Прогулки с Вольфом. Жизнь в заповедных местах Коста-Рики

В самом начале нашего похода с Вольфом я старалась идти за ним, потому что мне не нравилось ощущать мачете позади меня, и все равно я не могла опередить нашего проводника. Вскоре я приноровилась держать дистанцию хотя бы на расстоянии взмаха мачете. Когда Вольф идет и раскачивается, он часто оборачивается, и его мачете просто-таки летает в воздухе. После того, как мы провели много лет в совместных путешествия, я переменила свою позицию в движущейся группе, чтобы быть уже перед ним, и все же находясь на безопасном расстоянии. Так что я научилась определять нужную скорость передвижения и смогла отчетливо слышать его комментарии.

Одновременно с ходьбой и рубкой Вольф постоянно разговаривает на своей уникальной языковой смеси алабамского английского и местного испанского. Истории из него так и сыпятся, подобно манне небесной. Вольф говорит таким же образом, как и ходит: часто кругами, часто меняя направление разговора. Если вы в состоянии разобраться в его бормотании и следовать его сюжетной линии, то вас будут бесконечно развлекать его рассказы о встречах со старыми охотниками, походах вдоль бушующих рек и отслеживании неуловимого тапира. Он знает дикую природу Коста-Рики так, что едва ли кто может с ним сравниться. Он готов неустанно идти по тропам в течение нескольких часов, часто в темноте, при свете луны, или с небольшим фонариком, обливаясь потом, с рюкзаком на спине, полным провизии. Он сопровождал известных биологов, часами искал пропавших туристов и уходил на много километров в лес, а потом снова возвращался в Монтеверде, чтобы провести еще одно совещание, посвященное сохранению земли и ее богатств. Вольф известен не только политикам Коста-Рики, международным экологам и профессиональным ученым, но и всем обитателям округи, в том числе тем, кто живет в самой отдаленной части этой местности.

К концу нашего похода Арт, Марийка и я договорились убедить Вольфа записывать свои рассказы. Мы подумали, что портативный диктофон будет идеальным для этого случая, поскольку Вольф редко сидит неподвижно, а в джунглях страсть к историям буквально овладевает им. Я решила, что смогу расшифровать записи с диктофона, перенеся их на бумагу, если он согласится с нашим предложением. Вначале Вольф отказался от затеи с диктофоном, но вскоре сказал, что попробует. К тому времени я помогала биологу Налини Надкарни и смогла позаимствовать диктофон у ее ассистента. Я отдала аппарат Вольфу, сказав: «Если ты будешь рассказывать свои истории, я облеку твой вольфский язык в письменную форму».

Эта книга – результат всего, что было произнесено во время путешествий. Семнадцать лет прошло с момента нашего первого совместного похода. За монологами Вольфа и нашими беседами мы исходили множество извилистых троп. Ниже в основном приводятся продиктованные рассказы Вольфа. В других случаях изложенное на этих страницах – результат кропотливого просеивания его потока сознания. Истории, как золото, были отобраны из руды болтовни, выслушанной в совместных походах. Я расшифровала и отсортировала все художественные отступления, переписанные с лент, и обсудила с Вольфом каждый наш диалог. Сложность задачи состояла в том, что хотелось все-таки сохранить его своеобразный диалект и при этом сделать его мысли понятными. Моя жизнь и мой опыт не стояли на месте в это время, и этот факт тоже отражается на страницах. Я описала, как росла наша дружба, и как наше упорство заставляло нас двигаться вперед. За эти годы я собрала еще больше рассказов семейства Гиндон и всех, кто тоже захотел поделиться своим опытом прогулок с Вольфом. Все вместе мы представляем на суд публики жизненный путь уникального человека, который переехал из Алабамы в Коста-Рику и который никогда не прекращал учиться, любить и смеяться во время восхождений по дорогам этого горного тропического рая.

2. Откуда мы пришли

«Я посвящаю этот день отцу и матери, которые задумали мое появление на свет. Они – единственные, кому я обязан присутствием здесь. Мои дети, когда были маленькими и еще учились в школе, где-то позаимствовали идею, что они были лишь тенями в очах Божьих, до того как родиться. Там был и я до наступления своего первого дня.

