Цицерон – мастер публичных выступлений, или Роман об истинном римлянине

Начинался первый официальный этап обучения в его жизни.

____________________________________________

Примечания.

1Восковая табличка представляет собой деревянную доску, покрытую слоем воска. На них можно было писать и стирать написанное с помощью грифеля, один конец которого был заострен для письма, а другой, сферической формы, играл роль ластика. Время от времени воск счищался, и дощечки покрывались им заново. Существующее во многих европейских языках выражение «с чистого листа» («tabula rasa») происходит именно от этой процедуры. Часто таблички складывались воском вовнутрь и соединялись по нескольку штук кожаным ремешком – получалась книжка, прообраз средневековых кодексов и дальний предок современных книг.

2Литератор – учитель начальных классов, обучавший детей письму, чтению и счету.

Глава V. Первые успехи и первая кровь…

Невозможно себе представить,

чтобы люди, которые стараются внушить страх,

сами не боялись тех, в кого они желают вселить страх.

Марк Туллий Цицерон.

Каждый из нас когда-то приходил в свой первый класс. Вспомните! Вспомните!!! Свои эмоции, чувства, волнение. Все мы с любопытством смотрели друг на друга, на класс, на нового учителя. Перед нами открывались двери в удивительный и волшебный мир знаний и чего-то нового, таинственного, о чем мы могли только догадываться…

Количество учеников по современным меркам было небольшим – всего 12. Все это были дети граждан Рима, зажиточных и не очень. Девочек было пятеро, а мальчиков семеро. Их литератор (учитель) по своему происхождению был греком по имени Пахомий, что в переводе с греческого означало «толстый». И этот человек, надо отметить, полностью оправдывал свое имя. Когда он в первый раз входил в класс, детям показалось, что он просто не сможет протиснуться в дверь. Толстяк медленно-медленно, осторожно-осторожно с большим трудом втиснулся в класс, вытер пот со лба и с трудом сел в кресло. Раздался жалобный стон или быть может скрип? Бедное кресло просто содрогнулось от тяжести груза.… Раздался смех маленького сорванца Гая из древнего аристократического рода Юлиев. Этот мальчик с самого начала почему-то не понравился Цицерону. Может, потому, что Марк по своей природе не был таким бойким?

Пахомий нахмурился и грозно спросил:

– Кто это тут смеется? – и жестом подозвал к себе маленького Гая. Тот робко приблизился к учителю. Пахомий развернул сорванца к себе спиной, задрал его тогу и ударил по мягкому месту припасенной заранее ивовой розгой. Гай взвизгнул, а потом обиженно спросил учителя:

– За что?

– В следующий раз не будешь нарушать дисциплину, – сурово заметил Пахомий.

Класс притих. Никто не ожидал такого. «Разве учитель имеет право телесно наказывать детей влиятельных родителей? – подумал Цицерон. – Я не хочу, чтобы меня так прилюдно наказывали, и постараюсь быть лучшим в учебе и не нарушать дисциплину», – решил он про себя.

И началась трудная учебная жизнь. Каждое утро ученики вставали в семь утра, чтобы в восемь быть в школе. Первым делом их учили чтению и письму. Система обучения строилась так: сначала дети заучивали одно за другим названия букв, еще не зная, как они выглядят, затем приучались складывать буквы в слоги и, наконец, в слова. Причем Пахомий заставлял их хором повторять за ним.

О, боги!!! Бедные жители окрестных домов – как они уставали за день от звонких детских голосов! Ведь отдельно стоящей школы не было, и дети занимались в арендованном помещении. Если была хорошая погода, они выходили в маленький дворик и учились прямо на улице, от чего бедные соседи просто сходили с ума. Таблицу умножения они также хором повторяли вслед за учителем. Как только солнце садилось, и наступали сумерки, детей отводили домой их домашние педагоги (воспитатели). Марка приводил в школу и провожал домой Диодот.

