bannerbanner
Я никого не хотел убивать. Криминальный детектив
Я никого не хотел убивать. Криминальный детектив

Полная версия

Я никого не хотел убивать. Криминальный детектив

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 4

– Если следовать цепи логических заключений, основанных на моём внезапном задержании и сопоставлению кое каких предположений, то нетрудно догадаться, что это именно тот дом и та квартира, где было совершено жестокое убийство одного мужчины и нескольких женщин…

На какое-то мгновение я замолчал, наблюдая за тем, как он нервно покусывал нижнюю губу, затем решительно добавил:

– Причём, мужчина был убит гораздо раньше. Как минимум, за двое суток до того момента, как были убиты женщины…

Мне даже показалось, что у Юрия Александровича отвисла челюсть. Его коротко остриженные волосы, невольно напоминали вздыбленные иголки ёжика, а сам он был каким-то потерянным, если не сказать озадаченным. В его выразительных карих глазах вспыхнуло раздражение, которое он не пытался скрыть. То обстоятельство, что буквально последние дни я неоднократно перезванивал Татьяне Лихачёвой, было лишним подтверждением моего алиби. Если настойчиво набирал номер её мобильного телефона, то никоим образом не мог знать о её трагической гибели.

– Давай отбросим в сторону лирическое вступление и поговорим совершенно серьёзно, – нарушив мою мимолётную задумчивость, предложил Кабанов.

Я вопросительно посмотрел на него.

– Подозреваю, что это именно ты причастен не только к убийству Татьяны Зиновьевны Лихачёвой, но и к другим жертвам, обнаруженным в её коммунальной квартире! – напрямую выдал он.

Несколько секунд мы, молча, смотрели друг на друга неподвижным пронизывающим взглядом. Я первым решил нарушить гнетущую тишину.

– Хочешь сделать из меня козла отпущения? – преднамеренно дерзко, вспылил я. – У тебя ничего из этого не выйдет. Я не настолько глуп, насколько прикидываюсь.

– Не строй из себя невинную овечку! – ровным спокойным голосом отпарировал Юрий Александрович. – У меня, кроме моего многолетнего профессионального опыта и моей интуиции, пока нет против тебя никаких косвенных улик, но стоит найти хоть малейшую ниточку, как я смогу за неё уцепиться и постепенно сумею распустить весь клубок твоих хитросплетений.

Он вызвал дежурного и приказал доставить меня в изолятор временного содержания. Уже выходя из кабинета, я вновь услышал его голос.

– Не позднее как через пару часов ты начнёшь давать признательные показания! – самоуверенно произнёс Кабанов.

Чтобы не походить на бесцельно тявкающего щенка, я решил оставить его слова без ответа. Лишь ради того, чтобы он не переоценивал свои возможности и не был слишком высокого мнения о себе, я дерзко ухмыльнулся и окинул Юрия Александровича надменным взглядом.

Глава 2

Оказавшись в одиночной камере, мне представилась изумительная возможность не только поразмыслить обо всём произошедшем, но и как следует подумать о моих дальнейших действиях на будущее. Ещё до откровенного признания Кабанова Юрия Александровича, я был абсолютно уверен, что ни он, ни его подчинённые, не имели против меня не только прямых, но и хотя бы каких-нибудь косвенных улик. Убийство женщин было спонтанным и поэтому не поддавалось обычной логике, а труп мужчины вообще не имел ко мне ни малейшего отношения. К тому же, никто не отменял презумпцию невиновности, являющуюся одним из основополагающих принципов уголовного судопроизводства.

– Это не я должен оправдываться, а мне обязаны предъявить неоспоримые доказательства моей вины! – не опасаясь, что меня всё-таки кто-то может услышать, произнёс я.

Вслед за этим высказыванием, отпустив несколько колких фраз в адрес уголовного розыска, я небрежно развалился на нарах и, подложив ладони под голову, невольно задумался.

– Если не хочешь получить пожизненный срок, то постарайся вспомнить всё до мельчайших подробностей, – пробурчал я, обращаясь непосредственно к самому себе. – Главное, убедись, что ты нигде не наследил…

Для того чтобы свет электрического фонаря не мешал мне думать, я плотно закрыл глаза и мысленно вернулся в не столь отдалённое прошлое, которое уже повлияло на мою судьбу, и в корне должно было изменить всю дальнейшую жизнь. Теперь, эта самая жизнь, целиком зависела от меня. Собственными ответами я мог превратить её либо в цветущий рай, либо в сущий кромешный ад.

