Сквозь призму права. Судебные очерки, статьи, эссе

Строг был к тем, кто не слишком «добросовестно» готовил материалы уголовных дел. Однажды сурово отчитал следователя горотдела внутренних дел, женщину старше его по возрасту, не пригласив при этом ее даже присесть.

Решил, видимо, раз и навсегда покончить с расхлябанностью в Артемовском. Нарадоваться не могли на новенького. От удовольствия руки потирали – повезло, мол, страшно! Конечно: хорошие люди на улице не валяются.

Это все заметили. Но, что странно, не обратили внимание на другое, хотя город не ахти какой большой и вновь прибывший был на виду у всех. Да он и не таился, жил открыто.

Не заметили: новый судья умолчал, что с законной женой разведен, а потому даже его коллеги полагали, что прибыл он к ним не с подружкой, а с супругой. Глядя на гуляющую пару, горожане даже чуть-чуть завидовали их счастью. Нет ничего дурного в том, что мужчина полюбил другую женщину, если даже он и судья. Плохо (еще раз повторю), что умолчал. Странновато должны были бы выглядеть его многочисленные знакомства: в глаза бросалась неразборчивость и не Бог весть какая щепетильность. Допустим, частые появления – днем и ночью – в одном из гаражей города, участие там в пирушках с рабочим людом, а потом ночные поездки по городу в нетрезвом состоянии. Дружи ты хоть с самим чертом, однако же не к лицу юристу пренебрегать некими правовыми нормами, если даже не страшат тебя стражи правил дорожного движения.

Этот портрет моего героя не претендует на полную объективность, но кое-какие представления дает.

…Я сижу в зале судебных заседаний областного суда. Председательствующий, достойно отразив нападки подсудимого, начинает-таки судебный процесс.

– Рассматривается уголовное дело по обвинению Ненашева Владимира Васильевича в совершении преступления, предусмотренного статьей 173 часть 3 Уголовного кодекса…

Зачитывается прокурором обвинительное заключение. Оно длинное, изобилует многочисленными свидетельскими показаниями, добытыми в ходе предварительного следствия. А следствие, как я понял, шло трудно и потому долго.

Обвинить судью нынче не так просто, а точнее – почти невозможно. Достаточно сказать, что ход делу был дан лишь после того, как была получена санкция заместителя генерального прокурора России – вот на каком уровне решался вопрос о привлечении к уголовной ответственности все-таки вполне обычного и рядового судьи.

В первых числах января областной суд уже пытался рассмотреть это дело, но потом пришлось отправить в Москву. Зачем? Полагали, что Верховному Суду России как-то сподручнее будет или, на худой конец, передадут дело для рассмотрения в какой-то иной областной суд. Но…

Изучив материалы дела, Верховный Суд России посчитал необходимым и возможным рассмотреть данное дело в Свердловском областном суде. Материалы вернулись назад.

И вот теперь, спустя несколько месяцев, материалы уголовного дела вновь лежат перед судьей.

Прежде всего, для непосвященного читателя скажу, что статья 173 ч. З УК РФ (получение взятки должностным лицом, сопряженное с вымогательством) предусматривает срок наказания от восьми до пятнадцати лет лишения свободы.

Так что сами понимаете…

Суть истории в следующем.

Некий Ахметов привлекался к уголовной ответственности по статье 193 УК РФ (нанесение менее тяжких телесных повреждений должностному лицу). Приговор, подписанный Ненашевым, оказался более чем гуманен – штраф в сумме минимального размера оплаты труда. Потом оказалось, что гуманизм судьи вовсе не бескорыстен – было вознаграждение от осужденного.

Никогда бы этот эпизод не стал объектом внимания прокуратуры, если бы не другой случай, когда Ненашев, кажется, потерял над собой контроль и запросил больше, чем мог дать «клиент». Жадность фраера сгубила.

Некий Додин управлял транспортным средством и совершил наезд на старушку, которая с легким расстройством здоровья угодила в больницу. Замечу: пострадавшая не имела серьезных претензий к Додину, так как тот возместил ей материальный урон, навещал в больнице. Тем не менее было возбуждено уголовное дело по статье 211 УК РФ, предусматривающей уголовную ответственность, связанную и с лишением свободы.

