисовала…

Я не успел договорить, потому что она резко меня перебила:

– В этом запахе, который теперь распространился по всей нашей квартире, отчётливо прослеживается присутствие сероводорода, двуокиси серы, метана и аммиака, – со знанием дела заявила Лихачёва.

– Никогда бы не подумал, что ты так досконально разбираешься в химических элементах? – искренне изумился я.

– Совершенно не разбираюсь, – сухо ответила Татьяна. – Наша соседка, старушка – божий одуванчик, давно на пенсии, но всю свою сознательную жизнь преподавала химию. Она утверждает, что это запах смерти.

– Ты хочешь сказать, что это трупный запах, – задумчиво, уточнил я, – который появляется при естественном разложении мёртвого тела?

– Скорее всего, именно так оно и есть…

– Тогда следует немедленно обратиться в полицию.

– Я надеялась на твою помощь. Ещё раз извини за беспокойство…

– Танюшенька! Голубушка… – испытывая некоторую неловкость, поспешно произнёс я. – Имей в виду, тебе в любом случае, необходимо обратиться в отделение полиции.

– Да. Разумеется…

– Сейчас, при всём желании, не могу для тебя что-либо сделать.

– Я понимаю…

Она огорчённо засопела.

– Основная проблема в том, что перейдя на другую работу, я больше не имею официальных полномочий. Совсем недавно был следователем, теперь занимаюсь бизнесом. Открыл собственную фирму. Торгую стройматериалами…

– Хорошо. Немедленно позвоню дежурному офицеру… – потерянным голосом пообещала она. – Мне так перед тобой неудобно…

– Ничего непристойного не произошло, – заверил я. – Было приятно вновь услышать твой мягкий бархатный голос…

– Ещё раз, прости за беспокойство!

У меня появилось какое-то непонятное мерзопакостное ощущение. Я не привык делать людям добро, но тем ни менее, было не в моих правилах отказывать женщинам. Разумеется, впоследствии мои услуги им слишком дорого обходились.

– Татьяна! – вновь на повышенных тонах, произнёс я. – Подожди немного. Пока никого не вызывай…

– Почему? – полюбопытствовала она.

– Сейчас к тебе подъеду, – пообещал я и тут же пожалел о сказанном, ругая себя за столь необдуманную поспешность.

– Пашенька, спасибо огромное! – обрадованно, воскликнула она.

– Ещё, не за что…

– Как же не за что? Я уже совсем расстроилась. Мало ли кого отправят на вызов? Придёт какой-нибудь совсем чужой человек…

– Ну, да. Я гораздо ближе и роднее…

– По крайней мере, мы хоть знакомы.

Я не стал с ней спорить, но на всякий случай всё же предупредил:

– Только учти, Танечка, не могу заранее ничего обещать.

– Мне этого и не нужно. Главное приезжай. Рядом с тобой мне будет как-то спокойнее…

– Мне нужно более досконально разобраться в сложившейся ситуации. В крайнем случае, подскажу номер телефона участкового инспектора…

Я преднамеренно замолчал, раздумывая, стоит ли продолжать.

– Пашенька, я всё прекрасно понимаю! Спасибо тебе огромное… – прощебетала она, бодрым звонким голосом.

– Поблагодаришь потом, если будет за что. Пока, ещё ничего конкретного не сделал. Назови, пожалуйста, адрес…

– Домашний? – с лёгкой растерянностью, переспросила Лихачёва.

– Скажи, куда мне нужно подъехать? – сдержанно пояснил я.

– Записывай…

– Ни к чему. У меня отличная профессиональная память.

– Уже обратила на это внимание.

– До моего прихода никого не вызывай! – предупредил я, и тут же добавил: – Нет особого желания встречаться с бывшими коллегами. Начнут уговаривать, чтобы вернулся начальником в следственный отдел…

Узнав точный адрес, я отключил мобильный телефон, переоделся в собственный костюм, одолжив при этом у бывшего хозяина квартиры отглаженную белую рубашку и тёмный строгий галстук. Прежде чем выйти на улицу, я накинул на плечи осеннюю куртку, посмотрел на остывший кофе и непроизвольно вздохнул.

