Охота на поросёнка

– В глаза ему не смотри, – спокойно сказала Ольга. Но было поздно – парень уже нажимал на тормоз, хоть памятник на машину метнул не связку гранат, а световой лучик, подняв специальный жезл. Приткнувшись к обочине, остановленный опустил стекло. Ольга притворилась, что спит. Гаишник не торопился. Он сперва закурил, потом подошёл вразвалочку и спросил, ткнув жезлом во вмятину:

– Кого сбили?

– Дерево, – сказал парень.

– Ну что же, это бывает. Справочку об аварии предъявите.

– Я её дома забыл! На днях переехал, все документы перемешались в разных местах.

– И это бывает.

Сплюнув, инспектор движением головы указал на «Форд».

– В машину садись, пожалуйста.

Интонация возражений не допускала. Пока мокрушник медленно шёл к патрульному «Форду», а офицер смотрел ему вслед, Ольга запихнула сумочку под сиденье, вынула из лифчика клофелин, и, пользуясь тем, что стекло опущено, энергичным щелчком отправила флакон в реку.

За рулём «Форда» спал, надвинув на самый нос козырёк фуражки, старлей. Разбуженный хлопком двери, он потянулся, чуть приподнял козырёк и взял у налётчика документы. На техталон и права он едва взглянул, но зато техпаспорт подвергся неимоверно долгому изучению. Парень даже подумал, что офицер вновь уснул. Но нет – отложив техпаспорт, тот опять взял двумя пальцами техталон и проговорил, будто размышляя о чём-то вслух:

– Талон государственного технического осмотра транспортного средства должен располагаться в правом нижнем углу ветрового стекла транспортного средства. Так почему нарушаем, Сергей Анатольевич?

– Да какая разница, где находится техталон? – возразил владелец мятой машины, – ведь главное, что он есть!

– Его у вас нет, – широко зевая, буркнул старлей, – это не талон, а туфта.

– Да с чего вы взяли?

– Машина какого года? Девяносто шестого. В девяносто восьмом должны были дать талон по двухтысячный. А у тебя – по девяносто девятый. Фальшивка это.

– Этот талон мне сделал мой друг, капитан ГАИ Восточного округа, – заявил Серёжка, – а как он сделал его, не знаю.

– Ну и дурак, что не знаешь, – бросил старлей, без трепета восприняв информацию о дружке – капитане. Постучав пальцем по техталону, прибавил, – Тот, кто не знает, на чём он ездит, не может знать, куда он приедет!

– Техталон выдал мне капитан ГАИ, – гнул своё Серёжка.

– Ну, а проблемы имеешь ты! Подделка талона – это статья.

– Но я его не подделывал!

– Ты его используешь. Но тебе повезло, потому что если я вызову оперов, то мне придётся их ждать. А я не хочу их ждать, так как у меня кончается смена. Поэтому ограничимся снятием номеров с машины.

Возникла пауза.

– С какой стати? – прервал её нарушитель.

– Эксплуатация транспортного средства, не прошедшего техосмотр, запрещена, – объяснил старлей и вновь стал разглядывать документы. Он не спешил.

– А штраф заплатить нельзя? – негромко спросил Серёжка. Он думал, будет обычный цирк – мол, нет, не возьму, однако старлей почему-то сразу сказал:

– Давай.

– А сколько? Полтинник?

– Ну, это просто смешно! Давай уж хотя бы полтинник за каждый номер.

– То есть, семьдесят пять?

– Серёга, я после бессонной ночи шуток не понимаю! Сотку давай и вали отсюда.

– Это грабёж среди бела дня!

– Кому уехать надо – вам или мне? – спросил офицер, впервые взглянув в глаза собеседнику. Тот занудно признал:

– Ну, мне.

– А куда вам надо уехать – в следственный изолятор или своей дорогой?

Серёжка молча достал из кармана брюк сторублёвку и протянул её офицеру. Тот, к ней не прикоснувшись, выдвинул пепельницу. Она была набита купюрами. Присоединив к ним свою, Сергей поинтересовался:

– А это правда туфта?

