Я слышу

Нашу идиллию прервала вломившаяся в смотровую медсестра.

– Дмитрий Васильевич, там аварийников привезли. Мухин уже ушел, остальные тоже. Все экстренные, и все – ваши… Не факт, что оперировать всех придется, но там как всегда…

– Да с… б… твою… блин! – наконец, Коршун подобрал слово, чтобы не заматериться. – Я поем сегодня, или нет?!

– Видимо – нет, – сочувственно произнесла она. – Там анестезиолог тоже счастлив.

– Готовьте операционную, – обреченно вздохнул доктор. Медсестра кивнула и убежала, он доколдовал над моими ушами и снова вздохнул. – Все, Алиса Сергеевна. Если обезболька не нужна – можешь немного покушать, только так, чтобы плохо не стало, и отдыхай. Завтра утром я позову на осмотр.

– А кто такие «аварийники»? – робко поинтересовалась я, глядя на замученного Коршуна с жалостью. Бедный, он тут вообще без отдыха пашет! Даже поесть не успевает… Да нахрена б такая работа нужна!

– На скорой везут сюда тех, кто пострадал в автомобильных авариях. Там вечно носы переломаны.

– А почему вам их оперировать?

Он пожал плечами.

– А кому? Я же дежурю сегодня.

– А если там много народу?

– Если много – вызовут еще врачей. Пойдем, я помогу тебе до палаты дойти, – Коршун поднялся и протянул мне руку.

Я схватилась за него, мы поплелись к моему временному месту жительства.

– Мне так жалко вас, – не сдержалась я уже у дверей палаты.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Еще чего, Кузнецова?! Отдыхай, ты умница.

– Вы лучше, – смущенно улыбнулась я. – Спасибо вам. Огроменное. И простите, что сомневалась. Вы – лучший доктор! И вовсе не козел. Я теперь ваша фанатка!

Коршун рассмеялся, а мне стало невероятно приятно от его смеха. Пусть хоть немного развеселится.

– Фанатка?! Поэтому у тебя коршун на шее? Тату свежее. Признавайся, кто тут у нас бизнес открыл и татуировки делает?!

Я, наверное, покраснела.

– Откуда вы знаете?

– На операции заметил, волосы ведь убирали. Красивая птичка!

– Еще какая красивая, – хитро улыбнулась я. – Это я сделала перед больницей. А можно еще вопрос?

– Давай, только бегом.

– Что у меня с губой?

– А варианты? – усмехнулся доктор.

– Ну… не знаю. У девчонок было предположение…

– Боюсь спросить, какое?

Ладно, пусть еще посмеется.

– Может, вы меня страстно целовали, пока я под наркозом была?

Коршун залился звонким смехом.

– Все может быть!

– А на самом деле? – с улыбкой спросила я, про себя печалясь, что вариант Оли точно не верен. К сожалению.

– А на самом деле это медсестра, пока трубку дыхательную вставляла – поцарапала. Такое бывает. И какой вариант лучше?

– Дмитрий Васильевич! – все, я начинаю ненавидеть эту медсестру. И, кажется, не я одна.

Коршун поджал губы.

– Иду. Отдыхай, Кузнецова, – он открыл мне дверь в палату и ушел.

А там Оля уже нарезала колбасу, а Таня смотрела на стол глазами печальной и очень голодной собаки. Да еще кусочки у Оли получились такие хозяйские!

– О, как пахнет! – восхитилась я.

– Вот именно! – заныла Таня, уткнувшись носом в подушку.

Мы с Олей затрепали колбаску в мгновение ока. Мне после такого перекуса заметно полегчало, теперь можно и спать. День был тяжелый, нужно отдохнуть и дать организму восстановить силы.

Но, оказавшись в кровати, в голову начали лезть мысли о бедном докторе. Интересно, сколько у него там еще операций на сегодня? Мне даже стыдно стало. Лежу тут сытая, отдыхаю, а он там трудится, голодный…

Проснулась я от того, что, положив руку на подушку, обнаружила ее мокрой. Глаза тут же распахнулись, я поднялась. За окном темно, на часах телефона – три ночи. Посветив на подушку экраном, я ужаснулась: кровь! Господи, мое левое ухо!!! Я бросилась к зеркалу, стала светить на пластырь. На правом было более-менее сухо, а левый уже совсем пропитался кровью, даже по шее стекало. Обтеревшись влажными салфетками, я вышла в коридор. Темно, тихо. Так, нужно найти медсестру. Мне необходима срочная перевязка!

Доковыляв до пустого поста, я чуть не расплакалась. Что делать? Я же до утра кровью истеку! Умру от потери! Сестринская была закрыта, на мои робкие стуки никто не отвечал. Вспомнив, что мой спаситель сегодня тут, я подкралась к ординаторской. Дверь была приоткрыта, мое сердце сжалось от сочувствия.

На небольшом кожаном диванчике, полусидя и точно очень неудобно, дремал мой бедный, уставший и большой для этого дивана Коршун. А как мне стало стыдно! Чего я приперлась?! Ну что я, до утра не потерплю?! Уж не помру, выживу!