Глава 4

Не только над Мурманском, но и над всем Кольским полуостровом нависла полярная ночь. Наступило самое мерзопакостное время, когда поздняя осень всё ещё властвовала над природой, а ранняя зима лишь начинала вступать в свои владения. Теперь сорок дней и ночей солнце не будет выходить за линию горизонта, а его лучи не станут заглядывать в этот забытый богом край. В такие сумрачные тоскливые дни, у меня часто болела голова, отчего я излишне нервничал и постоянно впадал в меланхолию. Но как ни странно, в этот полдень я находился в прекрасном расположении духа и чувствовал себя словно новорождённый младенец. С опаской поглядывая на обледенелый асфальт, и с неимоверным трудом преодолевая скользкие участки тротуара, я наконец-то добрался до остановки общественного транспорта.

– У тебя наверняка есть финансовая возможность. Имеешь водительское удостоверение, но почему не приобретёшь себе автомобиль? – зачастую спрашивали мои друзья.

– Жаба душит! – не задумываясь, отвечал я.

– Тебе никто не говорит, что необходимо потратить два с половиной миллиона долларов, чтобы иметь эксклюзивный внедорожник. За наши российские деньги, в пределах четырёхсот тысяч рублей, можно приобрести вполне приличную иномарку.

– А мне за державу обидно, – отшучивался я. – Вот когда наш российский автопром начнёт выпускать автомобили высшего качества, тогда может быть и надумаю обзавестись техникой.

Я действительно несколько лет назад, прошёл учебный курс, по большому блату сдал экзамены и получил водительское удостоверение. Но в тот момент, когда самостоятельно попытался сесть за руль, внезапно осознал, что мне это совершенно ни к чему. Помимо того, что меня пугали автомобили, движущиеся рядом, и тем более идущие на обгон, так у меня вообще не было ни малейшего желания сутками пропадать в гараже, ковыряться в двигателе и при необходимости менять бескамерные покрышки. К тому же, я предпочитал жить за счёт какой-нибудь смазливой неопытной девицы, мечтающей как можно скорее выйти замуж, или отдыхал у миловидной вдовы, сутками валяясь на её большом мягком диване. Моей основной задачей было занятие любовными утехами, просмотр телевизионных программ и чтение свежих газет. Если что-то менялось в привычном графике и вдобавок ко всему начинали возникать вопросы о моей профессиональной деятельности, то я сразу менял место дислокации. В зависимости от благосостояния моей очередной дамы сердца, на память обо мне у неё оставались воспоминания о растраченных суммах в долларовом или рублёвом эквиваленте. Так что, общественный транспорт меня нисколько не смущал, а при острой необходимости, всегда была возможность воспользоваться услугами таксомоторного акционерного общества, или же было достаточно взмахнуть рукой и остановить любого частника занимающегося извозом. Поэтому я без особых эмоций вошёл в автобус, предварительно пропустив вперёд вечно снующих пенсионерок и, при наличии свободного места, плюхнулся на сиденье. Лишь постоянно напрягая память, я наконец-то смог отчётливо представить себе Татьяну Зиновьевну Лихачёву. Это была женщина среднего роста, худощавая, стройная, с хорошими манерами и приятной внешностью. Но, несмотря на то, что в постели Татьяна не выказывала признаки флегматичной партнёрши, она всё-таки не проявляла личную инициативу, способствующую улучшению наших интимных отношений. Её дочь, шестнадцатилетняя красавица со смуглой кожей, с такими же, как у её матери, длинными локонами тёмно-русых волос, и с оливково-зелёными глазами, также оставила о себе приятные воспоминания. На её счастье, я был аферистом – любовником, но никоим образом не извращенцем, преследующим юных невинных девушек. По столь уважительной причине мне пришлось всего лишь довольствоваться незначительным общением с этим милым кротким созданием.

Воспользовавшись лифтом и поднявшись на седьмой этаж, я решительно нажал кнопку дверного звонка.

– Пашенька, здравствуй! Прости, что пришлось тебя побеспокоить, – залебезила Лихачёва.

Татьяна была в ажурном платье, с узкими бретельками на оголённых плечах, искусно связанным крючком из светло-голубой пряжи мерсеризованного хлопка. По её бледному лицу скользнула мимолётная улыбка. Неприятно признавать, но она была не совсем здоровой женщиной, выглядела гораздо хуже, чем я мог предположить. Толи изнуряющая работа на производстве, толи следствие неизлечимой болезни, довели её до такого жалкого состояния. Переступив порог коммунальной квартиры, я сразу уловил отвратительный трупный запах. Или как выразилась Татьяна, разговаривая со мной по сотовому телефону: в их общей прихожей витал запах смерти.

