«Сон Водолея… наивная история»

В очередной раз обескураженный неожиданными поворотами беседы Юрий, растерянно хлопая глазами, спросил, – Что же, получается снова, что жизнь человека – это самоцель? – он недоумённо уставился на рыжего просветителя. – Прямо как у Кропоткина: цель ничто – движение всё!

– Примерно так, – улыбнулся Марк Александрович. – Естественно развиваясь, все не могут стать в одночасье отличниками, но в самом стремлении разными путями достичь этого, получив духовную положительную созидательную энергию самых разных оттенков и звучаний, в этом и есть замысел Создателя. Для чего Ему это? Мы подошли к самому главному, дорогой друг, всё это для того, чтобы гармонизировать стихийное и часто бестолковое нагромождение мертвой Вселенной, создать из нее устойчивую структуру, способную самостоятельно развиваться, а не разрушаться.

– Значит все человеческие мучения и нравственные терзания – всё это для того, чтобы получить духовную энергию, как результат жизни человека?

– Да.

Собеседники, украдкой зевая, снова умолкли, как бы переваривая сказанное и услышанное, и уже чувствовалось, что сон всё-таки подступает к ним.

– Дом, спроектированный талантливым архитектором, – помолчав, усталым голосом резюмировал профессор, – и воплощенный талантливым же инженером из качественных материалов, простоит очень долго и не потребует беспрестанного ремонта, отрывая внимание хозяина, его силы и средства, в отличие от хибары, построенной полуграмотным мужиком из битых кирпичей и другого хлама, наворованного на соседней стройке. Нарушение законов гармонии ведет к принципиальному изменению первоначального замысла и, как следствие, к катастрофе. Ведь достаточно одному случайному атому «затесаться» в молекулу, как она полностью меняет свои первоначальные свойства и вот вам уже не здоровый живой организм, а раковые метастазы, затем мёртвая ткань, и на ваших глазах живой мыслящий человек со страшными мучениями распадается в прах.

– Да, примеси создают эрзац, и не только в духовной, в материальной сфере, а вообще во всём, хотя действительно иногда этот эрзац имеет очень товарный и привлекательный вид. Конечно, всех фальшивомонетчиков извести до последнего корня не получится, но если фальшивых денег станет слишком много, то это грозит крахом всей финансовой системы, – в тон учителю, но как бы рассуждая сам с собою, произнёс Апранин.

– Вот, дорогой мой, вы сами и ответили, что такое гармония первоначального замысла, и почему так важен тщательный отбор ее участников, переходящих верхнюю границу духовного диапазона Земли. А вообще, Юрий, я считаю, что каждый человек в своей жизни должен написать хотя бы одну книгу и вовсе не важно, будет ли она издана большим тиражом или останется в единственном авторском экземпляре, – неожиданно отклонил тему беседы профессор, – здесь важно другое. Важно то, что, поверяя свои мысли бумаге, человек будет пытаться их лаконично формулировать, искать главное, ставить вопросы важные, как ему кажется, для него и для других, и будет он пытаться находить ответы. Жизнь наполнится в конце концом настоящим смыслом и найдется, конечно, ответ: зачем она и что человек в ней.

Усталость давала о себе знать всё больше и больше и собеседники снова замолчали. Ночь царствовала в мире и нагоняла сон.

Разговор, как бы сам собою, был закончен и утомлённые затянувшимся днём, пожелав друг другу спокойной ночи, они улеглись отдыхать.

Через несколько минут Апранин услышал негромкое профессорское похрапывание и даже немного позавидовал его способности так быстро засыпать. Поспав несколько часов с вечера, он, тем не менее, зевая, долго лежал, размышляя над услышанным и о том, что скрыто для обычного живого человека.

Действительно, почему человек ведёт себя в жизни так, как будто бы вовсе и нет старости и нет последующей смерти? Он хочет богатства, любви, успеха в своей карьере, борется за это не щадя ни чужих, ни своих, прекрасно понимая, что всему придёт конец. Получается, что человек сознательно выражает презрение смерти, а значит этому есть основания?!

Да животная сторона со своим самосохранением противится биологическому небытию, но духовная часть человека, всё-таки что-то знает про то, что, стоит за гробом, и, похоже, что это действительно бессмертие.