Наш герой учился очень прилежно, видимо, тяга к знаниям была в него вложена с молоком матери, женщины весьма образованной и воспитанной. Будущего гения отличала от остальных огромная работоспособность и феноменальная память. Другие дети к концу дня клевали носом от усталости, а Марк был свеж и энергичен. То, что другие дети с трудом запоминали за неделю или две, он умудрялся освоить за пару дней. Отцы некоторых детей иногда приходили на занятия специально, чтобы увидеть юного вундеркинда, отчего маленький Цицерон просто взлетал на крыльях своего тщеславия и старался еще больше всех удивить.

В одиннадцать лет Марк влюбился в свою одноклассницу – дочь зажиточного «всадника». У нее было красивое имя Корнелия. Девочка в свои одиннадцать лет была изящна, белокура и прелестна, будто сама богиня любви и красоты Венера поцеловала ее при рождении. Надо ли говорить, что все мальчики класса были безутешно в нее влюблены? Наш герой со своей невероятной худобой, огромными ушами и детской наивностью на лице был полной противоположностью сорванцу Гаю. Тот был крепыш с развитыми не по годам мышцами и телосложением юноши. Да, он не отличался такой сообразительностью и успехами в учебе, как Марк, но он брал другим – бойкостью, бесшабашностью и умением рассмешить всех девчонок в классе. И вот между этими двумя мальчиками вспыхнула ссора за внимание «дамы» Корнелии.

Как-то к концу очередного учебного дня, когда все дети собирались домой, Гай стал насмехаться над ушами Марка.

– Цицерон, ты свои уши, наверно, отнял у карфагенских слонов1, чтобы обмахивать ими лицо, когда становится жарко, – острил насмешник.

Все от души хохотали. Больнее всего Марку было то, что Корнелия тоже смеялась. Мальчик понимал, что если смолчать, его в классе не будут уважать, ведь уважают не только за знания, но и за мужские качества. «Что делать? Если я позову его драться, он в два счета разделается со мной, как когда-то Рим разделался с Ганнибалом2», – думал Марк. Но выхода не было, и он решился.

– Гай, ты знаешь, мне твоя фигура напоминает быков на поле моего отца. Кстати, они такие же тупые, как ты.

Что тут началось! Гай бросился с кулаками на Цицерона, но ему не дали начать драку другие ученики, а наш герой, собрав все свое мужество, спокойно сказал:

– Приходи сегодня вечером на речку Фибрен, и там посмотрим, такой ты храбрый и сильный на деле, каким пытаешься казаться перед нашими девочками, или нет. – Сказав это, он краем глаза увидел удивленное лицо Корнелии, ему даже показалось, что в глазах юной прелестницы мелькнуло восхищение. О, Юпитер! За эти глаза и лучезарную улыбку он готов был отдать весь мир!

Все дети, включая и девчонок, приказав своим педагогам следовать за ними, отправились на речку, на ходу обсуждая будущее сражение и споря, кто победит. Большинство склонялось к мнению, что Цицерон будет поколочен неисправимым забиякой Гаем.

Маленький Цицерон, как мы уже отмечали, был весьма сообразителен и умел просчитывать ходы. Идя чуть позади сверстников, он искал выход из сложившейся ситуации.

Вариант первый. Он примет бой. Сколько он продержится? Минуту? Две?

Вариант второй. Он прямо сейчас сбежит. Но как завтра прийти в школу? Его просто назовут трусом и засмеют. А главное, он потеряет уважение Корнелии.

Что, что придумать? Ум мальчика лихорадочно работал, но, видимо, из-за избытка адреналина решений никаких не находилось.

И вдруг его осенило! Он вспомнил, как Геркулес победил Немейского льва. Его нельзя было победить с помощью оружия, так как у зверя была очень крепкая шкура, поэтому Геркулес его измотал, отступая и уворачиваясь, а потом задушил обессиленного льва. «Вот и я поступлю так же», – решил Марк.

Группа подростков подошла к берегу живописной реки Фибрен, где они так любили купаться летом. Берега украшали кипарисы и ивы, сладко пели о чем-то своем соловьи. «Стоп! Сейчас не до красот», – остановил себя Цицерон.

Дети расположились на свежей траве, и приготовились к представлению. Известная римская фраза «Хлеба и зрелищ!» была известна даже им. Корнелия внимательно посмотрела на Марка и улыбнулась, как будто подбадривая его. Это сразу придало сил нашему герою.

