Turning against the self

ищет резиночку, чтобы зафиксировать. Они прощаются ещё минут пятнадцать,

сколько ещё собак ждут этой кушетки.

договариваются связаться позже этим же вечером. Моя любимая. Моя любимая.

<Собака мне доверяла и, лёжа на железном столе для осмотра, вряд ли думала, что сейчас я подпишу бумагу, что согласен её убить. Да блядь. Я не хочу вернуться назад, я просто скучаю>.

Я не хочу вернуться назад, я просто скучаю, моя любимая – Анни вдыхает и не хочет выдыхать все эти полтора километра до дома, все эти

_

Стой где стоишь, милая -

В сумерках даже лучше видны эти линии,

Их не ты начертила и не я начертила их,

По-хорошему счастливая от бессилия.

_

гранулы пыли, оседающие на лице и волосах, всё это вечернее спокойствие, оседающее на деревьях и пустых детских площадках, шаг за шагом стаптываются подошвы и стираются рисунки и узоры на них, следы становятся неразличимы. Анни ещё тёплая, Анни обнимает себя за плечи и скользит взглядом по силуэтам,

_

Отпечатки ладоней на платье -

Твои руки испачканы мелом,

Расстегну, помогу тебе снять его.

Я всё что могла сделала.

(women/girl recites).

_

останавливается, чтобы поиграть с чьим-то щенком, Анни приседает и гладит его, держит за лапки и совсем забывает, что белья на ней нет.

Па спускается к воде, чтобы с дороги его не было видно, держит рюкзак на весу, из маленького кармашка достаёт канцелярский нож и ставит рюкзак на мрамор,

After everything.. It still doesn’t matter..

After all of my sacrifices.. It still doesn’t change..

Time just repeats itself..

Or at least it feels like it..

примеривается, как наркоман. С размаху втыкает нож в руку между локтем и кистью.

You can try to make things perfect..

But you’re better off climbing the endless staircase..

Things that are meant to be broken..can never be fixed..

The more time you waste..the more it hurts..

Дешёвый какой-то нож – лезвие ломается. Па удаляет обломки и со второго раза всё получается.

But instead you keep going..

The indenial stage can be very powerful..

As powerful as any drug that causes conflict to the mind..

It's finally over..

Па не перерезает вены, режет вдоль, сжимает и разжимает кулак, кровь льётся быстрее, рана пять сантиметров, семь, десять —

Nothing left to live for..

Staring at the pool of razorblades..

As it invites you more and more towards it..

Па вынимает нож и выкидывает в Яузу, держит руку над водой и подальше от себя.

The Suffering has only just begun..

Разрез глубокий и края разошлись далековато – травмпункт.

The Suffering has only just begun! (7)

7 – Happy days – is playing.

Ма в наушниках сидит на кухне, пьёт чай и режет рыбу для бутерброда.

Анни в ярости – дверь не закрыта на ключ и на звонок никто не реагирует, она слушает, что там дома, кто там, бьёт кулаком по двери, когда спокойная Ма соизволила всё-таки расслышать дочь и впустить её в квартиру.

Па так и шёл с открытой раной до травмпункта – сегодня ему нечем было остановить кровь, в очереди спросил, кто последний, и стал ждать. Шесть человек перед ним и ещё один внутри на операции. Через час Па внутри, ассистентка хирурга расспрашивает, а что, а как, суицид, хахаха, сколько времени прошло. Хирург готов, Па просят лечь на операционный стол и приготовиться. <Зашивайте, пожалуйста, без анестезии>. Ассистентка кудахтает, грозится вызвать спецперевозку для ебанутых и что-то пишет в журнале регистрации поступивших пациентов. Хирург не реагирует на неё, опустошает шприц в железную ванночку и – как скажешь – берётся за иглу.

Ма перемещается в комнату, кладёт под голову подушку и продолжает – первый сезон, восьмая серия.

Анни закрылась в своей комнате.

