Детство милое

По тонкому льду…

Уж, глядь, покрылась осень снегом…Вон отошла пора телегам,Вокруг уж властвовали сани,И светлый день не с самой рани,Пыль не взобьёшь уж на дороге,В снегу тонули тяжко ноги,Полей, садов жизнь замирала…Но дети! Дети без забралаЗимы встречали вид суровый,И вид их был с того здоровый,На щёках красные малинкиИ голосочки без заминкиОтрадно птичками порхалиИ мчались радостнейше в далиНеугомонным, звонким эхом…И игры все с отрадным смехом!И всем тепло, лишь пар клубится…И всех салютовые лица!На льду, на горках, в чаще леса —Где только нет дитя‒повеса!Жаль, длятся дни коротковатоЗимой, печалятся ребята…Зато ночей для сна щедротыДают спать долго, без заботыВслед за сумерничаньем длинным,Порядком выданным старинным,Когда приходит в гости кто‒то,И говорить уж всем охотаВсё о житье‒бытье насущномВо тьме, в контакте сём не скучном,Карманы семечек погрызши,Что шелухи горшков аж выше!Под огонёк лампёшки тусклой,Горящей слабо, без нагрузки,Ведь электричества нет в хатах,Зато в броне тьма вся и в латах —Вот так сидят, ведут неспешноСвой разговор… Уйдут, конечно,Речей уж коли нету темыИ дрёме вспыхнувшей дилеммы,Идут в тьме, часто спотыкаясь,И крепких слов с того мчит завязь…Звучит отборная же нега,Коль нет ещё покрова снега,А коль уляжется степенно,Идти в ночи уже отменно,Он льёт свой свет вокруг волшебно,И завязь слов уж не потребна.Но вот каникулы! И дети,Подобно космоса комете,Несутся вдаль опять стремглавшиИ не хотят ни щей, ни каши,Друг с дружкой было бы общенье,Ведь в нём им вечно наслажденье.Их там и сям бывают стайки,А речи – звуки балалайки!Колоколов же перезвоны…У них свои во всём законы,Понятья чёткие и мненья,С их губ слетает без стесненьяВ глаза кому‒то правда‒матка,Тому хоть это и не сладкоИ перед всеми посрамленье,И от ватаги отстраненье,Боль нанося тем и не зная,Что губит так атака злая.И что при этом характерно,Не знают, это что прескверно,Наоборот, тому все рады,И унижения тирадыВсё льют и льют, как из ушата,..Вот бессердечные ребята!И закрепляются так клички,Аж до серьёзной сходу стычки!И долго прозвище живуче,Бедняжку этим тяжко муча…Я это знал и всё боялся,Такой язвительности брасса,И избегал, как мог, напасти,Оно даёт одно несчастьеИ взгляд обиженного тучей…Вот был со мной однажды случай,Вон несуразный изначально,Что мог окончиться печально.Каникул зимних было время,И всё мальчишеское племяНа горках время проводило,И было весело всем, мило,И всех сияли в счастье лица!Да вот же надо вдруг случиться,Во время этой что усладыМне отнести гостинец надоПреаккуратно в узелочкеДля дяди Петиной, вишь, дочки.Мороз на улице трескучий…И нет защиты, знамо, лучшей,Как в шаль укутать потеплее,Идти в ней будет и милее —Так мне маманька заявилаИ вмиг укутала премило,Лица не видно, только глазки,Иди теперь, мол, без опаски,Не отморозишь, точно, нос‒то…И так разумно да и просто.Иду, иду себе дорожкой,Гляжусь укутанной матрёшкой…И оставался путь уж малый,Как впереди визг, крик удалый!То на мосту галдят ребята…Ну, будет критики расплата,Что я в платке иду девчачьем!А путь чрез мост и не иначе.Ой, осмеют меня, конечно,Все дружно, громко, бессердечно…И я, не быть в душе чтоб ране,С дороги в снег свернул заранеИ, скрытый реченьки кустами,К ней ринул быстрыми шагами,От спешки весь залившись потом…Своим она и поворотомСпасла от грязного позора.Сижу и жду: уйдут, мол, скоро,Вот тут чрез мост я и пройдусяПоходкой важною, что гуся, —Таков мой вид был неуклюжим.Ну, уходите, ну же, ну же…Они ж, назло как, в играх пике,В азарте‒сказке, в звонком крике!Так ждать их можно бесконечно…И я решаюсь вдруг беспечно —Вот обману вас, знайте, братцы! —По льду чрез речку перебраться,Хоть был ещё он страшно тонок,Держать кой‒что и нет силёнок.И я ступил на лёд опасный…Ах, как в своём решенье классный!А лёд трещал и прогибался…Но не сменял пути я галса,А затаив дыханье, тихоСтупал, проваливанья лихаЧтоб избежать… А в нём вмиг крышкаМне будет, точно… Стой, мальчишка!Позор толкал же безрассудно:«Иди вперёд!» ‒– шептал занудно…Лёд, как слюда, прогнулся даже,Но я уж был вовсю отважен!Ползком закончил путь чрез речку.Ах, как же радостно сердечку!Заулыбался вмиг невольноИ, сам собою уж довольный,Свой путь закончил я задами.А мост звенел всё голосами!..Так избежал я посрамленья.С тех пор маманькины стремленьяМне повязать платок встречалиОтпор ей в самом уж начале.И в шапке я ходил преважно,И ощущал себя вальяжно:Мужик я гордый, не девчонка,Среди ребят смеялся звонко!И вот я прибыл к дяде Пете,Вcё ж не попав в насмешек сети;Родня меня чуть не признала;В снегу налипшем был немало,Вон пропахав по бездорожьюВесь от макушки и к подножью,Как снеговик, вдруг оживевши,О, может, оборотень, леший,Чем напугал его я дочку.Узнали лишь по голосочку.Меня, одежду на печь дели:Просушка будет пусть, мол, в деле,А мне и было это кстати,Чтоб через мост, чур, не шагати,А вот уйдёт день, потемнея,Тогда и буду я смелее:Ребята с тьмою разбредутся,Не буду вмиг смотреться куце.Всё так по‒моему и было,Шёл по дороге вспять я мило,Весь вновь укутанный, как шарик,В руке держал – Ура! – фонарик,Мне дядей Петею вручённый,Чтоб в тьме был путь не удручённый,Он научил включать его‒то,И мне то делать страсть охота,Тем боле, что светить мог светомРазнообразным он, при этом:Зелёным, синим, белым, красным…Мне так казалося прекрасным,Волшебным дивное свеченье,Что в дом придя, его включеньеЯ продолжал и уж в постели,Покуда глазки всё смотрели,Включал, включал… Коль встал с рассветом,Фонарь не радовал уж светом:Он в сне моём был всё включённым…И стал с того я удручённым:А что скажу я дяде Пете,Его фонарь что не при свете?К нему и кончились хожденья,Тревоги было наважденье…Опять к маманьке был вопросик:«А почему не кажет носикК нам Славик, разве до порога,К нам расстояния так много?».Опять без страха был не вхожимК ним милым внучиком пригожим.Не прерывались посещеньяК деданьке только: угощеньяПерепадали там частенько,Я уплетал их здоровенько!И там же был со мною случай,В душе осел что мрачной тучей.