Надвинув на нос фуражку и вновь начав засыпать, офицер промямлил:

– Серёга, я тебе отвечаю: Это – туфта. И туфта опасная.

После этих слов из-под козырька фуражки раздался храп.

– Что им надо было? – спросила Ольга, когда Сергей вернулся в свою машину.

– Денег срубить.

– За что?

– За то, что они ублюдки.

Ольга, не склонная с этим спорить, ушла в какие-то размышления. Разогнав машину, Сергей включил Хит-FM. Москва, светлея под звёздами, вспыхивающими среди разрываемых ветром туч, хранила почти могильную тишину. В этой тишине звериный рёв Ольги прозвучал страшно.

– Браслет! Браслет!

Отчаянно схватив руль, Ольга крутанула его к себе. Машину поволокло к обочине. Это произошло на улице Радио.

– Уймись, дура! – Крикнул Серёжка, одной рукой пытаясь выровнять руль, а другой борясь с рыдающей пассажиркой, – Убери руки, …! Ты что делаешь?

– Поворачивай! Поворачивай! – выла Ольга, захлёбываясь слезами, что ей совсем не мешало осатанело драться за руль, – я тебя убью!

– Ты что, с ума сошла? Пристрелю! Угомонись, сука! В квартире уже менты!

– Он нарочно бросил на него своё барахло! – с истеричным хохотом прокричала Ольга, отпустив руль. Не переставая смеяться, она вонзила зубы в своё запястье. Боль и вкус крови вернули ей здравомыслие. Тщательно облизав ни в чём не повинную свою руку, она закрыла лицо ладонями.

– Хватит с нас и того, что взяли, – сказал Сергей спустя две минуты, въезжая на Электрозаводский мост.

– Закрыли тему навеки, понял? – хрипло проговорила Ольга, опустив руки. Невидящими глазами она смотрела на коммерческие ларьки, мелькавшие вдоль извилистой улицы, по которой машина мчалась в тихую глубь Сокольников. За крутым поворотом влево, куда с другой стороны сворачивали трамвайные рельсы, открылся чисто провинциальный пейзаж – пустыри, деревья, редкие фонари над узкой дорогой. Свернув с неё в тесный дворик пятиэтажного дома, Серёжка ловко припарковался между двумя машинами. Пока он глушил мотор и вытаскивал магнитолу, Ольга, взяв сумку, вышла.

Дул сильный ветер. Рассвет ещё не забрезжил. Идя с Серёжкой к подъезду, Ольга спросила:

– Ты точно живёшь один?

– С тараканами.

– Твою мать! Я, кажется, заболела. Меня знобит.

– Ты смотри, не сдохни! Куда я дену твой труп?

– Сожрёшь.

Подъезд показался Ольге ещё более провинциальным, чем двор. От более точной оценки его спасла темнота. Сбивая бутылки, стоявшие на ступенях лестницы, поднялись на второй этаж. Квартира, крепкую дверь которой Серёга отпер двумя ключами, не уступала лестнице изобилием стеклотары. Особенно много пустых бутылок было на кухне, где, судя по прочим признакам, состоялось мероприятие с парой – тройкой особ прекрасного пола. В прихожей, кроме бутылок, наличествовали лишь вешалка с зимней курткой и телефон на небольшой тумбочке. Дверь единственной комнаты, вся обклеенная страничками из «Плейбоя», была закрыта. Пока Сергей запирал наружную дверь, Ольга запихнула сумку под тумбочку, прошла в ванную, и, раздевшись, встала под тёплый душ. Озноб сразу прекратился. Вскоре вошёл Серёжка. Он был в других штанах и сухой футболке. Его предрассветный взгляд, сходу налетев на голую Ольгу, не оживился.

– Чего тебе? – поинтересовалась она, закрыв себя шторкой. Он не ответил. Сняв с вешалки полотенце, начал старательно вытирать башку.