Он долго смотрел в тёмный мир за окном, в котором плывущие у горизонта огоньки смешивались с висящими у того же горизонта звёздами, где одно пространство переходило в другое и обратно. Наконец веки его стали тяжелеть, и умиротворённый сделанными открытиями и выводами он, повернувшись на спину, сладко потянулся. Вот так и человек, подумал Юрий и прикрыл глаза, то огонёк, призванный зажечься посветить и сгореть, то далёкая звезда, которая в своё время зажжёт новый огонёк, и так бесконечно.

Конечно, тысячу раз прав Марк Александрович. Бессмертие…

Ночь и сон овладели обитателями купе. На столе ложки, стаканы и подстаканники, освободившись от человеческой опеки, позванивая, вели негромкую беседу, видимо, обсуждая услышанное, а неутомимый поезд всё летел и летел на восток навстречу новому дню.

Принц

В старом доме в полумраке у растрескавшейся печки сидели двое: человек и кот. В трубе гудел и злился ветер, за разрисованными изморозью стёклами окна спал сад, укрытый метровыми сугробами, а в доме было тепло и тихо, и только отблески живого огня, пробившись сквозь щели в кирпичной кладке у дверцы, прыгали по стенам.

Вам, дорогой читатель, стоило бы только краем глаза взглянуть на эту парочку, как в человеке вы сразу узнали бы хозяина этого дома Апранина Юрия Константиновича, а в большом чёрном коте, щурившем на огонь желтые внимательные глаза, вы не узнали бы никого, хотя звали его Принц.

Жизнь штука непредсказуемая, а её превратности иногда загоняют человека в невероятные обстоятельства.

Отслужив восемь лет в Богом забытой каменистой степи, Апранин сумел-таки поступить в столичную академию, а затем через полгода всеми правдами и неправдами уйти на «гражданку». Творческая составляющая души не давала нашему герою покоя, постоянно напоминала о себе и о том, что время уходит, и уходит оно безвозвратно. Даже сама мысль о том, что оставшаяся военная служба – это сплошное ожидание пенсии, приводила Юрия в ужас. Конечно, с точки зрения практического человека, обывателя, это был безумный шаг в никуда, уход от гарантированно обеспеченного существования, хотя и в жёстких дисциплинарных рамках армии. С другой стороны, он был ещё молод, и многое можно было начинать сначала, имея в перспективе жизнь в своём городе, о котором они с женой всегда мечтали, и которого никогда у них не было.

Супруга воспринимала такой поворот в жизни спокойно и с пониманием, тем более что сама была человеком творческим, да вот только угораздило же им приехать по простоте душевной в тот же самый город, где жили её родители. С одной стороны, всё-таки родные люди рядом, а с другой, гремучее соседство с тёщей.

Эйфория «гражданской свободы» для молодой семьи Апраниных длилась недолго, и первая же просьба к неработающей «маме» посидеть с внуком встретила довольно напряжённое согласие.

Как ни дико признать, но все дальнейшие усилия тёщи, которая всю жизнь, проработав главным бухгалтером, была волевой и своенравной дамой, оказались направлены на осуществление навязчивого женского бреда, заключающегося в том, чтобы муж дочери прочувствовал свою ошибку, уволившись из армии.

Дальше – больше и пружина стала сжиматься. Когда же достоянием тёщиного внимания стало то обстоятельство, что Апранин, помимо работы, ещё занялся музыкой и театром, прогремел взрыв. Было очень и очень эмоционально сказано, что они выдавали дочь за офицера, а не за «суфлёра» и что отныне все проблемы решать им придётся самим. Словом «суфлёр», видимо, ограничивались все тёщины познания о театре, и поэтому использовалось оно, как минимум, в матерном назначении.