Лизнул железку я зимою…

Ворота были там из тёса,Во двор не тыкали чтоб носа,И был для всех запор не ложный:Железный прут, весьма надёжный.Вот как‒то вышел из избы я,К нему шаги свои лихиеПустил, с него слизать снежочек.Лишь только начал, язычочекМой и примёрз к нему серьёзно…Страх обуял меня прегрозно,Что оторвётся рта частица,И надо прочь бы удалиться,Да не пускает железяка!Ну положенье, скажем, бяка…Так и стою, и слёзы льются,Смотрюсь от паники весь куце.Язык к железу всё‒то крепчеВон примерзает, нет и речи,Освободиться чтоб из плена,И надо б крикнуть непременно,Да рта никак я не разину,Стоял, не двигаясь, картинуСобой являя, будто рыбки,Что на крючке, усилья зыбки,С него сорваться прочь которой,Чтоб вглубь нырнуть вон с тягой скорой!Так и стоял всё без движенья,Тих, скорбен до изнеможеньяУ железяки сей заклятой…Да вышел дедушка с лопатой,Чтоб двор очистить вон от снега.Глядит, меня не ластит нега…И понял всё, сказав: «Вот бес‒то!Нашёл себе заботы место…».Вошёл вновь в дом, пришёл с водоюКо мне он тёплой, надо мноюСтал колдовать, лья струйкой водуНа ту железку, чтоб та сходуИ отпустила бы внучонка,Чтоб вновь смеялся он презвонко,Вон позабывши напрочь вскореСвоё паническое горе.Ура! Обрёл я тут свободу,Помчался к зеркалу вон сходу,Его радушны были вести:Язык болтался мой на месте!Но долго было ощущеньеНа нём того прикосновенья…С тех пор зимою я не лезу,Уж языком к всему железу.

Ледянка!

Зато деданька мне ледянкуВдруг сделал. В школу спозаранкуЯ шёл, учился, после сразуНа ней уж с горки – нету сказу! —Катался лихо до упаду —Такая вот была отрада!Ледянка – как скамейка будто,Дно было льдом её обуто,Оно являлося доскою,А я блаженства, нет, не скрою,Уж восседал на верхней полкеИ с быстротою не в размолвке,Стремглав под горку вихрем нёсся,Ногами правя, если косоОна начнёт своё движенье,И было это загляденье,Ведь дно её, всё ледяное,Скользило по снегу стрелою!Мог править также и ногами,Что заставлял её кругами,А то и вовсе уж юлою,Вращаться вместе – Ах! – со мною,Одновременно вниз летевши,Как будто был на ней сам леший!И было много, так желавшихСкатиться, даже много старших.Им отказать в моей ли силе?Лишь  в горку сами бы взвозили.А были те, что даже в тазеСлетали вниз в своём экстазе,Юлой вращаяся по ходу,Мою в том взявши тоже моду,Спеша скатиться вновь азартно,Ведь это было так приятно!Наш дом далече был от горки,Но он стоял чуть на пригорке.

«Караул! Волк!»

