Заря людского господства

– Это было…, – начал Дурон, но не смог продолжить. – Это было…

– И не говори, – ответил на это Агрон.

– Какого хрена они напали? – спросил Дурон, направив пустой взгляд вперёд.

– А я откуда знаю?

Агрон задумался о словах брата. Дурон действительно задал правильный вопрос. Агрон был уверен, что кентавры не воевали с людьми с незапамятных времён, если вообще когда-то воевали. Местные жители тоже не докучали полуконям, не делая ничего, что могло заставить их внезапно напасть. В Фоулдестракте работало негласное правило: никому не мешаем мы – никто не мешает нам. Удивительно, но ему подчинялось всё – даже дикие животные не нападали на деревню. Налёт кентавров, который не имел внятного объяснения, заставлял сильно волноваться.

– Может, вернёмся? – предложил Дурон, заставив брата удивлённо посмотреть на него.

– Нет, – твёрдо ответил Агрон. – Назад мы не поедем.

– Но, может быть, кто-то выжил? Мы должны помочь…

– Вздор не неси, Дурон. Сомневаюсь, что эти твари оставили кого-то в живых.

Дурон понимал, что брат прав, и им не стоило возвращаться. Все, кто мог сражаться, сразу схватились за оружие и погибли с ним же в руках. Что же до остальных жителей Фоулдестракта, то близнецам было плевать на них. Все они являлись стедмарцами, а, значит, добра им никто не желал. Судя по всему, в сегодняшней резне удалось выжить лишь братьям-лайдерам. Возможно, кто-то успел воспользоваться ещё парой лошадей, которые оставались в конюшне.

– Поехали, брат, – негромко сказал Агрон и поднялся на ноги.

– Куда? – спросил в ответ Дурон. – В Ильдарос?

– Угу.

Братья встали и подошли к своим лошадям. Усевшись в седло, Агрон послал своего скакуна рысью в направлении Ильдароса – город, который находится прямо на Юго-западной дороге. Никто не знал, почему эта дорога называлась Юго-западной, потому что она с тем же успехом могла называться и Северо-восточной. Всё зависело от направления, в котором шли люди по этой дороге. Агрон думал, что название напрямую связано с тем, что Ильдарос является столицей Стедмара, а туда ходили в разы чаще, чем из неё.

В столицу ехать было опасно. Агрон понимал, что никто из солдат их не запомнил, и даже императору нет до них дела, но страх быть узнанным всё равно оставался. Гораздо спокойнее было бы ехать в плаще с капюшоном. Если по пути попадётся какая-нибудь деревенька, то, возможно, удастся как-нибудь сторговаться с местными продавцами. Однако и тут у близнецов будут трудности, потому что торговцы верят только монетам, которые видят перед собой, а ни у Агрона, ни у Дурона денег с собой не было.

Ночное небо продолжало слабо освещать округу едва заметным звёздным светом. Тёмные очертания кустов колыхались на несильном ветру, заставляя порой думать, что в них кто-то прячется. Если бы взошла хотя бы одна из трёх лун, ехать было бы в разы спокойнее. Агрон хотел узнать, сколько времени они отдыхали после нападения кентавров, но ночью, ещё и безлунной, это было невозможно. Неожиданно живот лайдера издал недовольное бурчание. Лишь после этого Агрон осознал, что успел проголодаться.

В течение нескольких часов близнецам не встретилось ни единого путника и ни одного поселения. Агрон примерно знал о том, как расположены деревни в этой области, и был уверен, что в скором времени им должна попасться одна из них. Большая часть троп уходила в поля к фермам или в небольшие перелески.

Близнецы долго ехали молча, потому что говорить им было не о чем. Всё, что можно было обсудить, было уже обговорено. Понемногу братья осознавали, что кентавры убили всех, кого они могли считать друзьями. Они остались вдвоём и могли рассчитывать только друг на друга. От этого становилось тяжело на душе. Агрон размышлял, станут ли кентавры их преследовать из-за того, что близнецы убили одного из них? Возможно, погоня была как раз из-за убийства полуконя. Агрон решил выкинуть мрачные мысли из головы и продолжил скакать вперёд.

Внезапно лайдер заметил, что небо начало светлеть. Близнецы переглянулись, удивившись тому, что они провели в пути всю ночь. Последние видимые созвездия растворялись в предрассветном зареве, уступая место лазурному небу. Однако холода не убавилось. Пусть день обещал быть солнечным, зима ещё была главной на арене погоды. Агрон поёжился и выпустил изо рта прозрачное облако пара.