Наконец, с опозданием в два месяца, пришёл контейнер с нехитрым скарбом молодой семьи, а тесть простодушно предложил вещи аккуратно сложить в углу комнаты и задрапировать всё это какой-нибудь тканью, пока Юрий не получит свою квартиру. Конечно же тут случилось то, что было неизбежно. Тёща, несмотря на возраст и комплекцию, подскочила с кресла и стала перемещаться по квартире с такой прытью мустанга, что Апранину показалось, будто она пробежала даже по потолку, брызгая слюной от возмущения, вспомнив попутно и в соответствующем свете всю его «предыдущую поганую жизнь»! Юрий предполагал нечто в этом роде, но действительность превзошла все его ожидания! Ошарашенный, он сообщил разъярённой «маме», что завтра же даст объявление, снимет жильё и оставит их навсегда в покое, на что та с ядовитой радостью провизжала, через открытую балконную дверь, всполошив дворовых собак, что у него ничего не получится, потому что никогда ничего у него не получалось, потому что он «суфлёр хренов» и сидит на чужой шее! Выпалив эту уничтожающую всё живое в радиусе семейного счастья фекальную тираду, тёща с паучьим проворством проскочила в спальню и растворилась во мраке, как привидение, хлопнув дверью.

Апранин не стал «ломать копья». Он нарезал два десятка тетрадных листов с хвостами телефонов, сочинил объявление о съёме комнаты, и через три дня они уже расставляли свою мебель из контейнера в большой и светлой комнате на третьем этаже двухкомнатной квартиры в историческом центре города. Хозяином оказался отставной майор преклонного возраста, обосновавшийся в другой комнате, поменьше, дружелюбный и общительный человек, таким образом решивший вопрос собственного одиночества в сочетании с необременительной финансовой поддержкой.

Был создан свой семейный очаг, и всё понемногу вроде бы наладилось, но…

Тёща всё-таки не мама, а мама, друзья мои, есть мама и родительский психологический террор, в отношении собственной жены, Юрию остановить не удалось.

Клин в семейное счастье дочери был вбит, подкаблучник тесть молчал, периодически «поглядывая в стакан» и отдыхая под кустами, а мама Яга изгалялась, как хотела. Молодая женщина, увы, приняла её сторону, не стала отстаивать свой дом, и наш герой остался в «одинокой оппозиции». Дальнейшее охлаждение, отчуждение и удаление друг от друга привели к тому, что однажды Апранин услышал такое: – Если бы тебя не было, то родители относились бы ко мне лучше!.. Ну, что может быть после таких слов?

Как вы понимаете, дорогой читатель, это ни в коем случае нельзя говорить дураку, который, ни во что не вникая, на эмоциях и очумевшем самолюбии, наломает дров и устроит пепелище. Нельзя, друзья мои, такое говорить и умному человеку, который, вникнув в глубинный смысл и сопоставив косвенные факты и ранее не замечаемые почти невербальные нюансы в отношениях, поймёт их бесперспективность. И уж никак нельзя подобные слова говорить мужу, который, даже будучи умным человеком, всегда находится в дурацкой ситуации, когда ему плюют в морду.

В общем конфликт начинал приобретать горячую форму, скандалы стали практически беспрерывными и, чтобы не отправиться в могилу или в тюрьму, Юрий подал на развод, тем самым подтвердив оппонентам столь желанную репутацию «сволочи».

Привыкший любое дело доводить до логического завершения, он ещё немного надеялся на судебное бракоразводное разбирательство. Когда же его «дорогая половина», став в «третью позицию», гордо объявила изумлённому судье, что если их не разведут, то они поубивают друг друга, немного опешивший, от такого заявления жены и молодой мамы, суд, не желая иметь отношения к кровопролитию, развёл придурков.

Вот так наш герой, преодолев семейный и сердечный раскол, оказался на окраине города в бараке 1946 года постройки с печкой, с удобствами во дворе и водой в колонке, оставив уют многоквартирного дома, добытый суровой офицерской службой своей бывшей жене и детям.

Дом Апранина был старый и имел четыре квартиры. В нём кроме Юрия и соседей ещё жили крысы и мыши. Как известно, крысы, существа весьма умные. Они наделали ходов в стенах и жили своей обычной крысиной жизнью, курсируя между чердаком и подполом, никогда не нарушая границ

человеческого жилища. Юрий совершенно спокойно воспринимал то обстоятельство, что маленькие серые соседи кормились зимой его картошкой, которая хранилась в подполе, понимая, что идти им в лютый мороз абсолютно некуда. Интересно, что и нахлебники вели себя на удивление аккуратно и на редкость деликатно, не начиная грызть следующую картофелину, не съев до конца предыдущую.

С наступившим теплом вся эта компания уходила в «летние лагеря» соседских сараев, а на следующую зиму опять возвращалась. Апранин никогда не пытался воевать со своими воспитанными хвостатыми квартирантами, поскольку не видел в этом смысла, да и жалко их было, как уже было сказано, ну куда они пойдут зимой!

