Под знаком OST. Книга 2

– Какая гадость, какая гадость?! Я в этой шубе чуть поручика Сухорецкого с ума не свела. Он чуть не женился на мне из-за этой шубы, а может и не женился именно из-за нее.

Но покупательницу заинтересовали кольца на руках тети Лили. Она протягивает ей сумку с картошкой и луком.

– Вот это (тыкает пальцем в кольца) хорошая вещь! Кольца меняю на продукты.

– Вот держите, это лук и картошка.

– А в чем я их понесу?

– (снимая кольца с рук тети Лили) Так и берете!

Покупательница протягивает сумку с картошкой и луком тете Лиле, сама надевает кольца на руки, любуется, отходя подальше. Тетя Лиля вздыхает, собственно продано все кроме шубы. Она вздыхает и продолжает свои рулады.

– Шуба хорошая, теплая, очень хорошая!

Рядом опять возникает бабка с корзинкой и яйцами в ней, она призывно поднимает их вверх.

– Подходим, подходим!

– Гляди-ка, поменяла (машет рукой на сумку) на золото сколько продуктов! (бабушке) А почем у тебя яйца? Хорошие (берет яйца из корзинки по одному) Берите, берите, гражданочка. Яйца свежие, хорошие. Подходим!

– Шуба хорошая и теплая. Очень хорошая.

– Да гадость ваша шуба!

– Зря вы. Да какая же это гадость? Шуба! (гордо трясет) Да я в этой шубе поручика Сухорецкого с ума свела.

Неожиданно у тети Лили начинает кружиться голова и темнеет в глазах. Она хватается за прилавок, все плывет у нее перед глазами.

– Ой, чего-то нехорошо мне. Ох! (кладет сумки и авоськи на прилавок) Что-то мне нехорошо, дамочки!

– Кладите, кладите. Вам плохо, дамочка, что ли? Вы чего-то побледнели!

– Шуба теплая, хорошая, я меняю ее на продукты, шуба теплая, ух, меняю на продукты. (хватается за сердце) Ой, плохо мне, плохо.

– Садитесь на стул! Садитесь, прошу вас! Вот вещички ваши кидайте сюда! Кладите!

– Ой, дурно! В глазах темно. Ой, ой.

Тетя Лиля начинает тихо оседать, бабушка с корзинкой, в которой яйца лежат, пододвигает стул, на который садится тетя Лиля. Прохожие смотрят с любопытством.

– Ух ты, господи ты боже мой!

– Ой, смотри-ка! Даме даже плохо стало.

– Валидолу ей надо дать. Под язык, уксусом нужно виски натереть, и сразу полегчает.

– Осторожней, осторожней садитесь на стул… (машет на нее веером) А я веером на вас помашу… Ну, как вы?

Рядом опять появляется мужчина с воблой на шее, он видит толпу вокруг тети Лили, сидящей на стуле, он проходит мимо, продолжая призывно кричать. А вот рядом с тетей Лилей возникает беспризорник, который хватает ее сумки и авоськи и дает деру.

– Вобла, вобла, подходите ближе, вобла продается! (мальчику) Ну-ка брысь, отсюда, шпана. (видит драпающего мальчика)

– Ага, смотри в оба! А то вмиг обворуют!

– Да, да, иди-ка ты подальше! (смотрит на яйца) А почем у вас яйца?

– Ну, что полегчало вам? (мужчине) Яйца? Берите недорого. (берет деньги, протягивает корзинку, оглядываясь на тетю Лилю) Ой, что это вы побледнели?

Тетя Лиля, которой на короткое время действительно сделалось чуть лучше, протянула руку и неожиданно увидела, что рядом с ней нет сумок и авосек. Лицо ее сделалось мертвенно бледным.

– Ой, а где мои продукты, где мои продукты?

– А где же продукты? Ой, а вот здесь же лежали. Украли?

– Господи, украли! Господи, мои продукты!

Тетя Лиля теряет сознание, бабка с пустой корзинкой из-под яиц бежит за милиционером, охраняющим рынок, очевидно, что тетю Лилю нужно сопроводить домой.