Рана постепенно закрывается, края плотно подогнаны друг к другу и стянуты ниткой, нервы и волнения ушли, и картинки с мёртвой улыбающейся собакой, и чёрный пакет под слоем кирпичей в лесу. Хирург заканчивает, спрашивает, как состояние Па – не кружится ли голова, не сильно ли болит порез. <Я в порядке>, ассистентка помогает Па с рюкзаком, он спасибодосвидания закрывает дверь и выходит на улицу.

Ма в ванной бреет подмышки, ноги и пизду под музыку – сегодня ей действительно хочется секса.

Анни смотрит в перископе, как Лиззи моется.

Па звонит и звонит, стучит в дверь, но он живёт с очень занятыми женщинами.

Ма только на середине процесса.

Лиззи вообще только начала намыливаться, а до этого, наверное, просто пропитывалась водой. Увлажняла Анни.

Па звонит по айдроиду одной и второй.

Айдроид Ма на кухне, а музыка – в плеере.

Анни свайпит в сторону красной трубки и бесится.

<Ну спасибо> – Па со злостью запихивает айдроид в карман.

Ма смывает с себя срезанные волосы и зависает около зеркала – нос, брови, уши, верхняя губа.

Лиззи помыла голову и теперь выдавливает кондиционер-ополаскиватель.

Па заскучал и спускается на улицу <иду на хуй> покурить.

Ма оборачивает одним полотенцем голову, а другим – тело, смотрит на чистое бельё, но вспоминает про секс. Оставляет открытой дверь в ванную, чтобы влага ушла, садится на стул в комнате и смазывает ноги джонсонсбэби.

Лиззи пенит пизду, широко расставив ноги.

Па выкидывает окурок и поднимается к квартире. Звонит, побивает дверь ногами.

Ма готова залипнуть в айдроиде, а тут пропущенные от Па, привет,

<Да откройте уже кто-нибудь ёбаную дверь мне>.

мы не слышали,

Анни двумя пальцами в пизде.

прости, любимый, сейчас.

Щелчок, Па молча заходит в квартиру, ставит на пол рюкзак, он уже успел подготовиться к расспросам о забинтованной руке, Ма его целует и обнимает, опять, да? <Зачем спрашиваешь, если и так всё знаешь?>. Какая сегодня причина, чем резал, зашили, был ли в травмпункте, ДЕЗИНФИЦИРОВАЛ рану? <Конечно>. Ма резко отходит, нюхает костяшки пальцев – ей нехорошо – <прости. Не смотри, забудь> ищет, куда присесть. Не может она ходить с закрытыми глазами, а когда повязки не будет, а там швы – Ма обмахивает лицо руками – зачем это делать, ну что же происходит, психолог, психиатр, <патологоанатом> лечение.. Па успокаивает как может – и держит Ма за руки, и гладит мокрые волосы, а бинты всё равно на виду и тот самый медицинский запах, который Ма не переносит. Конечно, остаётся только потрахаться.

Лиззи и Анни дрочат на камеру.

<Остаётся только потрахаться> – Па берёт Ма на руки и несёт в комнату. Как только он опускает её на диван, Ма что-то там пожалуйста, что-то там не сегодня, воды и трусики и лифчик. Па всё приносит, целует Ма в лоб и закрывает дверь в комнату.

Анни и Лиззи прощаются до завтра, завершая прямую трансляцию.

Па вытаскивает из рюкзака покупки, наливает воду в кастрюлю и варит рис для Ма, в сковородку насыпает замороженные овощи из пакета и тушит их – не есть же ей пустой рис. Лопаткой ворошит овощи,

What if you stay alone,

When comes tomorrow or next month?

And all your thoughts are wrong,

Who cares that time is runs.

