В ритме его сердца

Он активно включился в дело отца. Производство, которое по наследству перешло им от деда. Его отец занимался выращиванием винограда и производством вина всю свою жизнь.

Отлаженное хозяйство, двадцать девять гектаров земли и небольшой завод. Старая, проверенная годами, технология выращивания, ухода за виноградом и производство премиального вина, были основой их работы. Белые и красные многочисленные сорта винограда. Лоза некоторых из них, была завезена из солнечной Италии, из хозяйства давнего друга отца.

Благоприятный морской климат в посёлке, чистый воздух, сосновые леса, защищающие виноградники от сильных ветров и качественный уход, обеспечивали высокую урожайность ежегодно и отличные свойства, и качество выращиваемого винограда.

Ярослав досконально изучил всю технологию выращивания винограда и производства вина. Он уехал на полгода к другу отца в Италию, на стажировку и обмен опытом. Винченцо Санторо показал ему все тонкости производства изысканного вина класса премиум, обучил основам дегустации. Одонецкий стал отменным дегустатором, умеющим тонко почувствовать вкус, аромат, тональность и послевкусие изысканного напитка. Вернувшись, домой, он ушёл с головой, в ставшее для него любимым, новое дело.

Отец ругал его, говорил, что он молод, и нужно устраивать свою личную жизнь, попутно с работой. Но после развода и предательства, Ярослав для себя всё решил. В его жизни, больше нет места любви. Он встречался с женщинами, как любой взрослый мужчина, и не заводил длительных отношений. Встречался на одну ночь, и утром мягко и тактично, выпроваживал особу женского пола за дверь.

Когда отец тяжело заболел, он взял управление виноградниками и заводом в свои руки. Был строгим и требовательным руководителем, и за это его недолюбливали. Многие ушли, бросив работу, не выдержав его строгости и чёткости в постановке задачи. Остались только верные и преданные своему делу люди, и это его не могло не радовать.

Работа с полной отдачей, начала приносить свои первые финансовые вознаграждения. Его вино, созданное своими руками, от выращенной грозди созревшего винограда, до искрящегося напитка в бокале, стало очень популярным далеко за пределами края. Массовые заявки от столичных ресторанов заполонили его электронную почту. Одонецкий и его сотрудники работали днём и ночью, выполняя многочисленные заказы и совершенствуя свою продукцию до предела.

Ярослав купил и привёз из Италии новую лозу. Нежные кусты белого отборного винограда мускатных сортов Москато Бьянко и Москато ди Канелли, из которого он планировал в будущем, начать производство собственного игристого вина. Он изучал эту технологию производства много лет, с момента возвращения домой из Италии. Приобрёл все необходимое оборудование, и начал строить подземные подвалы. Это была его давняя мечта. Готовить нежный изысканный искрящийся напиток, по старой технологии выдержанной шампанизации. Винченцо заразил его этой идеей, и он последние несколько лет её тщательно вынашивал.

И вот теперь, он ехал к участку, где росли эти, так любимые им, сорта винограда. Четыре года кропотливого труда, несколько тысяч кустов, строгое соблюдение всех агротехнических приёмов культивирования. Согретые его собственными руками.

Он был каждый день на этом участке, словно навещал маленького ребёнка, растущего под его неусыпным контролем. Следил за развитием, своевременной обработкой, своевременным орошением и два дня назад, когда он был здесь, уже держал в своих ладонях, первые крупные грозди, наполненные солнечным светом и ароматом морского бриза.

Виноград только начал поспевать, и возникший тревожный сигнал говорил о том, что кто-то вторгся на эту территорию. Конечно, первая мысль была о животном, которое могло случайно попасть на участок. Но на душе было неспокойно. Прошлогодний инцидент с вырубкой и поджогом его виноградников на возвышенности, заставлял его думать о другой причине. Снова люди, снова их желание разрушить и уничтожить чужой труд.

В свои тридцать девять лет, он стал нелюдимым после смерти отца, закрывшись в своём доме от всех. Потеряв самого близкого человека, и оставшись в одиночестве со своей неустроенной жизнью, он похоронил себя за стенами большого, некогда такого шумного дома. Дома, который был наполнен когда-то счастьем, весёлым смехом и запахами вкусной еды, приготовленной руками мамы. Его младший брат жил в Геленджике с женой и тремя детьми. Работал в собственной фирме и был вечно занят. Они виделись крайне редко. Даже приехав на похороны отца, Дмитрий не остался ночевать в доме Ярослава, а сразу вернулся в Геленджик.

