Русская Православная Церковь в Кузбассе в 1920-1930-е гг.

С 1922 года часть приходов Кузнецкой земли попала в зависимость от Сибирского областного церковного управления (СибОЦУ). В этом же году Томско-Алтайский епископ Тихон обращается к сибирским приходам с призывом к лояльности в отношении власти. В 1925 советом этой епархии принят опубликованный властями Устав религиозных общин, получавших статус религиозных обществ. Существенные ограничения делались в области имущественных прав и внутренней жизни: для созыва церковных собраний стало необходимо разрешение административных отделов, зарегистрированные общины могли быть закрыты по постановлению губернских органов власти и т. Д. Но, как отмечалось в докладе епархиального совета Московскому собору 1925, несмотря на эти трудности, епископ Тихон привел в «образцовый порядок» управление епархией, способствовал открытию нескольких новых приходов85.

Союз воинствующих безбожников под руководством Е.М. Ярославского коснулся и Кузбасс. СВБ изначально мыслился как массовая общественная организация. В Сибири ячейки СВБ начали возникать в 1925 г., при них создавались кабинеты антирелигиозной работы.

Стратегия, выработанная Е.М. Ярославским, неминуемо затронула Кузбасс. Обратимся к событиям вАнжеро-Судженском районе. На 1 июля 1931 г. здесь насчитывалось 49 ячеек СВБ, объединявших 1679 членов. Кроме того, в районе действовало 9 групп Юных Воинствующих Безбожников (ЮВБ) в составе 520 человек. Анжеро-Судженский райком ВКП (б) поставил перед райсоветом СВБ задачу «развернуть широкую вербовку рабочих и колхозников в ряды СВБ с таким расчетом, чтобы к 1.01.32 г. утроить количество членов районной организации. К этому же сроку организовать ячейки СВБ при всех шахтах, строительных участках, школах, крупнейших колхозах, коммунах и учреждениях, превращая шахтовые ячейки СВБ в базы антирелигиозной пропаганды».

Уже известно, что с конца 1920-х гг. борьба с религией стала рассматриваться как одна из форм классовой борьбы. Наступление на церковь явилось составной частью борьбы с кулачеством в период коллективизации. Суть наступления на церковь выразил сам председатель Центрального Совета СВБ: «Процесс сплошной коллективизации связан с ликвидацией если не всех церквей, то, во всяком случае, значительной их части, с урезкой, по крайней мере, наполовину численного выражения всякого рода религиозных организаций»86.Хорошо характеризует ситуацию разъяснение Кузнецкого окружкома ВКП(б) о порядке закрытия церквей от 7 апреля 1929 г., проходившее под грифом «совершенно секретно»: «Работники мест (РИКов и сельсоветов), не учитывая фанатизм верующих, недостаточно серьезно относятся к самому акту закрытия. Производили таковые не только без соответствующей подготовки общественного мнения, но и без соответствующего разрешения вышестоящих органов власти. Если говорить о том, что церковь стала рассматриваться, как одна из форм классовой борьбы, то следует сказать и о положительной стороны в указанный период. Этому свидетельствует протокол № 11. В нем описаны, что было проведено заседание под руководством Преосвященного Епископа Василия 26 января 1927 г. На этом заседании решались самые важные вопросы, например, отчет о деятельности Щегловского Центрального управления87, т.е. видно, что церковь с трудом пытается выжить в данных условиях.

Бывали случаи, что прихожане храмов вставали на защиту своего прихода и пытались его отстоять. Так, например, вс. Осиновка Горно-Шорского района после бедняцкого собрания сельсовет без утверждения высших органов власти пытался передать церковь под клуб, благодаря чему было вызвано недовольство верующих, которые собрались к сельсовету и требовали от последнего отмены решения о закрытии церкви».Борьба с кулачеством достигла особого накала в Кузбассе в 1931 г. Направления политики в деревне были заданы закрытым письмом Западно-Сибирского крайкома ВКП (б) «О завершении сплошной коллективизации» (июль 1931 г.). Ликвидируя кулачество, надлежало учитывать и то, что его агентуру составляли подкулачники, попы, сектантские проповедники и другой антисоветский элемент. Нетрудно предположить последствия письма для «кулацкой агентуры» региона.Как и по всей стране, в Кузбассе в 1920-30-е гг. были закрыты церкви и молитвенные здания, подвергнуты репрессиям прихожане и представители церковного актива, священнослужители. Решением Новосибирского облисполкома, а ранее Западносибирского края в 1931-37 гг. на территории Кузбасса было закрыто 40 церквей, с 1939 г. до образования Кемеровской области еще 70. Всего по данным на 1.01.1945 г. на территории области находилось 164 недействующих церковных здания и молитвенных домов.88 Этому свидетельствует постановление № 1962, из которого можно увидеть, что Президиум Облисполкома решил закрыть церковь в г. Кемерово по ул. Чапаева89.