горошек оттаивает первым, какие-то стручки, Па достаёт из мусорного ведра пакетик, читает состав и выкидывает пакетик второй раз. Обеими руками он мешает и перемешивает, овощи не должны пригореть, а рис не должен прилипнуть. Порез не болит, только ощущения такие, что кожа так сильно натянута, что лопнет при малейшем перенапряжении. Па придумывает и планирует завтрашний (уже сегодняшний) день. Собрание в школе у Анни, на которое ему вроде как нужно сходить, но он ещё не определился. Па отходит от плиты и

Nobody seeks your map

And any past has no taste,

It will make you a wrap

And turn you into waste.

проверяет рюкзак – посылочка на месте, дома после собрания или когда Анни вернётся, он отдаст подарок ей. Наверное, что-то скажет (если бы ещё Анни его слушала) – коротко, как пожелание, как

Say me, how it feels,

Say me, how it works,

When you happy, alone and dismiss

From your favorite nonexistent calls.

совет что ли, любовь и забота – можно же попытаться. В кухне жарко, Па открывает форточку, судя по звукам с улицы, с понедельника на вторник многие и не думают спать. И что изменится, должно ли вообще измениться сегодня, чувства и внутренние предостережения, обрыв связи как разрыв мягких тканей, если что-то пойдёт не так, то потом обязательно заживёт. Па выключает газ под кастрюлей с рисом и укутывает его кухонным полотенцем. Может, и Ма должна поучаствовать, может, Ма с самого начала должна была начинать. Должна кому? Ну, себе..а зачем ей это? Значит никому. Па садится на стул и разглядывает бинты, всё-таки дискомфорт, лёгкая тревога и ожидание, и

You will be hard to admit

That you miss their smell.

You always lie and from mouth falls shit,

Instead of pleasant words,

ожидание, и ожидание. Па выключает газ под сковородой с овощами, накрывает крышкой и идёт выкурить предпостельную сигарету. Никотин заостряет мысли, пора спать, пора

Which you did not say.*

*(unnamed song playing).

отключить голову. <Когда я хороший? Когда молчу и ничего не делаю?>. Па укрывается пледом и закрывает глаза.

Ма снятся сны.

Анни внешне безмятежна.

Па, наверное, спит.

Когда я буду хорошим?

Па просыпается от звонка с непонятного номера. Просыпается, как обычно, последним. <Да>. Па спускает трусы до колена, решая, сначала потренироваться, а потом в душ, или сначала в душ, чтобы попробовать проснуться, а потом тренировка и ещё раз в душ. <Что? Какие инвестиции?> – Па сдерживается, не грубит, слушает этого, ну, человека, а ему и хорошо – хоть кто-то слушает – и он пиздит без остановки. <Могу инвестировать только свой хуй в твою жопу, дружок. Откуда номер?>. Человек не бросает трубку, объясняет про какие-то агентства, про друзей, которые номер дали, <так что там с МОЕЙ инвестицией?>, запинается, переспрашивает, молчит (где-то на заднем фоне ещё несколько таких же  обзвонщиков ждут инвестиций, перекрикивая друг друга) и всегодоброго. <Да иди ты на хуй!> – кричит Па в экран айдроида на цифровые часы.

Ма проспала, но вышла вовремя – проспала кружку утреннего кофе и пару минут душа. И рис с овощами тоже. А так хотела пройтись пешком до работы, только чтобы не вкручиваться в метро, в наземном транспорте не так плотно, но пробки, а посёрфить по сайтам, глядя на реку, можно и на работе. Ма выставляет рюкзак перед собой и использует как щит, пробивается вперёд и вбок и делает недовольное лицо, пристыжает взглядом – если б ещё на неё кто-то смотрел. Эскалатор как освобождение.

Анни тесно под одеялом, без него – непривычно, засыпает она голой и сдвигает одеяло к ногам, просыпается – как сегодня – будто в спальном мешке, плотно обёрнутая тканью. Анни выпутывается, знает, что Ма уже отвалила, а Па ещё спит, и, протирая глаза, идёт в ванную.