Какой красивый… пожалеть бы его, приласкать…

Я с умилением уставилась на спящего доктора, мечтательно при этом вздыхая. Вот я набираюсь смелости и подхожу к дивану, наклоняюсь и провожу ладошкой по его щеке… А он открывает глаза и, узнав меня, набрасывается, словно коршун на добычу… а я не буду сопротивляться! Я…

Вдруг из открытого окна ординаторской подул ветер. Дверь от сквозняка пошатнулась, заскрипела. Коршун вздохнул, а я бросилась бежать, в панике обнаружив себя уже около его дивана. Вот это замечталась!

Ну, как «бежать»? Испуганно поковыляла в другую от своей палаты сторону, со страху потерявшись в пространстве. Главное – быстрее слинять отсюда.

– Кузнецова! – приглушенно позвали сзади.

Черт! Я не остановилась, продолжая свое черепашье бегство. Сейчас точно подумает, что я любовалась им, пока она спал. Не останавливаться, там впереди лифт.

– Ты лунатишь, что ли? – Коршун догнал меня за пару секунд и перегородил собой путь. – А нет. Не спишь. Ты чего тут бродишь? Куда собралась?

– Да я…

– Так! – он заметил мой кровавый пластырь и схватил меня за руку. – В смотровую, бегом!

Что ж, мы почти около нее. Как верно я выбрала дорогу!

– Бегом у меня не получится, – предупредила я.

И почему у него всегда руки такие холодные? Может, он вампир? Тут вам тогда и объяснение, как он живет в таком графике.

Коршун привел меня в смотровую, усадил на стул и занялся своим благородным делом, спасая меня от потери крови.

– Ты чего гуляешь? Болит что-то?

– Да я… нет, не болит… просто кровит…, – да что ж это такое?! Вот вижу его, и двух слов от волнения связать не могу!

– Почему меня не разбудила?

– Вы и так устали…

– Но ведь пришла же! Куда потом помчалась-то?! – сказал он, вытирая кровь на моей шее.

Черт, он меня там видел.

– Я медсестру искала.

– В другом отделении решила посмотреть? – усмехнулся он.

– Да нет… в нашем… а у них закрыто было, я потом вас увидела и решила, что потерплю до утра, – вряд ли в моем сбивчивом рассказе была логика.

– Потерпит она! На подушке крови много?

– Угу.

– Скажу, завтра новую тебе дадут.

– Так я выживу?

– Кузнецова! – рассмеялся он. – Куда ж ты у меня денешься?!

– Почему я «Кузнецова», а остальные «Танюши» и «зайчики? – вырвалось у меня с обидой. Я видела, как он говорит и с другими, у него даже медсестры «лапочки», а я «Кузнецова»!

Вопрос насмешил доктора сильнее.

– А как надо?

Я смущенно пожала плечами.

– Не знаю. Мне «заинька» понравилось.

Он заклеил мое ухо новым пластырем.

– Так не бредила, значит? Все помнишь?

– Не все! – быстро соврала я. Блин, я ж там говорила, какой он красивый… надеюсь, в настоящем наркозе я не ляпнула ему ничего лишнего?

– Иди спать, заинька, – улыбнулся доктор.

– Много было этих «аварийников»?

– Операционных двое, – Коршун поднялся и открыл дверь. Наверное, дает понять, что мне, действительно, пора. Ладно, он устал.

Пришлось тоже подняться.

– Простите меня…

– За что? – не понял доктор.

– Что не дала поспать.

– Во-первых, это не так, во-вторых, я не должен был спать, я ведь на дежурстве, в-третьих, мы сейчас тут не просто поболтать встретились. Если нужна будет помощь – не бойся обращаться. И не вздумай больше убегать, еще плохо станет…. Пойдем.

Он снова проводил меня до палаты, а мне жутко не хотелось с ним расставаться. И спать тоже не хотелось. Единственным моим желанием оказался Коршун. Я хочу с ним просто говорить, хотя бы. И не важно – о чем, он может мне даже что-нибудь про операции рассказывать. Не хочу, чтобы он уходил! Но, конечно, я все понимаю. Он устал. А я ужасно выгляжу и, наверное, кроме жалости, больше не вызываю никаких чувств. А еще, дома Коршуна наверняка кто-то ждет. Какая-нибудь коршуниха, и возможно даже с коршуненком. Ну, я бы такого ждала…

– Спокойной ночи, Дмитрий Васильевич…, – горестно вздохнула я, коря себя за то, что не могу набраться смелости и сказать ему, что не хочу уходить.

– Спокойной ночи, заинька, – улыбнулся доктор.