Так что благодарение моим родителям за данную мне возможность оказаться там, где я теперь, за то, что я мог проложить свой путь к берегу реки. Я пришел сюда около полуночи, без четверти двенадцать. Горит свет. Я отдохну. Кофе у меня уже в кружке, и через час-другой я продолжу свой путь, чтоб достичь цели, когда пропоют петухи».

Вольф в Пеньяс-Бланкас

С того момента, когда в 1990 году наши жизненные пути пересеклись, я несомненно обогатилась от знакомства с этим застенчивым человеком, которому удается шутить практически в любой ситуации. Одним из первых впечатлений о Вольфе было то, что передо мной очень самокритичный человек. Это при его образованности и богатом опыте путешественника, при том, что он был лидером в своей коммуне, защитником природы, признанным на национальном и международном уровне. Прежде всего, он очень скромен. Его воспитывали как квакера, с такой жизненной философией, при которой разум открыт для познания, а сердце – для других людей с их идеями.

Религиозное общество Друзей (квакеров) появилось в Англии в середине семнадцатого века в период активного религиозного и политического брожения. В те годы английский перевод Библии стал широко доступен общественности. Многие начали искать альтернативные практики богослужения, выходящие за рамки, очерченные традиционными церквями. Джордж Фокс основал Общество Друзей Истины и впервые собрал людей в молчаливой молитве для осознания присутствия Бога. Многие Друзья, как они себя называли, подвергались преследованиям за свое инакомыслие. Для них обычным делом было предстать перед судом и оказаться в тюрьме. Однажды, давая показания перед судом, Фокс заявил, что судьи и присутствующие должны трепетать пред именем Господа, за что получил унизительную кличку «квакер»3. Затем это язвительное определение стали использовать в отношении последователей Фокса. Впоследствии оно стало признано и самими Друзьями.

Для приверженцев этой религии квакерство – образ жизни. Это недогматическое движение основано на определенных взглядах, таких как открытость и прощение. Эти жизненные принципы реализуются на практике как каждым индивидуумом в отдельности, так и всеми адептами этой церкви. Фундаментальные принципы у квакеров, в частности, включают в себя готовность к принятию новых взглядов, терпимость к разным мнениям и готовность работать для примирения всюду, где есть конфликт. Ненасилие в мыслях, словах и делах – основа квакерства, и поэтому Общество Друзей общепризнанно считается одной из традиционных «мирных церквей». Квакеры, как правило, живут скромно, но не по-пуритански. На их молитвенных собраниях можно высказываться, молиться, петь или цитировать Писание. Все идет от сердца любого участника собрания, чувствующего порыв к тому, чтобы поделиться. Порой собрания проходят в полном молчании. Для квакеров ни церковь, ни организация, ни даже слова Библии не имеют высшего авторитета. Друзья не настаивают на том, что их путь – единственно правильный. Они открывают двери всем интересующимся, не принуждая их вступать в Общество Друзей.

Вольф верил, что родители и квакерское образование заложили надежную основу в его жизни. Он пережил много бурь. Этого человека можно сравнить с ивой, чья корневая система уходит вглубь, а гибкие ветви грациозно развеваются под дуновением ветров перемен. Чувство юмора Вольфа не только увеличило число морщин на его добром лице, но, несомненно, помогало ему в трудные времена и даже вызывало симпатии у его оппонентов.

Начало жизненного пути Уилфорда Фрэнсиса Гиндона совпало с тяжелыми годами депрессии в США. Он родился в Барнсвилле, маленьком городке в восточной части штата Огайо, 17 августа 1930 года, в семье Альберта и Берты (Холл) Гиндон. В течение первых пяти лет его жизни семья оставалась в этом городе, чтобы быть рядом с родственниками матери. Родня его отца, когда-то жившая в Вермонте, переехала в Фэрхоуп, штат Алабама.

Родственники с обеих сторон являлись квакерами. Уилфорд, его братья и сестры получили образование в квакерских школах. Он был четвертым из пятерых детей, после братьев Уильяма и Клиффорда и сестры Мэри Евы; младшую сестру звали Сара. Детей отправили в квакерскую Школу Друзей, где обучение проходило в одной единственной классной комнате. В год, когда Уилфорду исполнилось шесть лет, семья переехала в Фэрхоуп, потому что отец должен был помогать своим больным родителям. Тяготы распада семьи стали ощутимее, когда выяснилось, что им придется расстаться с матерью.