Па включает холодную воду, плещет себе в лицо, убирает волосы со лба, встаёт в ванну и дрочит на случайно всплывшую в памяти девушку из электрички, быстро кончает, смывает сгустки спермы, трусы кидает в ведро для грязного белья, включает музыку на айдроиде,

_

..красными свечами горит мой путь в окнах подъездов,

Я кричал о помощи, обращаясь к живым и небесным,

_

<ну конечно>, запускает приложение,

_

Я говорил шёпотом, надеясь в тишине быть услышанным,

Во что я верил, если всё это оказалось огромной пустышкой?

_

пробегает глазами по списку упражнений на сегодня, два раза закрывает баннерную рекламу,

_

Какие друзья и где эти совместные пьянки?

Друзья кончаются там, где в твоей жизни начинается отдых без банки,

_

<мы панки>, Па принимает упор лёжа,

_

Друзья остаются там, вдыхая и выдыхая дым,

_

36 раз – сгибание и разгибание рук в этом упоре, заканчивает упражнение,

_

Я тоже хочу быть простым, простым, простым!..*

*(unnamed song playing).

_

выкручивает звук в колонках на полную, чтобы перекрыть эти вопли под бит из соседней квартиры. Па сосредотачивается на качественном выполнении упражнений, думает, что это тело ещё может ему пригодиться.

Как только Ма усаживается в рабочее кресло и с недовольной, но вот сейчас ещё свежей головой понимает, как решить какую-то проблему, которой не один день, ей приносят стопку папок с объяснениями, куда и что отвезти. Ма про курьера, а ей про его болезнь. Ма про полчаса подождать, а ей про срочность. Ма даконечнохорошо, ждёт, пока останется одна, торопливо записывает последовательность цифр, команд и символов, которые видит на воображаемом экране перед собой, яркость падает – как страсть Ма к работе.

Анни перед выходом из дома проверяет все рюкзаки, кроме своего, карман за карманом – схема давно не меняется. Рюкзак Ма она досматривает вечером, а у Па этих рюкзаков два. По дороге в школу Анни покупает кофе и заедает его чем-нибудь шоколадным – напополам с Лиззи. Хрен его знает, становится ли их день от этого лучше.

После тренировки прошло так мало времени, а кушать хочется всё сильнее, Па выжидает, хорошее состояние нарастающего голода и расслабляющей усталости, он просматривает электронный дневник Анни – по диагонали – и ни на чём конкретном не фиксируется, эти цифры вряд ли что-то значат для будущего, его-то будущего уж точно. Па вспоминает про собрание в школе и решает не портить себе настроение, не портить вечер другим – тупым и соглашающимся на всё – родителям, пишет Анни, что не пойдёт, что она и сама может не оставаться, что школьные поборы незаконны (пусть так и скажет этой своей), а..Па замечает, что его понесло, и стирает две трети текста. <До встречи дома> – говорит Па вслух и отправляет сообщение.

Первую половину дня Ма бегает, избавляясь от документов, её сильно отвлекают звонки из офиса, каждый такой звонок только прибавляет работы – там отдала, здесь забрала – вес рюкзака не меняется, тяжело. Пора бы перекусить, а тогда Ма не успеет ни разъездную работу закончить, ни офисную, а важность не градируется – всё и сразу, пусть работа в основном коллективная, командная, Ма ощущает себя мальчиком/девочкой, вытаскивающим теннисные мячи, вылетевшие за пределы корта, из собачьего говна. Тоже нужная работа, но всё же это говно.

Анни читает сообщение от Па, никак не реагирует – вот дерьмо, Лиззи всё равно сегодня занята – и кладёт айдроид экраном вниз. В классе идёт вялое обсуждение скучной русской классики. Анни под партой гладит Лиззи по ноге – моя любимая – и делает вид, что внимательно слушает учителя.