А тем временем в квартиру тети Лили с ночной смены из госпиталя возвращается Зоя. Настроение паршивое. Новая начальница, бывшая однокурсница Мартынова, уже навела порядок в больнице, Зое пришлось переезжать в рентген-кабинет. Зоя разделась, помыла руки, села за стол есть остатки супа, когда в комнату вошла бабушка Лиза.

Она дошила новую порцию варежек, а Гуля тоже проснулась и собиралась в школу.

– Здравствуй!

– А где тетя Лиля? Она не сказала, куда пошла?

– В киношку наверное. У нее теперь хахаль есть (показывает) по грудь ей.

– Ты думаешь, чувство юмора в том, чтобы смеяться над другими? Тем более старше тебя в три раза.

– Зато у тебя чувства юмора совсем нет, особенно в последнее время.

Неожиданно их разговор прерывает звонок. Раннее утро, у тети Лили есть свой ключ, кого же могло занести так рано?

– Ой, звонят! Нам наверное.

Лиза Петровна бежит открывать входную дверь. Гуля поджимает губы, ей вовсе не хочется с утра ругаться с Зоей. Однако она чувствует себя абсолютно правой. В коридор тем временем входит милиционер и начальник рынка Петр Васильевич Голодец, которые под руки держат тетю Лилю. Она еле стоит, почти теряет сознание. Бабушка Лиза и Зоя охают, идут с ней в гостиную. Гуля хмыкает, с интересом смотрит на Петра и милиционера в фуражке. Петр Васильевич в годах: лысоватый и важный. А вот милиционер напротив очень молодой и рыжий. Как только он понимает, что тетя Лиля живет по адресу, он тут же козыряет и ретируется. Гуля и Петр Васильевич проходят по коридору, встают у входа в гостиную, наблюдая как Зоя и бабушка хлопочут над тетей Лилей.

– Ваша? (кивает на тетя Лилю)

– Наша.

– Вот подобрал гражданочку на толкучке. Обморок. Говорит, украли продукты. И шубу потеряла, забыла там.

Тетя Лиля в полуобморочном состоянии, она падает на диван. Зоя и бабушка Лиза дают ей понюхать нашатырь.

– Боже мой, Лилечка! Что случилось! Лилечка, Лиля. Что случилось? (Петру Васильевичу, оглядываясь) Здравствуйте!

– Лиля, ну, что с тобой? Что с тобой, хорошая!

– Что такое? Плохо? (удивленно) А что вы на толкучке делали?

Тетя Лиля нюхает нашатырь и приходит в себя, смотрит ошалело на Зою и бабушку Лизу, явно их не узнавая.

– Лиза, сало, тушенка, масло…

– Воды, дай ей воды…

Зоя бежит на кухню за водой, толкнув по дороге плечом Гулю, которая явно строит глазки начальнику рынка. Петр Васильевич одет очень прилично, и видно, что при деньгах и при должности.

– Масло сливочное, 300 грамм. Что за люди?! И шубу, шубу потеряла. Оставила и забыла.

Тетя Лиля рыдает, Зоя, которая вернулась с кухни с кружкой воды, протягивает ей воду, которую она жадно пьет. Петр Васильевич тем временем с интересом рассматривает Гулю.

Девушка румяная, с карими большими глазами, пушистыми ресницами и длинной косой.

– Я вас не задел?

– Нет.

А тем временем бабушка Лиза пытается успокоить тетю Лилю, протирая ей влажным платком ее лоб.

– Ты что? Менять что-то ходила? Шубу? Да? Шубу?

Зоя всплескивает руками, достает валидол, протягивая его тете Лиле, она его выпивает.

– Выпейте это, тетя Лиля.

– Пей, Лиля, пей.

– Да нет! Я шубу потеряла, продукты украли. Ой, господи, какая же я непутевая!

– Тетя Лиля, успокойтесь. Выпейте воды!

– Жива, слава богу, и бог с ними с продуктами!

– Ох, непутевая я и бессмысленная… (Зое) Зоя, отведи меня в постель.

– Тетя Лиля, прекратите, ну, кто вам сказала, что вы непутевая, милая и хорошая…

– Лиля, Лиля! Прекрати!

Зоя и бабушка Лиза ведут тетю Лилю под руки к кровати, укладывая спать. Гуля и Петр Васильевич остаются одни в гостиной. Гуля делает жест рукой.

– Хотите чаю?