«Одна из первых бед, с которой мне пришлось столкнуться в молодости, – сообщение отца о том, что нашей маме придется отправиться в психиатрическую лечебницу штата Огайо. Там, о ней могли бы заботиться и лечить ее, потому что она не могла справляться с ведением домашнего хозяйства. По-детски мы задавались вопросом, за что она была наказана и отослана прочь от нас. Я не понимал эту ситуацию. Прошли годы, а я всегда помнил эту печальную страницу в истории моего взросления – мамы нет с нами дома. Я много раз размышлял об этом – и юношей, и взрослым.

Позже отец объяснял случившееся тем, что моя мама была очень хрупкой. Он говорил про ее слабое здоровье и про то, что старшая сестра матери, женщина сильная и уверенная, командовала ею. Мама находилась в лечебнице, начиная с 1935 года. Позже она покинула больницу и жила со своими родителями около Барнсвилла. Побывав в Фэрхоупе за несколько лет до этого, она приобрела твердое убеждение, что жить там никогда не сможет, поэтому так и не вернулась в Алабаму. Она жила в Огайо, и мы приезжали к ней, когда у нас бывала такая возможность. Мы с ней стали ближе лишь в мои школьные годы, когда я вернулся в Огайо для учебы в школе-интернате».

В Фэрхоупе Уилфорд продолжил свое обучение, сначала в квакерской школе, а затем в Школе органичного образования. Это было частное учебное заведение, основанное Мариеттой Джонсон, считавшей, что образование должно быть органичным, а обучение – делом, не прекращающимся на протяжении всей жизни. В школе давали обычные уроки, но важной частью образовательного процесса было овладение навыками через обучение ремеслам: деревообработке, кожевенному производству и керамике. Студенты упражнялись в народных танцах и устраивали выставки для родителей и местных жителей. Это была школа практических навыков, в ней делалось все, чтобы молодые и бойкие мальчики, такие как Уилфорд, были вовлечены в учебу, и им было бы интересно.

Уилфорд Гиндон в школьные годы

«У нас были недлинные уроки, и оценки выставлялись как за поведение, так и за академические успехи. Упор делался на том, чтобы научить нас быть леди и джентльменами, как говорил наш учитель. В этой школе экзаменовали только раз в год, что сильно отличалось от опыта, полученного мной в школе-интернате с обучением в отрыве от жизни. Большую часть учебной программы в Школе органического образования занимали семейные мероприятия. Именно в те времена мне особенно сильно не хватало мамы. Мне хотелось, чтобы она увидела мои выступления.

Я думаю, что именно там были заложены основы моей философии с принципами, почерпнутыми у квакеров, когда вам не указывают, что надо делать, а чего не надо. Вместо этого, скорее, направляют и показывают примеры, способствуя осознанию ценности быть честным, необходимости заботы о своем теле и здоровье, ненасилия во всех аспектах жизни. Я понял, какова награда жить порядочным человеком. Мы получали представление о ценности доброго отношения друг к другу. Мы осознавали, что надо жить, делая лишь то, что правильно, а не повиноваться стадному чувству и тупо следовать за другими».

В 1945 году Уилфорд вернулся в Огайо, где пошел в квакерскую школу-интернат, расположенную на окраине Барнсвилла. Школа была известна под неофициальным названием Олни. Это название позаимствовано из стихотворения «Олни Грин», написанного бывшим учителем и священником Луи Табером, и утверждено студенческим советом в 1876 году. Величественные здания из красного кирпича с классными комнатами и общежитиями были окружены гигантскими старыми деревьями. В студенческом городке к услугам его обитателей имелись спортивные поля. Там же было молочное стадо, фруктовый сад и небольшое озеро, окруженное лесом.

В школу Олни (она называется Школа Друзей Олни) и теперь приезжает молодежь из Северной Америки и даже из более удаленных частей света. Едут для того, чтобы получить образование, в основе своей базирующееся на квакерских ценностях. Зеленые волнистые склоны этих мест отличаются от равнинных районов западного штата Огайо. Фермерские хозяйства разделены лесополосами, и узкие дороги петляют, огибая роскошные старинные усадьбы. Однако преобладают в этих краях небольшие скромные жилища. Кроме квакеров здесь живут амиши. Их лошадиные повозки, замедляющие темп движения автомобилей, видны тут и там.