А вот от мышей житья совсем не было. Эти жулики тоже жили где-то в стенах, но лезли в комнаты нагло и бесцеремонно. С поразительным проворством они забирались в, казалось бы, самые недосягаемые места: на стол и на холодильник, в настенные шкафы и в духовку газовой плиты, на письменный стол и книжные полки.

Среди ночи, вытащив из мусорного ведра или из хлебницы, стоящей на холодильнике, засохшую хлебную корку, они начинали с неимоверным шумом и писком гонять её по всей кухне. Апранин по нескольку раз за ночь вставал, но урезонить налётчиков не мог и всё повторялось.

Чашу терпения переполнила «совершенно отмороженная мышина», средь бела дня цинично и откровенно усевшаяся в двух метрах от письменного стола и нагло уставившаяся на хозяина квартиры своими чёрными бусинами. Когда Юрий махнул на неё рукой, мышь только слегка присела, и, как ему показалось, даже отрицательно покачала заострённой мордочкой. Этого стерпеть было нельзя, и Апранин в ярости погнался за тварью. Та рванула по коридору на спасительную кухню, но на повороте лапы её заскользили по гладкому полу и серая каналья, лихорадочно перебирая конечностями, врезалась в порог.

Злость и возмущение уступили место гомерическому хохоту, до слёз, и погоня была прекращена, а на следующий вечер в доме на кухне была установлена мышеловка, канонада от которой грохотала всю последующую ночь.

Поголовье «террористов» уменьшилось на восемь штук и появилась идея о содружестве с котом.

Мысль эта была не новой, так как Юрий с детства любил эту независимую и таинственную братию, а теперь она ещё подкреплялась и практической стороной дела.

Вернувшись, во второй половине сентября, с очередного музыкального фестиваля он, наконец, получил то, о чём мечтал.

По просторному кабинету планового отдела непринуждённо гулял абсолютно чёрный котёнок месяцев пяти – шести и с интересом разглядывал окружающее пространство умными жёлтыми глазами. Его, по просьбе Апранина, привезла из пригорода одна знакомая женщина, работавшая здесь, которая сообщила, что он родился и рос в деревенском доме, где своя корова, и молока сколько хочешь, а всё остальное меню бегает в сарае в натуральном виде.

Котёнок был умницей, охотником и молчуном. Юрий назвал его Принцем.

Десять дней Принц осваивал пространство нового жилища, заодно переловив остатки «мышиных беспредельщиков».

Наконец нужно было выходить в большой мир, и как-то в воскресенье, ближе к вечеру открылись все двери и кот, не торопясь, обстоятельно обнюхав холодный коридор, осторожно вышел за порог дома и… исчез за забором соседского сада. Апранин не знал, что делать, ломая голову: придёт или нет. Он нервно курил и ждал, сидя на завалинке у дверей. Через два часа нервотрёпки, Принц, как ни в чём не бывало, вышел из зарослей крапивы, видимо обойдя и обследовав прилегающие огороды и сараи, подошёл к Юрию, потёрся о ноги, попутно дав себя погладить, и спокойно пошёл в дом, в котором впоследствии и прожил всю свою котиную жизнь.

Первородный грех одиночества,

Растворенного в Мироздании,

Одолеть невозможно, но хочется

Не сдающемуся сознанию.

В полусне, в полудреме реальности

Хоть намек, что не все еще кончено,

И в судьбе, кроме вечной усталости,

Что-то будет, что было отсрочено.

Ничего не предвидя заранее,

Тронуть нервами оголенными

Полудетское умирание

На зеленой скамейке под кленами.

В запоздалых тихих объятиях,

Вопреки самым мрачным пророчествам

Хоть на миг обмануть проклятие

Первородного одиночества.

И, вплетая в промозглую полночь

Всю свою неземную нежность,

Вдруг подумать: на что же я сволочь

Порастратил былую свежесть?!

У судьбы минута сворована.

В сентябре не согреет солнышко.

Нет заветной скамейки – сломана…

Так, давай, покурим на колышках!

Жизненное пространство постепенно обживалось и благоустраивалось.