– У тебя есть имя? – спросила Ольга, делая воду погорячее.

– Конечно, есть.

– Ты мог бы его озвучить? Если двум людям предстоит спать на одной кровати, им лучше звать друг друга по именам, чем просто «эй, ты!»

– Сергей.

– Очень неприятно. А меня Оля зовут.

– Какой идиот тебя так назвал?

– Папа. Он идиот, это правда, но до тебя ему – как до звёзд. Серёженька, принеси мне одну из своих рубашек! Только не слишком рваную, если это возможно.

Сергей принёс не только рубашку, но и вельветовые штаны.

– Отлично, – сказала Ольга, закрутив краны, – повесь их на батарею. Слушай, а водка у тебя есть?

– Да, где-то была.

– Найди мне её! Иначе я сейчас буду пить твою кровь.

Штаны оказались Ольге узки, рубашка – широковата. Она их всё же надела, за неимением лучшего, и пошла босиком на кухню. Серёжка ставил на стол поллитровку водки, две рюмки, тарелку с нарезанной колбасой и банку с томатами.

– Это всё? – возмутилась Ольга, сев к столу боком, поскольку лучший из стульев именно так и стоял в углу у окна.

– Нет, есть ещё хлеб.

Ольга промолчала. Нарезав хлеб, Сергей положил на стол пару вилок, и, вскрыв бутылку, наполнил рюмки. Пили не чокаясь. Стукнув по столу пустой рюмкой, Ольга сделала бутерброд и съела его, как ей показалось, с приличной скоростью. Но Серёжка за это время успел съесть два.

– Ты медленней жри! – разозлилась Ольга, – мне что останется?

Выпили по второй. Предоставив Ольге уничтожать колбасу, Серёжка запил томатным рассолом, после чего притащил из комнаты сигареты и зажигалку.

– Ты пьяный был, когда выезжал на встречку? – спросила Ольга, прикуривая.

– Да нет.

– Так да или нет?

Сергей закурил.

– Ну с Кириллом дунули по чуть-чуть.

– Молодцы какие!

– А Рамиль сам был обдолбанный. Мусора перед ним стелились просто как суки рваные!

– Это были гаишники?

– Нет, простые муниципалы остановились. Рамиль отвёл их в сторонку, поболтал с ними. Один, я слышал, спросил: «Что, точно ГАИ не нужно?» Рамиль сказал, что не нужно. Они свалили.

– А что же было потом?

– Потом он переписал с паспорта мой адрес и записал телефон, а мне свой оставил, домашний. Мобильный дать почему-то не захотел. И так мы разъехались. Я помчался сразу к Кириллу и попросил пробить телефонный номер по базе. Кирилл пробил и назвал мне адрес. Вечером Рамиль звонит мне и говорит – Четыре тысячи долларов, два дня сроку, на третий включаю счётчик. Сказал ещё, что он дома бывает после двух ночи. И бросил трубку. Меня взбесил этот разговор! На другой день я взял у Кирилла шпалер и ночью двинул на Ленинский. Полчаса стоял у подъезда, пока не вышла девка какая-то. Я вошёл и обосновался на лестнице. Через час подъехали вы с Рамилем. Дальше ты знаешь.

– Угу. А как ты сумел его пристрелить? Ведь он – профессионал.

– У меня был первый юношеский разряд по стрельбе из короткоствола. Сразу же после школы я это дело забросил. Но год назад Кирилл сделался совладельцем тира, и я с тех пор хожу туда регулярно.

Ольга испытывала уже нешуточный интерес к этому удивительному Кириллу. Но у неё было правило: бей вопросом только в десятку. А никакой десятки пока что не наблюдалось.

– Так что, сейчас я стреляю где-то на уровне КМС, – закончил Серёжка и плеснул водки в рюмки.

– А у меня был первый юношеский разряд по Дзюдо, – похвасталась Ольга. Сделав затяжку, она прибавила:

– Идиот! За четыре тысячи баксов не убивают.