Родственники Уилфорда по материнской линии, семейство Холл, все еще жили в этих краях, также как его брат Клиффорд и две сестры, которые в свое время вернулись в Огайо. Его кузены учились в Олни, они-то и помогли Уилфорду приспособиться к жизни в общежитии и к обучению в учебном заведении, где придерживались формальной системы выставления оценок.

«Мы должны были сдавать ежегодные государственные экзамены и получать оценку. В течение всего года сложно было выйти, по крайней мере, в среднем, на оценку си с минусом. В противном случае предстояла дополнительная работа или неуд. Мне удавалось удержаться чуть-чуть выше линии отсечения. Если бы я учился усерднее, то, вероятно, мог бы получить оценку лучше, но большая часть времени моей учебы была потрачена на общение. Многочисленные встречи с девушками и парнями, тусовка с соседями по комнате, познание того, как делиться и как ладить, как дразнить и каково это – самому быть объектом насмешек, а после этого никогда никого не дразнить. Именно тогда я сформировал основу своих взглядов на политику и на людей. Я понял, что такое жизнь, и научился отличать важное от второстепенного.

Это были четыре года учебы под присмотром лучших учителей, о которых можно было бы только мечтать. Они были морально выше всех нас и полностью посвятили себя своему делу. Они научили нас самим решать все проблемы, вместо вымещения зла на учителях, или на соседе по комнате, или еще на ком-то.

Прозвище у меня появилось в школе-интернате. На собраниях мальчики сидели с одной стороны зала, а девочки – с другой. Будучи квакером из южных штатов, я не выносил никакой сегрегации, поэтому на каком-то собрании я сел в той половине зала, где были девушки. Некоторые ребята начали обзывать меня, исказив мое имя Уилфорд на Вольфорд. В те времена солдаты, пытавшиеся флиртовать с молодыми женщинами, пытались привлечь их внимание посвистом. Таких свистунов называли «волками». Из-за того, что я всегда был против правил, разделяющих мужчин и женщин, я стал зваться «волком», то есть Вольфом. Похоже, именно с той поры эта кличка и пристала ко мне».

Школа-интернат была для Вольфа местом личного прозрения, формирования его личности. Он сделал несколько великих открытий, которые остались с ним на всю жизнь. Первое из них было связано с его участием в спортивных мероприятиях, обязательных для школьников. Он пристрастился к командным видам спорта и особенно полюбил баскетбол. Однако ничто не могло сравниться с тем чувством свободы, которое он испытывал, когда ходил по окрестным холмам и лесам.

«В Олни, играя в баскетбол, футбол и бейсбол, я понял, что такое командная работа. Мы стремились к высоким спортивным достижениям и знали, что игра имеет смысл, если ты выкладываешься полностью. При наличии системы начисления очков в школе каждый старался зарабатывать оценки за спорт. Особенно мы стремились получить то, что называлось в нашей школе большое О – максимальная оценка, которую каждый год получали всего пять или шесть человек. Помимо командных видов спорта, у нас была еще и походная программа. Нам начисляли балл за каждую милю, которую мы проходили. Тогда я и узнал о том, что такое поход. Вот из-за походов и других видов спорта, в которых я участвовал, мне удалось за четыре года заработать отличную оценку, выраженную в виде большой буквы О.

Стоит еще рассказать о походах. Мы ходили по уже проложенным маршрутам, которые покрывали большую часть нашей округи, и довольно подолгу, до завтрака. Хотя нам нельзя было покидать школу до 5 утра, вернуться нужно было не позже 8 часов. Если мы опаздывали на завтрак, то теряли очки, но все равно старались пройти восемь или девять миль до утреннего приема пищи.

Путешествия по тропам и дорогам в редко посещаемых и менее населенных местах помогли мне ближе познакомиться с природой. Мы наведывались в небольшие перелески, стояли лагерем на берегах рек вблизи Барнсвилля. Я тогда не осознавал, как все это помогло мне влюбиться в природу и приучило к хождению пешком, что, в свою очередь, привило любовь к тем краям, где я прошагал столько миль. Тогда я, конечно, не знал, что это будет одним из ценных качеств, приобретенных мной до приезда в Монтеверде. С первых дней в Коста-Рике я передвигался только пешком или верхом. Мне всегда нравилось путешествовать куда-то и знакомиться с людьми.