Заметив дома чуть в стороне от дороги, Агрон поначалу решил, что это окраина пригорода Ильдароса, но почти сразу понял, что ошибся. Пусть их лошади бежали рысцой всю ночь, этого времени было недостаточно для того, чтобы добраться до столицы империи. Кроме того, не было видно городских стен. Агрон решил, что это одна из деревень, о которых он уже сегодня вспоминал. Возможно, там им дадут приют, но он тут же вспомнил, что денег у них с братом не было, так что в трактиры можно было даже не заглядывать. Проситься на ночёвку в каждый дом тоже не принесёт никаких результатов – они находились не на территории Рессулии9, чтобы им были рады в каждом жилище. Так толком и не решив, как им следует поступить в этой деревне, Агрон тронул каблуками своего коня, потянув поводья направо, и тот немного ускорился. Дурон поступил так же.

Доехав до ворот деревни, Агрон увидел стражников и старался на них не смотреть. Они не узнали в путниках врагов империи и дали спокойно проехать. Сердце лайдера бешено колотилось, и успокоиться ему удалось нескоро. Агрон окинул деревню взглядом.

Обычное небольшое поселение с работящим народом. За то время, что они добирались до деревни, солнце уже успело окончательно проснуться и оповестить народ о том, что наступил новый день. На подъезде к поселению до ушей братьев донеслись заливистые крики петухов, что говорило о том, что рабочий день начался. Все, кого братья видели на улице, были заняты делом. Кто-то копался в своём огороде, кто-то дубил кожу, кто-то вёз в телеге продукты. Агрон задержал свой взгляд на кузнеце, который в поте лица долбил молотом по куску раскалённого железа. Лайдеру следовало зайти к нему – кроме кинжала у него оружия не было. Он с завистью глянул на меч Дурона, который тому повезло захватить с собой. Агрон сразу решил, что лук, можно продать, но много денег они с этого, скорее всего, не получат. Торговцы любят переоценить свой товар и недооценить чужой, постоянно используя уловки, чтобы получить больше денег от покупателя.

Агрон подвёл своего коня к корыту с водой, стоящему около таверны, и спешился. Лошадь тут же опустила голову и принялась жадно пить прохладную жидкость. Лайдер решил зайти в таверну, чтобы узнать свежие вести. Возможно, кто-то знал и про кентавров или, на худой конец, про императора. Правитель Стедмара по-прежнему являлся угрозой для повстанцев, несмотря на то, что открытую погоню за оставшимися людьми Катрапса не объявлял. Дурон решил остаться с лошадьми. Агрон кивнул и зашёл в таверну.

Внутри было достаточно чисто. Агрон любил чистоту – как-то раз, он останавливался в каком-то заведении, в котором был толстый слой пыли высотой с целый дюйм, а на стулья лучше было и не садиться вовсе – все они были покрыты жирными пятнами и еле держались на ножках. Здесь же всё было очень неплохо. У противоположных стен таверны располагались два длинных стола, которые пустовали, а вот за ближайшим к владельцу уже сидели трое каких-то мужчин.

Агрон подошёл к деревянной стойке, ощутив затылком удивлённый и изучающий взгляд завтракающей троицы. Почувствовав себя неуютно, лайдер встретился глазами с владельцем таверны: лысым мужчиной, среднего роста, небогато одетым. Подняв глаза на нового посетителя, мужчина равнодушно спросил:

– Что будем пить?

Однако видимое поначалу дружелюбие испарилось буквально за секунду. Глаза Лысого из заинтересованных превратились в сердитые, от чего воздух тут же напрягся, словно струна. Агрон непонимающе смотрел на владельца таверны, пытаясь понять, что же послужило причиной такой перемене. Троица, сидящая позади него, притихла, ожидая продолжения разговора.

– Да пока ничего, – небрежно ответил Агрон, делая вид, что у него есть деньги, но тратить их он не хочет. – Просто интересно, о чём народ судачит.

Эта манера разговора только сильнее разозлила Лысого, потому что его брови почти сошлись над глазами, а скулы начали подрагивать

– О разном народ судачит, – голос владельца таверны, казалось, промёрз насквозь.

Агрон всё ещё не понимал, почему вдруг Лысый его так возненавидел. Внезапно до него дошло – владелец таверны признал в нём лайдера. Это действительно было нетрудно, потому что внешность обоих близнецов была типичной для народа Крартела: чёрные, будто покрашенные углём, волосы, близко посаженные глаза и кожа на несколько оттенков темнее, чем у стедмарцев. Причина внезапной ненависти больше не являлась загадкой, но Агрон решил во что бы то ни стало попытаться выведать у Лысого хоть какие-нибудь сведения.