Единственным спасением после смерти отца, для него стала работа, и днём и ночью, до изнеможения. Когда засыпал прямо за столом в своём кабинете, а просыпаясь, снова ехал на участки, лично контролируя работу своих сотрудников. Не мог иначе. Привык всю жизнь, делать свою работу качественно, с полной отдачей, упорством и настойчивостью.

Ярослав сделал последний поворот и резко остановил машину, на обочине дороги. Он открыл двери машины и стремительно вышел на улицу.

Внутри у него всё закипело, от представшей перед ним картины…

Дорогая иномарка цвета спелой вишни, полностью находилась в гуще виноградной лозы. Она пробила ограждение и застряла в виноградных кущах.

Он не моргая, смотрел на ужасающую картину. Боль, злость и отчаяние. Всё это перемешалось в его душе жгучим коктейлем, разрывающим его сердце. Он стиснул ладони в кулаки. Сейчас у него было только одно желание, разбить эту ненавистную машину до конца. Выплеснуть всю злость, всю ненависть на человека, который устроил аварию. Но водителя поблизости не было видно.

Внезапно Ярослав услышал за своей спиной громкий голос. Он обернулся и увидел худенькую, невысокую молодую женщину, которая быстро сокращала расстояние между ними.

Она остановилась с ним рядом и, немного отдышавшись, обратилась к нему:

– Господи, как хорошо, что вы проезжали мимо. Прошу вас, пожалуйста, помогите мне! Я попала в аварию. У меня в машине маленький ребёнок. Нам нужна помощь.

Она смотрела в его непроницаемое лицо, без эмоций, на его играющие на скулах желваки.

Красивый, стройный мужчина, средних лет, высокого роста. Когда она подходила к нему, ей показалось, что он просто огромен. В простой клетчатой рубашке и джинсах. Мужественное лицо, густые тёмные волосы, карие глаза, густая щетина на щеках и только лишь, большой шрам на правой щеке, искажал его безупречный образ.

Он посмотрел на неё ненавистным взглядом и, не ответив ничего, развернулся и пошёл к виноградникам.

Она бежала за ним следом.

– Вы нам поможете? Прошу вас, пожалуйста…

Но Одонецкий молчал и, спустившись с обочины вниз, остановился у первого поломанного куста винограда.

Он опустился на колени, и провёл подрагивающими пальцами по сломленному стеблю, так нежно, словно пытался его реанимировать и заставить жить дальше. Глаза охватили, рассыпавшиеся и раздавленные грозди, которые ещё только вчера, начали наливаться спелостью. Смятые листья, поломанная лоза. Он обвёл взглядом примерно двадцать уничтоженных кустов. Трепетно взлелеянные собственными руками, тяжело принимающиеся в первый год, постоянные болезни и прошлогодняя засуха. Он смотрел на причинённый убыток, и сердце разрезало болью, словно он потерял что-то очень важное в один миг, в одну секунду своей жизни.

– Так вы нам поможете? – снова раздался за его спиной, женский голос.

Он обернулся и, подняв на неё глаза, уничтожая взглядом, резко поднялся на ноги.

– Помочь? – закричал он. – Я, должен тебе помогать, после того, что ты тут устроила?

Полина испуганно на него посмотрела.

– Простите… – она попятилась от него назад, делая шаг за шагом. – Вы что, хозяин этого виноградника?

Он надвигался на неё.

– Да… я хозяин этого виноградника. И ты считаешь, что после всего этого, я должен помогать тебе? Да я и пальцем не пошевелю. Не умеешь ездить, не садись за руль! Где только выдают права таким идиоткам?

Он взглянул на номер её автомобиля.

– Понятно. Права купила там же, где и свою дорогую машину?

Он отвернулся от неё.

– Что? Да что вы себе позволяете? Авария случилась не по моей вине. Меня подрезали с встречной полосы. Мне нужно было спасать жизнь себе и своему ребёнку. А вы тут разводите проблему, из-за какого-то винограда. Жалкий собственник! – закричала на него Полина.

Ярослав резко обернулся и занёс руку над ней, с желанием её ударить. Но безвольно остановил кулак в воздухе, заметив её спокойную реакцию, на его действия. Не отстранилась и не отвела глаз, даже не попыталась увернуться. Она с вызовом смотрела на него.