Юрий выбросил из комнат полуразвалившиеся печки и провёл природный газ, установив котёл и смонтировав в квартире водяное отопление. В большой комнате, на печном фундаменте, из оставшихся целых кирпичей, он сложил небольшой камин. Стены и потолки были оклеены недорогими, но симпатичными обоями, выкрашенные полы покрылись паласом и ковровыми дорожками, а на кухне пол украсился линолеумом.

Долгие зимние вечера оба приятеля коротали вместе. Иногда, правда, Принц отлучался по своим котиным делам, но ненадолго. Заканчивался январь, время царствования Водолея, и хотя весна приближалась, морозы и метели только усиливались, предвосхищая суровый, ветреный и снежный февраль.

Сутки перевалили за полночь, монотонно тикал будильник. В окно, стекла которого, разукрашенные морозной вязью, подсвечивал, единственный на всю улицу фонарь, царапался колючий ветер, а в доме было тепло и даже жарко. Дежурный свет горел только на кухне, а в большой комнате лениво тлел камин, озаряя потолок и стены редкими всполохами засыпающих угольев, от которых чуть слышно попахивало дымком.

Диван, стоящий у стены напротив окна, был разобран и занимал теперь всю середину комнаты. Апранин, как обычно, спал на спине, укрывшись до половины одеялом и раскинув руки, а у его изголовья, рядом с подушкой лежал большой чёрный кот и сопел ему прямо в ухо, свесив хвост с кровати и положив лапу на плечо.

Умиротворение и покой владели миром в этот час.

Трудно сказать, что конкретно снилось Принцу, но, судя по тому, что у него периодически подрагивали то задние лапы, то передние, а также усы, ясно было, что по ту сторону реальности явно происходила котиная разборка с воем, дракой и погоней.

Уставший, после рабочего дня, Юрий вначале просто погрузился в дрёму и даже не чувствовал ритмичного щекотания в левом ухе, но потом приснился ему странный сон. Странный, в первую очередь, потому, что цветной, а во вторую, что уж слишком реальный, что ли. Апраниным владело ощущение своего полноценного присутствия.

Якобы он находился на низком травянистом берегу речки. Вокруг была ночь звёздная, но в то же время какая-то светлая, так что всё вокруг было различимо. Он вдыхал прохладный илистый запах речной воды, свежее дыхание луговых трав и цветов, а вдали мерцал огонёк, то появляясь, то пропадая, как бы приглашая к себе, и который тот час же превратился в костёр, когда Юрий подошёл ближе.

Девушка в цветастом платье сидела у огня. Она помешивала угли и, улыбаясь, смотрела на него.

– Цыганка, – пронеслось в голове у Апранина и он присел напротив, не сводя глаз с незнакомки.

– Ну что, Водолей, грустишь, – нарушила та молчание, – дичаешь и печку топишь, – весело громко и как-то даже развязно проговорила цыганка, звонко рассмеявшись. Услышав злорадные нотки, Апранин хотел встать и уйти, однако ноги его не слушались.

– Ну-ну, не обижайся, золотой мой! – продолжала «чавэла», – найдётся чайорита и для тебя, яхонтовый. Найдётся, да вот только выбрать надо, а выбрать не просто, драгоценный мой! – она перестала смеяться, продолжая через огонь сверлить его глазами.

– Возможны два варианта, – она опустила огненный взгляд, подобрала подол, встала, и, неторопливо обойдя костёр справа, села рядом. Апранин повернул голову, посмотрел на ночную собеседницу и… невольно отшатнулся: на него смотрело до боли знакомое лицо, но где он его видел, Юрий вспомнить не мог. Куда-то делась нагловатая самоуверенность, а большие простодушные глаза девушки смотрели так откровенно, открыто и обезоруживающе, что у него сердце защемило.

– Находится, наконец, женщина, – ласково заговорила сероглазая, глядя нашему герою прямо в душу, – которая по настоящему полюбит тебя, поймёт тебя и которой будешь нужен только ты, – она встала и пошла вокруг костра в обратную сторону, а он следил и слушал, боясь пропустить хоть одно слово.

– Ты будешь жить не богато, но по своему счастливо, – продолжала гадалка, – а потом умрёшь, и люди скажут: умер хороший человек, да вот только счастья не видел, беден был, – и она снова рассмеялась ведьминским хохотом.