– Об императоре что-нибудь говорят? – на сей раз Агрон постарался сделать свой тон как можно безразличнее.

– Имеешь в виду после окончания гражданской войны? – переспросил владелец, но по его взгляду было видно, что он не считает участников войны одним народом. – Да ничего о нём не говорят, кроме того, что ему следовало бы добить то, что осталось от повстанцев.

Глаза Лысого не стали теплее – лишь продолжали пронизывать лайдера ледяными копьями. Агрон не выдержал и нервно сглотнул под таким напором непонятной ненависти. Ему очень хотелось сказать что-нибудь в ответ, точно так же унизить хозяина таверны, но лайдер до последнего терпел эти выходки, чтобы услышать интересующие его сведения. Решив ещё попользоваться деланным гостеприимством хозяина таверны, Агрон продолжил:

– А ничего необычного в последнее время не было?

– Ты, видимо, плохо знаешь эти места, – усмехнулся Лысый. – Хотя куда уж тебе в наших краях разбираться. Хонен – тихое место. И лучше бы ему таким и оставаться.

Последние слова были произнесены с нотками угрозы. У Агрона исчезли последние крупицы сомнений в том, что владелец таверны не жалует лайдеров. Пропускать мимо ушей очевидную угрозу Агрон не собирался. Слегка нахмурив брови, лайдер решил продолжить допрашивать Лысого.

– Как у вас тут вообще? – Агрону что-то подсказывало, что в скором времени владелец его пошлёт куда подальше, но останавливаться не собирался. – Мы с братом тут впервые.

– И, надеюсь, в последний раз, – буркнул Лысый. – Обычная деревня, с какой стороны ни глянь. Больше ничего и не добавишь.

– Что, вообще ничего не происходило?

– Зуб даю.

«Значит, нападение кентавров было первым, – подумал Агрон. – Или просто никто не выжил, раз уж даже владелец таверны ничего не знает об этом. Хотя, может, он просто не хочет говорить с лайдерами?».

Лысый продолжать разговор не собирался – его вполне устраивало наступившее молчание. Агрон вновь почувствовал, как ему в спину упёрся чей-то любопытный взгляд. Трое едоков были всё ещё заинтересованы в текущем разговоре. Кроме них в таверну вошли ещё двое мужчин и одна женщина, которые расположились подальше от владельца, но тут же навострили уши. Натянутая тишина, прерываемая лишь приглушённым чавканьем и едва слышным стуком столовых приборов, начинала действовать Агрону на нервы. Лайдер пошевелил скулами, после чего медленно выдохнул и спросил:

– Слушай, дружище, а не подскажешь, как тут подзаработать можно?

– А вот прям здесь и написано, как можно подзаработать. Особенно таким, как ты, – с этими словами Лысый протянул собеседнику лист пергамента.

Агрон чуть слышно разочарованно вздохнул. Взяв лист в руки, лайдер перевернул его и убедился в том, что его подозрения были верными. На пергаменте было что-то написано, только Агрон при всём желании не смог бы узнать, что именно. Среди лайдеров, живущих в Стедмаре можно было по пальцам пересчитать тех, кто владел грамотой, и братья к таким счастливчикам не относились. Более того, после недавнего восстания значительная часть имперцев по-настоящему возненавидела порабощённый народ, а потому стедмарцы не потерпели бы хотя бы одного образованного и начитанного лайдера. Разочарованно поджав губы, Агрон посмотрел на Лысого и спросил:

– И что же тут написано?

– Прости, я думал, что хоть читать ты умеешь, – деланно ухмыльнулся владелец таверны, однако, всё же, ответил. – Император объявил награду за головы трёх наёмников. Убьёшь их, срежешь бляхи в виде сорок и отнесёшь канцлеру, в Ильдарос. Лёгкие деньги, не так ли?

– А за что этих наёмников так не любят? – Агрон подозрительно посмотрел на собеседника, пытаясь понять, почему это он вдруг стал с такой охотой рассказывать подробности написанного на пергаменте.

– Неужели тебе есть хоть какое-то дело до этого? – вскинул брови Лысый. – Не любят, да и всё тут. Главное же, что деньги заплатят. Ах да, эти ребята бродят где-то неподалёку от пролива Амплус. Возможно, они до сих пор там.