В 1920-30-е гг. помимо закрытия церквей и молитвенных домов, закрывались также часовни. До 1930 г. В Кузбассе были закрыты все часовни. Официальная версия закрытия реже всего была представлена инициативой добровольцев. Самой распространённой версией становится создание комиссий, подтверждающих ветхость и аварийное состояние здания90.

По воспоминаниям Мазуриной Матрены Тимофеевны «Во время коллективизации церкви закрывались. У нас в деревне была своя маленькая церквушка. Её не стало. Сняли колокола и кресты, но саму не разрушили. Церкви использовали под склады, куда ссыпали зерно. Священников ссылали».91

Таким образом, в период первой волны репрессий 1920-х гг. в Кузбассе ликвидируются церкви, часовни, молитвенные дома и священнослужители.

2.2.Репрессии 1930-х гг.

Репрессии 1930-х годов на Советский Союз и, в частности, Кузбасс нанесли еще больший удар, чем в 1920-е гг. По постановлениям Западно-Сибирского крайисполкома и Новосибирского облисполкома в 1931-1937 гг. в Кузбассе закрыли 40 православных церквей. В 1939-1942 гг. было закрыто еще 70 церквей. На начало 1945 г. в Кемеровской области не было ни одной действующей церкви. Из учтенных церковных зданий, которых насчитывалось 164, под клубы, школы и на другие культурные цели использовалось 55, или 34%, склады, мастерские и т. п. – 89, или 54%, пустовало – 20, или 12%. Подача ходатайств верующими об открытии церквей началась только в 1944г.

В Кузбассе, как и во всем государстве, продолжали закрывать церкви и снимать колокола, например, справка №1362, по которой, известно, что в 1934 году были сняты все колокола с молитвенных домов.92 Также следует сказать о некоторых церквях в разных частях Кузбасса: Троицкая церковь в Гурьевске, Петропавловская церковь в Салаире, Спасо-Преображенский собор в Новокузнецке и др.

Например, в начале 1930-х гг. была разграблена и закрыта одна из старейших церквей на территории Кузбасса – Петропавловская церковь села Салаирского. В 1933 г. она была разграблена, колокола и кресты были отправлены на переплавку, а само здание пришло в запустение. Также можно привести в пример Спасо-Преображенский собор в г. Новокузнецке (Кузнецке). Как и во многих церквях современной территории Кузбасса, в Кузнецке, который был образован в 1618 г, были лишь молитвенные дома и деревянные церкви. В 1830 году закончена каменная кладка, а летом 1831 году закончена отделка. Храм был освящен в 1835 году. В 1919 году собор был разорён анархистами. После погрома первый этаж храма был к 1922 году отремонтирован для служб. В 1933 году комсомольцы во главе с бывшим командиром отряда ЧОН, председателем Кузнецкого исполкома К. Г. Воробьевым сбросили наземь многопудовые колокола. В 1935 году храм полностью разграбили комсомольцы с КМК, они разобрали половину колокольни, сняли кресты и порушили главки. В 1937 – решением горсовета здание собора было приспособлено под музей. В 1938-1939 годы в помещении была размещена школа комбайнеров, а с 1940 года – хлебозавод. То же самое можно сказать и Троицкой церкви в Гурьевске. В 1876 г – началось строительство церкви. В 1919 г церковь сожгли красные партизаны. В 1926 – по инициативе Павла Нечаева (см. Приложение) началось строительство новой церкви. 1 августа 1929 – церковь закрыли, заброшенное здание простояло 1941 г, потом его разобрали и перевезли на другое место, приспособив под барак для заключенных.