– Ну, это смотря кого.

– Никого! За такие деньги просто не убивают.

– А за какие деньги, по-твоему, убивают?

– Я никогда серьёзно не размышляла на эту тему, – соврала Ольга, давя в пустой тарелке бычок, – давай, что ли, выпьем!

Сказано – сделано. Жуя хлеб, Ольга привязалась к Серёжке снова:

– А ты реально шёл его убивать? Или просто грабить?

– Я сам не знал, – признался Серёжка.

– Но ты же, хоть и придурок, должен был понимать, что если оставить его в живых – он тебя в живых не оставит, так как ему известны все твои данные!

– Я не был уверен в том, что смогу его ухандокать. К счастью, он мне помог.

– Так куда ж ты шёл, твою мать, если не был уверен в главном?

– А не пошла бы ты в жопу? Что за допрос?

– Мне не безразлично психическое состояние человека, с которым я буду спать в одной комнате.

– Ну, тогда спи на лестнице, – огрызнулся Серёжка. Съев помидор, продолжил:

– Я ничего не имею против чеченцев, они – ребята нормальные. Я немного с ними работал, и у меня два друга – чеченцы. Но этот самый Рамиль был просто убийца. Я это знаю. Да, он меня запугал, но ведь я не девка, чтоб вставать раком!

– Значит, из вас двоих пассивный – Кирилл? – тут же лупанула Ольга в десятку. Серёжка ответил матом. Потом вскочил и забегал из угла в угол, при этом громко сопя. Ноздри у него раздувались. Он был взбешён. Желая с ним помириться, Ольга спросила:

– Что вы с Кириллом курите?

– А твоё-то какое свинячье дело? Ты подментованная?

– Да что ты вдруг так завёлся? Сядь и остынь. Погляди, какие у меня ножки! Можно даже потрогать.

Ольга задрала ноги на табуретку, стоявшую перед нею, и потянула штанины. Мельком взглянув на её лодыжки, Серёжка сел.

– Это у тебя от рождения? – помолчав, улыбнулась Ольга.

– Что?

– Гомосятина.

– Ты уж лучше заткнулась бы!

– Сам заткнись! А то в рыло дам.

Некоторое время прошло в безмолвии. А потом, наполняя рюмки, Серёжка тихо сказал:

– Меня просто очень сильно волнует эта дискета.

– Дискета?

– Да. Ведь она…

Серёжка остановился, глядя, как Ольга опорожняет рюмку, и выпил всё из своей. Сделав два глотка рассола из банки, Ольга спросила:

– А ты уверен, что есть о чём волноваться?

– Да. Когда мы с Рамилем стояли там, на шоссе, у него зазвонил мобильник. Не тот, который ты слышала, а другой. Рамиль взял звонок и заговорил по-французски. А я до восьмого класса учился во французской спецшколе. Многое, правда, уже не помню…

– Так что говорил Рамиль? – перебила Ольга. Серёжка взял сигарету, и, закурив, ответил:

– Он давал интервью французской радиостанции. Говорил о взрывах в Москве. Доказывал, что чеченцы к ним непричастны. Описывал ситуацию на Кавказе долго и путано. Под конец бросил такую фразу: «Я сделал всё от меня зависящее, чтобы предотвратить вторую войну, но президент Ельцин меня услышать не захотел!»

– Ни хрена себе, – прошептала Ольга, похолодев, – вот это сюрприз! Кто же он такой?

– Он – один из тех, кто сейчас владеет Чечнёй. Или их прямой представитель. Он говорил с французами вовсе даже не как бандит, а как настоящий политик, разруливающий мировые проблемы! Ты представляешь, сколько стоит дискета из его сейфа?

Ольге вдруг вспомнилось, как она прервала Рамиля словами: «Хватит под дурака косить!», как он поглядел на неё и какие мысли пришли ей в голову. То, что сказал Серёжка, не совпадало с ними, но представлялось гораздо более убедительным. Разливая по рюмкам остатки водки, Ольга спросила:

– А как узнать, сколько она стоит? И как найти покупателя?