– Я?! (хлопает по карманам) У меня и конфеты есть.

– А вас как зовут?

– Петр Васильевич (протягивает руку) Петр Васильевич.

– А меня Гуля.

– У нас есть столовая, спецраспределитель: от треста 24, на соседней улице. Если, что прошу вас, обращайтесь!

– Хорошо, спасибо. Пройдемте на кухню!

Они уходят на кухню пить чай. Петр Васильевич, познакомившись с Гулей поближе, весьма рад знакомству. Через час, напившись чаю с конфетами, он покидает квартиру тети Лили, взяв с Гули обещание его навестить.

У Гули неожиданно поднимается настроение: новый поклонник, да еще и при распределении продуктов, а вот Зоя, уложив бабушек спать в их спальне, возвращается в гостиную в весьма дурном настроении духа:

– Как ты смела? Как ты смела ей сказать, что она нас объедает? Гуля, мы же у нее живем!

Гуля сидит за столом и грызет конфеты, подаренные Петром.

– А что? Ей это ничего не стоит! (показывает рукой на квартиру) Зато кушает за четверых и еще кавалеров водит и кормит.

– Гуля, ты себя слышишь? Что с тобой? Ты говоришь уже не пошлости, а мерзости, неужели ты не понимаешь, что не имеешь морального права жить у человека, которого оскорбляешь?

– Знаешь, а ты мне просто простить не можешь, что я с Митей тогда (пауза) целовалась во дворе…

Зоя вспыхивает, оглядывается на Гулю, которая поднимается из-за стола, чтобы уйти в свою комнату.

– Ну, и правильно. Завидуй! Завидуй! Он меня целовал так и сюда, и сюда.

Зоя не выдерживает и отвешивает Гуле звонкую пощечину, Гуля от неожиданности хватается за щеку, лицо горит от удара, она толкает Зою плечом, бежит в свою комнату, быстро собирает вещи в чемоданчик.

Зоя бессильно садится за стол, машинально есть конфеты, которые лежат на столе.

– Спасибо за моральные учения и за доброту!

Бабушка Лиза, которая только что уложила тетю Лилю на кровать, неожиданно слышит крики Зои и Гули, говорит тихо тете Лиле.

– Лилечка, ты как себя чувствуешь? (слышит шум в гостиной) Ой, что-то девчонки шумят!

Тетя Лиля охает, встает с постели, подходит к проему двери, ведущей из ее спальни в гостиную.

– Да ничего, я забыла все. Уже забыла.

– Вам спасибо за постой!

Тетя Лиля и бабушка Лиза, которая выглянула из-за ее плеча, видят Гулю с чемоданом в руках, охают дружно. Зоя зло смотрит на Гулю и крутит у виска, показывая «сумасшедшая». Гуля выбегает из комнаты, хлопая входной дверью.

– Да вы что? Девочки?! Из-за меня, да, это была старая шуба, мне ее не жалко!

– Ой, что-то с сердцем. С сердцем! Падаю, держите!

– Бабушка! Бабулечка.

– Воды! Зоя, воды!

Зоя бежит за водой, а бабушка ложится на диван. У нее инфаркт.

Через час в дверь квартиры Петра Васильевича на Малой Ордынке постучала Гуля. Увидев девушку с чемоданом на пороге, начальник местного рынка просто расплылся в улыбке. Приход девушки был для него явным подарком судьбы. Петр Васильевич был сильно в годах, одинок и не надеялся встретить свою даму сердца.

– Вы?

– Здравствуйте!

– Здравствуйте.

– Вы не подумайте, Петр Васильевич, мне просто ночевать сегодня негде, подруга моя, одноклассница, только завтра вернется домой, и я уеду.

– Да, хорошо. Ну, что вы? (берет чемодан из рук) Хорошо, что я раньше к вам вернулся. Накладные проверил, и все в порядке.

Петр Васильевич берет Гулин чемодан и делает приглашающий жест в комнату. Он живет в коммунальной квартире, в которой очень темный коридор с угадывающимися в нем тазиками и коробками. Он показывает ей дорогу, ведет Гулю за руку мимо коробок так, чтобы она не споткнулась.

– Эти Червонцовы, (машет на закрытую соседскую дверь) они уехали в эвакуацию, понаставили здесь своих коробок.