Па берёт с полки тоник швепс и большой ред булл, подходит к кассе, нужных сигарет нет, просит ненужные, <да, есть, нет, спасибо> убирает их в карман, на выходе отказывает бомжу в его просьбе о мелочи, <только крупные> отказывает, прикуривая, не бомжу в его просьбе о сигарете, <не курю> стряхивает пепел с плеча (ветер), поправляет очки (слабое солнце в дымке) и ред булл охлаждает подмышку, а тоник швепс висит в свободной руке. Покачивая тоником швепс, Па добирается до своего двора, садится на лавочку, смотрит в экран айдроида, что-то пишет и стирает, оглядывается вокруг, открывает ред булл, дворники поднимают в воздух пыль,

Ма чихает, чихает иии ещё раз чихает – ну и чем же она надышалась?

Анни закрывает нос рукой – кого-то ещё веселит тихий пердёж в закрытом помещении. Лиззи тоже посмеивается, наверное, смех – побочное явление вони.

пахнет сыростью, готовящейся едой и подвалами. Па высчитывает, сколько осталось денег, хватит ли этого до зарплаты Ма, удастся ли им отложить хоть что-то, что-то, до чего не доберётся Анни, Па быстро уходит на глубину от этих расчётов, звучат предпохоронные колокольчики, депрессивные гитарные переборы, Па размазывается по лавочке, строит проекции и предположения, топорик fiskars, Па не знает, что делать, чтобы быть таким же, как вот эти люди, им хватает малого – что есть то есть – и о большем они не думают. Не способны думать, не хотят, не считают нужным, канцелярский нож, спокойствие и работа, мелочи жизни, уебанские поговорки, не оставляющие вариантов. Не вписываешься – сдохнешь от голода. Пойдёшь попрошайничать. Па допивает ред булл,

Ма смачивает бумажную салфетку водой и протирает лоб, высмаркивается, смотрится в зеркало и снова рискует, отправляясь обедать в кафе.

Анни и Лиззи на перемене идут в мак, в маке – в туалет (неудобно и тесно вдвоём в этой кабинке), они целуются, Лиззи наматывает себе на руку туалетную бумагу, Лиззи извиняется – очень хочется ссать, протирает седло, полосками укладывает на него сверху бумагу, задирает юбку и усаживается. Анни так интересно, так интригующе, она приподнимает юбку, чтобы видеть струю, Лиззи сдерживается, чтобы не засмеяться на весь этот тесный туалет,

..If you can come to me,

I give you a lot. I just give you a lot.

Анни закрывает ей рот рукой, смотреть не прекращает, Лиззи задирает юбку Анни, а Анни уже течёт, клей любви на ляжках, Лиззи вытирает пизду, разглядывая влажную бумагу – месячные вдруг или что там ещё случается, встаёт,

You will get on your knees

And you'll lick me until I'm hot.

Until I'm hot.*

*(unnamed song playing).

(странно, что композиции с такими словами крутят в маке. Или это только для туалета?) опускает крышку унитаза, дразнит Анни (времени у них нет), скользя пальцами по полоске лобковых волос и клитору, отматывает ещё бумаги и вытирает аннину слипшуюся пизду. Поцелуй в щёчку – и они выходят, офисным тёткам, наверное, насрать на них, хорошо, что кабинка освободилась.

закуривает и обходит вокруг дома, растягивая сигарету – слишком крупный мусор вместо подобия табака внутри, банка энергетика выпита, а губы ссохлись, Па отрывает половину сиги и прикуривает остаток. Время липнет к рукам, у него запах тоника швепс.

Ма выбирает столик подальше от входа и от стойки, сразу отсчитывает триста рублей и отдаёт их подошедшему официанту, пока готовится заказ, Ма успевает вымыть липкие от документального пота руки и вернуться за столик, достать айдроид, набрать Па,

<приятного аппетита! До встречи>

разговор короткий – еду приносят, когда Ма какделакает в микрофон, она не разговаривает, когда кушает. В супе плавает половинка луковицы, Ма её вылавливает и заворачивает в салфетку, театрально – двумя оскорбившимися пальцами. Остальное вкусное, придраться не к чему, Ма, уходя, кидает на стол десять рублей – на новую луковицу.