– Покупатель сам нас найдёт, если мы промедлим. И вот тогда нам будет очень херово.

– Нам будет ещё херовее, если мы предпримем хоть один шаг, хоть на миллиметр высунемся наружу с этой дискетой! Нас тут же грохнут.

– Да уж, это точно, – признал Серёжка.

– Так как нам быть?

– Нам нужен посредник, который сумеет всё разузнать и грамотно провернуть это дело.

– Мать твою драть! За это возьмётся только самоубийца или скурившийся недоумок вроде тебя.

– За это возьмётся тот, у кого есть крыша, – не согласился Серёжка, гася окурок.

– Вот идиот! Да какая крыша спасёт того, кто хочет продать компромат на Кремль?

– Если это действительно компромат на Кремль, в чём я уверен процентов на девяносто пять, то спасёт только одна крыша – кремлёвская.

– Что за бред?

– Ты можешь не тявкать, пока я не завершу свою мысль? Внутри гоп-компании, которую ты подразумеваешь под словом «Кремль», есть конфликт интересов.

– Ах, твою мать? Откуда ты понабрался этих премудростей? От Кирилла, что ли?

– Не только. Короче, там есть разные люди с разными интересами, работающие на разных хозяев.

– Ну, и что дальше? Где взять посредника? Ты знаком с человеком, который прямо участвует в этих играх?

– Нет, – признался Серёжка после короткого размышления, вероятно, перебрав в памяти всех своих корешей, – но Кирилл, возможно, знаком.

– Ты меня запудрил своим Кириллом! Кто он такой?

Прежде чем ответить, Серёжка выпил полрюмки водки. Последний оставшийся помидор он уступил Ольге. Та его съела, опорожнив свою рюмку, после чего закинула одну ногу на подоконник и повторила вопрос:

– Так кто он такой? Можно без подробностей. То, что он – из Гомельской области, я уже поняла.

– Нет, он из Лефортово. Мы с ним знаем друг друга с детского сада.

– Вы ещё там друг друга познали?

– Его отец занимает высокий пост, – продолжал Серёжка, – не помню, где – то ли в министерстве каком-то, то ли в Госдуме. А это кое-что значит!

– Насколько ты ему доверяешь?

– Сложный вопрос. Процента на полтора. Но это неважно. Главное – то, что я его знаю. А у него есть связи даже в Администрации президента, если не брешет. Он точно сможет закинуть удочку в нужный омут.

– И не отдать тебе рыбку, – вставила Ольга.

– Отдаст, никуда не денется. Только рыбку с ним разделить придётся.

– Да это козе понятно! Ты объясни мне другое. Допустим, у нас в руках – компромат на какую-то нереально крутую личность. Допустим, мы нашли покупателя. Где гарантия, что он нас не грохнет в ту же минуту? Как твой Кирилл нас обезопасит? Он – всего-навсего сын какого-то там начальника! Этот самый начальник, может, ботинки чистит той нереальной личности!

– Если мы предложим дискету тому, кому она угрожает, нас точно грохнут. А если мы, например, предложим её какому-нибудь богатому аферисту, шанс выжить есть. Смысл ему от нас избавляться? Лишние хлопоты. А миллиона полтора долларов – это для него то же, что для тебя – пятьдесят рублей. Отдаст, не задумываясь! Я знаю такого кекса. Все его знают.

– И кто же он?

– Борис Березовский. Слышала о нём?

– Да, – отозвалась Ольга, пристально глядя на холодильник, – это человек страшный.

– Это человек умный! Кирилл считает его великим.

Ольга зевнула, потом взяла сигарету и начала катать её между пальцами, сонно глядя в окошко. За ним белела заря. Город наполнялся шумом моторов.

– Моего шефа тоже звать Боря, – вспомнила Ольга, – он тоже хитрый. Может, ему позвонить?