На лыжи я поставив ноги,Съезжать мог к самой аж дороге,От дел избавясь, вечерами,Коль упаду, не быть чтоб в сраме,Во тьме ведь мало уж прохожих,Не застыдят: «Упал! Ты что же?».Катался я без палок сродуНа удивление народу,Зато имел приспособленье,У лыж чтоб не было стремленья,Коль упаду, умчать куда‒то,Ведь их собрать вновь трудноватоВ снегу, без них вон увязая…То мысль деданечки лихаяИ оказалась в этом ловкой,Соединить чтоб их верёвкой,Концы к носкам тех привязавши, —Ах, как умны идеи наши! —Саму ж верёвку ту – на шею…Вот так кататься я умею,И не страшны бугры и кочки,Ведь лыжи мчат на поводочке!А для устойчивости пущейЯ с интуицией присущейВперёд с наклоном мчался с горки,Присевши чуть, и взгляд мой зоркийСверлил пространство предо мною,Не встал чтоб кто‒то там стеною,В неё чтоб больно не вонзиться,А то нам будет враз горчица…Вот так же я с пригорка поздноСъезжал однажды. Тьма. Морозно.И уж пора домой бы надо,Как вдруг прегромкая тирадаТревожных слов тишь поразила,И их была такая сила,И голос так надрывно звонкий,Что больно стало перепонки, —Так звук был колок, звонок, резок,По рельсу как битьё железок:«Волк! Караул! Ой, помогите!» —Он так звучал с безумной прыти,Что вздрогнул тотчас я с испугом,Ведь волк всему здесь не был другом,Губили скот их стаи часто,И люди все решили: баста!И началось уничтоженьеИх, снизить чтобы размноженье,И было то официально,Ведь задирали скот повально,Сберечь его лишь этой мерой,Достал ведь всех разбойник серый.Их мести мёл расплатный веник,За что давалась сумма денегОфициально всем за это,Что, кстати, плюс был для бюджета.И вот вдруг крик, чуть не под носом!Не задавался я вопросом,Чей крик о помощи звал звонкий,Узнал: соседской то девчонки,А, значит, волк был очень близко…Чтоб избежать съеденья риска,Я лыжи снял моментом, ловко,Их в руки взял – что ни винтовка!Мол, отбиваться буду смело,Пустивши в ход по волку в дело…«Где волк?» – вскричал я ей с опаской,С волками встреча ведь не сказка.«Вон,! Вон! Ой, караул, спасите!».Крик всполошил её обитель…Раздался выстрел! Скрип – калитка…В неё испуганная прытко,Визжа, моментом пролетела!«Э… мне стоять тут, нет, не дело…».В свой дом помчался я поспешно!Ведь струсить раз – оно не грешно.Назавтра шума, разговора…А оказалось‒то… Умора!Меня за волка в темноте‒тоИ приняла. Ай да примета!Что оба мы облились потомИ задрожали с страха оптом…Я стал невинной жертвой страхаА мне нужна ль такая плаха?И хорошо, никто не видел,Как я в трусливом к дому видеМчал вон от страха очумело,А потому пред всеми смелоДышать во все свободно жабрыЯ мог: какой средь вас я храбрый!А волка видел. Не живого.Но всё ж боялся зверя злого:С клыками пасть была в оскале,А потому стоял подале…Он был застрелен дядей ночью,Когда ткнул в хлев вдруг морду волчью,Знать, выстрел вовремя был меткий!Их ловят также, строя клетки,На крик ягнёнка иль козлёнка,Что в одиночестве прегромкоКричат, к родне своей взывая!То слышит волк, вся волчья стая;Чтоб крикунам вовсю дать перцу,В клеть входят… Вмиг за ними дверцаИ не даёт им вспять отхода,И вот попалась злая шкода!А молодняк кричит не тише,Но в безопасности – на крыше,Примотан крепко к ней верёвкой.Достать, прыжок имей хоть ловкий,Нельзя – так крыша сделана высоко,Приманку видит нюх лишь, око.Вот тут приходит, зверю рада,Мощь оружейного заряда,Она ему – за всё расплата,Ведь зла творил он многовато.Но это осенью и летом,Когда тепло ещё, при этом,Зимой замёрзнет вмиг ягнёнок,И пропадёт вон крик презвонок,Ведь жаль, хоть малую, скотину,Являет чудо что – картинуВ хозяйстве труженика вечно,И жаль ему того, конечно.Снимался с крыши тут страдалец,От зверя был что лишь на палец,И в ночь вновь смена караула,Кричал на крыше чтоб не снуло,Чтоб хищник в клеть попал бы новый,Успех ловца бы был бедовый.Потом клеть местоположеньеМеняла, чтоб не в отдаленьеБыла от леса, где жилищеВолков, откуда стайно рыщутДля нанесения уронаСкотине. Клеть здесь – оборона.Но то мужицкое ведь дело.В войну ж их рать, ох, поредела…С детьми остались только вдовы,Что разорваться все готовы,Чтоб в норме было всё хозяйствоИ сыты дети – всё богатство,Да на колхоз трудиться днями,Уйти чтоб в зиму с трудоднями,Не класть чтоб зубы всем на полки,Стеречь, чтоб скот не съели волки,И выживать средь тяжких буден,Как их черёд не стал бы труден.У детворы ж свои понятьяО жизни. В играх все‒то братья,Соседки – будто бы сестрёнки.Росли с годами, впав в силёнки,И помогали по хозяйству,Чтоб быть бы в нём всегда‒то яству,Внимали жизни и учасяОдновременно в нужном классе,А также, всем как, коль суббота,Им мыться в бане тож охота.