Неожиданно дверь напротив его комнаты открывается и оттуда выходит полупьяная соседка, которая вовсе не уехала в эвакуацию.

– Петр Васильевич, как пищепром поживает?

– Пищепром поживает хорошо. Спасибо, Светлана Николаевна!

– Здравствуйте!

Петр Васильевич заводит Гулю к себе в комнату, несет в руках ее чемодан. Соседка смотрит на Гулю с интересом, потом проходит к телефону в коридоре. Кричит Голодцу издалека, набирает номер на вертушке.

– Юбилейной колбаски не намечается? (крутит диск) Алло? Это милиция?

– Намечается, намечается. (делает приглашающий жест Гуле) Прошу вас!

Он заводит Гулю к себе в комнату, закрывая дверь. Светлана Николаевна, которая только что изображала, что звонит, тут же кидает трубку на рычаги телефона, прокрадывается к двери Голодца и прислушивается к тому, что творится за дверью. Однако там тихо, хмыкнув недовольно, соседка Голодца заходит к себе в комнату.

Глава 3. Деревня. Германия. Май 1943

Этим утром Муся проснулась как обычно рано. Корову Ядвигу из стойла для дойки надо было вывести в четыре утра, а потом отдать в стадо пастуху. А еще надо было умыться, причесаться и позавтракать. Волосы Муси отросли после трудового лагеря, она заплетала их в две косы, убирая под платок. Фрау Якобс была также уже одета, так как собиралась с утра полоть огород, чтобы до того, как роса высохла на траве, успеть взрыхлить землю.

Кроме того, нужно было подвязать завязавшийся виноград. Муся жила у бауэрши почти год, однако доверия к славянке та по-прежнему не испытывала.

– Скажи, ты-русская? Ты ешь, ешь!

– Да, я русская.

– Тогда не якшайся с мужчинами, девочка! Я этого не люблю. Если узнаю о чем-то, отправишься туда, откуда приехала. В исправительный, трудовой лагерь.

– Да вы что?! У меня жених есть в СССР.

– Ты в Германии, а не в СССР. Ну, все. Надо корову выводить на дойку. Так что поторопись. А потом сходи в магазин за мылом. Поняла?

– Конечно.

Фрау Якобс выходит с кухни, захватив грабли. Муся подвязывает платок и идет в сарай: доить корову. Ядвига бодается и бьет копытом, два раза опрокидывая ведро с надоенным молоком.

Однако через два часа солнце согревает листья кустов помидоров и огурцов, фрау Якобс, которая какое-то время рыхлила землю граблями, прогоняет Мусю в магазин.

Муся находит велосипед Карла, садится на него верхом и едет по дорожке в сторону местной бакалеи, когда неожиданный звонок встречного велосипедиста выводит ее из состояния равновесия. Муся падает на дорожку, больно разбивая коленку. К ней бросается испуганный черноволосый мужчина в жилетке и кепке. Говорит он неожиданно для Муси на французском языке.

– Вы не ушиблись?

– Ой, да! Я ушиблась.

– О! (показывает Мусе на нагрудный синий знак) Ост? Вы русская?

– Да, Советский Союз!

– Ой! Вы говорите по-французски! Какой сюрприз! А я француз из Парижа. (протягивая руку) Стефан Мишо!

Стефан помогает Мусе подняться с земли, отряхивая ее коленки.

– Да, меня зовут Муся. Муся! (протягивает ему руку)

– Муся. (произносит медленно) А ты здесь живешь?

– Да, у фрау Якобс. Я на нее работаю.

– Да, а я работаю на соседских бауэров. (машет рукой) По соседству там.

Их диалог неожиданно слышит фрау Якобс, она удивлена, что два работника нашли общий язык. О том, что Стефан француз, который вообще не понимает немецкий, она очень даже наслышана от соседей. Однако два работника болтали между собой, она это отлично увидела, на каком же языке они говорили? Неужели русская еще и французский знает? «Очень она подозрительная особа», – подумала про себя фрау Якобс. Она тут же решила их быстро разогнать в разные стороны.

– Муся, ну-ка отправляйся за покупками. А ты, француз, давай, иди отсюда. Бери свой велосипед. (кивает на велосипед Стефан)

– О, мадам, я так рад нашему знакомству неожиданному. Подождите минуточку, я хотел сказать, что я умею строить дома.