Подойдя же к Апранину с другой стороны она не присела, как только что, а встала рядом почти вплотную и, надменно глядя ему, задравшему голову, прямо в глаза, высоко подняла платье и, выставив вперёд и развернув коленку, полностью оголила красивые смуглые ноги. Юрий потерял дар речи, а ведьма снова зашипела.

– Или ты плюнешь на сентиментальность и лирику, перешагнёшь через себя и свои принципы, заработаешь кучу денег и купишь себе тех, которые тебе понравятся, – она со смехом покачала бёдрами и продолжила. – Они будут делать всё, что ты захочешь, лизать твою задницу, брать деньги и за твоей спиной называть тебя «вонючим козлом», – последние слова она проговорила нараспев, как бы смакуя каждый звук. – Люди, сгорая от зависти и ненависти будут судачить: вот счастливый, сколько денег, а потом, когда ты умрёшь, они скажут с облегчением, ну что обожрался скотина и сдох, туда и дорога, – её распутные глаза заискрились демоническим огнём и она снова захохотала.

Потом, вдруг, также внезапно, она, став грустной и серьёзной, одёрнула платье и, подойдя к нему сзади, присела, положив руки на плечи. Чуть помедлив, девушка негромко прошептала, – Или третий вариант, милый мой Водолей…, – и закрыла его глаза тёплыми маленькими ладошками, а когда через мгновение открыла, то ни костра, ни луга, ни звёздного неба уже не было.

Видел Апранин сквозь витую решётку ограды высокое летнее небо, морскую дымчатую даль и большой белый пароход у горизонта. Лишь секунду длилось это видение, но он услышал и шум прибоя, и крики чаек, и даже запах моря, который нельзя, дорогой читатель, спутать ни с чем.

– Третий вариант…, – беззвучно прошептали его губы.

Он проснулся, когда в окно уже проглядывало синее зимнее утро, а кот на кухне шумно загребал песок в ящике, заканчивая утренний котиный моцион. Юрий ещё некоторое время задумчиво лежал, запрокинув руки за голову, и пытался осмыслить увиденное, пока, вернувшись на грешную землю, не вспомнил, что сегодня суббота и можно поспать подольше.

Он нехотя, потягиваясь, встал, порезал Принцу сардельку, закрыл вьюшку камина, и, сладко завернувшись в одеяло и плюнув на сновидения, уснул, по-детски повернувшись на бочок.

Прошло несколько дней и теперь уже глупо гадать, роковое ли совпадение или расчётливые происки жестокой судьбы повлияли на дальнейшее развитие событий. Однако, неведомо как привели они Апранина в доселе ни разу им не примеченное и, видимо, недавно открытое отделение банка, расположенное на проспекте в двух кварталах от его дома, чтобы перевести деньги на банковскую карту в другой город партнёрам по бизнесу.

Миллениум

На рубеже тысячелетий мир в очередной раз ждал конца Света.

Пресыщенное информацией, сплетнями, слухами и эпатажем, человечество просто таки жаждало новых развлечений и сенсаций, в силу чего оракулы, предсказатели, ясновидцы, чернокнижники и просто авантюристы из кожи вон лезли стремясь поразить, удивить или хотя бы отравить жизнь обывателя. Если при этом удавалось еще и заработать, то перспектива скорого конца мира не казалась уж слишком мрачной и безнадежной. Реклама неистово суетилась и визжала на радио и телеэкранах, наперебой предлагая всякую всячину, придуманную человечеством, чтобы до предела усложнить собственную жизнь. Среди всего прочего, как всегда, особое место занимали средства борьбы с кариесом, в надежде на то, что хотя бы крепкие зубы останутся от нас после падения кометы на грешную землю, и конечно памперсы, видимо, на случай Всемирного Потопа. Заправилы шоу-бизнеса неутомимо гоняли перед телекамерами поп-идолов, восходящих и заходящих звезд, звездюков и звездулек, стараясь изо всех сил максимально нагреть руки на вселенской истерике.

Но, как обычно, новогодние и рождественские праздники миновали, зима перевалила за середину, а небо равнодушно смотрело на раздосадованное человечество холодным взглядом далеких миров. Ничего не произошло, если конечно не считать падающих самолетов, взрывов, пожаров и межнациональных конфликтов, которые также похожи на мировой катаклизм, как понос на извержение вулкана.