Девчонки, конечно, спали, даже бедняге Тане сегодня удалось уснуть. А мне вот было совсем не до сна. Вспомнив, что в холодильнике у меня лежит плитка шоколадки, которую мне через Лизку передал Гоша, я достала вкусность и уселась на свою кровать. Чайку бы сейчас…

Хм, а если… он же сказал, что не должен был спать, значит, и сейчас не станет? А в ординаторской точно есть чайник, и мне очень хочется угостить доктора шоколадкой. Что Коршун обо мне подумает, если я снова туда заявлюсь? Да, он мне очень нравится, и он это тоже прекрасно понимает, уж он-то мужик не глупый, да и точно привык, что девки на него слюни пускают. Понятное дело, что в больнице никаких отношений быть не может, тем более у доктора с пациенткой, его могут наказать за такое. Но ведь зародиться эти самые отношения вполне могут и в больнице. И пусть, даже если только дружеские. Если Коршун женат – лезть в семью я ни за что не посмею, но ведь он может быть и свободным! В общем, что я время тут зря теряю?

Я решительно поднялась и, не забыв прихватить шоколадку, снова выпорхнула в коридор. А потом, чувствуя себя Джеймсом Бондом, стала красться в сторону ординаторской, тенью мелькая мимо некоторых палат, у которых дверь была открыта.

Теперь Коршун дверь за собой в ординаторской прикрыл, я тихонько поскреблась.

– Входите! – донеслось с той стороны.

Собравшись с силами, я выдохнула и приоткрыла дверь.

– Не спите?

– Другое ушко тоже? – готова поклясться, что он рад снова меня видеть!

Я засияла улыбкой.

– Нет. Я на чай! У меня вот шоколадка есть, а чая нет…

ГЛАВА 6

Коршун удивленно рассмеялся.

– Заинька, ну ты даешь! На чай она! Прыгай на диван!

В душе запели птички. Он меня не выгнал!!!

– Только двери не закрывай, – добавил он. – А то мало ли… придет кто-нибудь.

– Вас накажут, что я здесь? – испугалась я, присаживаясь на диван.

Он недавно спал на этом самом месте… Ох, жаль, что дверь будет открыта! Хотя… я точно сейчас не в форме для него. Вот надо же, только вчера над Колей смеялась, а сама ведь такая же! Еле ноги передвигаю, а на мужика засматриваюсь. Но тут ведь такой шикарный мужик, грех не засмотреться! Ммм…

Сейчас на Коршуне не было белого халата, только медицинские штаны и рубашка, все темно-синего цвета, и очень идет этому подлецу. Рукава на рубашке короткие, можно полюбоваться на сильные руки. А вот он повернулся, чтобы поставить чайник, а я чуть слюной не захлебнулась… ммм… а штаны-то кое-где обтягивают! Божечки, он восхитителен! И точно не забывает о занятиях спортом. Когда только все успевает?!

– Не накажут. Да и некому пока, Мухин дома спит в такое время, медсестры тоже дрыхнут. Это я насчет больных опасаюсь, не хочу, чтобы слухи ходили.

– Но ведь если нас тут увидят – все равно слухи могут пойти…

– Неа, мы же чай будем пить, дверь открыта. Если что – заходите, присоединяйтесь! А при закрытой двери у людей сразу другая картинка рисуется. Но вот халатик могла бы и прихватить, – смеясь, заметил доктор.

Я залилась краской.

– Ой… не подумала… простите…

– Тебе не надоело вечно извиняться? Да и видел я уже твою пижаму! И не только я! – усмехнулся Коршун. – Чай, кофе? Хотя, какой тебе кофе? – он налил мне чаю, себе навел растворимый кофе и уселся за свой стол.

Нет, вы посмотрите на него, дистанцию он держит! А как на осмотре, так дышит мне в ухо и коленом в бедро мне упирается! А я уж понадеялась посидеть на диванчике рядом с Коршуном…

Я открыла шоколадку, скромно отломила себе кусочек, дотянулась до его стола и оставила шоколадку там.

– Угощайтесь, Дмитрий Васильевич!

– Спасибо, заинька! – все, отныне я только «заинька»! Мне захотелось станцевать чечетку. Доктор тоже отломил себе кусочек. – А тебе чего не спится-то? Недавно еле уговорили тебя глаза открыть!

– Там за меня наркоз спать хотел! – засмеялась я. – Да и я поспала немного, пока кровить не начало. А теперь наркоз выветрился, и я поняла, что выспалась еще тогда, когда вы мои уши чинили.

Доктор улыбнулся.

– Это хорошо, что выспалась.

– Как у вас только терпения хватает?! Вы же только надо мной пять часов сидели почти без движения, не считая рук! Плюс, еще трое было, а потом и еще!

– У тебя есть еще татуировки? – вдруг спросил он.

– Да…

– Мастер, который тебе их делал, тоже сидел почти неподвижно какое-то время, верно? И ты, скорее всего, была у него не одна в тот день. В чем его секрет, как думаешь? Откуда столько терпения?

– Ну…, – протянула я, вспоминая Гошу и его болезнь бить татуировки. Уж тот готов днями сидеть с иголкой, было бы, кого разрисовывать! – Наверное, мастеру это нравится, – я поняла, к чему он это спросил, и улыбнулась, Коршун ответил мне взаимной улыбкой.

– Вот тебе и ответ.

– Вам нравится ковыряться в людях? – сморщилась я, рассмешив своего собеседника.

– Можно и так сказать. Но, скорее, мне больше нравится людям помогать. А любовь к ковырянию в них – это уже второстепенное, но все же не менее приятное занятие!