Он показывает руками, как колотит молотком по воротам. Фрау Якобс не понимает ни слова, однако Стефан очень понятно объясняет жестами.

– Да, да. Так я и поверила!

– Нет, я, правда, строю! Дома, изгороди, я могу помочь. Сделать эту ограду. (поправляя покосившийся палисадник) Я могу отлично работать. Отлично! Возьмите меня от вашей соседки. А еще я пою. (встает в позу) Вот, например, Эдит Пиаф или Морис Шевалье…

Стефан достает гармошку и начинает наигрывать французскую мелодию. Однако фрау Якобс, которая все-таки отправила Мусю в магазин за покупками, заходит в свой двор и закрывает ворота перед носом Стефана.

– Ты ужасный болтун! Но мне нужна мужская помощь. Буду просить соседку отдать тебя мне.

Фрау Якобс быстро бьет его по плечу, а потом жестами показывает на покосившуюся ограду. В сарае есть молоток и гвозди, и вскоре фрау протягивает ему все нужные инструменты. Выйдя с коробкой, полной гвоздями, на солнечный свет из темной прохлады подсобного помещения, она находит Стефана, играющего на гармошке, рядом с калиткой.

– Эй, ты что? Заснул?

– Мадам, я иду к вам! Иду к вам!

Он берет в руки молоток и гвозди и начинает приколачивать деревянные палки к забору.

– Здесь приколотить?

Стефан поправляет весь забор, довольная фрау Якобс идет к дому. Через час рядом с калиткой появляется Муся с огромной корзиной, в которой печенье, соль, спички, мыло. Она с удивлением находит своего нового знакомого за работой. Неужели она теперь не одна будет трудиться у своей хозяйки? Впрочем, француз очень симпатичный и любезный. Увидев Мусю, он просто расплывается в улыбке.

– Муся, привет!

Он открывает калитку и пропускает девушку вперед. Он берет тяжелую корзинку, пытаясь ей помочь.

– Спасибо, Стефан!

Они медленно идут по дорожке. Фрау Якобс, которая была довольна работой француза, наконец-то починившего ее забор, начинает им махать рукой, приглашая за стол в яблоневый сад. Сад очень красивый и весь в белых цветах. Фрау Якобс накрыла на стол и пригласила своих работников разделить с ней трапезу. Сидеть за одним столом со своим работниками было очень даже принято в немецкой деревне. Хорошая работа поощрялась отличной едой.

– Эй вы! Идите, идите сюда, есть пора. У нас принято есть за одним столом с работниками!

– Фрау Якобс, идем, идем.

Стефан нес в одной руке корзинку с провиантом из бакалеи, в другой – ящик с инструментами.

Все это он поставил на лавочку у дома, вымыл руки водой. Поливала ему Муся. А затем сел с женщинами за один стол.

На обед был суп в супнице, свежеиспеченный хлеб и виноградное самодельное вино. Его делала сама фрау Якобс из прошлогоднего урожая местного винограда. Фрау Якобс жестом попросила Мусю разлить суп по тарелкам, а сама обратилась к Стефану с просьбой налить вина из больших стеклянных бутылок.

– Хочешь ли ты попробовать моего вина? А, француз?

– Хочу! (разливает в стаканы) Давайте я вам налью, фрау Якобс! (Мусе) Муся, а ты? (по-французски)

– Спасибо, я не пью вино…

– Русская, которая не пьет. Это очень смешно!

Фрау Якобс вздрогнула, отпивая из стакана вина. Все-таки вредная русская девчонка говорит еще и по-французски. Значит, будут говорить между собой ее работники, да еще и на языке, который она вовсе не понимала.

– О чем это вы говорите все время за моей спиной? А?

– Я говорю ему, что не пью вино… А он не верит. Вот.

– Все русские пьют. Об этом даже в газетах пишут, даже дети.

Фрау Якобс хохочет, выпивает залпом стакан вина и подставляет Стефану свой стакан за новой порцией. Стефан хохочет, наливает и ей, и себе. Вино, похожее на старый сидр, было кислым. Муся смотрит с отвращением на покрасневшие и захмелевшие маленькие глазки фрау Якобс. Фрау явно любительница горячительных напитков.