В тот роковой день, я долго нежился в постели. Меня посещали тягостные мысли насчёт моего нестабильного положения в роли жалкого альфонса, но помимо всей этой ерунды, приходили на ум и чисто философские размышления.

«Если мужчина не способен удовлетворить женщину, то он импотент. А если наивно считает, что все женщины одинаковы и похожи между собой как начищенные медные монетки, то он круглый идиот, либо далёк от истины и в своей жалкой никчёмной жизни так и не понял, что именно в этих милых хрупких созданиях заключено всё самое обворожительное, таинственное и непознанное! Мысли и поступки этих представительниц самой прекраснейшей половины человечества, никогда нельзя предвидеть и невозможно заранее предугадать. В любом возрасте, даже самая кроткая, казалось бы, неприметная на вид женщина, всё равно в глубине чистой и светлой души имеет что-то особенное: необъяснимое и оригинальное, неощутимое и привораживающее. Даже при негативных обстоятельствах, её глаза, уставшие и печальные, всё равно будут смотреть добрым и нежным взглядом. При желании, она способна с неимоверной лёгкостью очаровать любого мужчину, привлечь его внимание и при этом остаться чуточку кокетливой и до конца неразгаданной загадкой!» – подумал я, прислушиваясь к гнетущей тишине и убедившись, что моей очередной любовницы нет дома.

Ниночка ушла, чисто по-английски, не попрощавшись! Это обстоятельство меня не только не смутило, а даже наоборот, немного обрадовало. Теперь, какое-то время, никто не будет путаться у меня под ногами, греметь эмалированными кастрюлями, фарфоровыми чашками и мельхиоровыми ложками, постоянно перекладывая их из одного шкафчика в другой. Хотя, в принципе, прежде чем уйти, она могла бы меня разбудить, тем более что мы были малознакомы, и я впервые остался у неё ночевать. По вполне понятным причинам, за всю ночь мне так ни разу не удалось сомкнуть глаз. Я смог уснуть лишь ранним утром, и в отличие от неё, проспал до двенадцати часов дня.

– Впрочем, дорогая, это твоё личное дело, – полушёпотом разговаривая с самим собой, саркастически произнёс я. – Если появилось непреодолимое желание самостоятельно принести домой тяжёлые хозяйственные сумки, до краёв наполненные всевозможными продуктами, то флаг тебе в руки!

Мельком взглянув в зеркало на опухшую ото сна физиономию, я вдруг вспомнил, что ещё накануне вечером моя ресторанная подруга собиралась приобрести лёгкое прозрачное полотно для новых гардин в гостиную комнату. Тогда я не придал этому большого значения, посчитав, что Ниночка находилась в некоторой эйфории от моего присутствия. Она пригласила в дом постороннего мужчину и вполне могла быть немного растерянной и даже чуточку взбалмошной.

– Эти древние как мир, укороченные до подоконника шторы, мне изрядно надоели, – заявила она, с обеспокоенным выражением на лице. – Они давно вышли из моды, не гармонируют с цветовым оформлением и абсолютно не подходят к интерьеру. Они постоянно меня раздражают…

Нина произнесла эти слова таким укоризненным тоном, словно я был её законным супругом и запрещал что-либо менять в квартире.

– Впрочем, разговаривать с тобой абсолютно бесполезно. Вы, мужчины, все одинаковы и готовы жить в любом заброшенном сарае. Главное, чтобы обязательно была охапка сухой соломы, на которую можно прилечь и несколько свежих газет, которые можно измусолить до дыр, лишь бы только ничего не делать по дому! – взвинчено, высказалась она.

– А ещё лучше, если в захламлённом углу этого сарая будет стоять какой-нибудь допотопный телевизор, – подметил я, и тут же добавил: – Чтобы глядя на экран можно было с раннего утра и до позднего вечера быть в курсе спортивных обозрений.

Ниночка посмотрела на меня смурным взглядом и тут же озадаченно спросила:

– Ты почему молчишь насчёт покупки материала? В чём-то со мной не согласен, или тебе совершенно нечего возразить?

Она всплеснула руками, точно так же, как белая лебёдушка взмахивает крыльями, перед тем как оторваться от прозрачной водной глади и устремиться в голубую небесную даль.