Противники стали друг напротив друга. Гай выставил перед собой кулаки. «Видимо, его дома обучали искусству кулачного боя», – догадался Цицерон. Поединок начался.

Гай быстро кинулся на Марка, пытаясь нанести ему, сокрушительный удар в голову, но тот незаметным движением ушел в сторону, и кулак просвистел в сантиметрах от его лица. Все восхищенно присвистнули. Только вот непонятно, кем они восхищались – Гаем или Цицероном.

Гай предпринял очередную попытку; тут он оказался чуть-чуть проворнее Марка и разбил ему нос. Но все последующие атаки Гая заканчивались безрезультатно. Из носа капала кровь, но Марк не обращал на это внимания и был на чем-то сосредоточен – это видели все.

– Почему же он не бьет в ответ, что он замыслил? – недоуменно спрашивали дети друг друга.

А Гай уже начинал тяжело дышать. За три минуты он выдохся, устал бегать за уворачивающимся Марком, хотя последнему прошедшие минуты показались вечностью. И вот Гай делает очередной выпад рукой, Цицерон уходит в сторону и вдруг сзади со всей силы обхватывает шею Гая двумя руками и, всем телом навалившись на него со спины, опрокидывает забияку назад.

Что тут началось! Девчонки завизжали, парни вскочили на ноги. А Марк тем временем душил уже хрипевшего Гая. Подростки налетели на Цицерона, пытаясь оторвать его руки от шеи противника, но бесполезно. Хватка у Цицерона уже в этом возрасте была железная, и он знал, что если отпустится, то проиграет.

Если кто-нибудь из Вас хоть раз в жизни дрался, тот его поймет. Все человеческие нормы морали и этики отступают на задний план, а инстинкт борьбы за самку и выживание выходит на первое место. Все остальное просто не имеет значения. У Гая начали закатываться глаза, изо рта вывалился язык, еще чуть-чуть – и он будет задушен.

Что было дальше? Возможно, если бы Марк тогда задушил своего противника, то не было бы у него головокружительной карьеры, а была бы совсем другая судьба. Но Фортуна, богиня судьбы и случая, имела на маленького Цицерона свои планы.

Корнелия – яблоко раздора – оказалась сообразительней всех. Она набрала воды из речки в какую-то посудину и резким движением вылила на дерущихся. Это привело Марка в чувство. Он отпустил уже почти задушенного Гая и, пошатываясь, поднялся на ноги. А Гай еще долго лежал, пытаясь отдышаться, затем педагог поднял его с земли, и они вдвоем побрели к своему дому.

К Цицерону подходили сверстники, уважительно пожимали руку, похлопывали по плечу. Последней подошла Корнелия.

– Ты меня удивил. Ведь у тебя не было шансов против этого Гая, – произнесла белокурая красавица. – А вот тебе от меня награда, – добавила она и поцеловала его в щеку, после чего удалилась.

Цицерон, потрясенный, стоял и не верил, что его поцеловала самая красивая девочка их класса! Что он победил! Это событие повлияло на всю его жизнь. Он понял и запомнил навсегда:

«Настоящая победа – это победа над самим собой3».

Нужно верить в себя, и тогда добьешься всего, о чем мечтаешь…

____________________________________________

Примечания.

1Карфаге́н – финикийское государство со столицей в одноименном городе, существовавшее в древности на севере Африки, на территории современного Туниса. Карфаген основан в 814 году до н. э. колонистами из финикийского города Тир. К III веку до н. э. он становится крупнейшим государством на западе Средиземного моря, подчинив Южную Испанию, Северную Африку, Сицилию, Сардинию, Корсику. После серии войн против Рима потерял свои завоевания и был разрушен в 146 году до н. э., его территория превращена в провинцию Африка.

2Ганнибал (247—183 до н. э.) – карфагенский полководец. Считается одним из величайших полководцев и государственных деятелей древности. Был заклятым врагом Римской республики и последним значимым лидером Карфагена перед его падением в серии Пунических войн.

3Морихэй Уэсиба (1883—1968) – основатель и создатель Айкидо.

Глава VI. О, как прекрасна первая влюбленность!