Также этому может свидетельствовать справка № 13196, по которой известно, что церковь была закрыта и использована для хранения хлеба.93 В пример можно привести Христорождественскую церковь в с. Алгедат. В этой церкви была богатая церковная библиотека, а в 1930 г его закрыли и приспособили под склад. Также в пример можно привести Петропавловскую церковь в г. Киселевске. Сам Киселевск был образован из двух деревень – Черкасово и Афонино. Церковь была построена в 1882 году. В 1930-е гг. у данной церкви была самая обычная участь: она была закрыта, церковную утварь разграбили. В разные годы в здании размещалось зернохранилище, склад, клуб.

Помимо того, что церкви закрывали, их здания использовались под склады (Никольская церковь в р.п.Итатской), библиотеки (Троицкая церковь в с.Красное) и клубы (Петропавловская церковь в г. Киселевске), школы (Церковь Иоанна Предтечи в г. Юрге), тюрьмы (Одигитриевская церковь в г. Кузнецке), питомники (Храм во имя свт.Андрея Критского в г. Тайга), загоны для овец (Ильинская церковь в с. Ильинка), маслозавод (Никольская церковь в г. Топки), но бывали случаи, что здание церкви вообще не сохранилось. Таких примеров очень много – церковь Вознесения в г. Белове. Она была построена в 1909 году в д. Белово, здание было приписано к церкви с. Пестеревского. В советскую эпоху церковь закрыли, а само здание не сохранилось. Также следует упомянуть о Надвратной Ильинской церкви Кузнецкой крепости. Здание будущего храма было построено в 1876 году. В декабре 1919 года церковь разграбили красные партизаны, спалив вместе с церковными книгами архив кузнецкой канцелярии. В 1935 г – крыша заброшенного храма сгорела от удара молнии, стены были полностью разрушены, каменная кладка была растащена на фундаменты для других зданий. Еще один можно привести – Церковь Иоанна Предтечи в г. Юрге. Сначала эта церковь была построена как молитвенных дом в 1909 году. Но с приходом к власти большевиков и репрессий, в 1930-1932 гг. приход храма был закрыт, здание сначала использовалось под начальную школу, а затем полностью снесли.

В 30-х гг., как и в 1920-е, XX века на территории Кузбасса положение Церкви, прихожан и священнослужителей было тяжелым. Например, в г. Тисуле есть храм, установленный в самом центре поселка и напротив того места, где когда-то располагался старый собор. Первая Тисульская каменная церковь Святой Троицы была построена в 1880 году и вмещала в себя более 300 человек. В храме была большая звонница, а главный колокол весил 122 пуда 22 фунта (около двух тонн), звук от него распространялся на 20 верст (более 20 километров). А в 1935 году местные жители наблюдали, как колокол-великан летел с высоты и как при ударе о землю раскололся, издав глухой звук.

В 1935 году большинством голосов местного населения было решено закрыть храм в Тисуле. Колокол увезли тогда в Новокузнецк на переплавку: стране нужен был металл. По воспоминаниям очевидцев, через неделю вынесли из церкви все иконы, священные книги. Кое-что успело спасти население, остальное бросали в костер, пускали по воде. В церковь вошли солдаты и, увидев возле алтаря троих священнослужителей, расстреляли их в упор. Отодрав доски от пола, они сбросили убитых вниз. А еще за год до закрытия церкви солдаты под предлогом необходимости причастить больного в одном из сел отвезли настоятеля церкви отца Николая ночью на озеро Большой Берчикуль, где и расстреляли.

В 30-е годы в поселок Тисуль привозили осужденных священнослужителей из области и других регионов. На Флоре, на месте старого сереброплавильного завода, были казнены около 20 человек. После войны 1941-45 гг. останки убиенных тайком вытащили местные жители и похоронили на Тисульском кладбище.

По дороге на кладбище была тополиная роща, в этой роще также происходили расстрелы. Убитых волокли через дорогу, как собак, закапывали как попало, некоторых заставляли копать себе могилу, а потом расстреливали.