«Хнычки»

У моего была деданькиДля тел отрада – чудо баньки.Она по‒чёрному топилась,И то для глаз, отнюдь, не милость,Топилась долго и заране,Тепло‒тепло чтоб было в бане,Имела каменку там – печку,Ах, как же пар был люб сердечку,Коль на неё плеснёшь лишь воду,И было в радость то народу!Под потолком была там полка,Не полежишь где с жара долго,Но то не русскому народу:Лезть на неё старался сроду,Чтоб был там веником обхлёстан,Ведь молодым с того стать просто,Потом летел, как быстрый голубь,И с головой сигал вмиг в прорубь!А то, кряхтя, валялся в снегеИ был с того в умильной неге…Я не любил жару в ней очень,Избечь её был заморочен.Тогда меня стращали вшами,Верёвку что совьют и самиМеня опутают ей, в водуДа и утянут! Что народуОни так много погубили,И до сих пор тела их а иле…И моментально, не с опаской,Катился в баню я колбаской…Мне там приятно тёрли спинку,Как все, был с паром я в обнимку,И становилося легко‒то,На полку что залезть охота…Но взрослых то прерогатива,Они там парятся ретиво,А детворы уж полки ниже,Где не ядрён пар, а пожиже.Потом в предбанник – одеваться,И марш домой, как кукла‒цаца…А там во всём своём удареВода кипела в самоваре!..Варенье было из малины.Не стол, а чудо‒именины.И ждал мой резвый язычочек,Чтоб на него залез медочек.И чай все пили, коль охота,Аж до седьмого вволю пота…На том мытьё и завершалось,Все вновь за труд, а я – за шалость!И вот однажды в день так банныйДеданька, в проруби желаннойВон окунувшись раз аж двести,Принёс азартные мне вести,Что там, у проруби, толпоюСтоят «хнычки» и что собоюОни красны, как угли в печке,И все, как мини‒человечки,И все поют, как будто птички.А ростом все чуть больше спички.Вмиг так взглянуть мне захотелось,В душе взыгралась буйно смелость,Идти ведь к ним нагим лишь надо,Тогда смотрин грядёт услада.И я на то вмиг стал согласен!Пусть будет выход и опасен.Из бани выскочил вон пробкой!Нагим помчался к речке тропкой,Пришёл которой вспять деданя.Не мёрз, согрела так‒то баня.Сейчас «хнычков» увижу дивных!Но детский ум – то мир наивных.Примчал!.. «Хнычков» ‒то и не видно,Ни одного… Ах, как обидно!Скривились губы… Слёзы в глазках…Так вмиг пропала чудо‒сказка…И я побрёл вспять, вон рыдая…А вкруг погода ледяная.Вошёл я в баню, и деданькаСказал мне: «Плакать перестань‒ка,И верь, мой миленький внучочек,Ты их узришь в другой разочек».Я рассказал о горе дома.Бабанька, мамка с мощью громаВдруг речь‒отчитыванье грозноВонзили в дедыньку: морозно,Мол, на дворе, тебе же шутки!И долго крякали, как утки…А я в «хнычков» поверил сразуИ бани ждал вновь – нету сказу! —Чтоб нагишом примчаться к речке,Где – точно! – будут человечки,И я возьму их всех с собою,Заняться с ними чтоб игрою.Но каждый раз я хныкал снова,Надежды ведь ко мне обноваНе попадала счастьем в руки,Хнычки же были, скорби муки…Вот так и стал я закалённым,Ядрёным, крепким, не солёным.«Хнычки» же в памяти доселе,Как вспомню, сдерживаюсь еле,Чтоб смехом вдруг не разразиться!А это жизни ведь частица.Так закалял меня деданька,И помогала в этом банька.Не посмотрел «хнычков» умильно,Зато своих имел обильно…

Весна идёт!