– Вот дура! Если ты это сделаешь, через двадцать минут мы будем в наручниках! Всех, с кем ты хоть однажды, хоть на одну минуту пересекалась, возьмут сегодня за горло. В этом ты даже не сомневайся. Нам нужен только Кирилл. Как только он просечёт, какими деньгами пахнет – горы начнет сворачивать! Это точно.

– Какой процент он возьмёт?

– Откуда я знаю?

– Так может, я как-нибудь безналично с ним рассчитаюсь? Или там всё тотально?

И Ольга пьяно хихикнула. Поглядев на неё, Серёжка спросил:

– Ты чёрту с огненным … за рубль дашь?

– Это тебе, что ли? Нормально ты меня клеишь!

– Да больно ты мне нужна, панночка Солоха!

Ольга икнула.

– О! Как ты догадался, откуда я?

– Очень просто. Когда ты говоришь о деньгах, у тебя акцент пробивается.

– А когда ты говоришь о своем Кирилле…

– Я пошёл спать, – перебил Серёжка, поднявшись из-за стола, – ещё раз предупреждаю: чтоб к телефону не прикасалась! Квартиру вычислят мигом.

– Кого ты учишь, сучонок? – стукнула Ольга пяткой по подоконнику, – мелкий сраный уродец! Ты понимаешь, кого ты учишь?

– Свинью.

– Ты хочешь ругаться? А тебе плохо не станет?

– А у тебя второе ухо не вздуется?

– Ты, подонок, ещё за первое не ответил! И если я тебе про него не напоминаю – это не значит, что ты можешь быть спокоен за свою жопу.

Серёжка молча ушёл. Его оппонентка, очень довольная, что последнее слово осталось всё же за ней, опустила ноги, допила водку из второй рюмки и закурила. Солнце ещё не всплыло над крышами. Но его лучи уже пронизали небо. Под окнами раздавался шорох метлы по асфальту. Вспомнив услышанный ещё в детском саду анекдот про дворника, который сбивал с ритма весь Париж, Ольга рассмеялась, встала, качаясь, выплюнула окурок в мусорное ведро и пошла к Серёжке. Сумки под тумбочкой уже не было. В комнате царил полумрак – оконные занавески были задёрнуты. Нарушитель дорожных правил и уголовного кодекса тихо спал на диване, свернувшись под одеялом. Предметы его одежды были разбросаны по всей комнате. Ольга, не раздеваясь, легла с ним рядом и задалась вопросом: сбежала бы она с сумкой, если бы та всё ещё лежала на прежнем месте, или осталась бы? Не сумев сделать выбор, она сочла себя заболевшей чем-то тяжелым и с этой мыслью уснула.

Глава четвёртая

Ольге снится: идёт она с полной сумкой долларов по Москве, и вдруг, откуда ни возьмись – мент. «Ваши документики предъявите!» А у неё – украинский паспорт и никаких других денег нет, кроме долларов. Отдала сто зелёных. Мент исчезает. Подваливает второй, с теми же словами. Сумка становится легче ещё на одну купюру. А за вторым возникает третий. Глотая слёзы, Ольга опять достаёт сто долларов. Четвёртый уже ни слова не говорит, просто тянет руку. Ольга решает поймать такси. Оглядевшись, с ужасом видит – менты бегут к ней со всех сторон, становятся в очередь за деньгами. До горизонта – одни сплошные фуражки.

На этом месте Серёжка дёрнул ногой, тем самым заставив Ольгу проснуться в очередной и последний раз. Он поминутно брыкался. Видимо, ему тоже снились менты, а быть может – и что-то более страшное. Ольга в буквальном смысле отбила об него локоть. Злясь на себя за то, что оставила сумку с долларами во сне, она приняла сидячее положение. И – увидела уголок этой самой сумки, выглядывающий из-под подушки, которая была смята мотающейся Серёжкиной головой. Перед Ольгой вновь встал вопрос: а что им двоим, то есть ей и сумке, здесь делать? Но, хорошенько взвесив все за и против, она решила выбросить это из головы. Её уже часов десять разыскивают спецслужбы! Серёжка прав: все её знакомые – на крючке, город патрулируется усиленно. Далеко ли она уйдёт со своей добычей? Едва ли дальше соседней улицы.