Дело это, по странному стечению обстоятельств, опять-таки оказалось в руках Ненашева. Судья стал вести с Додиным долгие разговоры, объясняя последнему, что его судьба – в руках Фемиды: либо – минимальный штраф, либо – срок.

Додин был напуган. И, придя к себе на работу, поделился бедой с коллегами. Ненашева здесь знали хорошо, а потому ситуацию обсуждали горячо и коллегиально. Им стало известно, что судья (их собутыльник) требует огромные деньги. У Додина таких денег не было. Предлагали даже скинуться, кто сколько сможет, и отдать.

Словом, Додин согласился с условиями Ненашева, поэтому последний еще до рассмотрения дела вернул водительское удостоверение. А потом был снова гуманный приговор – чисто символический штраф.

Прошло несколько дней. Додин с деньгами не появлялся. Тогда судья начал его поиски. Заходил несколько раз в гараж, просил, чтобы Додин срочно зашел к нему. Он, мол, в отпуск уходит и ему деньги крайне нужны.

В конце концов, Додин у судьи в кабинете появился. Но принес не все деньги, а лишь половину. Ненашев с великим неудовольствием принял деньги и тут же положил в свой сейф. В эту самую минуту в кабинете появились работники прокуратуры. Оказалось, что каждый момент передачи взятки фиксировался. Деньги же, переданные Ненашеву, оказались мечеными.

Однако судья вину свою не признал: ни тогда, когда из его сейфа изымали меченые деньги; ни тогда, когда сидел уже на скамье подсудимых. Он твердил одно: деньги просил у Додина в долг, обещая после отпуска вернуть.

Тут сразу в памяти всплывает «Ревизор», где Хлестаков говорит: «Вот со мной престранный случай: в дороге совсем издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?»

Точь-в-точь по Гоголю, не правда ли? Смешно и грустно было смотреть на сидящего за решеткой судью.

Смешно, поскольку он построил свою защиту в расчете на идиотизм следователей и судей. Ему, конечно, лучше знать тех, с кем он бок о бок работал несколько лет. Но все же… Далеко не все такие. В чем и убедился на своем опыте.

Грустно, поскольку в игру краплеными картами втянул других людей, иногда не имеющих к этому делу никакого отношения, посеяв в их душах ядовитые семена того, что имеется возможность уйти от ответственности, если лгать в суде самым бессовестным образом. Хотя ведь каждый, дающий свидетельские показания в суде предупреждается об уголовной ответственности. Неймется.

И в деле Ненашева также. Хотя сам Владимир Васильевич был под стражей и проводил досуг в следственном изоляторе, однако на свободе кто-то активно работал со свидетелями, обрабатывая их. Некоторых удалось убедить говорить неправду на суде ради спасения взяточника. Этот «кто-то» отлично знал: для признания виновным судьи одних аудиозаписей, которые были сделаны, явно недостаточно и потому свидетель тут – ключевая фигура. Затея не удалась. Но это уже не благодаря, а вопреки позиции свидетелей.

Свердловский областной суд сумел отделить ложь от правды.

Приведу лишь некоторые фрагменты показаний свидетелей.

Григорий Дронов, заместитель директора комбината коммунальных предприятий.

– О том, что судья Ненашев просит у Додина денег, я узнал, когда пришел в гараж.

Председательствующий:

– Вы знали подсудимого?

– Да. Мы часто встречались в гараже.

Председательствующий:

– Зачем вы приходили?

– Машину посмотреть. Покурить. Поговорить.

Председательствующий:

– Постарайтесь вспомнить: разговор о деньгах шел до или после суда над Додиным?

– После суда.

Председательствующий:

– Уточните, о каких деньгах шла речь?

– Просто: Ненашев просит денег.

Председательствующий:

– За что деньги?

– Просто так… в долг.

Председательствующий:

– Тогда обратимся к материалам уголовного дела, – он называет том, лист дела, зачитывает собственноручные показания, данные на предварительном следствии.

Приведу лишь две фразы.

Первая: «У Додина не было таких денег, поэтому я даже предложил: давайте сбросимся и отдадим судье».