И вот к концу зима. СугробыСпешат вон прочь, весне дать чтобыНе до колен в снегу дорожку,А чистя путь ей понемножкуДо самой миленькой землицы,Цвели цветы чтоб, пели птицы,И солнца печка чтоб пылала,Ручьи бежали вдаль не вяло,Была всего‒всего активность,Стремились в рост растенья, живность,Самим бы жить и дать потомство,Чтоб с счастьем было всем знакомство,Не знали б горя и невзгоды —И так подряд всей жизни годы.Был всех детишек ум затаренБыстрей пробраться в стан проталин,Собрать сухие там былинкиИ жечь костёр – лети, искринки!Дымки костров – ах! – восхищали,И радость всех неслася в дали…К нам во дворах рвались собаки,Ребёнок друг ведь был им всякий,Замест родного даже братца,Хотели прыгать и лизаться!И предвкушали наслажденьеВ ватажках детских похожденьяНа речку, в лес и по оврагам,И было то взаимным благом!От тех костёриков, кто старшеБыл из ребят, под взгляды наши,Из стана, то бишь, малолеток,Мол, то им слаще всех конфеток,В момент «прикуривали» бойкоБылинки и «курили» стойко,Хотя дым лез в глаза и в горло,И если кашлять вдруг припёрло,Старались взрослыми казатьсяС былинок, курева‒эрзаца…Мы тож «курили» незаметно,Казаться чтоб авторитетно,Но кашля долгое мученьеКазало всем разоблаченье.«Эх, вы, куряки‒неумешки, —Мы тотчас слышали усмешкиИ даже смех ехидный, броский, —Ещё сосать вам надо соски…».Мы что‒то вмиг им в оправданье…Но колкость шла вся в затуханье,Играть пускались коль все в «салки»,Где все галдели, будто галки,Когда опасно лезла кошка,В гнездо их милое – лукошко.Визг, писк и буйство всех азарта —Подарок нам отрадный марта,Проталин он давал площадки,И были все они нам сладки…А чтоб весна пришла быстрее,Снег растопя, теплом согрея,Пекли из теста нам всем птичекДля убедительных закличек,И мы, поднявши их высоко,И устремивши в небо око,Носились с искренним порывом,Прийти весне быстрей – с призывом,Чтоб возродилась жизнь цветастоВсего и вся, зиме же – баста!Отрадно кликать с возвышений,И не унять у нас стремленийНа них нам тут же и взобраться,И то милей нам было братца,И мы, грачи как, с них галдели,Наивно верили, что в делеСерьёзном были, без оглядок,И всем порыв был мил и сладок.Вот тут в азарте мне взбрело жеЗалезть на крыши даже ложе,Она была соломой крыта.Вот на неё чертей копытаИ вознесли, чтоб быть всех выше.Приставил лестницу… На крыше!На ней уж буду я заметней,Чтоб взор весны на мне приветныйОстановился милый сразу,По моему тогда заказуЗима заплачет вон ручьями,Природа вся уже деламиЗаймётся бодро, с вдохновеньем,На труд свой глядя с умиленьем…И я считал себя причастным,Весны приход чтоб был прекрасным.А потому, поднявши птичку,Вовсю орал весне закличку:Каникул дай весенних диво,Гурьбой носиться чтоб ретиво,Хоть и по слякотной землице,От счастья чтоб светились лица, —Так твоего мы ждём прихода,Конца учебного с ним года,Хоть и учился я не тяжко,А стану скоро второклашкой.Приди, приди, весна, скорее!И долго б голос, с крыши рея,Вдаль нёсся звонко по округе…Как вдруг в таком я стал испуге,Что дрожь взяла и стало жутко…Была опасности побудка —Так страх убил сознанье круто,Душа вся паникой обута…Была она, как будто в аде…Всё потому, что кто‒то сзадиМеня толкнул вдруг, тонко блея!..