Анни и Лиззи забирают пакет с "едой" и идут в какие-то кусты, названные парком или сквером, а в очереди на кассу Лиззи доебалась до какой-то пиздюшки (минус год-полгода от лиззиных шестнадцати) – водила ей пальцами по заднице и говорила, что она ей нравится, может, она хочет пирожок с вишней, может, она хочет лиззин пирожок, правда, тогда придётся его помыть – чуть-чуть – и начинка из него сама по себе не вытекает, а, как предложение? Что скажешь? Лиззи крутилась и скакала вокруг неё, когда очередь стала плотнее, взяла её руку и прислонила к своей безлифчиковой груди, а стоило, наверное, к пирожку – пиздюшка не дрогнула и не вырвалась, так же молча взяла свои большие с двумя котлетами – и Лиззи ведь тоже рассчитывала на сэндвич – и ушла. Голодный стресс, а? Теперь Анни и Лиззи стоят в листве и кушают эти самые пирожки вперемешку с картошкой фри, конечно, клишированно поедают один ломтик на двоих, сразу же встречаясь жирными губами – ломтик такой короткий, вишня капает из пирожка, вишня

Па разогревает в микроволновке бычьи яйца со спагетти, сверху всё посыпано твёрдым сыром и приправами, зелень и разные виды перцев, Па накрывает тарелку с едой специальной крышкой, чтобы бычьи яйца на разметало по печке от нагрева. Па садится за стол в комнате, перед ним солёное, сладкое, холодный кофе пармалат и монитор – Па обедает под ленты, новости и твиты. Покушав, Па выкуривает сигарету, обновляет и скроллит, потом выключает ноут и – цели не будет – выходит прогуляться (видео, насилие над ручкой, ключ).

Списки дел и финальные суммы и даты контрактов, календари висят повсюду, но чисел никто не помнит без подсказки и дни недели проходят неназванными, может, за исключением пятницы или понедельника, Ма спешит к своему столу, забивает нужные данные, поправляет то, от чего её отвлекли с утра, схема рабочая, Ма типа презрительно усмехается, перепроверяет ещё пару раз с реальными данными – великолепно – и паролит свой труд.

течёт по картонной упаковке, ягодки и сладкое слипнисьжопа-желе, Анни и Лиззи весело, ну конечно они не один раз обсудили эту – мой пирожок – с нюансами и подробностями, вишнёвая начинка удаляется с губ и щёк пальцами, Анни и Лиззи сосут пальцы друг друга глаза в глаза. Анни вскрывает влажные салфетки.

В Калитниках под третьим кольцом база рабочих, убирающих дороги, у них перерыв, они сидят как птички на проводах на заборчике, голые по пояс, курят, матерятся, обливаются водой, гыгыгы – плоские шуточки, чего не скажешь об их животах, все привычки и образ мыслей оттуда, привезённые с собой через триста, пятьсот, тысячу сто километров. В Москве можно быть мудаком. Не, ну а чё? Гыгыгы, бля. Па переходит на другую сторону Нижегородской, по Подъёмной к Шоссе энтузиастов. Покупает в ашане холодный кофе пармалат, доходит до Лефортовского парка, ищет безлюдный кусок травы около пруда, расстилает пакет и садится, прилечь бы, Па проверяет траву на стёкла и пробки, снимает футболку и ложится. Солнце пропадает – сверху на него смотрит потрёпанная женщина в белом платье, она снимает с Па очки и примеряет на себя. <Привет..ээ..вы ошиблись, по ходу> – Па снова садится, женщина садится рядом и берёт Па под руку.

Срочные дела кончились, Ма наводит порядок в файлах под ненавязчивую музыку, сортирует и фильтрует, радуясь внезапно накатившему перфекционизму, и кажется, что даже сил прикладывать не нужно, всё получается само собой, руки лёгкие, а пальчики – одно целое с клавиатурой. Порядка становится больше, сколько же тут вообще документов, нужных и ненужных, такой разброс по дискам, но Ма справится, только бы не отвлекали, только бы не отключили электричество.