– Здравствуй, лапушка! Здравствуй милая… – добродушно ответил я, скрывая косвенные подозрения о наличие трупа, и моё негативное мнение о её внешности. – А ты всё хорошеешь, подруга…

Я постарался скрыть своё упадническое настроение. В глубине души надеялся, что она, столь примитивным образом решила заманить меня к себе в гости, а все разговоры об Иване Никаноровиче всего лишь прелюдия к её тайному замыслу вспомнить былое и как можно скорее затащить меня в собственную кровать. Реальная действительность в виде тошнотворного запаха мгновенно подействовала на меня самым отрезвляющим образом. Я невольно обуздал свои иллюзии об её возродившихся пламенных чувствах и мгновенно спустился с небес на землю. Я абсолютно не интересовал её в роли пылкого любовника. Она никогда бы не набрала номер моего сотового телефона, если бы не поверила, что я действительно являюсь работником следственного отдела.

– Ах, брось, Пашенька, – поспешно поправляя причёску, проговорила она в ответ на мой лестный комплимент. – Вся в делах, вся в заботах. То одно, то другое. В парикмахерскую зайти некогда…

Приглядевшись к ней более пристально, я непроизвольно обратил внимание на тот факт, что вдобавок к физическому недомоганию, она ещё и заметно постарела.

– Наши годы нас не украшают! – словно прочитав мои мысли, печально подметила Лихачёва. – Но не стоит огорчаться. Нужно уметь радоваться тому, что имеем.

Она произнесла эти слова с откровенным оптимизмом, вопреки своим болезням и невзгодам.

– Во всяком случае, судя по тебе, этого не скажешь, – благородно солгал я. – С тобой хоть сейчас на танцы…

Она лишь улыбнулась в ответ, но как-то неестественно, словно чего-то стеснялась. Впрочем, в её застенчивости, была непосредственная заслуга плохого дантиста.

По окончанию обоюдных любезностей, я машинально окинул беглым взглядом прихожую. Это был длинный и широкий коридор, заставленный какими-то пошарпанными сундуками, деревянными ящиками, полуразвалившимися чемоданами пятидесятых годов, картонными коробками и прочим хламом. Был здесь и ржавый велосипед, лет, пожалуй, пятнадцать висевший на большом толстом крюке замурованным в стену под самым потолком.

– Где проживает исчезнувший сосед? – поинтересовался я, не желая оставаться в этом бедламе ни одной лишней минуты.

– В нашей коммунальной квартире четыре комнаты, одна кухня, один общественный туалет и одна общая ванна…

– На четверых хозяев, – подытожил я

– Да, – подтвердила Татьяна. – Если не учитывать мою Леночку…

Она указала на вторую дверь, находящуюся с правой стороны непомерно длинной прихожей. В глубине души, я даже позавидовал, что в той коммуналке, которая расположена на Больничном городке в полуразвалившемся двухэтажном доме, в котором по наследству от родной бабки мне досталась комнатушка в тринадцать квадратных метров, не было такого свободного пространства. Во всяком случае, вместо того, чтобы загромождать ненужной утварью, я нашёл бы для столь просторной прихожей наиболее рациональное применение.

– Иван Никанорыч, по складу характера, отвратительный человек! – продолжила Лихачёва, не заметив моей мимолётной задумчивости, порождённой досадным чувством постыдной зависти.

– Может, по отношению к нему, у тебя сложилось предвзятое отношение? – спросил я.

– Если бы… – со вздохом ответила она. – Мы не живём рядом с ним, а только мучаемся!

– Наверное, у него есть какие-нибудь друзья?

– Вообще-то у него замкнутый необщительный характер.

– К сожалению, существует такой тип людей, – согласился я. – Обычно их называют бирюками…

– Иван Никанорович именно таким бирюком и был, – поддакнула Татьяна.

Она сделала задумчивое лицо и словно в противовес своим же словам решительно заявила:

– Но однажды, буквально за неделю до его исчезновения он пришёл домой непривычно весёлым и жизнерадостным…

– Может, влюбился на старости лет? – машинально полюбопытствовал я.

– Грешным делом, мне в голову пришла точно такая же мысль. Никогда раньше таким счастливым его не видела.

Румянец лёгкого смущения начал заливать её лицо и шею.

– Вообще-то, даже самый угрюмый мужчина, в котором прослеживается жёсткость и упрямство, иногда бывает весёлым и жизнерадостным, – лаконично ответил я, и тут же добавил: – В зависимости от величины положительных эмоций…

Подойдя вплотную к двери Ивана Никаноровича, мне даже не пришлось выстраивать цепь логических умозаключений. Резкий трупный запах говорил сам за себя.