Он опустил руку, и молча направился к обочине. Отряхнув пыль с брюк, Одонецкий медленно пошёл к своей машине.

Полина бежала за ним следом.

– Простите меня, за мои слова. Пожалуйста, не уезжайте. Я вас очень прошу. Не бросайте нас на дороге. Скоро ночь. Я вам заплачу за нанесённый урон. Только помогите мне, пожалуйста. У меня в машине маленькая дочь, и она тоже пострадала.

Он обернулся и смерил её пренебрежительным взглядом.

– Оставь свои деньги себе, на ремонт машины. Ещё пригодятся.

– Ну, я прошу вас, пожалуйста…

Она схватила его за руку.

– Не уезжайте. Ну, хотя бы ради моего ребёнка.

Он молча смотрел на неё, словно раздумывая. Медленными шагами вернулся к её машине и взглянул в окно, на девочку.

Умиротворяющая картина спящего в машине, ни в чём не повинного маленького ангела, словно заставила оттаять его сердце, и злость моментально рассеялась. Одонецкий достал рацию, и связался со своей охраной.

– Николай, добрый вечер! Да, я на месте. Авария. Да, много кустов повреждено. Разберёмся с этим завтра. Вызови эвакуатор, пожалуйста. Здесь не ловит мобильная связь. Нужно помочь, убрать машину. Да. Я еду домой. Пока!

Одонецкий вернулся к своей машине и сел за руль.

Полина подошла к его открытому окну.

– Спасибо вам большое. Я обязательно заплачу за всё, что уничтожила. Оставьте мне, пожалуйста, свои координаты.

Он смерил её пренебрежительным взглядом, и горько усмехнулся.

– Боюсь для того, чтобы окупить весь урон, что ты тут устроила, у тебя не хватит денег. Даже если ты продашь свою дорогущую машину и всё, что есть в твоей никчёмной жизни. Потому что изнуряющий труд людей, их бессонные ночи, когда они выращивают это…

Он махнул рукой, в сторону виноградников.

– Не компенсируют ни одни деньги. Хотя откуда тебе знать, что такое труд без сна и отдыха…

Он с презрением взглянул на её руки и завёл мотор.

Машина плавно сдала назад и, развернувшись, скрылась за поворотом, в направлении посёлка.

Полина долго стояла на дороге, наблюдая за его удаляющейся машиной.

Его слова поразили её.

Впервые, она встретилась с человеком, который столь отчаянно и самоотверженно говорил о своей работе. Она вспомнила, как он сидел над лозой и гладил её руками, словно ребёнка по голове. Сильный мужчина с таким тонким ощущением жизни и глубоко понимающим её смысл.

Она снова и снова, пока ждала приезда эвакуатора, вспоминала его лицо и их словесную перепалку. Его, наполненные яростью глаза, обвинения в её адрес и его ненависть к ней, которая просто накрывала тяжёлой волной удушья.

Случайная встреча на дороге, досадная, обидная и её непрекращающиеся мысли об этом мужчине, невольно посетившие её. Она не могла понять, почему спустя час после его отъезда, она всё ещё продолжала о нём думать….

Ярослав приехал домой.

Открыл калитку, прошёл по узкой аллее, ведущей к дому и, достав ключи, открыл входную дверь. Зашёл на кухню, тяжело опустился на стул и стал пристально смотреть в темноту за окном.

Дверь слегка скрипнула, и через мгновение он почувствовал у своих ног, лёгкое движение воздуха. Опустил глаза вниз, столкнувшись взглядом, с двумя прозрачными искрящимися изумрудами, отражающими в себе задатки необыкновенного ума и абсолютного понимания.

Огромный пушистый огненно-рыжий кот сидел у его ног, задрав голову вверх, и пристально вглядывался в глаза хозяина. Уши его подрагивали, он слегка постукивал хвостом вокруг себя по полу, и словно сканировал душу своего хозяина, пристально всматриваясь в его лицо.

– Привет, Василий… – обратился к нему Ярослав, и погладил его ладонью.

Кот моментально подскочил на лапы и потёрся лобастой головой о любимую хозяйскую руку.

Ярослав, невольно заулыбался.