Анни отскакивает от Лиззи – а всего-то хотела взять за руку – синтетическая блузка или снова токопроводящие брекеты, Анни уауб*я, искорки, осматривает раненые пальчики, Лиззи предлагает засунуть их сама знаешь куда, но можно и в рот для разнообразия, неужели так больно, вфуу, вфуу – дует на руку, размахивает ей, неужели во мне столько всего, ух. Анни немножко козлит, местами выёбывается, ну да, Лиззи же искрит осознанно, чтобы побольнее ужалить. Анни уже слов не находит, какая у Лиззи отвратная искусственная одежда, красивая, охуенная, и так ей идёт, только сделана из хуеты, Лиззи подмигивает – моя любимая – так это же твой подарок. Анни пузырится – ага, говна подарила на спизженные деньги и забыла, Лиззи хватает её за щеки обеими руками, гладит скулы большими пальцами, утешает и подлизывается – прекрати, хватит, моя любимая – Анни бывает такой истеричной.

Начинается монолог повидавшей женщины, и если Па рассчитывал побыть один или, если так сложилось, поучаствовать в разговоре, то..<не-не, вы точно что-то путаете, мы не знакомы>, <уймись, ёб твою мать, закройся> – слуховые галлюцинации, женщина не отрицает, что не знакомы, разворачивает Па лицом к себе, оценивающе приглядывается – вот была б я моложе, я б тебя выебла так, так, огого – ухоженным ногтем полосует Па от брови до губы, <а сейчас что, не можете?> этот же ноготь прислоняет к своим губам, хмм – да ты на сиськи посмотри, кого ж они теперь привлекут (оттопыривает платье, демонстрирует), Па видит не самые плохие и ужасные сиськи в своей карьере и практике, пообвисли, да, но форму держат, соскИ некрупные – как они тебе, а, ну не встанет же. Па смотрит на пруд, пока женщина вслух что-то там о его потенции.

Ма отвлекается, прохаживается по офису, вода за окном, заваривает кофе, добавляет бумаги в принтер, читает заметки в своей ленте, только смысл прочитанного – был ли в тексте смысл? – или Ма отвыкла сосредотачиваться, пролистывая бесконечные ленты?

Лиззи собирает волосы в хвост и просит Анни завязать их оранжевой ленточкой, которую она сняла с какого-то стенда в школе – очередные поздравления или, может, стопнаркотикантитеррор, кто смотрит, что там пишут. Сейчас Лиззи вполне может поменяться местами с учительницей – хвост и строгая белая блузка, кто знает, Лиззи и её может чему-нибудь научить, чему-нибудь такому, ну ты поняла. Пару уроков там, пару уроков здесь, школа орального мастерства Лиззи. Анни смотрит на приоткрытые губы Лиззи – суховаты – и ставит перед ней гигиеническую помаду, яблоко с корицей.

Женщина вещает тише, помадится, чмокает на весь парк – ну, красавчик, что скажешь? – <по поводу?> – да ты без повода скажи, комплимент, заметка о том, как я выгляжу, тебе же не трудно, ну, меня один козззёл привёз сюда типа на природу и бросил, а знаешь почему.. Па осматривается. Что она хочет? Эй, эй, какие у тебя руки, ты меня слушаешь, ты меня не слушаешь (противно растягивает слова, играя в обиженную девочку), ТЫ меня не слушаешь, <почему вас бросили здесь?>, подыграл, да, повторил мои последние слова, <вас привёз в парк типа..> да знаю я сама, кто меня привёз, сейчас бы шампанского – внук у меня вчера появился, родился.. Па прикуривает, протягивает пачку женщине, она неуверенно вынимает сигарету, ждёт зажигалки – дожидается – только продолжает и продолжает стелить ковры слов, плотные,