Из воспоминаний Карпова: «Мне было 10 лет, нас вместе с другими осужденными привезли на кладбище, заставили копать могилы. Когда начали стрелять, я упал, и меня завалило трупами. Нас присыпали землей 30 см. Ночью я выбрался и убежал. Не всех, видно, убили, кто-то был ранен, шевелился, умирая, поэтому земля буграми была. Люди боялись ходить».

Отца Владимира выманили обманом, вывезли за Тисуль, в Ремок, расстреляли. Позже дьякона на площади (где сейчас больница) скинули в кипящий котел, его жену расстреляли.

Подобный случай случился и со священником Павлом Кобылецким – настоятелем Троицкой церкви в с. Красное (Брюхановское). После того как церковь закрыли, сняли колокола и главки, а о. Павла расстреляли, как врага народа.

Такие расправы творились по всей территории. Священников обвиняли в антисоветской агитации, распространении провокационных слухов; такие обвинения попадали под ст. 58-10, 11 УК РСФСР – расстрел. На территории Мариинского района располагалась расстрельная тюрьма, где приводились в исполнение приговоры. Среди заключенных Сиблага были и священники, и прихожане, которые даже под страхом смерти не отреклись от христианских заповедей. В годы сталинских репрессий они были сосланы, замучены, расстреляны или умерли в застенках Сиблага. Таким примером может послужить священник Евдоким Топоров и священник Павел Нечаев94.

Казни священнослужителей совершались с особой жестокостью: их закапывали в землю живьем, обливали на морозе холодной водой до полного обледенения, варили в кипятке, распинали, засекали до смерти плетьми, зарубали топором. Многих священнослужителей пытали, многих казнили вместе с семьями или на глазах у жены и детей95. Верующим людям всячески угрожали, что следует из показаний верующих, власти угрожали активистам – членам общины привлечением к суду за сбор подписей для открытия церкви. Одновременно им предлагалось поставить подписи в решении технической комиссии. Опасаясь наказания, представители церковного актива подтвердили акт комиссии96.

Следуя негласной установке Совета по делам РПЦ «новые церкви не открывать», Кемеровский облисполком направил на имя председателей горайисполкомов « Разъяснения по поводу случаев нарушения верующих и духовенства установленного порядка», в которых запрещалось давать разрешение на покупку дома для молитвенных целей незарегистрированной общине. Если же община производила богослужение в доме, приобретенном физическим лицом, то соответствующие меры должны были приниматься по линии административных и налогов органов. Подобная практика, когда властные структуры отказывали в передаче верующим бывшего церковного здания и противодействовали в покупке нового, повторялась в различных регионах Сибири97.

Таким образом, в период целенаправленного разгрома Русская Православная церковь в своей истории никогда не переживала ни до 1937 г., ни после 1938 г. В результате репрессий 1930-х гг. было ликвидировано целое поколение священнослужителей, но окончательного разгрома не произошло. Оставшиеся священники испытывали огромные перегрузки от наплыва верующих, которых лишили храмов. Церковь продолжала существовать: велись церковные службы, верующие ходили в храмы. В ходе репрессивной политики жертвами становились и мужчины, и женщины – около 10% от общего количества. Подавляющеебольшинство арестованных имели вполне «деятельный» возраст и лишь чуть более 15% переходили пенсионный рубеж98.

.3. 

Монастыри в Кузбассе в 1920-1930-е гг.

В 1917-е – 1930-е гг. на территории Сибири возникали и исчезали епархии.В организационной структуре РПЦ в новейший период особу роль продолжали играть монастыри99.

После революции 1917 г. основным документом в отношениях нового государства и РПЦ стал «Декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви» одним из первых ударов новых режим нанес по монастырям – духовным центрам и экономическому оплоту церкви. Ликвидация монашеских обителей на территории Западной Сибири прошла в 1920-1921 гг. в форме трудовых обителей и коммун некоторые просуществовали до конца 1920-х гг.100 Также процесс закрытия монастырей был в ходе национализации монастырского имущества, которое сопровождалось в ходе кампании против святых мощей и репрессиями. Основанием служили постановления коллегии от 14.02.1919 г. о публичном вскрытии св. мощей и передаче в музей и циркуляр о ликвидации мощей. Попытки верующих и духовенства, оказывающих сопротивление, привели к новой волне репрессий к осени 1920г.101

Численность насельников монастырей резко сократилась во время событий революции и Гражданской войны за счет выбытия послушников и их физического уничтожения. После ликвидации монастырей в 1920 г. многие монахи сумели зарегистрироваться как религиозное общество при храме102.