– Всегда одно и то же! – возмущённо, посетовала Нина. – Не с кем посоветоваться…

На моём лице не дрогнул ни один мускул. Я продолжал играть роль стороннего наблюдателя.

– Хорошо, пусть всё остаётся на своих местах! – вспылила она. – Давай оставим всё как есть. Если кроме меня никому ничего не нужно, то и мне нет смысла к чему-то стремиться, чего-то усовершенствовать…

Нина осмотрела гостиную с таким обиженным видом, словно только что потеряла любимые золотые серёжки и теперь тщетно пыталась их отыскать.

– Всегда знала, что мужчинам нет никакого дела до того где и как они живут. Выбираете выгодную позицию. Вас абсолютно всё устраивает…

Я по-прежнему не обращал на её высказывания ни малейшего внимания, прекрасно зная, что при возникновении какой-либо идеи, показавшейся женщинам глобальной, они мгновенно и ярко вспыхивали, словно сухая береста, брошенная в пылающий костёр, но так же быстро угасали, если эта идея, внезапно переставала их интересовать.

– Если бы не наше стремление к наиболее цивилизованной комфортной жизни, то все мужчины, до сих пор жили в неухоженных грязных пещерах, имея менталитет первобытного человека, – возмущаясь моим абсолютным спокойствием, продолжила она. – Дай волю, вы до сих пор жили бы точно также как ваши далёкие предки во времена последнего ледникового периода.

Я упорно молчал.

– Ты что, набрал в рот воды или не хочешь со мной разговаривать? Почему всё в этом мире держится только на женщинах? Почему мы сами должны решать все хозяйственные проблемы?

Я не смог удержаться от улыбки, которая окончательно вывела её из себя. Вероятно, ей показалось, что я над ней надсмехаюсь.

– С каждым годом мой бывший супруг становился более безразличным, невыносимым. Ты меня тоже игнорируешь…

Нина опять всплеснула руками.

– Вот так всегда. Всё приходится делать самой. Господи, и почему вы все такие непрошибаемые? А ведь хотите, чтобы мы, женщины, находились рядом с вами всю свою сознательную жизнь! Вас устраивает одновременно иметь в нашем лице не только страстную любовницу, но так же бесплатную кухарку, прачку и даже заботливую няньку, как для ваших будущих детей, так и для вас самих. Мы должны посвятить вам самые лучшие годы…

Она прошлась по ковру тихо и грациозно, как стройная лань по зелёной траве, потом вновь посмотрела на меня и возбуждённо спросила:

– Скажи честно, тебе что, не нужны новые гардины? Моему благоверному было жаль расставаться с нашими допотопными шторами. Они были дороги ему как память. Но тебя с ними ничего не связывает. У тебя нет на их счёт никаких воспоминаний…

Я с равнодушным видом пожал плечами, тем более что не планировал задержаться у неё на длительный срок. Я ни в коем случае, не собирался связывать с ней свою судьбу. Меня интересовала лишь любвеобильная ночь, проведённая в тёплой постели и те деньги, которые были у неё в наличии.

– Вот только представь… Тёмная гардина с подхватами на фоне жёлтой тюлевой занавески… – не обращая внимания на мою задумчивость, продолжила Ниночка.

В этот момент, я машинально сравнил её с забавной декоративной канарейкой, способной безумолку щебетать до тех пор, пока не наступят сумерки или её клетку не накроют тёмным покрывалом.

– На моём окне будет очень хорошо смотреться гардина с нейтральными тонами, – с возрастающим азартом, прочирикала она. – Ты как считаешь, какой тон лучше всего подойдёт: кремовый, бежевый или коричневый?

Я с трудом поборол желание подойти к ней и нежно поцеловать её в щёчку.

– Коричневый тон успокаивает, снимает усталость и стимулирует фантазию… – со знанием дела, сказала она, не сомневаясь в том, что я её внимательно слушаю.

После непродолжительной паузы она задумчиво произнесла:

– А может сделать длинные классические шторы из лёгкой светопропускающей ткани?

Её голос чуть-чуть дрогнул. Она заморгала ресничками и оживлённо воскликнула:

– Да. Полагаю, совсем неплохая мысль…

Я сначала неопределённо повёл бровями, потом в знак согласия кивнул головой.