За четыре года моего пребывания в школе-интернате своими пешими походами я покрыл расстояние, равное пути из Огайо в Алабаму и обратно. Этот маршрут – туда и обратно – составляет около 2430 миль. Скажем прямо, это хороший результат».

В Олни бурлила активная общественная жизнь, но Вольф, парень из южных штатов, не ожидал, что в школе ему кто-то может понравиться. Кто может сравниться с красотками Юга? Ему повезло, что в старших классах он встретил Эмму Люсиль Стэндинг, девушку из семейства квакеров из Эрлема, штат Айова. Она привлекла его внимание. Впоследствии Эмма стала его женой.

«Учеба в школе-интернате имела еще одно преимущество среди прочих. Школы такого типа назывались фабрикой знакомств, и это было правдой. Моя школа и в самом деле была такой фабрикой. Сведите подростков вместе на четыре года, и, как правило, они быстро смекнут, что к чему, и за этакий срок найдут себе приятеля. Мне потребовалось три года, чтобы въехать во все, и через три года я встретил девушку, которая теперь стала моей женой. Лаки была одной из этих высоких, вскормленных кукурузой барышень из Айовы. Она отличный человек, и я ни разу не пожалел о том, что отправился на Север в поисках своей половинки.

У Эстона Роквелла, моего доброго друга и нашего старосты в старших классах, был автомобиль Ford Model T. Он, старшеклассник, пригнал эту машину в школу из штата Айова просто для того, чтоб доказать, что он на это способен. Эстон должен был поставить машину на хранение еще до начала занятий, но прежде чем поставить ее на прикол, мы захотели прокатиться в последний раз. Едем мы, значит, по дороге, и вдруг видим двух девушек, идущих по шоссе. Ну, мы их подобрали. На удачу в его машине не хватило сидений для всех нас, поэтому одной из них пришлось сесть мне на колени. Мы добрались до школы и высадили девушек, потому что все, что было у нас на уме, – ах, это последняя поездка на Model Т. Мы думали только о машине, не сомневайтесь.

Позже я узнал, что девушка, сидевшая у меня на коленях, Люсиль Стэндинг, была младшей сестрой Флоренс, жены моего двоюродного брата Кэрола Гиндона. Я к тому моменту уже заметил, что брак заставил его остепениться, и решил, что женитьба, наверное, неплохая затея. И хотя в старших классах я не был настроен на постоянные отношения ни с одной девушкой, я отправил Лаки записку, чтобы посмотреть, сможем ли мы пообщаться на каком-нибудь мероприятии. Мой хороший друг Херб Смит из Айовы рассказал мне, какая Лаки необычный и замечательный человек. Ну а потом я и сам узнал уже на личном опыте, что она была исключительно милой. Другой нашей попутчицей в Model T была Мэри Чамнесс, которая позже стала женой Эстона. Так что, получается, что в той «последней» поездке дело было не только в том, чтоб покататься.

Недавно Лаки напомнила мне, что на первом мероприятии в том году кто-то запустил фейерверк и прокричал: «Этот грохот должен нас развлечь».

Ответственными за то мероприятие были старшеклассники, и я, наверное, был единственным человеком, у кого мог быть файер, потому что в Алабаме они продаются круглый год. Лаки тогда спросила, кто этот запускатель фейерверков, и ей ответили: «Это Гиндон». Она сказала: «А, Гиндон! Моя сестра замужем за Гиндоном». Она быстро свела разрозненные факты вместе. Хотя мы и состояли в некотором родстве, я не думаю, что мы знали друг друга до того момента.

Когда мы познакомились, Лаки была на втором курсе. А когда она была уже на последнем курсе, я сделал ей предложение, но не давал ей кольцо, пока она не закончила школу».