Таким образом, к началу 1920 г. публично было осквернено 63 св. мощей, в 1922-23 гг.– расстреляно 5409 представителей черного духовенства, к началу 1922 г. было национализировано 722 монастыря.

В результате репрессий 1920 – 30-х гг. монашествующие попадали в Сибирь в качестве заключенных и ссыльных. Также стоит отметить, что в связи с репрессиями и деятельностью подразделений ГУЛАГ на территории юга Западной Сибири оседание здесь после отбывания заключения монашествующих – новомучеников, причисленных к лику святых РПЦ, также неразрывно связало юг Западной Сибири с историей монашества РПЦ в новейший период103.

В Кузбассе в указанный период были монашеские общины. И появление такой общины связано с именем ссыльного монаха Глинской пустыни Никона (Николая), который в 1930-е гг. оказался в поселке Сарбала и объединил вокруг себя около 10 ссыльных монахинь и монахов.

Таким образом, в период с 1929 по 1938 гг. в связи с коллективизацией и индустриализацией, начался период ужесточения репрессий против РПЦ. Были уничтожены последние религиозные общины на базе бывших монастырских храмов, монашествующие подвергались прямому уничтожению и преследованиям. В условиях ликвидации всех монастырей РПЦ до 1939 г. – на территории СССР не осталось ни одного монастыря.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская Православная Церковь была господствующей церковью Российской империи. Около 70 % населения во главе с Императором и его семьей исповедовали православную веру. РПЦ в 1917 г. вступила в период революционных потрясений внешне мощной организацией.

В ходе революции 1917 г., к руководству Россией пришли новые политические силы, которые внесли радикальные перемены в жизнь религиозных объединений и изменили общественно-государственный статус РПЦ. Определяющим принципом в отношениях советской власти с религией стал агрессивный атеистический характер большевистской идеологии. Советская власть, рассматривая религию как общественный пережиток, считала, что все религиозные представления неизбежно уйдут из сознания людей по мере социально-экономического развития общества. РПЦ мыслилась большевиками одним из государственных институтов, обеспечивавших прочность и устойчивость царской власти.

Сначала партия большевиков всеми силами стремилась расколоть и дискредитировать РПЦ в глазах верующих, сделав ставку на «обновленческую церковь», затем «приручить» наиболее послушную и беспринципную её часть, легализовать её на основе навязанных ей режимом условий, наконец, включить ее в свою государственную машину, полностью поставив под контроль. При этом прямой террор и насилие сочетались с провокациями, мощные пропагандистские кампании против религии перемежались периодами послаблений, попытки полностью уничтожить РПЦ сменялись попытками включить ее в советское государство. Периоды форсированных атак на церковь, кампании массовых репрессий и идеологической обработки населения перемежались с периодами относительного затишья, когда у верующих и духовенства возникала иллюзия, что, если капитулировать перед тоталитарным государством, оно оставит церкви возможность существовать.

С точки зрения коммунистов РПЦ являлась орудием управления и господства эксплуататорских классов над трудящимися классами. В соответствии с таким подходом Советская власть ставила перед собой задачу как можно быстрее ослабить влияние РПЦ на общество и полностью уничтожить ее.

Таким образом, по РПЦ был нанесен удар – она лишалась возможности осуществлять религиозно-нравственное образование и воспитание народа, готовить образованные кадры духовенства. Система духовного просвещения в России была уничтожена одним росчерком пера.

Некоторые постановления советской власти еще более усугубляли дискриминацию РПЦ. 10 июля 1918 г. появилась первая советская конституция, которая объявила духовенство и монашествующих лишенными избирательных прав. Многих прав лишались и дети духовенства. 24 августа 1918 г. инструкцией к декрету от 23 января ответственность за приходскую жизнь возлагалась на группу мирян из 20 человек («двадцатка»), чем подрывалась власть настоятеля. Более того, настоятель теперь был поставлен под контроль мирян, на которых, как надеялись большевики, им будет легче воздействовать.