– Если решил навсегда остаться у меня, и хочешь, чтобы у нас было уютно и красиво, то не нужно бояться экспериментировать, – внезапно заявила Нина. – Не следует отказываться ни от чего нового…

Я даже опешил от её слов. Во всяком случае, ещё ничего не решил и уж тем более не собирался задерживаться в её квартире на длительный срок.

– Необходимо идти в ногу со временем, – нравоучительно произнесла она.

Ниночка взглянула на меня со всем высокомерием, на которое была способна и более жёстко добавила:

– Нужно стремиться к лучшему и более позитивному, а не жить вчерашним днём, обеими руками цепляясь за прошлое. Надеюсь, ты со мной согласен?

– Да! – не задумываясь, отвёл я.

Мой ласковый, давно отрепетированный любящий взгляд коснулся её пышных каштановых волос, а затем пробежал по нежному овалу её лица.

– Вот и договорились. Завтра обязательно прогуляемся по магазинам и выберем что-нибудь стоящее… – с пугающей определённостью объявила она.

Вероятно, у меня на лице отразились эмоции человека, который, вместо сладкого сочного апельсина только что надкусил дольку кислого лимона. К моему неописуемому восторгу, она тут же отменила поспешно высказанное решение.

– Или нет… – прочирикала Ниночка. – Лучше, ты останешься дома, а я схожу одна. Всё равно, надеяться на твою помощь, то же самое, что ждать у моря погоды. У вас, у мужчин, полное отсутствие всякого вкуса и ты будешь мне только мешать.

– А если, по какой-то причине, мне понадобиться выйти в город? – предусмотрительно спросил я.

– Возле дверей, на пластмассовом крючке висят запасные ключи, – спокойным тоном, произнесла она. – Надеюсь, ты не собираешься обчистить мою квартиру?

Благодаря моему обаянию и льстивому красноречию, Нина даже не заподозрила, что перед ней был не главный инженер конструкторского бюро, которым я представился, а почти профессиональный аферист, на чьём счету была не одна обманутая женщина. Я не считал себя альфонсом лишь по той простой причине, что никогда не обворовывал своих любовниц. Я просто жил у них до тех пор, пока не заканчивались их финансовые сбережения, и они не начинали слишком часто намекать мне о трудоустройстве.

– Умница моя! Дизайнер ты мой неугомонный… – воскликнул я, с таким восторгом, словно нашёл в собственном кармане, завалявшуюся пятитысячную купюру.

Нежно поцеловав её в щёчку, я осторожно начал расстёгивать молнию на её элегантном изысканном платье. Так или иначе, я весь вечер уделял ей знаки внимания, угощал сухим французским вином «Шато де Параншер», и заказывал в дорогом ресторане изысканные блюда не ради того, чтобы в итоге вместо постельных прелюдий, решать сугубо бытовые вопросы.

Теперь, когда окончательно осознал, что она вышла из дома не ради того, чтобы опустошить прилавки продовольственного супермаркета, я с некоторой грустью понял, что целлофановые пакеты с тяжёлым кочаном капусты и с несколькими килограммами картофеля, всё ж таки придётся тащить самому.

«Если буквально все мои бывшие любовницы считали своим долгом в ночное время суток заниматься со мной любовными играми, а в течение дня неоднократно пытались использовать в роли дармового грузчика, то почему Ниночка не должна последовать их примеру? – машинально прикинул я. – Во всяком случае, она ничем не отличается от других женщин!»

В майке, небрежно заправленной в трико бывшего хозяина этой квартиры, и в его же шлёпанцах, накинутых на босу ногу, я вошёл в кухню и включил газ. Пока в чайнике закипала вода, успел не только побриться, но и принять холодный душ. Вновь вглядываясь в зеркало, я недовольно покачал головой и назидательно произнёс:

– Надо меньше спать на чужих подушках!

Ради интереса я попытался отыскать в густой шевелюре хоть один светлый волос, но к счастью, все мои старания были напрасны.

– Всё ж таки очень хорошо, – философски констатировал я, – что в моём возрасте не стал абсолютно седым или совершенно лысым.

Мне давно было известно, что ранняя седина придаёт мужчинам некоторую элегантность, вводит женщин в заблуждение и способствует доверительным отношениям, но при этом, она в значительной степени старит своего хозяина. А ранняя лысина не только даёт намёк на гиперсексуальность, но и указывает на имеющееся предрасположение к сердечно-сосудистым патологиям.

– Какой завидный жених пропадает! – не переставая любоваться собственным отражением, восторженно произнёс я.