Это была единственная живая душа за последние несколько лет, которая согревала его сердце верно и преданно. Он вспомнил, как подобрал его в дождливый день на винограднике, худого и измождённого, маленьким котёнком. Еле выходил тогда, и оставил у себя жить.

Они были похожи друг на друга. Два отшельника, две сильные и независимые натуры, два характера, не нуждающиеся ни в ком, и ни в чём. Понимали друг друга без слов и лишних объяснений.

Василий был на хозяйстве в доме и во дворе. Никогда не безобразничал, даже будучи маленьким котёнком. Напротив, всячески пытался отблагодарить хозяина, за спасённую когда-то жизнь. Изрядно ловил мышей по всему дому и согревал сердце и душу Ярослава по ночам, когда спал неизменно в ногах, словно верный сторож. По утрам, провожая в гараж, когда Одонецкий собирался на виноградники и встречал по вечерам, когда тот возвращался с работы. Единственное, что его раздражало, и не давало покоя, это когда на их совместную с хозяином территорию, приходили чужие женщины. И тут он, всегда мстил изрядно. Не мог и не хотел признавать выбор Одонецкого. И своими методами боролся с этими нежданными гостями, чем неизменно всегда вызывал бурное возмущение особей женского пола и громкий смех Ярослава.

Вот и сейчас, кот смотрел в лицо хозяина, и пытался понять, кто или что могло так его расстроить. Он поднялся на задние лапки и коснулся передними, ног Одонецкого. Ярослав поднял его на руки, и положил на колени. Кот удобно устроившись, и почувствовав любимую ладонь на своей спине, громко замурлыкал.

Ярослав всё ещё думал о случившемся сегодня на винограднике.

Завтра предстояла большая работа по зачистке территории, где произошла авария. Много работы, урона и восстанавливать придётся всё слишком долго.

Он тяжело вздохнул, вспоминая случившееся, и дерзкую пигалицу, пытающуюся ему возражать, и что-то парировать, на его обвинения.

– Дура! Идиотка! – произнёс он вслух, и громко стукнул кулаком о столешницу.

Кот прижал уши и прикрыл глаза, внимательно вслушиваясь в слова хозяина.

Ярослав тут же вспомнил маленького ангела, мирно спящего в машине на куче какого-то тряпья. Тут же, ещё раз отпустил вслух несколько грубых слов в адрес её непутёвой мамаши, уложившей спать дочь в таких условиях.

– Может, обманула? Может, она ей вовсе, и не дочь? – подумал Одонецкий, про себя.

Когда он приехал на место, и увидел случившееся, то сразу же захотел вызвать полицию, и привлечь наглую зарвавшуюся хамку к ответственности, и возмещению материального ущерба. Но впоследствии, именно девочка заставила его этого не сделать. Побоялся напугать её ещё больше. И потому оставил всё, как есть.

Он всегда сам, так мечтал о детях. Но Наталья за пять лет их совместной жизни, так и не решилась родить. Место главного экономиста в фармацевтической фирме, заставляло её строить карьеру и не думать о беременности. А он очень хотел ребёнка. До безумия, любил своих троих племянников. Бросая периодически свой напряжённый график работы, уезжал в Геленджик с кучей подарков и проводил там с ними всё своё свободное время. Они гоняли мяч на футбольном поле, катались на аттракционах, ходили в кино и на пляж.

Ярослав невольно заулыбался, вспоминая детей своего брата.

Он взглянул на часы, на стене. Почти, двенадцать ночи. Завтра предстоял трудный день и нужно ложиться спать. Одонецкий аккуратно снял с колен кота, положил его на стул, и поспешно вышел из комнаты, направляясь в спальню.

Глава 3

Полина с дочкой добрались до дома, только ближе к полуночи. Дягилева стояла в центре двора и обводила взглядом дом бабушки, освещённый тусклым светом уличных фонарей.

Деревянный, тёплый, уютный и очень аккуратный дом, был расположен в глубине фруктового сада. С особой, только его отличающей на всей улице, дополнительной надстройкой над серединой дома. С отдельной крышей, большим окном в сад и изящным балкончиком. Пропильная узорная резьба, словно тонкое кружево, окутывала раму окна и карниз крыши, этого небольшого помещения. Мезонин в форме четырёхугольника с двускатной крышей, всегда светлый от заливающего его по утрам солнца.