И я невольно, чем смелее,Вон обернулся машинально,Чуть не упал вниз: натуральноБыла там морда чёрта, бесья!Оцепенел с того вон весь я:Имел большие он рожищи,Таращил жёлтые глазищи,Тряся своею бородою…Я не владел самим собою,Сознанье напрочь вон поблекло…«Ну вот, сейчас потащит в пеклоТерзать меня в жаровне ада…».Душа ж моя в нём быть не рада…Тут бес как нагло устремитсяК моей руке, в которой птица,Страсть съесть её в нём жарко пышит,Толкнув меня, что я чуть с крышиНе полетел, как камень точно,На крыше ведь стоять непрочно…Отгрыз чёрт птицы половинку,И за другую без заминкиПолез, заблеявши козою…Взор затемнён мой был слезою…Но, стоп! Как блеянье знакомо!Оцепененья спала кома,Я пригляделся к чёрту: Роска!.Во всей красе смотрелась броско,Маманя детушек‒козляток.Душа повылезла из пяток,И обнял я её за шею,Забыл вмиг страха эпопею,Ей спинку гладила ручонка,От счастья смех звучал мой звонко!Ей отдал птицы часть вторую:Вот как люблю тебя, родную!Но как залезла ты на крышу?Ответа нет, его не слышу…И как снимать тебя отсюда?Ой, упадёшь, и будет худо…Спустился на землю обратно,А тут… О радость! Как приятно:Стоит и ждёт меня уж Роска!А как смогла так – вот загвоздка!А, может, происки то чёрта?И радость вмиг на ключ запёрта.Но откликается на имя,Висит под брюхом грузно вымя,А у чертей его ведь нету…Как рад я ей, как мил‒привету!Конечно, Роска это, точно!А потому помчался срочноЯ в дом за хлебушка краюшкой:Изволь откушать, мол, подружка!Она то сделала моментом,Проблеяв сладостно при этом.А, чтоб изведать правду‒матку,Пошёл узнать‒таки загадку,Каким волшебным вдруг парадомСо мной на крыше стала рядомКоза, ведь будь и в сильном раже,Взлететь она ввысь не могла же?!Да вдруг тому пришла разгадка,Как взобралась на крышу гладко:Там, у стены, до крыши самойВязанки хвороста мы с мамойГорой сложили, чтоб поленьяВ печи вошли в воспламененье.Вязанки были, как ступени.И взобралась по ним без лени.Не тёмной силы наважденьемНа крыше Роски появленье.Разгадка – сердцу умиленье,Души поникшей возрожденье…И лишний раз то подтвердило,Что лезть наверх всем козам мило.От чёрта, знать, происхожденье,Вот лезть повсюду и стремленье.Взберутся даже и на тучи —Так козы лазать все могучи,Лишь было б что‒то под ногами.Вот потому меж старикамиОни приличное уж времяВ чертей зачислены все племя.Весна услышала закличкиИ по своей уже привычкеНа снег теплом души дышала,И он ручьями неусталоСбегал с возвышенностей к речке…И все стояли на крылечке,Тепло и новь вовсю вдыхая,И всех заботушка лихая,Уж рукава вон засучивши,Ждала, ведь дел – аж выше крыши.Пока распутицы деянье —Земли водою обмываньеРучьёв бурливых и холодных…Мы от ученья дней свободныхДождались, ей благодаря‒то,Но всё равно, как чертенята,В своём, всегда как, были деле:То на проталинах галдели,Где из былинок жгли костришки,То капитанские умишки,Пустив кораблик, проявляли,Чтоб плыл ручьём он в дали… В дали!