Из зазеркалья на меня смотрел высокий мужчина в самом расцвете лет, атлетического сложения. У него был ровный прямой нос, энергичный рот и широкий лоб. Его вихрастая чёлка густых русых волос была аккуратно зачёсана на правый бок. Над верхней губой тонким полумесяцем пробивалась чёрно-смолянистая растительность. Его голубые глаза, глубокие и проницательные, смотрели ясным и спокойным взглядом. Это был особенный взгляд, в котором одновременно отражались как повадки свирепого хищника, так и невинная кротость небесного ангела. И хотя я не питал особых иллюзий на свой счёт, всё же, разглядывая свою внешность, был преисполнен безрассудной уверенностью в собственных силах. Весь мой вид символизировал бурлящую молодость с её неограниченной жаждой жизни. Я не отрицал тот факт, что был эгоистом. Но при этом, я был весьма благородным эгоистом! Избалованный, и в то же время, испорченный чрезмерным вниманием представительниц прекраснейшей половиной человечества, и будучи уверенным в том, что весь мир находится у моих ног, я всё же не забывал, что за все удовольствия в этой жизни необходимо платить. Женщины, которые безрассудно тратили на меня свои финансовые сбережения, получали взамен страстные и поистине незабываемые ощущения. Они сознательно жаждали любви и романтических приключений, а я всего лишь способствовал осуществлению этих желаний. Я возносил их на вершину неземного блаженства и эстетического удовольствия ради того, чтобы хоть на какое-то мгновение сделать по-настоящему счастливыми.

– А ведь и впрямь, хорош! – весело подмигнув собственному отражению, вновь констатировал я. – Апостол с картины Тициана…

Насухо обтеревшись махровым полотенцем, и освежив гладко выбритые щёки приятно пахучим одеколоном, я вновь вошёл на кухню.

«Какой нынче день?» – обжигаясь, горячим душистым кофе, задумался я.

Что воскресенье, что понедельник – всё было едино. Я непроизвольно начал размышлять как о превратностях, так и о прелести беззаботной холостяцкой жизни. Впрочем, в двадцать девять лет думать о серьёзных отношениях с той или иной женщиной, было ещё довольно-таки рано. Как бы там ни было, я не торопился одеть хомут на свою шею. Вполне возможно, просто ещё не успел встретить ту единственную и неповторимую, которая бы смогла разбить моё каменное сердце и растопить лёд моей холодной души. А если говорить абсолютно откровенно, то я не был готов к серьёзным семейным отношениям. Малые сопливые дети, были для меня неприемлемы. К тому же, я не спешил стать чьим-то подкаблучником.

Глава 3

Зуммер моего мобильного телефона, не только нарушил ход моих плавных мыслей, но и прозвучал в самый неподходящий момент, когда я только что надкусил бутерброд. В том, что это мог быть кто угодно, но только не Ниночка, я ничуть не сомневался. Находясь вместе с ней в одной постели, не было необходимости в срочном порядке обмениваться сотовыми номерами.

– Слушаю вас, – монотонным голосом произнёс я дежурную фразу, неловко прижимая мобильник к правому уху.

– Ларионов Павел Николаевич? – раздался взволнованный женский голос.

– Да.

– Это вы?

– Слушаю, вас внимательно, – повторил я, искренне удивившись, что ко мне обращаются не только по имени, но ещё и по отчеству.

– Пашенька, ты меня не узнал?

– Простите, нет… – настороженно, ответил я. – Пока не узнаю…

Резкий переход женщины, говорившей на другом конце мобильной связи, с официального тона на более чем дружеский, так же не предвещал мне ничего хорошего.

– Это же я… Татьяна…

– Очень приятно, Танечка…

Судя по голосу, я пришёл к выводу, что ей было далеко за тридцать. Наверняка она с трудом могла вспомнить, когда последний раз к ней обращались в столь ласкательной форме.

– Мы с тобой вместе проводили отпуск на побережье Чёрного моря.

Я чуть не рассмеялся.

– Очень в этом сомневаюсь. К тому же, последнее время предпочитаю выезжать за границу, – сыронизировал я.

Мне не хотелось уточнять, что буквально полтора месяца назад я вернулся из Египта, где пятнадцать дней провёл в компании миловидной блондинки, щедро оплатившей мои расходы.