Часы на дисплее видеомагнитофона показывали пятнадцать пятьдесят пять. Ольга опустила ноги на пыльный пол и приподняла занавеску. Опять шёл дождь – правда, мелкий. День глядел из-под туч, как из-под бровей. Сквозь серую хмарь заспанным глазам Ольги предстал едва ли не самый тихий уголок города. За двором, покрытым жёлтой листвой, тянулась ухабистая дорога. Дома стояли только с одной её стороны, поэтому Ольга их не увидела. За дорогой располагалась стройка, имевшая обречённый, убогий вид. Далее простирался лес или что-то вроде того. Сквозь него, звеня, полз трамвай. Далеко за лесом виднелись многоэтажки. Шум транспортного потока был едва слышен.

От такой панорамы Ольге опять захотелось спать. Зевая, она окинула взглядом комнату. Комната была довольно большая. Кроме дивана, в ней находились два стула, кресло, комодик, столик с видеодвойкой, шкаф, гардероб и зеркало. На всём этом густо лежала пыль. Только на постели лежал Серёжка. Он продолжал буянить во сне. Взглянув на него с презрением, Ольга встала, и, потянувшись, ушла на кухню. Там она покурила, потом от нечего делать сгребла бутылки под стол, помыла посуду, и, обнаружив баночку растворимого кофе, включила чайник. Кофе оказался хорошим. Отхлёбывая его из эмалированной кружки, Ольга задумалась ни о чём.

Ей было двадцать пять лет. Последние пять она провела в Москве, играя в разные игры. Сперва везло. Везло так, что у прочих подобных ей искательниц приключений и шальных денег слюнки текли от зависти. Началось с того, что её приятель, директор крупного казино, заинтересовал разом прокуратуру и молодых людей в красных пиджаках. И та, и те попросили Ольгу помочь. Она согласилась, однако больше помогла тем, поняв, что они порядочнее. И не прогадала. Взяв с её помощью полтора миллиона долларов, они щедро с ней поделились и предложили ещё два дела, совсем иного характера. Она справилась без труда. Её гонорар составил двести пятьдесят тысяч. Сто пятьдесят мгновенно осели в кассах бутиков и ювелирных, а сто пошли на отели, клубы и кокаин. Но вскоре случился крах. Выполняя очередное поручение, Ольга, оскорблённая тоном, которым были даны инструкции, соблазнилась возможностью сразу взять нереальный куш. Для этого требовалось немногое – приоткрыть кое-кому карты своих хозяев. Однако, те оказались не дураками. Отхаркав кровь и отдав им всё, что у неё было, Ольга нашла приют у старых знакомых. Несколько дней она размышляла, как поступить – начать всё сначала или же разом со всем покончить. Решила начать сначала. И начала. Сперва – возле Химок, на Ленинградке. Через неделю ей удалось перебраться в центр, к «Метелице». Но конца этому началу не было видно даже оттуда. Новый Арбат сменился Тверской, Тверская – Лубянкой, та – Китай-городом и Охотным рядом. Потом пошли Садовая-Самотечная, Павелецкая, вновь Тверская и вновь кольцо, но на этот раз – Смоленский бульвар, откуда Рамиль её и забрал. Похоже было, навеки.

Ольга допивала вторую кружку, когда явился Серёжка в одних трусах, лохматый и злой.

– Пурга какая-то снилась, – сообщил он, сев на табуретку и почесав затылок.

– Аналогично, – бросила Ольга.

– Кириллу надо звонить, – продолжал Серёжка.

– Звони.

– Не очень хочу я ему звонить.

– Тогда не звони.

– Да пошла ты знаешь куда?

– Иди сам туда со своим Кириллом.

Не отвечая, Серёжка встал, приблизился к телефону, снял с него трубку и набрал номер.