Это было любимое место Полины в доме, когда она приезжала сюда летом в гости к бабушке. Сидела там всегда наверху с книжкой в руках, возле открытого окна. Смотрела на море, куда-то далеко за горизонт, и представляла себя, в своих мечтах, сказочной принцессой, заточённой в башне, за которой непременно явится в какой-нибудь счастливый день, прекрасный принц и увезёт её отсюда за тридевять земель.

Она грустно улыбнулась, вспоминая свои детские мечты.

Сказка так и не воплотилась, в реальность… Прекрасный принц оказался злым кощеем, который любил только деньги и свой собственный успех, а его царство за тридевять земель, рассыпалось на части, как карточный домик, так и не став никогда её родным домом.

И вот, осталось неизменным, только одно…

Это тихое и уединённое место, где всегда дует свежий ветерок в лицо, пахнет яблоками, морем и постоянно слышна его дивная песнь, и днём, и ночью. Шум прибоя, который наполняет душу счастьем и щемящей радостью, от того, что она, наконец, дома….

С трудом открыв старый замок входной двери, они зашли в прихожую. Почти все их вещи остались в машине, которую с помощью эвакуатора, Полина оставила на круглосуточной станции технического обслуживания автомобилей. Она прихватила с собой в такси, только сумку с документами, гигиенические принадлежности и пару комплектов постельного белья.

Алинка уже убежала в комнату, а Полина присела на краешек старой банкетки, стоявшей по-прежнему в углу прихожей, и осмотрелась по сторонам. Здесь царила всё та же старая, не меняющаяся с годами обстановка. Купленная ещё в советское время, мебель, поклеенные на стены дешёвые обои и связанные бабушкиными руками плетённые круглые коврики на полу. Несмотря на старую обстановку, дом по-прежнему хранил тот необыкновенный запах. То ощущение, которое навсегда, словно аромат самых любимых духов, запечатлелся в её памяти навсегда. Запах домашнего уюта и родного места, несмотря на то, что дом осиротел три месяца назад, потеряв навсегда добрую волшебницу и хранительницу семейного очага, этого удивительного места.

Полина поднялась на ноги, разулась и направилась в спальню, стелить постель и укладывать дочку, спать. Взбив тщательно подушки, и прикрыв постель пледом, она на минуту ещё задержалась в комнате.

Подошла к старой тумбочке у кровати, и провела рукой по фотографии, где она сама была изображена, в красивом конкурсном платье цвета спелого граната. Это было её выступление на европейском турнире в Германии. Ей здесь, двадцать три. Окрылённая своим успехом, лучезарно улыбающаяся, с гордой осанкой. Объектив запечатлел момент, её чувственного триумфа и необыкновенного полёта в танце. Грациозно раскинутые руки в стороны, изящный прогиб в пояснице, нога в наступающей на партнёра, уверенной, твёрдой поступи, всепоглощающая страсть в глазах и жестах.

Пасадобль… она вспомнила его до мелочей, каждый такт музыки, темп и ритм движения в танце, звучавшие в унисон с её собственным сердцем. Как же давно это было. Так давно, что уже стала забывать….

Бабушка очень любила эту фотографию и очень гордилась своей внучкой, и радовалась её успехам. Она показывала своим подругам записи выступлений на конкурсах, которые ей присылала Полина. Заботливо собирала вырезки из журналов, в которых печатали фотографии её внучки и её партнёра.

На мгновение, Полина вспомнила, как приезжала сюда редко в последнее время, на несколько кратких дней, вырывая их из своего жёсткого графика постоянных фестивалей и тренировок. Помнила, как бабушка всегда к её приезду, готовила неимоверное количество вкусной еды. Зная, что внучке нужно было держать форму, всё равно упрашивала и просила съесть, хотя бы ещё один кусочек десерта.

Слёзы невольно выступили на глазах Полины, от нахлынувших воспоминаний. Она вытерла пальцами глаза и вышла из комнаты.

Прошлась по периметру дома, в поисках дочери. И нигде её, не обнаружив, вышла во двор, окликая её по имени.

Алина обнаружилась в середине двора, под аркой из вьющегося винограда, и прижимающая к себе огромного рыжего кота. Она обнимала его с неимоверным обожанием, и целовала, в надменную кошачью морду, к явному недовольству последнего, который упирался в её грудь лапами и грозно предостерегающе мяукал.