Вторая: «После суда я даже настаивал, чтобы Додин денег не давал вообще».

Председательствующий:

– Свидетель, это ваши показания?

– Да.

– Вы их подтверждаете?

– Да.

– Но никакой речи о том, что Додин дает деньги в долг не было. Ваши показания сегодня противоречат показаниям, данным ранее.

– А я не вижу расхождений.

Додин не увидел разницы. Глупо, если он рассчитывал ввести в заблуждение опытнейших юристов, сидевших в судейских креслах.

Куда более странно звучали свидетельские показания Владимира Малькова, водителя узла связи. Выслушав его, председательствующий вновь вынужден был обратиться к материалам предварительного следствия. Зачитав фрагменты, спрашивает:

– Это ваши показания?

– Мои.

– Но в них нет ни слова о том, что Ненашев просит у Додина денег в долг.

Мальков начинает мямлить нечто невразумительное. Судья не отступает. В конце концов звучит:

– Я советовал Ненашеву не брать у Додина деньги.

– Почему?

– Он скряга.

– Хорошо, – председательствующий находит нужный лист дела. – Здесь идет речь о том, что вы брали у Додина деньги в долг. Скажите, свидетель, какую сумму вы тогда одолжили? – Тот называет. Председательствующий замечает. – Сумма очень крупная. Вы отдали долг?

Мальков снова мнется. Ему не хочется отвечать. Председательствующий настаивает. Свидетель с трудом выдавливает из себя:

– Не… не совсем.

– Уточните, вы отдали или нет долг Додину?

– Нет.

Председательствующий:

– Несколько лет назад вы одолжили у Додина большую сумму и не отдаете? Почему?

– Отношения наши не сложились.

Председательствующий уточняет:

– Причем тут «отношения»? Не он вам должен, а вы ему. Почему не отдаете долг?

– Я не хочу его видеть.

– Объясните, почему?

– Он заварил кашу. И невинный человек сидит за решеткой.

Наконец-то! Мальков сказал то, что думал.

Председательствующий продолжает.

– Вы были судимы?

– Да.

– За что судили?

– Двести восьмая статья.

Читателям объясню: статья 208 УК РФ – это приобретение или сбыт имущества, приобретенного преступным путем.

Видя, что свидетель окончательно запутался и несет околесицу, на помощь приходит подсудимый.

Из-за решетки Ненашев спрашивает друга:

– Расскажи суду, в каких условиях ты вынужден был давать показания на предварительном следствии.

– Не понял: чего-чего? – переспрашивает Мальков, не врубившись.

Друг помогает.

– Ну-ну… насчет чайника.

Дошло-таки до Малькова, чего от него хочет Ненашев.

– А, да… Следователь давил на меня.

Председательствующий:

– Каким образом? Он угрожал?

– Следователь чуть не бросил в меня чайник с водой.

– Почему вы так решили?

– Он вдруг взял в руки чайник, встал и…

– И что же?

– То ли чая хотел налить в стакан, то ли бросить в меня.

Похохотать бы над этой человеческой комедией. Однако события-то происходят нешуточные. И не на сцене театра, а в зале заседаний областного суда, где никак нельзя ошибиться.

Свидетели же (это уже мое личное мнение) делали все, чтобы суд ошибся и вынес оправдательный приговор.

Зачем? Им что, больше по душе, когда в Артемовском вершит правосудие взяточник?

Не устаю повторять: нет права у свидетеля на ложь. Нет и нужды ни в выгораживании кого-либо, ни в потоплении. Как то, так и другое бесчеловечно. Пришел в суд – говори правду, только правду и ничего, кроме правды.

Кто-кто, а жители Артемовского, постоянно общавшиеся с Ненашевым в неформальной обстановке, отлично понимали, что быть судьей ему нельзя, морального права не имеет, если бы даже он и не занимался вымогательством. Кроме того, Ненашев, как установил суд, не зря покинул Касли и переехал в Артемовский.

Цитирую обвинительное заключение:

«Работая в городе Касли Челябинской области, неоднократно задерживался милицией в нетрезвом состоянии».

Вернемся в зал судебных заседаний. Председательствующий спрашивает свидетеля Алевтину Мальгину (председатель Артемовского городского суда, то есть, своего рода, начальница подсудимого):

– Вы интересовались работой подсудимого в Каслях?