Ничто не вечно под луной —

Ни ты, ни он и не она

Пройдут века, не будет нас

Любовь одна бессмертна на земле

Любовь – вот смысл бытия!

Люби сейчас и будь любим —

Ведь завтра может и не быть…

Василий Князев.

Друзья, вспомните свою первую влюбленность. Остановитесь, не читайте дальше!

Вспомнили? Сердце готово «выпрыгнуть» из груди, тебя переполняет радость от нежных чувств, тебе хочется петь, танцевать, смеяться и видеть свою любимую (или любимого) постоянно. От одного прикосновения рук бегут мурашки по коже, учащается дыхание, появляется румянец. Каждый час, проведенный вместе, пролетает как одна секунда. А расставание на минуту, кажется, длиться целую вечность…

Именно эти чувства испытывал Цицерон. Он был влюблен в Корнелию, и она после его знаменитого поединка с Гаем отвечала ему взаимностью. Они утром приходили в школу вместе (благо усадьбы их родителей были близко). Старались сесть рядом во время уроков. А если их руки случайно соприкасались, на лицах обоих вспыхивало смущение. Марк старался во всем помогать Корнелии на уроках, проявлял нежность и заботу о ней. Если она забывала дома восковую табличку, он отдавал ей свою. А она в ответ частенько приносила ему из дома что-нибудь вкусненькое, стремясь побаловать своего кавалера. Вечером с уроков они шли домой, держась за руки. А сколько стихов он посвятил своей музе! Кто из нас в столь юном и романтичном возрасте не пытался писать стихи своей даме! И у Вас было? Я так и думал…

Ты белокура и нежна,твой стан так строен и прекрасен,твои глаза как неба бирюза,а губы как морской коралл,когда я вижу эту красоту,хочу прижаться к ней губами,ласкать, лелеять, целоватьи больше никогда не отпускать…

Так Марк воспевал красоту Корнелии, а она смущенно улыбалась и краснела от волнения. Румянец на щеках горит, глаза блестят, сама дрожит от восхищенья…

Очень любил Цицерон семейные праздники, когда его семья приглашала в гости семью Корнелии. Пока взрослые возлежали за столом, наслаждаясь общением и изысканными винами, они с Корнелией могли погулять в саду и насладиться первыми невинными детскими поцелуями.

Да… Он помнит этот жаркий июльский вечер, когда первый раз поцеловал свою Корнелию. В воздухе повис сладкий запах персиков и оливок, нежно обволакивал своим легким дыханием шалунишка ветер, птицы на ветвях деревьев нежно ворковали друг с другом. Казалась, сама богиня лесов и полей Фауна благословила детей на первый поцелуй.

Марк приобнял свою спутницу за талию и мысленно все собирался и собирался поцеловать ее. Было почему-то страшно и неловко. Его всего трясло от волнения. Заметив это, Корнелия сама наклонилась к нему и улыбнулась. И Марк решился. Он неловко «чмокнул» ее в губы, ожидая пощечины, но Корнелия засмеялась, обняла его за шею и прильнула к его губам. О, боги! Какое это было наслаждение! Сочные, чуть влажные, как спелые персики, губы девушки нежно обвили его губы. Марк почувствовал, как у него закружилась голова. Окрыленный ее нежностью, он посадил спутницу к себе на колени, и они слились в жарком поцелуе….

Сколько они целовались, они не знали, бог времени Хронос просто забыл о них. Очнулись они от окрика родителей, которые их потеряли. Когда дети вошли в триклиний, вид у них был смущенный: их губы горели от поцелуев, и им казалось, что это видят все.

Взглянув на них, отец Марка, обращаясь к отцу Корнелии Марию, произнес:

– А не поженить ли нам наших детей?

Марий засмеялся и ответил:

– Рано еще, пусть сначала образование получат, а там видно будет.

А дети – что дети? Они стояли у входа в триклиний, держась за руки, и были счастливы. Сам бог любви Купидон поразил их сердца.

Почему счастье, радость, наслаждение не может длиться вечно? Почему это состояние рано или поздно проходит? Может, потому, что все в мире имеет свое начало и конец?…

Глава VII. Луций Лициний Красс – лучший оратор Рима?