– Алина, доченька, отпусти кота. Я же тебе уже говорила, трогать, а тем более брать на руки бродячих животных, нельзя. Это может быть опасно для здоровья.

– Мамочка, но он никакой не бродячий. Посмотри, какая у него чистенькая шёрстка. Он пришёл сюда сам, вон из-за того забора.

Она махнула рукой направо, в сторону соседнего дома.

– Всё равно, отпусти его. Пошли мыть руки и ложиться спать. Нам нужно как следует отдохнуть, а с утра пойдём на море. Ты же хочешь купаться и загорать?

Алина кивнула головой, разжала ладошки и, отпустив кота, побежала к матери.

Кот грузно плюхнувшись на землю, долго мотал головой, бесконечно отряхивался и облизывал шерсть, словно пытался избавиться от ласки, этой маленькой прилипалы. Он с интересом рассматривал своими глазищами новых соседей, так внезапно появившихся во дворе этой поздней ночью.

Алина заснула очень быстро, а Полине не спалось. Несмотря на усталость, накопившуюся после длинной дороги, и ужаса пережитой аварии, она лежала с широко раскрытыми глазами, наблюдая за раскачивающейся в темноте, веткой за окном. И думала снова, о своём случайном знакомом. Удивительный человек! Угрюмый, грубый, невежливый, но вместе с тем, какой-то, человечный. Она вспомнила, как он смотрел на спящую в машине Алину, и как в этот момент, нежно улыбался краешками губ. И как тут же изменил своё решение и помог им с эвакуатором.

Она вспоминала его лицо. Проводила воображаемо пальцами по его волосам.

– Интересно, какие они на ощупь? – подумала она.

Мысленно проводила пальцами по его векам, губам и шраму. Нет, он его совсем не портил, просто, лишь слегка, придавал его лицу оттенок некоторой мрачности и тайны.

Она вздохнула и прикрыла глаза.

Удивительно, человек, которого она видела первый, и последний раз в своей жизни, так взбудоражил её мысли и воображение.

Алина рядом заворочалась во сне. Девочка что-то бесшумно проговаривала губами.

Полина укрыла её одеялом и, повернувшись на другой бок, задремала сама.

Она проснулась, услышав, громкий плач дочери. Резко подскочила на кровати и взглянула на часы. Четыре утра.

Малышка плакала навзрыд и тяжело дышала. Придвинувшись к ней ближе, Полина обняла её и прижала к себе.

Алина обхватила её ручками за шею и жалобно на неё посмотрела.

– Мамочка, мне жарко. У меня болят ручки и ножки. Больно, мамочка. Мне очень больно.

Девочка снова громко расплакалась.

Дягилева поднялась с кровати и включила свет в комнате.

Алина поспешно прикрыла глаза ладошками.

– Мама, не надо свет… Глазки… мне больно!

Полина стремительно приблизилась к дочери.

– Господи, доченька да что с тобой?

Она присела с малышкой рядом и прикоснулась губами её лба. Кожа девочки горела огнём, щеки заливал неестественный румянец, а глаза излучали лихорадочный блеск.

Дягилева бросилась в прихожую к своей сумке, где была уложена аптечка со всем необходимым, собранная перед отъездом руками заботливой бабушки. Вытряхнув всё содержимое сумки на пол, она только сейчас вспомнила, что в дороге переложила аптечку в боковой карман чемодана, который остался в машине на станции технического обслуживания.

Она бегом направилась в ванную, надеясь, что у бабушки осталось что-нибудь из лекарств. Но всё, что она обнаружила, это упаковку початого блистера таблеток от повышенного давления.

Полина ходила над дочкой взад и вперёд, не зная, чем ей помочь. Невольно лишённая родительского опыта, она просто не знала, что делать. Заламывая руки, она была в панике. Держала в руках телефон, пытаясь вспомнить экстренный вызов скорой помощи, используя мобильную связь. Набирала спонтанно какие-то цифры, и, расслышав голос оператора, о неправильно набранном номере, сбрасывала дозвон.

Алина начала бредить и метаться по постели. Полина плакала, крепко прижимала её к себе, пытаясь, спасти, согреть своим материнским теплом, хотя тело девочки и так горело от высокой температуры. Она даже не могла её измерить. Градусника в доме тоже не было.

Женщина присела рядом с дочкой на постели и, прикрыв её тело, лёгкой простынкой, обратилась к ней: