Копьево. Остров «Детство». Рассказы

Машка слазит со стола, смотрит на Ваську.

– Нет, не побегу жаловаться, – говорит она, наконец. – В другой раз я тебя поймаю, тоже получишь! А хочешь? … Я тебя научу читать быстро? Если читать не умеешь – куда убежишь? И еще припасы нужны. Хочешь, вместе делать будем?

Васька удивленно таращит на нее глаза, потом неуверенно кивает. Машка идет к выходу, а он, уважительно глядя на нее, идет следом.

Машка не знает еще, что на фронт она не убежит, что ждет её полуголодная, но веселая юность с койкой в общежитии, простые радости и горести. И, что в самые тяжелые моменты своей жизни – многотрудной жизни доктора сельской «глубинки», она не раз будет вспоминать и этот день, и эту «войнушку», и то, что «плакать она не будет. Не дождется Васька»!

Аська

«Легко выбирать между хорошим и плохим. Например, кто будет долго думать, что предпочесть: белый песок пляжа на экзотическом острове в компании шикарного мужчины или „дикий“ замусоренный пляжик на речушке рядом с родительской „фазендой“ в полном одиночестве? Чаще выбирать приходится из плохого и очень плохого».

Именно так думала Аська, которой предстоял выбор: провести свой короткий отпуск в четырех стенах родной квартиры или на родительской даче, где хотя бы можно позагорать на прополке вечных грядок. Выбор был сделан.

Тяжело вздохнув, Аська собрала сумку и поспешила к вокзалу.

Народу в электричке оказалось, на удивление, немного, нашлось даже свободное место. Втиснувшись между приятной старушкой и сонным мужичком, она, наконец-то, вздохнула с облегчением:

«Пристегните ремни. Желаем счастливого полета!»

Электричка, нервно вздрогнув, застучала в направлении Софоновки, где Аська проводила почти каждое лето с момента своего рождения.

«Когда я научусь откладывать на отдых? Вон, Маринка… приезжая, квартиру снимает, родителей «под боком» нет, а одевается… как куколка и постоянно куда-то летает. «Ах, чудесный ресторанчик в Неаполе… ах, уютный французский отельчик…».

А я два года «угробила» на Васечку. Асечка и Васечка! Надо же так «вляпаться»?! И главное, не придерешься! Сама ведь на него внимание обратила. Васечка – компьютерный гений. «Заскочи на минуточку!» Заскочил.

На минуточку, потом на пять, не успела сообразить, уже поселился с пожитками, и щетка зубная в ванной стоит. Да ладно. Сама ведь этого хотела. Казалось так все хорошо, и главное, надежно. Добрый, ласковый, даже не курит. Сидел у компьютера безобидно. Цветочек раз в неделю, конфетки иногда купит. А Асечка… рубашки гладит, продукты покупает, ужин подает. «Поигралась» в семью? Нет, чтобы задуматься, что Васечка до тебя тоже где-то жил и не бедствовал. С мамой ему некомфортно, как же – взрослый вроде мужик. Вот и ищет «мамозаменителей». А она? Планы строить начала. Дура! И главное, не возражал, денежки копил. «Конечно, Асечка, потом… поедем, устроим, купим»….

А весной тихо «слился», купил шикарный «внедорожник» и поселился у очередной дурищи. И какие претензии? Не ругался, не скандалил, ничего не украл… кроме двух лет жизни. Дааааа! За уроки надо платить…»

…Аська открыла калитку. Изрядно заросший со времени последнего трудового десанта родителей участок выглядел, как беспризорник на вокзале среди нарядной публики. Она неспешно переоделась и присела к грядкам. Машинально прополов одну, Аська встала, расправила плечи и довольным взглядом оценила свою работу.

«Вот и глаза открылись у грядки», – любила говорить бабушка, когда ровные рядки посадок, освободившись от сорной травы, начинали радовать глаз.

Когда Аське было одиноко, обидно или нестерпимо «болела душа», она всегда искала укромный уголок, в котором можно тихо поплакать. Слезы очищали душу, как теплый дождь омывает грязную придорожную листву, и можно было жить дальше. Она плакала так с раннего детства, почему-то стыдясь бурного выражения чувств. Вот и сюда она приехала поплакать вволю. Дома на это не хватало сил, так она загрузила себя работой. А тут было время и место. Но плакать почему-то расхотелось. Светило солнце, беззаботно чирикали птицы.

«Красота! Все-таки все мы – „дети природы“. Хорошо-то как».

События последних дней показались вдруг такими далекими. Неужели, это, правда, было с ней?

Аська уже собиралась зайти в дом, как из-за забора ее окликнула соседка.

– А я гляжу, Асечка приехала! Надолго?

– Здрасьте, теть Маша! Не знаю. Пока не надоест. В отпуске я.

– Заходи, Асечка! Почаевничаем! Я как раз пироги сделала с картошкой.

От этого предложения отказаться было сложно. Впервые за неделю Аська почувствовала, что проголодалась. Она ополоснула руки, натянула сарафан и поспешила к соседке. Прежде в двухэтажном доме тети Маши ей бывать не доводилось. Внутри дом оказался хорош – продуман до мелочей – и больше, пожалуй, походил на городскую квартиру, обставленную с комфортом и любовью. Тетя Маша радостно захлопотала по хозяйству, сноровисто накрывая на стол. И хотя выглядела она как обычно: располневшая, с тронутыми сединой волосами; и даже халат на ней был все тот же: китайский, с какими-то яркими причудливыми узорами, – чувствовалась в ней какая-то усталость и надломленность. Казалось, что делает она все скорее машинально, по привычке, а еще Аська почувствовала, что соскучилась соседка по общению – раньше не была так говорлива. Это удивило.

Обычно была тетя Маша энергичной молчаливой «пчелкой». Грядки у нее всегда были идеальными, белье – «белоснежным». Она без конца что-то полола, подрезала, сушила, варила, заготавливала. Муж был ей под «стать». Иногда он уезжал на вахты, а в остальное время что-то строгал, приколачивал, доводя свой домик до идеала. Участок они прибрели давно, построили дом, и сначала как все, приезжали летом, а несколько лет назад перебрались сюда совсем, отдав квартиру сыну с молодой женой.

– А где дядя Саша? – спросила Аська, ответив на дежурные вопросы.

Соседка вдруг умолкла и стала ритмично размешивать сахар в чашке.

– Нет его…. Ушел он от нас, – сказала она с такой болью в голосе, что Аська нервно глотнула, едва не поперхнувшись пирогом. Увидев ее испуганные глаза, тетя Маша замахала руками и с трудом улыбнулась.

– Да живой он, живой. Просто от меня ушел он этой зимой. Я думала, все знают. Хотя… вечно люди думают, что их жизнь всем интересна.

Аська немного помолчала, «переваривая» новость.

– А от меня ушел Васька, – вдруг сказала она, дивясь собственной откровенности. Обсуждать эту тему она не могла еще ни с кем, даже со своей лучшей подругой. Теперь уже тетя Маша сочувственно посмотрела на нее, потом сказала:

– Конечно, можно сказать – как это теперь модно, – что все мужики – сволочи. Так ведь это неправда. Это жизнь… Откуда любовь приходит и куда уходит? Сколько я передумала за эти месяцы. Саша ведь мой ушел к «молоденькой», чуть тебя старше. Думала, вместе век и доживем. Всё ведь сами создали, во все это столько души вложили. Дом вот, сын вырос, внук уже. А он вон чего! Ох, наревелась я украдкой. – Тетя Маша нервно затеребила лежавший на коленях платок. – И, главное, стыдоба какая! Особенно перед сыном с невесткой. Вроде ничего не украла, а кажется, что все пальцем показывают. Бывают, конечно, у мужчин такие помутнения, так ведь лет в сорок, а тут до пенсии рукой подать.

С вахты приехал прошлым летом, ходит, как чужой, все из рук у него валится. Испугалась сначала, что заболел. А он… влюбился! Еле из него эту правду окаянную выпытала… каялся передо мной… плакал даже. Всё твердил, мол, «будем жить, как и прежде». У меня хоть внутри всё «огнем горело» от обиды, подумала: «Ладно, всё бывает. Перетерпит – забудет. Ну, оступился, не устоял перед молоденькой. Так-то он девушками даже в юности не шибко увлекался. А тут? Может, нашло „помрачение“ какое? Переживём! Я перетерплю, и у него „блажь“ пройдет».

А потом вижу – не проходит…. не просто увлечение оказалось. Живем вроде вместе, а как чужие. Вроде рядом сидит, а мыслями… далёко. Не думала, что это так страшно.

Они немного помолчали, вспоминая свое.

– А знаешь, я же спортсменка была, – улыбнулась тетя Маша грустно. – Худющая, как ты. Смешно? Правда-правда! Спортсменка, активистка, хотя, не красавица. А в Сашу влюбилась в институте. Замуж выскочила. Все забросила: учебу, спорт, родила сразу сына. С тех пор вот – пироги пеку…

Аська смотрела на нее «во все глаза», но образ юной спортсменки как-то не вязался с обликом этой немолодой женщины, одной из многих, вечно снующих по магазинам с кошёлками, неухоженных и безвкусно одетых. Она поймала себя на мысли, что для молодых, люди постарше – это люди «бесполые», как родители. Смешно даже представить, что у них какая-то любовь, страсти, нежности.

– Я не жалею, что так прожила. Неправда ведь, когда говорят, что всё делают для других, всё мы делаем и для себя тоже. Я семейные хлопоты люблю, хоть их и мало ценят. Семья для человека – главное в жизни, но что-то я упустила. Вот так, собрала ему вещи и отпустила. Сначала хотела сама уйти, так он не позволил.

– Как? Сами отпустили? – изумилась Аська.

– Да… Сложно, конечно. Стыдно, больно, но ничего… привыкаю понемногу. Мне все равно легче… у меня сын, невестка хорошая, внук «золотой». Больше сын беспокоит. Злой стал на отца, простить не может.

– А вы его простили?

– Может и не до конца еще… гложет обида. За что со мной так? А с другой стороны посмотреть, в чем виноват – то он? Не в рабстве жил, а в любви, уважении. Жили хорошо, многие завидовали. Уважение осталось, вот только любовь у него прошла. Нет, можно было бы оставить. Так ведь это же мУка ему была, да и мне…

Лицо ее скривилось от боли, и она вновь задумалась.

– Всю жизнь я хотела, чтобы ему было хорошо. А тут что, на муку обреку? Лучше сама перетерплю, пусть он счастливо живет.

– А если это не любовь у него, а всё же это… помрачение рассудка?

– Может быть. Пусть живет «свою» жизнь, разбирается сам. Я ему не судья!

– А если обратно попросится, пустите?

– Не знаю. Честно скажу – не знаю. Да он и не просился, так что чего об этом думать? Я планы особо строить перестала. Только одно знаю точно: сломанную чашку склеить можно, вот только пить из нее больше нельзя…

Они поговорили еще: две брошенные женщины.

Аська вернулась в свой домик, легла, но сон никак не шел. В конце концов, искрутившись на жестком стареньком диванчике, она встала и вышла на крыльцо. Ночь была теплая, а небо чистое и звездное. Огромные звезды сияли так близко, что у нее захватило дух. Она вспомнила вдруг, как в девятом классе дружила с Сережкой из соседней школы. Высокий, худенький, он робко брал ее за руку, и они часами гуляли под звездным небом, а он рассказывал ей про созвездия, «черные дыры». Дружба не сложилась, зато с тех пор она могла найти в небе много созвездий и любимое созвездие Ориона.

«Люди смотрят и смотрят на небо. Для нас оно вечно и непостижимо, как Любовь. А ведь, пожалуй, только она наполняет смыслом нашу жизнь. Любовь, в которой не ищешь выгоды, гарантий, которая все прощает. Она дается не всем, приходит ниоткуда и уходит, когда захочет. Но именно такой Любви мы жаждем всем своим существом».

Собственный недавний роман показался ей таким пошлым и смешным, что стало стыдно.

«Я подожду! Я жду тебя, моя Любовь…». Ей захотелось крикнуть это слова громко, но кругом стояла такая «звенящая» тишина, что она не решилась, а прошептала их, как молитву.

На перекрестке

Себя я ощущаю условной единицей,Когда поток машин,Куда-то мимо мчится.И рядом люди-люди,Такие ж единицы,Сливаясь в массу серую,Свои теряют лица.И мир мне, вдруг, покажетсяИгрой воображенья,Когда кругом царитБезумное движенье.И жизнь мне, вдруг, покажетсяБессмысленной игрой…Стряхну я наваждение,И, поспешу домой.Где я такая личная иИндивидуальная.Любимая, ленивая,И в чем-то гениальная.И это вот осмыслив,Я честно говорю:Я перекрестки улицУжасно не люблю!))2015 декабрь

Дача

Они мирно болтали и пили чай, бессовестным образом заедая его конфетами и капустным пирогом, когда зазвонил телефон. Вообще-то Ольга забежала к соседке, как обычно, на пять минут – перекурить перед возвращением домой. Дома ждали муж и маленький сын. Муж курение не одобрял, нервировать лишний раз его не хотелось. Но после «перекура» у соседки, она часто садились «гонять чаи», и «пять минут» волшебным образом превращались в полчаса. Хотя соседка Маша была старше Ольги, им всегда было что обсудить. Маша резко метнулась к аппарату. Ольга поняла, что позвонила Маше её «ненаглядная» дочка.

На Ольгин «объективный» взгляд соседка избаловала дочь ужасно. Она растила ее одна. Было забавно смотреть, как Маша постоянно пыталась изобразить строгую мать и часто спорила с дочерью до «хрипоты», а потом делала все, что та желает, иногда вопреки своим принципам. В принципе, дочь Маши выросла красивой, умной, весьма прагматичной, работала в «приличном» месте, но… была она ужасной эгоисткой. Мать она рассматривала – как многие дети – как существо бесполое, ни в чем особо не нуждающееся, и живущее только для того, чтобы ей, «звезде», было хорошо.

Сейчас «камнем преткновения» стало желание дочери снять квартиру. Маша ругалась, убеждала, плакала. Отношения накалились, и дошло до того, что дочь, настаивая на своем, уже неделю жила у подруги. Маша переживала, выдумывала страшные истории, в которые может попасть ее неразумная «чадо». Эти истории она и рассказывала сегодня Ольге, а той оставалось лишь сочувственно кивать. Ольга знала, что соседка Маша – человек вполне разумный. Но если речь заходила о дочери, Ольге приходилось только удивляться Машиным страхам. Хотя, у Ольги тоже были страхи за маленького сынишку, но пока они касались лишь детских болячек.

«Неужели и я потом начну вот также…, – подумала Ольга. – Бесконечно переживать где он, да с кем, да что еще придумал?»

К разговору Ольга не прислушивалась, но до нее то и дело доносились то сердитые, то умоляющие возгласы соседки. Наконец, та вернулась на кухню, села за стол, отрезала себе огромный кусок пирога и стала его нервно жевать.

– И что на этот раз?

– Не хочет домой возвращаться, – ответила Маша, – и вообще сказала, что если я ей буду каждый раз настроение портить, она звонить не будет, а на мобильный купит другую «симку».

– И чем ты ей настроение портишь?

– А всем! Ну, скажи, зачем ей квартира? – Маша снова завела «старую песню». – Комната своя, ремонт сделали, чистота, порядок, все приготовлено. Живи – радуйся, нет же – «приспичило»! Самостоятельность подавай. Мол, ипотеку возьму! А это же «кабала» какая, да еще на взнос надо денег взять. А где? «Давай», мол, «дачу продадим». А раз я против продажи, тогда придумала – сниму квартиру и уперлась. А дача что же? Куда ездить летом, грядку посадить? Еще отец мой строил дачу-то, она там детство провела, а смотри, не жалко ей. Я – «жадина», получаюсь.

Ольга сочувственно кивнула. Правда, в этом вопросе она была солидарна с Машиной дочерью. Как-то раз они с мужем помогали соседке вывозить осенью ее небогатый урожай. Дача Ольге решительно не понравилась. Ехать пришлось долго по каким-то плохим дорогам, ни речки, ни озерка рядом.

Домик был чистым, но маленьким и ветшающим без «хозяйской руки». А главное, кругом лепились еще десятки таких же домиков на таких же маленьких участках. И стояли они вдоль длинных улиц тесными и стройными рядами, перемежаясь редкими деревцами, разномастные: то ухоженные, то заброшенные, как… памятники на кладбище. Ни природы, ни уединения! Что за отдых такой? Поэтому она осторожно сказала:

– А, может, не стоит так категорично? Так-то ипотека – дело неплохое. Сейчас жизнь другая, запросы другие. Она же не «брюлики» хочет! Свое жилье никому не повредило еще. А дача? Ну что дача? Она у тебя такая деловая, еще лучше выстроит. Вон сейчас домищи какие, и участки не по 6 соток.

– А я куда ездить буду летом?

– На море, Маша, на море. Там такая красота! Чего ты себе кило морковки не купишь? Поливать все равно не можешь кататься без конца. Если все затраты учесть – морковка у тебя «золотая» выходит. А потом, ипотека все-таки лучше, чем за квартиру «дяде» платить. Тут в «свое» деньги вкладываешь.

– Ну, не знаю! Ведь вредная такая, еще и правда номер телефона поменяет.

Соседка опять пригорюнилась.

– Ладно, я пойду! Спасибо за пирог. Отменный!… Знаешь, Маш, я советы давать не люблю, это – дело неблагодарное, только вот – сколько ты уже с ней споришь, а все без толку. Возьми и согласись.

– С чем? – не поняла соседка.

– А со всем! Она тебе претензии, а ты: «Да, такая я плохая мать: и бедная, и вредная, и жадная. В конце концов, не всем же с родителями везет». А дача? Ну, что дача? Тоже подумай, Маш! Кстати, тут на работе Зоя Иванна говорила, что хочет дачу купить, чтоб домик был обязательно, хоть небольшой, и чтоб не сильно дорого. А ездить – у нее сын машину водит, – сказала Ольга, прощаясь в коридоре.

…Через неделю Ольга с Машей поехали показывать дачу. Они ждали машину Зои Ивановны во дворе.

– А знаешь, я позавчера воспользовалась твоим советом. Спасибо! – сказала Маша. – Сказала, что мать плохая и остальное, а потом думаю, а ведь и правда – плохая я мать. Чему можно учить, если сам свою жизнь построил незнамо как? Чуть не разревелась, трубку повесила, а она перезванивает, «ты», мол, «не заболела»? Голос заботливый. Вот и решила дачу показать…. Может, она и права. Чего я со своими взглядами «допотопными»?

– Ну, что ты! А что касается совета – тут моей заслуги нет. У меня так тетка делать любить, ей спасибо, – засмеялась Ольга. – Начинает себя обвинять, другим вроде как неудобно.

Они не договорили. К дому подъехала машина. За рулем старенькой «Тойоты» сидел сын Зои Ивановны, вполне приятный парень с недовольным и серьезным выражением лица. Мать сидела рядом с ним на переднем сиденье важная и торжественная, как будто ехала на «смотрины» его невесты.

По дороге Зоя Ивановна деловито расспрашивала Машу насчет соседей, размеров участка, о кустах. Было видно, что покупка дачи – ее давняя мечта.

– Вот решилась, наконец, – сказала она доверительно. – Раньше всё в деревню, а сейчас не к кому. Не на речку же теперь летом ездить? Коле вон тоже будет полезно. Воздух, витамины…

Слушать всё это было забавно, как будто речь шла о маленьком мальчике, а не о взрослом мужике, но Ольга в разговор не вмешивалась. Если бы не Маша, не стала бы связываться с Зоей Ивановной, которую она знала давно и недолюбливала. Была та женщиной крупной яркой, считала себя честной и принципиальной. А еще любила, чтобы в любом разговоре последнее слово оставалось за ней. Ольга же считала, что это, скорее, отсутствие деликатности и хорошего воспитания. Если, например, при встрече тебе говорят: «Что-то ты сегодня ужасно выглядишь!», то кому нужна эта честность?

На участке Зоя Ивановна придирчиво осмотрела каждый куст, каждый уголок дома. Сын меланхолично ходил следом, молчал, покусывая травинку. Наконец, обход закончился, видно было, что осмотром она осталась довольна.

– Что же, за такой участок цена у вас вполне разумная. А то взяли моду – цены задирать. Здесь, конечно, запущено все, поработать придется. Но я это дело люблю, мне земля не в тягость, в деревне выросла…

– А вам, понравилось? – спросила Маша у сына Зои Ивановны.

– Да…, – неопределенно протянул он и ушел к машине.

На веранде было чисто и уютно. Присели к столу, ароматно запахло чаем, который заварила хозяйка. От чая сын Зои Ивановны вежливо отказался, ушел в машину. Завязался неспешный разговор.

– А сын-то с вами живет? – спросила Маша, которую эта проблема остро волновала.

– Конечно! Втроем живем: я, сын, муж. Квартира большая.

– Муж? – удивилась Маша. – А чего же он-то не приехал посмотреть?

– А зачем? Мне нравится, и им хорошо. Все равно у него руки из…, – она выразительно замолчала, – если что здесь подделать – нанимать придется.

– А сын?

– А ему нельзя тяжести, – твердо сказала Зоя Ивановна. – Он учится, работает, здесь отдыхать будет.

– А «моей» вот – дача не нужна, ипотеку хочет взять! – вздохнула Маша.

– Глупости! – отрезала Зоя Ивановна. – Какая ипотЭка? Я лично кредиты терпеть не могу. Да и какие же это зарплаты иметь надо? Где такие взять? У моего, вон, 15 тысяч зарплата, помогаем с отцом. Обща жить лучше. Да и баловство это – жить одному. Мало ли что! Друзья эти, девушки щас такие…

Обсуждать девушек Маша не захотела. Ольга вообще в беседу не вмешивалась. Вспомнили, что сын Зои Ивановны томится в ожидании, торопливо допили чай и поспешили к нему.

Едва машина завелась, у сына зазвонил телефон. Он коротко переговорил с кем-то.

– Виталька? – спросила Зоя Ивановна с подозрением. – И чего ему надо?

– Да… в гости зовет… решил покупку машины отметить, – нехотя выдавил сын Зои Ивановны.

– Глупости! – рассердилась та. – Ты мотаешься целый день, завтра на дежурство, еще выпьешь там. Вечно твой Виталик что-то придумает!

Она недовольно замолчала. Машина тронулась.

«Да! – подумала Ольга.-Девушки у нее плохие! Попробуй – выйди за такого. Это же кто такую конкуренцию выдержит? Нет, наверное, в природе такой девушки. Забавно! Машина дочка вредная, а этот вот вроде и спокойный, и послушный. А что лучше?»

Довольно долго все ехали молча.

– Ну? Что решил? – прервала молчание Зоя Ивановна.

– Да…., – ее сын недовольно покосился на Ольгу с Машей. – Не пойду, наверное, устал. Машину поставлю, еще отцу обещал стартер посмотреть.

– Вот и ладненько, – повеселела Зоя Ивановна. – Я как раз курочку разморозила, сделаю, как ты любишь.

В городе женщины попросили высадить их на ближайшей к дому остановке, сами, мол, дойдут, нечего дворами петлять.

– Я жду вашего звонка и окончательного решения, – строго сказала Зоя Ивановна.

– Да-да, – поспешно согласилась Маша, выбираясь из машины. Они пошли к дому по шумной улице.

– Продам я дачу, – устало сказала она Ольге. – Посмотрела чужими глазами, правда, запущен участок, не справляюсь я одна. А Зоя Ивановна там все в порядок приведет. Энергичная!

– Ага, – согласилась Ольга. На нее тоже накатила какая-то усталость. Они прошли мимо киоска. За ним пряталась стайка подростков, парнишки весело толкая друг друга, по очереди, украдкой глотали пиво из большой пластиковой бутылки, две девчонки, затесавшиеся в их компанию, громко хихикали.

– Кто знает, как их надо воспитывать, детей этих? – сказала Маша, сворачивая в их двор.

– Ага, – снова согласилась Ольга. Она внимательно осмотрела детскую площадку. На высохшем после дождика пятачке весело топтались молодые мамаши со своими детьми.

«Интересно, долго мои гуляли? Вот и выходной прошел. Вроде ничего не делала, а устала. Сейчас душ приму, кофе выпью, потом мальчика-зайчика своего выкупаю и буду весь вечер читать ему сказки», – решила она. – «Как хорошо, что он у меня еще такой маленький».

Сон

Из телевизора доносилась залихватская песня – «Даже если вам немного за 30, есть надежда выйти замуж за принца….»

– Вот слышишь, даже после 30 шансы есть, – Леля повернулась к подруге, не прекращая полировать свой розовый ноготок. – А тебе еще до этого возраста можно жить и не «заморачиваться».

– Здрасьте, – парировала Соня, – сама второй раз замужем, главное, а другим, значит, раза сходить нельзя. Я столько усилий потратила, чтобы Вовку до загса довести, – ужас! Ты же, знаешь, какой он нерешительный.

– Вот и я про то. Чего ты в него вцепилась? Нашла «прынца». А вот Рената Литвинова говорит, что если за мужчину надо бороться – то это не твой мужчина.

– Конечно! – огрызнулась Соня. – Это ей бороться не надо, да и тебе тоже. Ты же у нас – «звезда»!

– Ну, вообще – держать себя в форме – целая работа, а тебе…

– Ой, не начинай! Я знаю все, что ты скажешь! Конечно, Рогов твой самостоятельный и бизнес у него, и неважно, что «в пуп» тебе дышит – от тебя он, точно, без ума! Только не говори, что это взаимно и что у вас – «бешеная» любовь.

– Я и не говорю. Вообще… влюбленный мужчина – это такое… странное «создание»… а потом, я к нему очень хорошо отношусь. А что, с Макаровым надо было до старости копейки считать? Я тоже ведь думала раньше, что любовь-это раз! И по голове! И ты такой влюбленный-влюбленный. А что вышло? …. Всё какие-то прожекты, а кпд-ноль. Даже если что из него и выйдет, – в чем сомневаюсь – я ждать не хочу. Испарилась у меня любовь… от всех этих ожиданий.

– Ха! А вдруг он резко разбогатеет?

– Вдруг, сама знаешь, что бывает… ну его! Я его уже не помню.

– Ой, ли? Вон как бесилась, когда мы с брюнеткой его недавно увидели.

– Конечно, нашел… незнамо что, я ему еще…