Учеба в Олни оказала глубокое влияние на Вольфа. Именно оттуда берет начало его интерес к биологии, а также к химии и физике. У него были отличные учителя, которые не только сделали эти сложные предметы понятными, но и обучили умению применять научные знания в повседневной жизни. Эти базовые знания обеспечили Вольфа ценной информацией, на которую он мог опираться, когда позже работал с учеными в различных лесах Коста-Рики.

«Только потом, будучи взрослым человеком, я понял, насколько было важно надлежащее образование, которое Олни дал мне. Когда я оглядываюсь назад и думаю о том, что узнал из разных источников, и кто действительно повлиял на мою жизнь, я вижу, что очень много было получено в школе. Именно там я узнал, как ладить с людьми, и именно там я решил, в каком направлении я хотел бы двигаться дальше. Я думал, что важнее быть хорошим знатоком в какой-то узкой специальности, чем быть звездой в более многопрофильной профессии. В отказе от курения и выпивки тоже есть ценность. А еще важно следовать жестким правилам, вроде тех, что на нас накладывала моя бабушка. Не делай то и это, и еще много чего.

Не имея контактов с матерью, я научился еще больше дорожить влиянием, которое на меня и мое поведение оказывал отец. Он был рабочим человеком, я видел его нечасто, а любовь его сестры заменила мне материнскую любовь. Мой отец и моя тетя Мэри познакомили меня с тем, что такое дисциплина, и это помогло мне двигаться в правильном направлении. Они были отличными учителями, равно как и мои братья и сестры. Думаю, я не осознавал, что такое урожденный квакер, пока не стал взрослым. Тогда я понял, откуда у меня появились мои убеждения и мои ценности.

Во время учебы в школе-интернате часто доводилось общаться с родственниками по материнской линии. Мои дедушка и бабушка жили на взгорье, всего в пятнадцати минутах ходьбы от Олни, стоило лишь пересечь долину. Я добирался туда, проходя по пересеченной местности через пару пастбищ и небольшой ручей. Я приходил к ним по субботам в свободное от занятий время. Мне всего лишь надо было сделать соответствующую запись в школьной книге регистрации отсутствующих: «Я пошел к старикам».

В то время моя мать как раз жила там, в родительском доме. Общение с ней было для меня в новинку. Мама в основном проводила время в своей комнате наверху, но иногда спускалась вниз запустить руку в сахарницу, чтобы порадовать себя сладеньким. Когда я учился на третьем курсе в Олни, здоровье моей бабушки ухудшилось, ей нужен был постоянно присутствующий помощник. Однако моя мать не разрешила бы постороннему человеку находиться в доме. Именно тогда ее перевели в лечебницу в Кембридж, штат Огайо, и там поставили диагноз депрессия. Мама страдала от нее на протяжении большей части своей жизни. Еще у нее нашли диабет.

Я неоднократно навещал маму, и она всегда была весела и рада видеть меня. Она помнила всякие даты: наши дни рождения и день ее свадьбы. Хотя мама никогда не проявляла насилия, но однажды почему-то сожгла наши свидетельства о рождении. Ее поведение было, вероятно, иррациональным, и она не понимала важности документов. Путаница в ее голове, возможно, шла от принципа квакеров противостоять политике властей. Ее лечили электричеством, и я все думал, что ее замкнутость, возможно, объяснялась именно этим лечением. Пока мама жила со своими родителями, она писала письма моему отцу в Фэрхоуп и все время беспокоилась о том, чтобы папа вернулся в их старое домашнее гнездо в Огайо.

Я помню маму как любящего человека. Я всегда думал, что современный уровень медицины и сегодняшнее лечение могли бы исцелить душевные раны моей матери. Ее лечили от диабета, и это продлило ее жизнь. Она умерла в лечебнице в 1969 году от осложнений после диабета. Мой брат Клифф и его жена Дотти были у ее смертного одра, поэтому мама, по крайней мере, не умерла в одиночестве».

В первый год учебы Вольфа в школе-интернате в мире произошли события, которые оказали глубокое влияние на все человечество: самоубийство Гитлера, казнь Муссолини, создание Организации Объединенных Наций, атомная бомбардировка Соединенными Штатами Хиросимы и Нагасаки и День Победы – конец Второй мировой войны. Президент Соединенных Штатов Франклин Рузвельт скончался от кровоизлияния в мозг, и в Овальный кабинет въехал Гарри Трумэн.