– И сколько платят?

– Сто золотом за голову каждого.

Агрон некоторое время смотрел сердитым взглядом на владельца таверны, после чего пробормотал что-то себе под нос, повернувшись к собеседнику боком. Лысый не расслышал слов лайдера и наклонился поближе, чтобы переспросить, но внезапно к его горлу прижалось лезвие кинжала.

– Имей в виду, – сквозь зубы процедил Агрон, наклонившись к уху владельца таверны. – Я не перерезал тебе глотку только потому, что хотел узнать последние слухи.

Убрав кинжал в ножны, лайдер отправился к выходу из таверны. Ненависть к стедмарцам вновь заполнила его сердце, и он изо всех сил сдерживался от того, чтобы не убить Лысого владельца таверны.

Возмездие за вред природе

Перегонный куб постепенно наполнялся паром – это говорило о том, что в скором времени настойка будет готова. Всё, что останется сделать – дать ей остыть и разбавить мёдом для ослабления горького вкуса. Эрленд Сайвон подошёл к столу и взял бутылку хорошо настоянной медовухи. Лучше всего добавлять сладковатое питьё, когда настойка ещё горячая – так вкус станет гораздо лучше. Поставив бутылку рядом с алхимическим столиком, Эрленд слил всю жидкость из перегонного куба в небольшой пузырёк и быстро перенёс его на подставку. Не теряя времени, алхимик подлил туда несколько капель медовухи и вытер вспотевший лоб. Оставалось только ждать, пока настойка остынет.

Эрленд вышел в другую комнату своего дома и сел на стул возле стола. С обезболивающей настойкой было покончено, но их осталось мало. В скором времени ему придётся идти за ингредиентами, чтобы приготовить ещё. В последнее время к нему часто приходили наёмники и прочий сброд, которым эти настойки нужны в разы больше, чем тем же стражникам. Спрос на обезболивающие был всегда, но сейчас их сметают с полок быстрее. Какая-то часть Эрленда считала, что продавать настойки и припарки наёмникам было не очень хорошо, ведь «сороки» могли использовать их не по назначению. Когда-то Эрленд продавал ещё и яды, потому что очень нуждался в деньгах, но в скором времени перестал это делать. Он являлся целителем и должен был помогать людям, а не убивать их. Однако в ядах Эрленд разбирался всё так же хорошо, и это работало на него. Время от времени стража Айнэста просила его вскрыть тело и определить, не умер ли человек от яда. За это не платили, но у Эрленда появлялось какое-то чувство гордости за то, что он помог закону.

Солнце уже поднялось из-за горизонта, и Эрленд потушил масляную лампу. Пора было завтракать, а потом отправляться к командующему Королевской Гвардии. Целитель получил просьбу о приходе вчера и не переставал думать об этом ни на минуту. Даже во сне ему привиделось, что он размышляет о будущем визите, корпя над своими заметками. Вспомнив о том, что спал он сегодня не больше двух часов, у Эрленда тут же начали слипаться глаза. Кое-как проглотив миску лукового супа, целитель подошёл к полке с эликсирами и достал «Беличий раствор». Уже четвёртый день подряд Эрленд пьёт этот эликсир каждое утро, и это плохо сказывается на его здоровье. Двое суток подряд организм переносит достаточно стойко, но дальше изо дня в день состояние будет ухудшаться. Несмотря на общее заблуждение, «Беличий раствор» не придаёт человеку сил, а лишь черпает энергию из запасов самого организма. Употребляя его примерно две недели, человек умирает от истощения. Эрленду было сорок три года и, несмотря на то, что это ещё далеко не престарелый возраст, «Беличий раствор» действует на него очень плохо.

Решив, что сегодня он обязательно выспится, и не будет пить эликсир хотя бы пару месяцев, Эрленд опрокинул пузырёк с раствором себе в рот. Горьковатый привкус быстро сменился кислым, и алхимик мигом стал чувствовать себя гораздо бодрее. Стараясь не думать о том, как это отразится на его состоянии в будущем, Эрленд взял свою сумку с парой склянок, несколькими ингредиентами и пером с пергаментом и чернильницей.

Только алхимик повесил свой скарб через плечо, как дверь его дома открылась, и внутрь ворвалось слабое дуновение морозного воздуха. Эрленд посмотрел в сторону входа. Он уже знал, кто зашёл, ещё до того, как увидел её. Худая девушка с ростом ниже среднего отряхивала копну русых волос от налетевшего снега. Аннетия ушла рано утром, когда солнце ещё едва поднялось над землёй, и вот сейчас вернулась.