– Поскольку это была кандидатура управления юстиции, то у меня и мысли не появилось позвонить в Касли.

Мальгину, председателя Артемовского городского суда, понять можно: начальство есть начальство. Однако ни с какого боку невозможно понять и объяснить позицию управления юстиции Свердловской области: какая такая уж надобность была тащить от соседей их «дерьмо»? Не знали? Тогда, простите, за что деньги получают, зачем взяли на себя столь ответственную функцию, как подбор кандидатур на должность судей? Тем более сейчас, когда назначить судью, оказывается, проще простого, а вот исправить ошибку, убрать его – почти невозможно.

Заслуга в том, что произошло в Артемовском, управления юстиции велика, но не вознаграждена по достоинству. Более того, весь позор, связанный с делом Ненашева, обратился на Артемовский суд, а управление юстиции как бы в стороне, в тени.

Не одну неделю и даже не один месяц длился этот судебный процесс. Сейчас он завершен. Вынесен приговор. Ненашев признан виновным в вымогательстве взяток и осужден к пяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.

Приговор не столь суров, как предполагалось, однако достаточный, чтобы у Ненашева было время на размышления. Беря во внимание просто-таки наглое (другого определения трудно подобрать) поведение в зале суда, не верю, что выводы для себя сделает правильные.

Свердловский областной суд также возбудил уголовное дело в отношении одного из свидетелей, дававших заведомо ложные показания.

Что ж, другим наука.

Интим: спрос и предложение

Пролог

На столбах и на рекламных щитах Екатеринбурга то и дело можно встретить объявления, главное достоинство которых – невероятная лаконичность (всего-то семь крупно отпечатанных цифр), но именно они-то и становятся объектами самого пристального внимания особей мужского пола. Почему? Что в тех рекламных плакатах особенного? Очевидно, есть нечто, коли равнодушный взгляд мужчины, завидев, сразу светлеет. С подобной «несанкционированной» рекламой иногда пробуют бороться. Например, активистки женских движений, коих почему-то такие объявления сильно оскорбляют. Например, особенно рьяные православные христианки, помолившись в церкви и испросив благословения у батюшки, идут на улицы и сдирают плакаты. Сдирают с остервенением.

Дались им эти плакаты! Допустим, на плакате всего лишь одно-единственное слово (но крупно) – СТИЛЬ и также крупно номер телефона. А сбоку, демонстрируя грациозность, – очаровательный женский силуэт. Ну, и что?

К тому же энергичность активисток не приносит никаких результатов. Потому что уже через час или два вместо одного содранного появляется два объявления: ИМПЕРИЯ ЧУВСТВ или БЛЮЗ.

Выходит, другие активисты, настойчиво распространяющие лаконичность и грациозность, не менее настойчивы и энергичны в своих действия.

Так как же быть, а? Такие мощные силы задействованы со всех сторон, однако всякое противодействие ведет лишь к двойному действию. Боюсь, все это будет продолжаться бесконечно долго. Будет продолжаться до тех пор, пока российский законодатель не решится на подвиг и не скажет свое веское слово.

Ну, а пока этого не случилось, я спешу со своим словом, то есть предлагаю читателям две миленькие криминальные истории.

1. «Маркиза», приоткрой личико, а?

Зал судебных заседаний. На этот раз дело рассматривает Октябрьский районный суд Екатеринбурга.

Еще до начала заседания суда, сидя в коридоре, я пытался определить на взгляд, кто же на этот раз будет подсудимым. Никто из тех, кто окружал меня, никак не подходил под категории нарушителя закона. Все казались вполне добропорядочными гражданами России. И тем не менее…

Когда же вошли в зал судебных заседаний, то уже не составляло труда распознать, кто есть кто. Потому что, кроме автора этих строк, там оказались трое: двое подсудимых (из числа как раз тех самых добропорядочных) и один адвокат. А больше – никого.

Пока судья решает обязательные процедурные вопросы, а сторона обвинения зачитывает обвинительное заключение, я познакомлю читателей с теми, кого сегодня судят.