За вербой!

И долгожданные денёчкиК нам приходили, и цветочкиУж вербе сшили одеянье,Что было солнца в них сиянье,Белы, светлы все и пушисты…И мы, глазёнками лучисты,Шли к речке, коя бушевалаОт половодья, мча не вяло!И все, как лёгкие созданья,Вон проявив своё старанье,На вербы лезли, рвали ветки,Они дарили нам конфетки,Когда мы взрослым их вручали,И те, отбросив все печали,Их к образам несли и к свечам,Готовясь к дивным, светлым встречам,И в их мы не были опале,Они ведь в детстве все бывали,Ворчали чуточку, конечно,Мол, в половодье лезть беспечноНельзя на вербу, то опасно!..И мы поддакивали: ясно!И… упорхали на просторы,Творя на них свои уморы…А, впрочем, вербу рвать сноровкаНужна в распутицу, чтоб ловкоЛезть по ветвям её, строптиво,Река несётся ведь бурливо,Заливши вербу вполовину,Оплошность – канешь вмиг в стремнину!Но были мы в плену азарта,Сноровки, мужества он парта.Срывались – случаи бывали…И мчал таких поток вон в дали,Пока за что‒то уцепитьсяНе удавалось, и землицаВновь твердь свою не представляла,Всласть дух возрадуя немало!