Как мы уже знаем, что первой крупномасштабной попыткой вмешательства советского государства во внутрицерковную жизнь явилась кампания по изъятию церковных ценностей, начавшаяся в 1922 г. Официальным поводом для её начала явился голод, разразившийся в 34 губерниях России, от которого погибло около 5 млн. человек.

Экспроприация имущества церкви, как считает А. В. Горбатов, не была вынужденной экономической мерой, скорее, бедственное положение трудящихся было использовано для: устранения РПЦ из общественной жизни, дискредитации духовенства, подрыва экономики приходов.

В 1925 г. намечались новые репрессивные меры в отношении РПЦ. Об этом свидетельствует целый ряд факторов: возобновление судебного преследования Патриарха Тихона, судебные процессы над иерархами (процесс митрополита Мелхиседека (Паевского), «Дело барнаульских церковников» и др.).

Повествуя о положении РПЦ в 1920-х гг., следует упомянуть о декларации 1927 г. митрополита Сергия. Этот документ оформил раскол РПЦ на 2 части: «обновленцы» или «живоцерковники», как сторонники радикальных перемен РПЦ и сторонники сотрудничества с большевиками и «сергионе» – те, наиболее склонные к конформизму в иерархии, священники и миряне, которые поддержали декларацию Сергия и полностью покорились «безбожной власти» в надежде на милость и покровительство с ее стороны. В это же время образовались 2 течения в РПЦ: РПЦЗ (русская православная церковь заграницей) и ИПЦ (истинная православная церковь или «катакомбная» церковь). В 1927 году РПЦЗ окончательно отделилась от РПЦ, создав свой собственный синод. Она осудила декларацию Сергия.

Если говорить о 1930– х гг., то в действиях советского государства в отношении церкви можно выделить три уровня.

Уровень первый: финансовая эксплуатация.

Уровень второй: закрытие храмов. В 1929-1931 гг. прошла волна массового закрытия церквей. Если в 1928 г. было закрыто 354 храма, то в 1929 – 1119. К 1932 г. в Москве из 500 храмов, существовавших в 1928 г., осталось 87 (в 1931 г. уничтожили и храм Христа Спасителя).

Власти развернули и активную деятельность по закрытию ещё остававшихся монастырей. В 1929 г. по сфабрикованному процессу была закрыта Киево-Печерская Лавра, а в 1930 г. – Данилов монастырь в Москве. Все же последние монастыри продержались до 1932 г., когда в один день, 18 февраля, все остававшиеся на свободе монахи были арестованы и помещены в лагеря и тюрьмы.

Уровень третий: ликвидация священства. В 1930 г. было репрессировано 13 тыс. представителей духовенства. Всего за 1929-1933 гг. было репрессировано около 40 000 священно – церковнослужителей.

К 1930 году антирелигиозная пропаганда достигла своего пика, снимали колокола, разграбляли церковные ценности, вскрывали мощи, сжигали иконы, закрывали или разрушали храмы, репрессировали священников.

Передовым отрядом атаки государства на Церковь стал созданный в 1925 году Союз воинствующих безбожников (СВБ) во главе с Емельяном Ярославским. В 1932 году Союз воинствующих безбожников объявил о начале «безбожной пятилетки», в конце которой – в 1937 году – с религией в СССР должно быть полностью покончено.

Параллельно с устранением идейного «конкурента», уничтожая РПЦ, партия большевиков желала добыть за счет церкви дополнительные средства на индустриализацию страны. Поэтому важным элементом антирелигиозного наступления явилась «антиколокольная кампания», призывающая снять колокола с храмов и переплавить их.

При создании колхозов местные церкви закрывались, превращаясь в клуб, школу или склад, священников арестовывали и расстреливали или ссылали, как «эксплуататорские элементы». Детей священников изгоняли из школ, участников церковных хоров исключали из профсоюзов. В 1930-1932 годах антирелигиозная кампания достигла своего пика. Снимали колокола, разграбляли церковные ценности, вскрывали мощи, сжигали иконы, закрывали или разрушали храмы, репрессировали священников, миллионными тиражами распространяли антирелигиозные издания.