Первый подсудимый – Андрей Бухтин. Ему всего двадцать три года – высокий и стройный молодой человек. Совсем еще недавно он числился студентом инженерно-педагогического института, а затем из-за, как он потом выразится, неважной успеваемости, был отчислен и устроился работать газоэлектросварщиком в одно из товариществ с ограниченной ответственностью.

Вторая подсудимая – Мария Бородина. Ей – пятьдесят. Образование средне специальное. Социальное положение – домохозяйка. Хотя дети взрослые и в уходе давно не нуждаются. Говорит, что не может найти подходящую работу. Можно поверить. Потому что в ее возрасте найти «подходящую», то есть непыльную и высоко оплачиваемую работу не так-то просто. Не замужем, если судить по формальным признакам, однако муж все-таки, как выяснилось, имеется. Неформальных мужей у нас почему-то именуют сожителями.

…Процедурная часть судебного заседания прошла, как говорится, без сучка и задоринки: никто и никого не провоцировал, никто и никаких непредвиденных ходатайств не заявлял.

И председательствующий просит подсудимых дать показания.

Встает Бухтин.

Вопрос: «Признаете ли вину?»

Ответ: «Признаю полностью».

Такой ответ меня умиляет, потому что его слышать в зале суда не часто приходится.

Вопрос: «Как вышли на фирму?»

Ответ: «Я увидел объявление о том, что приглашаются для работы юноши и девушки. Я позвонил по указанному телефону. Мне назначили встречу. Встретился я с молодым человеком, который назвался Димой. Он объяснил, что я должен делать».

Этот самый «Дима» так и останется для суда личностью загадочной. Отчего же? Ну, сию риторику надобно адресовать прославленным российским сыскарям и дознавателям.

Вопрос: «В чем же заключались ваши обязанности?»

Ответ: «Я был охранником».

Вопрос: «Кого вы должны были охранять?»

Ответ: «Девушек».

Вопрос: «Каких таких девушек?»

Ответ: «Тех девушек, которые оказывали сексуальные услуги».

Вопрос: «Расскажите подробнее, в чем, практически, заключались ваши обязанности?»

Ответ: «Я обычно дежурил в машине. К ней подходили девушки, садились, и я их вез по известному мне адресу, откуда поступил заказ на девушек. Я поднимался в квартиру, объяснял заказчику условия, размер оплаты за час; определял, нет ли чего-нибудь подозрительного, несоответствующего заказу. Получал деньги. И уходил. Потом, по истечении оплаченного времени, приезжал и забирал девушек».

Вопрос: «Каков размер платы был установлен?»

Ответ: «Тысячу рублей в час за каждую девушку и плюс за доставку».

Вопрос: «Расскажите, при каких обстоятельствах вас задержали?»

Ответ: «Это было в апреле. Вечером, как обычно, повез по заказу двух девушек. Привез. Убедился, что все в порядке. Взял деньги и вышел. Когда спускался по лестнице подъезда – меня взяли. Впоследствии узнал, что на этот раз в качестве заказчиков девушек выступали сотрудники Октябрьского райотдела милиции».

Вопрос: «Что подвигло вас на все это?»

Ответ: «Студентом был. Помощи ждать было неоткуда. Эта работа меня устраивала».

Вопрос: «Чем же?»

Ответ: «Во-первых, тем, что работать нужно было только по вечерам и через день»; во-вторых, заработок неплохой».

Далее стала давать показания Бородина. Ее, естественно, судья тоже попросил рассказать, как ее судьба соединилась с судьбой «Маркизы».

– Прочитала в газете объявление, что требуется диспетчер у телефона. Позвонила по указанному в объявлении телефону. Подъехала ко мне невысокая, такая симпатичная девушка. Я спросила, в чем будет содержаться моя работа? Она ответила: по вечерам я буду принимать заказы от позвонивших, записывать и передавать в офис, либо оттуда сами позвонят. Я сначала отказалась, потом согласилась. Позвонившему клиенту я должна была рассказать об условиях выполнения заказа, его стоимости. Стоимость, сказали мне, составляет тысяча триста, включая доставку. Моя зарплата зависела от числа заказов: десять процентов от суммы принятого и обслуженного заказа.