– В моей семье никто не пил.

– Да, да, заливай давай! Русские все пьют. (показывает на супницу) Муся, наливай суп! (ест) После обеда пойдем в поле, сено собирать.

– А мы вот, французы, слишком много пьем вина!

Муся встает и наливает очередную порцию супа в тарелки. Обед проходит в молчании, каждый думает о своем, вспоминая родные обычаи. Стефан грустит по французским круассанам, Муся вспоминает вкуснейший ржаной черный хлеб, которого вовсе не было в Германии. Однако фрау Якобс, выпив два стакана сидра, загрустила, рассматривая Мусю и Стефана. Чужой работник в немецкой деревне был нарасхват, ей бы тоже надо было поменять свою русскую на новую работницу или работника. Нужны были крепкие деревенские девчонки. Не чета тонкой Мусе, которая к тому же еще болтала на двух языках: немецком и французском. Фрау Якобс задумалась. Подозрительная особа, прав был ее сын, однако отказать герру Хиппке она никак не смела, кроме того за дополнительного работника по хозяйству деньги брали немалые.

Их обед неожиданно прерывается возгласом Карла. Парень приехал на побывку домой из школы Шпандау. Увидев, что его мама пьет с русской их сидр, да еще за одним столом с каким-то чернявым работником в кепке, юный гитлерюгенд просто пришел в ярость.

– Мама! Мама…

Карл был в форме, с вещевым мешком за плечами. Фрау Якобс вскочила из-за стола и побежала в дом.

– Господи, Карл приехал.

Карл посмотрел строго на мать и прошел прямо в дом. Он уже прошел к себе в комнату и разгружал рюкзак, когда она подбежала к нему сзади и обняла его двумя руками.

– (обнимает, разворачивает) Дай я на тебя посмотрю. Ты отлично выглядишь! Так вырос.

Стефан остался за одним столом с Мусей доедать суп из тарелки. Он был не знаком с сыном фрау Якобс.

– Это кто такой?

– Сын фрау Якобс, Карл.

Муся нахмурилась. Карл ее ненавидел и твердо сказал ей перед подъездом, чтобы она убиралась вон. Мусю Растопчину задержала фрау Якобс. Они с Стефаном молча доели суп. И пока Стефан продолжал налегать на сидр, она съела немножко хлеба.

Карл тем временем выкладывал свои вещи на кровать и зло отчитывал собственную мать.

– Эта русская все еще здесь? Мама, я просил тебя в письме, чтобы она убралась из дома.

– Карл, ну куда ее девать? Скоро урожай, и мне нужна помощь. Скажи, а ты сам надолго?

– Мне дали месяц отпуска. Месяц!

– Ничего себе. Ты почти год был там, и всего месяц отпуска?

– В школе Адольфа Гитлера считают, что отпуск расслабляет. Месяц дают только самым лучшим.

Фрау Якобс гладит светлую вихрастую голову Карла. Она соскучилась по сыну.

– Карл, да ты голодный. Я тебе сделаю что-нибудь поесть.

Фрау Якобс выскакивает во двор. Однако ни Муси, ни Стефана нигде не видно. Впрочем, они наверное пошли собирать сено в поле. Она наливает тарелку супа, заносит ее в дом и вскоре с умилением смотрит, как ест суп ее сын на их кухне. Карл заметно вырос и стал чем-то похож на ее покойного мужа, фото которого в черной рамочке висело на стене. Черная рамочка красиво оттеняла его военную форму. Рядом висел портрет Гитлера: типичный атрибут всех домов Германии времен Третьего рейха.

Фрау Якобс с гордостью смотрела на сына, который был также в военной форме. Форму гитлерюгенда им очень скоро заменили в школе на форму рядовых Вермахта, воспитывая их в духе преданности Третьему рейху и лично Адольфу Гитлеру. Однако пообедав, Карл вновь переоделся в форму гитлерюгенда: коричневую рубашку, черные шорты и черную пилотку. Завязав черный галстук, скрепив его специальным значком гитлерюгенда, Карл пошел в сад. На одной из яблонь уже вовсю были ранние зеленые яблоки. Он долго тряс дерево, и когда на землю упали первые фрукты, Карл быстро съел четыре яблока. Ел он молча и с удовольствием.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.