Обливание водою!

Но обливания водоюМы ждали, ждали всей гурьбою!Но рукотворного. Из кружекДрузей своих, своих подружек —Из вёдер, мисок и баклажек,И вид при этом был б не тяжек,А лишь безудержно весёлым!И по соседним был он сёлам.То Понедельник после ПасхиДаёт азарта чудо‒сказки…Конечно, верующим ПасхаБыла душе воскресшей ласка,Они религии каноныБлюли и взоры на иконы,Крестясь, стремили вожделенно,Уверясь: жизнь отнюдь не тленна,Хоть тяжки в ней порой мытарства.Но будет, будет счастья царство!А почему терпеть невзгодыОни согласны даже годы?Какая сила в этом волиНаперекор превратной доле!И нас, конечно, понуждалиКреститься, в райские чтоб далиПо Божьей милости попали,У Бога не были б в опале.И в ад попасть хоть было страшно,Но взгляд невольно наш букашноИсподтишка полз многоножноДа всё на улицу, где можноЛюбимым играм вновь предаться,В другом где каждый видел братца,Ведь у детей своя отрада,И насладиться ей всласть надо!А потому, коль можно было,На волю мчались все премило,Вон рай и ад вмиг забывая.И уж ватага удалаяТо там, то здесь порхала птичкой,С идей взгорая буйной спичкой!А вот пришёл и ПонедельникДа дел игривых не бездельник!Всех ёмкостей – поверх! – запасыВодой наполня, все, как асы,Вон из домов летели пробкойИ друг за дружкою торопкойНеслися поступью с водою,Облить в момент чтоб с головою,Нагнав невёрткого кого‒то,И вон того, и ту охота!Да самому чтоб быть сухому.Но в этом буйстве удаломуСухим остаться, ой, не просто,И будь приличного хоть роста.Вода достанет до макушки,Не из ведра хоть, но из кружки;По телу хлынут вниз потоки,От них напрасны прочь отскоки,Ведь вкруг вода, вода сплошная…Да не нужна нам страсть иная,Ведь день такой нам дан недаром,И мы все носимся в нём с жаром,Кто друг за дружкою отдельно,А то ватагою прицельноУже за группою другою…И было то подобно бою,Где жертвы все мокры до нитки,Сухих же нет, хоть и попыткиВсё ж были юрко увернуться…Но не смотрелись все мы куце,Вода стекала с нас ручьями,И мы толкли её ногами…Велосипедные насосыВодой нас жалили, как осы,И хоть не так уж было больно,Но выстрел их бил дальнобойноИ верно в цель, то есть прицельно,Их примененье не бесцельно,Кто их имел, тот, без сомненья,Бывал хозяином сраженья.Все были в обуви разбитой,Ведь не могли в хорошей мы‒тоИдти все в грязь на обливанье,Да пресекли бы враз стараньеТакое взрослые с укором.А потому в согласье скоромМы обували, что похуже,Ведь в ней сподручней лезть в все лужи,Не будет ей в том ввек обиды,Мытарств ведь видела все виды…Но вот иссякли вод резервы…Чуть буйства сдерживая нервы,Мы расползалися по хатам,Хотя не хочется ребятам,И там, вздыхая сокрушённо,Нас раздевают всех законноИ на печь гонят согреваться,Тепло её – милее братца,А сверху – тёплую овчину,Прогреть чтоб ноги, грудь и спину,Чтоб не задела хворь‒простуда,Она ведь скверная зануда.И точно, за ночь пропотели,И вновь вовсю здоровье в теле!Недельку лишь взнуздать терпенья,Как будет вновь игры каленье.