– По-моему, уже давно необходимо было сообщить в надлежащие инстанции, – нахмурившись, пожурил я. – Ты обязана была это сделать немедленно, как только впервые почувствовала столь мерзкое зловоние.

– Сначала не придавала этому особого значения, но вчера вечером по-настоящему задумалась о причине его появления.

На её лице отразилось некое подобие жалкой улыбки.

– Первая реакция, несомненно, была направлена на испорченные продукты? – участливо поинтересовался я.

Лихачёва непроизвольно сконфузилась.

– Мне стыдно признаваться, но именно так всё и было. Для начала, я вынесла мусорные вёдра, потом заглянула во все кастрюли…

Она посмотрела на меня растерянным взглядом, который показался мне неестественным, даже чуточку наигранным.

А что, Иван Никанорыч умер? – спросила Татьяна. – Мне и в голову не могло прийти, что богу будет угодно призвать его к себе.

– Это почему же?

Перед тем как ответить, она пожала плечами.

– Обычно такие мерзопакостные люди живут очень долго.

– С какой стати?

– Они энергетические вампиры. Постоянно подпитываются чужой энергией.

Я посмотрел на неё слегка прищурившись, криво усмехнулся, и рассудительно произнёс:

– Не могу сейчас с полной уверенностью утверждать, умер твой сосед или его убили. Да и вообще, находится ли он в этой комнате…

Лихачёва округлила глаза и недоумённо посмотрела на меня.

– Пашенька! – растерянно пробормотала она. – Неужели у тебя есть какие-то сомнения? У нас во всей квартире дышать нечем…

Она даже не попыталась замаскировать бурный всплеск негодования, так отчётливо проявившийся в её голосе.

– Вне всяких сомнений, за дверью мёртвое разлагающееся тело, – рассудительно пояснил я. – Но пока мы с тобой не знаем, кто именно находится в комнате Ивана Никаноровича.

– Неужели там может быть кто-то посторонний?

– Нет смысла гадать, – логически рассуждая, ответил я. – Сначала необходимо определиться что произошло, и лишь после этого можно будет сделать соответствующие выводы.

Я достал из кармана носовой платок и осторожно взялся за дверную ручку.

– У тебя, случайно, нет запасного ключа от этой комнаты? – после неудачной попытки отворить дверь, поинтересовался я.

– Откуда же он у меня возьмётся? – ещё сильнее зардевшись, пролепетала Лихачёва.

Мне почему-то показалось, что её ответ был не слишком искренним.

– Спросил всего лишь на всякий случай, – пояснил я. – Нет, так нет…

– У нас у каждого жильца от своей комнаты имеются индивидуальные ключи. Только от прихожей у всех одинаковые…

В её взгляде вновь промелькнуло что-то неестественно наигранное. Мой жизненный опыт, приобретённый в постоянном общении с женщинами, подсказывал, что Лихачёва по-прежнему от меня что-то скрывала.

– Тогда, Танечка, нам просто необходимо вызвать участкового и вместе с ним дежурного слесаря.

Я опустил руку в карман и достал мобильный телефон.

– Зачем тратишь деньги? – посетовала она. – У нас есть стационарный…

– Благодарю, Танюшенька, но мне так удобнее! – решительно отказался я. – По крайней мере, не придётся вспоминать нужный номер…

Я преднамеренно отошёл в сторону и набрал наугад нелепую цифровую комбинацию. Сделав вид, что на том конце связи мне ответили, я деланно произнёс:

– Здравствуй, Семён Васильевич! Майор Ларионов тебя беспокоит из следственного отдела. Да, всё верно… Павел Николаевич… Это не слухи… Я действительно теперь занимаюсь коммерческой деятельностью… Что за проблема?..

Я обрисовал ситуацию таким образом, чтобы Лихачёва поверила в реальность моего собеседника.

– Ваш профессиональный опыт не будет лишним… – целенаправленно продолжая нести всякую ахинею пришедшую мне на ум, проговорил я. – В любом случае, мне было бы приятно с вами встретиться… Да, у меня у самого многолетний стаж работы в этой системе…

Я мельком взглянул на Татьяну. Убедившись, что она внимательно прислушивается к моим словам, я не менее серьёзно добавил:

– Приказ о досрочном присвоении очередного специального звания, министр внутренних дел, просто так подписывать не станет! – Надеюсь, вы уже капитан? Поздравляю от всей души… Извините за беспокойство! Вам тоже всего наилучшего…