– Доброе утро, – приветствовала она целителя. – Выглядишь бодрячком. Неужели, всё же, поспал?

– Нет, толком не ложился, – ответил Эрленд. – Не хочу ещё спать, да и времени нет.

– Да ладно, думаю, сэр Лемдал тебя простил бы, – усмехнулась Аннетия, ставя корзину с собранными корнями и ягодами на стол.

Она живёт с целителем каких-то полгода, и он уже успел привыкнуть к её постоянному присутствию. Эрленд поначалу противился её желанию помогать в его работе, но в конечном итоге сдался. Помощи от неё было не слишком много, потому что ранее Аннетия никогда не имела дела с алхимией. Эрленд даже не пытался её чему-то обучить – доверил лишь собирать травы и другие ингредиенты. Благо, в этом на неё можно было положиться – большая часть крестьян хорошо разбирались в этом.

Проходя мимо Эрленда, Аннетия, ненароком или же специально, посмотрела ему прямо в глаза. Это всегда вводило алхимика в некий ступор. Взгляд девушки был способен заворожить, но вместе с тем он заставлял алхимика чувствовать себя не в своей тарелке. Причиной тому была гетерохромия. Один её глаз был нежно-голубого цвета, а другой – очень светлый, практически белый. Это считалось недобрым знаком, поэтому большая часть людей старалась избегать разговоров с Аннетией. Возможно, именно поэтому она предпочитала натягивать на голову капюшон и не смотреть никому в глаза.

Алхимик уже было собрался выходить, но был окликнут своей помощницей. Заглянув в комнату, он тяжело вздохнул, увидев в её руках пустой пузырёк.

– Только не говори мне, что ты опять пил этот раствор, – умоляющим голосом сказала Аннетия.

– Ладно, не буду говорить, – пожал плечами Эрленд, предвкушая порцию упрёков в свой адрес.

– Спать ему не хочется, – буркнула девушка, ставя пустой пузырёк на место. В её разноцветных глазах проскользнул немой укор. – Эрленд, ну ты же сам говорил, что это опасная штука, если её часто принимать. Это ведь четвёртый день подряд.

– Слушай, я спал вчера и позавчера несколько часов, так что всё не так плохо, – отмахнулся целитель.

– Ты ведь уже не мальчик, Эрленд, – всплеснула руками Аннетия. – Что, если ты привыкнешь пить эту дрянь?

– Не начинай, а, – попросил её алхимик. – Давай, потом об этом поговорим, если тебе так хочется – я на встречу с Лемдалом опаздываю.

Аннетия обеспокоенно вздохнула, понимая, что её слова никак не подействовали на Эрленда. Она не в первый раз сталкивалась с таким упрямством и давно уже сделала вывод, что чем старше становится человек, тем больше у него появляется самоуверенности, не говоря уже о том, что взрослый мужчина никогда не прислушается к молодой девушке, которая, по его мнению, вообще ничего не знает о жизни. Эрленд попрощался с Аннетией и вышел из дома.

Всю прошедшую ночь шёл снег. Алхимик ступил на припорошенную мостовую и, прищурившись, посмотрел на слепящее белизной небо. Ни единой снежинки сверху не падало, но свежий, хрустящий наст давал понять, что зима не хочет покидать Кемендум, несмотря на то, что холод почти не чувствовался. Эрленд мог даже не кутаться в свою зимнюю целительскую мантию.

В такое раннее время жители Айнэста ещё спали мертвецким сном. Сейчас бодрствовали только стражники и Эрленд Сайвон. Алхимик давно жил в Айнэсте – на протяжении двадцати лет. Эрленда никогда не прельщала шумная столица Кемендума, но так уж вышло, что этот город стал частью его. В этом городе жил человек, который, а точнее которая, стала самым важным персонажем в его повести жизни. Лилли Эндерматт – это имя Эрленд никогда не забудет. Слишком много тёплых чувств было связано с этой девушкой. Эрленд усмехнулся. Он называет Лилли девушкой, хотя сейчас ей было бы никак не меньше сорока. Это было даже к лучшему, ведь она запомнилась ему в самом расцвете своей красоты. Без неё он, возможно, никогда и не стал бы целителем. Именно Лилли приоткрыла Эрленду завесу, за которой скрывался восхитительный мир алхимии. Если бы не она, его жизнь могла повернуться совсем по-другому. Вместе с этим целителю вспомнилось и то, что если бы не он, то Лилли до сих пор была бы жива.