– Это было четыре года назад. Мы почти три недели отдыхали в Дивноморске…

– Десять суток, – уточнил я. – Тихий курортный посёлок, который находится недалеко от Геленджика.

– Всё верно. Мы с тобой снимали жильё у одной хозяйки. Помнишь, такая маленькая, толстая и вредная?

– Кто? Ты или хозяйка? – не выдержав, ухмыльнулся я.

– Полина Семёновна. Мы звали её просто тётей Полей.

– Эта тётя, на несколько лет младше меня.

– Ты её вспомнил?

– Теперь не только её. Если память меня не подводит, то сейчас я разговариваю с Татьяной Лихачёвой?

– Вот именно…

– Ты была там не одна. Вместе с тобой, отдыхала твоя дочурка.

– Да. Она всегда рядом со мной, словно мой прилипчивый хвостик…

Я на секунду задумался, затем тихо произнёс:

– Кажется, её зовут Леночкой…

– У тебя феноменальная память! – обрадованно воскликнула Лихачёва. – А ты приехал с молоденькой супругой. Вы с ней только что расписались и у вас был медовый месяц…

Я никогда ни с кем не расписывался. В тот раз познакомился в поезде с премиленькой девушкой, и мы решили совместно провести наш отдых. Вернее, решил я, а она всего лишь была основным спонсором моего курортного романа. Но если в тот раз Татьяна Лихачёва ничего не заподозрила и не заметила подвоха, то и теперь знать правду ей было совершенно не обязательно. По крайней мере, мне было гораздо удобнее, чтобы она принимала меня за неверного супруга, изменяющего своей юной жене в связи с её неопытностью в интимных отношениях.

– Сейчас тебя действительно вспомнил, – сказал я, и тут же поинтересовался: – Если не ошибаюсь, Татьяна Зиновьевна…

– Ты звал меня просто Танюшкой. Особенно, когда нам удавалось остаться наедине…

И как же тебе, спустя столько лет, удалось меня разыскать?

– Твоя наивная супруга не догадывалась о наших с тобой отношениях. Мы на всякий случай, обменялись с ней телефонными номерами. Она никак не могла вспомнить свои последние цифры и поэтому назвала номер твоего мобильника. Мне очень нравилось с ней беседовать. Она способна поддержать любой разговор…

– Да, она у меня весьма общительная женщина. Иной раз даже чересчур общительная… – без тени смущения, произнёс я. – Но если, Танечка, ты решила с ней поболтать, то сейчас ничего не получиться. Она буквально сегодня утром улетела на Мальдивы. Придётся перезвонить чуть позже…

Отлично зная женщин, способных простоять возле одного прилавка по тридцать минут, и которые не успокоятся, пока не обойдут все ближайшие магазины, я проницательно подметил:

– У меня накопилось слишком много рутиной домашней работы, но сейчас планирую прогуляться по городу…

Практически я не успел договорить, как на том конце телефонной связи сначала послышалось тихое сопение, затем раздался всё тот же взволнованный голос:

– Павел Николаевич! Мне нужны именно вы… – вновь перейдя на официальный тон, сказала Лихачёва. – Я знаю, что вы очень занятой человек. Неловко вас беспокоить, но возник щепетильный вопрос…

– В таком случае, внимательно слушаю, – высокопарно изрёк я, но тут же более мягко добавил: – Единственная просьба…

– Какая? – поспешно поинтересовалась она.

– Когда-то мы были хорошими друзьями. Не стоит устанавливать искусственную преграду в наших отношениях. У меня о тебе остались приятные воспоминания. Надеюсь, это взаимно?

– Ну, конечно…

– Тогда, давай больше не будем разговаривать друг с другом с явным отчуждением…

– То есть?

– Ты для меня навсегда останешься милой сердцу Танюшей, а я бы хотел быть для тебя попросту Павлом, и никаких Николаевичей…

– Мне как-то неудобно… – замялась она. – Всё ж таки уважаемый человек! Высокая должность, солидное положение в обществе…

– Как сказано в одной из заповедей Моисея: «не сотвори себе кумира!» – процитировал я. – Что означает: не поклоняйся слепо кому и чему-либо, как идолу.

Несколько секунд Лихачёва обдумывала мои слова, но всё ж таки не стала выяснять моё отношение к современной религии.

– Я бы ни за что не решилась тревожить тебя по пустякам… – словно оправдываясь, сказала она.

На страницу:
2 из 4