Каков человек, такова и его речь.

Марк Туллий Цицерон.

Когда-то давно над смертным ложем своей матери шестилетний Марк поклялся стать успешным и прославить род Цицеронов. Сейчас, в одиннадцать лет, он уже обладал незаурядным взрослым стратегическим мышлением, дальновидностью и целеустремленностью. Мысли о том, как достичь успеха, почти постоянно сопровождали Марка, отступая на задний план лишь тогда, когда он был с Корнелией. Большого состояния его отец не имел и не происходил из знатного патриациаского рода. В Риме был только один знатный человек, друживший с отцом, – Муций Сцевола: сенатор, юрист, оратор. Он мог оказать поддержку юному Цицерону. И Марк сделал свой выбор: «Надо стать преуспевающим судебным оратором, как Муций Сцевола». Если боги помогут, он своими успешно выигранными делами как минимум завяжет полезные знакомства с сильными мира сего, а как максимум – сделает политическую карьеру и прославит свой род. К тому же надо отметить: Марка с детства влекло к публичному выступлению, ему нравилось внимание слушателей, он умел убеждать и доказывать свою правоту, в конце концов, он ОБОЖАЛ звук оваций!!!

И Марк с жадностью и неутомимой энергией начал изучать труды ораторов прошлых столетий. Но это была всего лишь теория. Ему захотелось своими ушами услышать речь известного оратора того времени Луция Красса1. Узнав, что тот готовит речь в защиту Сервилия Сципиона, полководца, обвиненного в неподчинении homo novus – «новому человеку», консулу из сословия «всадников», он решает попасть в Рим на это слушание.

В один из сентябрьских вечеров Марк подошел к отцу и сказал:

– Отец, учеба у нас начинается только в октябре. Я узнал, что через три дня состоится речь Красса, на которой я бы хотел присутствовать, чтобы поучиться искусству публичного выступления и обсуждения. Давай возьмем, Квинта и все вместе поедем в Рим.

– Ты решил стать судебным оратором? – спросил отец.

– На мой взгляд, эта профессия одна из самых перспективных, чтобы прославиться и преуспеть, – серьезно сказал одиннадцатилетний подросток.

– Хорошо, – улыбнулся отец. – Собирайтесь, завтра утром едем.

Эта была первая поездка маленького Цицерона в «Вечный и Великий» город. Немного истории для Вашего понимания, уважаемый читатель. Если кто-то из Вас хорошо знаком с историей образования Рима, можете эти строчки пропустить.

«Согласно самой распространенной легенде, братья Ромул и Рем, рожденные от дочери царя Альба-Лонги Реи Сильвии и бога Марса, выросли на берегу Тибра. Восстановив на троне Альба-Лонги законного правителя – своего деда Нумитора, Ромул и Рем вернулись к Тибру для основания колонии. Между братьями возникла ссора: Ромул убил Рема и основал укрепленное поселение на Палатине. В I веке до н. э. было вычислено несколько дат основания Рима, наиболее известная из которых – 21 апреля 753 года до н. э. (Википедия).

Рим еще называют городом семи холмов. Вот названия этих холмов.

– Авентин – в честь царя Авентина Сильвия2.

– Виминал – «ивовый холм».

– Капитолий (от «caput» – голова, глава).

– Квиринал3 – в честь сабинянского бога Квирина, самый высокий из холмов.

– Палатин – в честь Палес – почитаемой пастушеской богини. Первый из обжитых холмов Рима.

– Целий – в честь этруска Целеса Вибенны4.

– Эсквилин – «загородная часть, пригород». Второй из обжитых холмов Рима.

Рим в 1 веке до н.э. был административным, культурным, историческим центром с разветвленной системой водоснабжения (сеть акведуков), канализацией, с большим количеством общественных бань, рынками, фонтанами, а также многочисленными храмами для поклонения богам. Был здесь и большой Цирк, или амфитеатр, как сейчас принято говорить, построенный легендарным царем Тарквинием Древним. Цирк находился между Палатинским и Авентинским холмами в марсианской долине. Как вы думаете, сколько он мог вместить зрителей? Представьте! Сто сорок тысяч!!! (для сравнения, современный стадион «Ноу Камп» в Барселоне имеет 99 тысяч 354 зрительских мест).