Он часто вспоминает о ней, и это всегда приносит с собой лишь горечь утраты. Всё потому, что целая наука под названием «алхимия» напоминала Эрленду о лучших днях его жизни. Он часто говорил себе, что если бы он лучше знал эту науку, то Лилли была бы жива. Оплошность Эрленда стоила жизни самому дорогому для него человеку. Спустя пару дней после смерти Лилли, Эрленд узнал, что растение, которое ужалило девушку, и яд он определил правильно, но вот лекарство было неверным. Ради памяти о своей любимой Эрленд пообещал себе, что посвятит всю свою жизнь изучению алхимии и займёт её место целителя в Айнэсте. Двадцать лет исследований ингредиентов и создания собственных эликсиров. Работа позволяла отвлечься от произошедшей трагедии, одновременно напоминая о ней. Эрленд не пытался сосчитать, как часто вспоминает Лилли – это была бы слишком большая цифра.

Забывшись в сладостных и в то же время горьких воспоминаниях, Эрленд и не заметил, как подошёл ко рву, отделяющему королевский замок от остального города. Аккуратно ступая по скользкому подъёмному мосту, алхимик пересёк ров и оказался во владениях дворца. Обычно командир гвардии короля обитал где-то внутри, неподалёку от Его Величества. Но сегодня путь Эрленда лежал не к королю, а в башню самого командующего. Видимо, дело, о котором его оповестили недавно, предстоит решать лично комгварду10.

Сказав стражникам своё имя и цель визита, Эрленд вошёл в башню. Она была невысокой, и подъём наверх по винтовой лестнице не вызвал у алхимика особых затруднений. Взобравшись на самый верх, Эрленд постучал в дверь. После разрешения войти, он открыл её.

Перед ним стоял сэр Лемдал Барн – командующий королевской гвардией. Сколько целитель его помнил, он вообще не менялся со временем. Самым заметным отличием от семнадцатилетнего солдата, когда Эрленд увидел комгварда впервые, было наличие постоянной грубой щетины того же светлого оттенка, как и его волосы, свисающие почти до плеч. Широты в плечах тоже прибавилось за эти семь с небольшим лет.

Эрленд знал комгварда давно – в первый раз он увидел сэра Лемдала ещё будучи начинающим целителем, в то время как тот был обычным солдатом. По мнению Эрленда, их знакомство вышло случайным, однако сэр Лемдал был уверен, что алхимика ему послали свыше. Тогда комгвард был ранен, и его доставили к первому целителю, попавшемуся по дороге. Рана была несерьёзной, но уже грозила загноиться. Эрленду не составило труда спасти сэру Лемдалу жизнь, и таким образом целитель заслужил пожизненную благодарность от будущего комгварда короля Кемендума. С тех пор Эрленд виделся с Лемдалом почти регулярно. Трудно сказать, стали они друзьями или нет, но целитель всегда относился к комгварду с большим уважением и старался помогать ему по мере возможностей.

– Сэр Лемдал, – произнёс Эрленд, отвесив небольшой поклон командующему. – Рад видеть вас в добром здравии.

– Это взаимно, Эрленд, – ответил сэр Лемдал, многозначительно посмотрев. Эрленд стал обращаться к нему на «вы» с тех пор, как Лемдал стал комгвардом, и ему это не очень нравилось.

Целитель осмотрел людей, стоящих рядом с комгвардом, не узнавая никого из этих рыцарей. Учтиво поклонившись всем присутствующим, Эрленд продолжил:

– И чем же я обязан вашим приглашением?

– Мне нужна твоя помощь.

«Серьёзно, что ли?» – усмехнулся про себя Эрленд, но вслух сказать не посмел.

Сэр Лемдал дал команду своим гвардейцам разойтись, и Эрленд увидел жуткую картину. Перед ним на разных столах лежали четыре человека – сомнений в том, что они мертвы, не возникало. Эрленд отвёл взгляд в сторону, сдерживая рвоту. Ему приходилось иметь дело с ранеными и только что убитыми людьми, но такого ему видеть ещё не доводилось. Трое погибли от серьёзных ран – у них у всех была большая резаная борозда почти во всё тело. Четвёртый труп тоже выглядел ужасно – у него не было таких ран, но были сломаны несколько рёбер, которые наверняка вызвали сильное внутреннее кровотечение. Сами трупы больше всего походили на бандитов с их лёгкой экипировкой, которую не сняли с убитых.