В показаниях Бородиной для меня было много неясного. Например, она всячески пыталась убедить суд, что она не ведала, с кем имеет дело.

Кто такая та самая «симпатичная девушка»? Бородина, якобы, не знает ни имени ее, ни фамилии. Загадочным персонажем так и осталась.

– Когда, – рассказывает далее Бородина, – мужчины стали звонить, то я удивилась, что это еще за фирма такая?

Трудно поверить в искренность. Потому что предварительное следствие доказало, что диспетчер должна была не только принять заказ, но и выяснить, какие пожелания у мужчин имеются в отношении обслуживающего персонала, исходя из вкусов и привязанностей. А тут и без названия фирмы легко догадаться, в чем суть дела.

Она на суде сказала:

– Я сначала не знала, но потом поняла, что девушек возят для интимных сношений.

Итак, пусть поздно, но все же до нее дошло, что ее деятельность, мягко говоря, весьма специфична. Что она предприняла? Ничего. Как работала, так и продолжала работать. И только милиция приостановила активную деятельность «диспетчера».

Во время перерыва, до вынесения приговора, я разговаривал с подсудимой Бородиной. Она уверяла меня, что если бы она знала, что ее деятельность противозаконна, она бы ни за что не согласилась, ни за какие деньги. Готов поверить. Но незнание закона не освобождает гражданина от ответственности. Если даже эта ответственность чисто символическая.

Мне бы не хотелось, чтобы и Бухтин, и Бородина, признанные судом виновными в совершении преступления, предавались самообольщению, будто отделались лишь легким испугом. Условная мера наказания – это все равно наказание, и судимость-то остается. И в будущем, если нынешние условно осужденные будут столь же легкомысленны в своих поступках, то они легко могут угодить вновь на скамью подсудимых. И тогда им зачтется эта самая судимость, причем, зачтется в смысле отягчающего вину обстоятельства, но не смягчающего.

В этом уголовном деле, как всегда, осталось очень много белых пятен. Суд не мог и не обязан был отвечать на вопросы, на которые нет ответов в обвинительном заключении. Суд исследовал лишь степень вины тех подсудимых, о которых шла речь в предъявленном обвинительном заключении.

Материалы этого уголовного дела вновь со всей остротой ставят вопрос компетенции, профессионализма следственных работников органов внутренних дел в целом, и в частности, Октябрьского района.

Милиция заслуживает, конечно, похвалы, что пытается остановить деятельность подпольных коммерческих фирм типа «Маркизы». Но, сказав «а», полагается идти дальше и говорить «б»; повязав охранника и диспетчера фирмы, стоило взять и других, то есть организаторов. В этом деле именно организаторы остались в стороне, будто бы их следствию не удалось установить.

Получается, как всегда в России: со «стрелочниками» разобрались и даже решительно, а как дело дошло до настоящих и ключевых фигур фирмы – ушли в кусты. В материалах дела все время фигурируют какие-то мифические «Димы», «Марины» и другие не установленные следствием личности.

Не соображают, что ли, в милиции, что этим самым (хотят они этого или нет) бросают тень, создают предпосылки для домыслов? Я не сторонник распространения слухов, но как быть, если я, находясь в суде, во время одного из перерывов слышу своими собственными ушами весьма многозначительную фразу той же Бородиной: «Тех, кто при деньгах и смог откупиться во время следствия, здесь нет. А те, кто не имел ни шиша, – стали подсудимыми».

Согласись, читатель, что это слишком близко к истине. У меня нет документального подтверждения, поэтому ничего не утверждаю, но, простите, как понимать следующее: милиция знала, где находится офис фирмы (по ул. Малышева в Екатеринбурге); знала приметы тех, с кем встречались и Бухтин, и Бородина, но, в таком, случае, где тут «жуткие» трудности установить всё остальное?

Почему не нашли ключевые фигуры фирмы? Не знаю я, но знает, наверняка, милиция!

Не захотели добраться до того места, откуда «ноги» растут у подобного рода преступлений? Воля ваша: не хотите – и не надо имитировать кипучую деятельность.

Борьба же со «стрелочниками» – пустая и совершенно бесполезная. И даже, в каком-то смысле вредная затея.

2. Эта бесстыжая «Лолита»