Поэтому и центральной площадью Рима стала долина между Палатином и Квириналом. Отсюда расходились важнейшие улицы: Via Sacra поднималась к главной святыне Рима – храму Юпитера Капитолийского5, параллельно ей, у подножия Палатина, проходили Via Nova и Via Sybyra, на северо-запад вела via Latina.

Другой важной площадью внутри города был скотный рынок возле Тибра – Бычий форум, располагавшийся в самой оживленной торговой части города. По соседству, но вне стен города, лежал овощной рынок.

надо отметить, что большинство улиц Рима в ту пору были очень узкими и извилистыми, так что два человека, идущие навстречу, могли столкнуться плечами. Вот по одной из таких улиц и шел отец с сыновьями по направлению к Курии – зданию на Капитолийском холме, где заседал сенат. Кипела бойкая торговля. В воздухе смешались и «повисли» различные звуки рынка. Это были крики торговцев, возгласы покупателей, смех женщин, запах всевозможной еды – персиков, специй, мяса, рыбы. Было такое ощущение, что все люди мира собрались здесь одновременно.

Отцу с сыновьями надо было успеть попасть на выступление известного римского оратора Луция Лициния Красса. Все трое активно работали локтями, только Марк часто останавливался и смотрел то на товары, то на торговцев, бойко торгующихся с покупателями. Мальчик был очень любознателен, и отцу постоянно приходилось его одергивать и торопить.

Цицероны подошли к зданию, где заседал сенат. В то время здание сената, или Курия, было мрачным и холодным (в нем никогда не топили, даже зимой). Здание это на многих нагоняло ужас и как минимум внушало благоговейное уважение.

Обустройство Курии было следующим: зал был разделен на две части проходом, выложенным белыми и черными плитками. Пространство между стенами было залито римским бетоном. Верхний периметр стен, кроме портика, был рассечен оконными проемами, освещавшими интерьер здания.

Внутри, вдоль стены, выстроились колонны, частично несшие на себе нагрузку массивной конусообразной крыши, покрытой позолоченной бронзовой черепицей. Сиденья для сенаторов были расположены вдоль стен в несколько рядов. В самом дальнем углу на возвышении стояли два стула для двух консулов.

Как снаружи, так и изнутри здание сената было богато украшено мрамором и скульптурами. В частности, слева и справа от портика были поставлены скульптуры Афины и Амфитриты, вывезенные с Родоса. Стены были украшены бронзовыми барельефами, а по их верхней части шла мозаичная картина, охватывающая весь интерьер.

Именно здесь вершились дела государства, принимались и утверждались законы, объявлялись войны, назначались диктаторы.

Огромная толпа плебса и клиентов6, простых зевак и бездельников толпилась у входа, ожидая появления известного оратора Луция Красса. Сегодня он должен был защищать знаменитого полководца Сервилия Сципиона, несправедливо обвиненного в неподчинении по навету некоторых сенаторов из сословия «патрициев», опасавшихся усиления его влияния и могущества в сенате.

Отец и сыновья, с трудом протиснувшись вперед, расположились у самого входа в сенат, путь им преграждала лишь пурпурная ленточка (согласно древней традиции, чтобы рядовые граждане могли слышать и видеть, весь процесс обсуждения и принятия решений проходил открыто).

Спустя некоторое время сзади послышались восхищенный гул и рукоплескания. Оглянувшись, Марк увидел идущего к зданию сената мужчину в сопровождении не менее ста человек, среди которых были и рабы, и клиенты, и охрана.

Это был истинный гражданин Рима – Луций Лициний Красс. Атлетически сложенный, с гордо поднятой головой, уверенный в себе блестящий оратор, ученик известного ритора Метродора. Ему предстояло произнести речь в защиту Квинта Сервилия Сципиона. Цицерон залюбовался его статью и решил, что непременно станет таким же. «Надо будет поехать в Грецию и брать уроки кулачного боя? – Не вопрос. Надо будет заниматься физкультурой? – Обязательно буду», – решил уже тогда юный Цицерон.