Детство милое

«Сама, баба, лопай!»

Имел я родственников много,И к ним люба была дорога,У них мне не было ввек грустно:Все угощали – Ах! – так вкусно…Вот взять, к примеру, тётю Машу,Ну, тоже родственницу нашу.Приду к ней. В рот мне вмиг конфетка:Откушай сладенького, детка!А отказаться нет силёнок,Люблю ведь сладкое с пелёнок!К тому ж, неопытным отказомИ огорчить вмиг можно сразу.Вот и жевал за обе щёки,Азарт имея в том высокий…А к ней из города на лето,Как сласть желанного привета,Отрадно внученьку вручали,Была здесь, будто на причале,«Хвостом» ходя за бабой Машей,Молочной же питаясь кашей.Я звал её любезно Иркой.Был рот её всегда‒то с дыркой,Она его не закрывала,Вопросов всем вопья немало,И тарахтела, тарахтела,Суя свой нос в любое дело,Была зануднейшая внучка,Репей и клейкая липучка.Вот на картошки раз окучкуВзяла с собою тоже внучку.Одна шурует всё мотыгой…Другой окучка, знамо, иго,Вот на меже и рвёт цветочки,Лопочет… Рот не на замочке.А солнце пуще припекало…Ей пить хотелось уж немало,Репьём всё к бабе приставала,Не понижая просьбы вала…А той закончить надо дело,Вот всё терпела и терпела,Да и скажи от раздраженья:«Замолкни, сделай одолженье.Ступай на речку, воду лопай!»Ну та пошла, виляя попой…Пришла туда, а берега‒тоИ заросли травой богато,И далека отсель водица,Нельзя никак совсем напиться,К тому ж, там плавали лягушкиИ комары роились, мушки,Жуки скакали по воде‒то,Вода вся в ряску поодета…Нет, не встречала речка лаской…Вот и глядела та с опаской,Как жизнь некстати вдруг превратна!А потому пошла обратно…Пришла, молчит, губа отвисла,И вся‒то смотрится сверхкисло…«Ну что, – бабуля ей  с вопросом, —Чай, ткнулась, внучка, в воду носомИ напилась, не встретив лиха?»А та в ответ с обидой тихо:«Ступай сама ты, баба, лопай!» —Не быстороногой антилопой,А вся претихою улиткойК меже походкою не прыткойИ поползла, лила слезинкиГорюче, будто бы из кринки…Ответ её же, слово в слово,Мы повторяли снова, снова,Когда душою не хотелиВ каком‒то быть нуднейшем деле,Он поговоркой стал семейнойДа с интонацией елейной.

Красавица‒птица!

Любил я к тёте посещенья,Особо сладость‒угощенья.А муж её был дядя Петя.Вот как‒то раз, меня он встретя,И пригласил вдруг в сад колхозный,Садовник был он в нём там грозный,Стерёг плоды от расхищенья.Уход за ним – его уменье.Вот в том саду я чудо встретил,Что нет прекраснее на свете.Была красивая то птица.Заворожён, я стал толпиться,Не отрывая с чуда взора…И захотелось очень скороЕё поймать, как многим детям,И показать бы дяде Пете.Дупло на яблоне заметил,И лик мгновенно стал мой светел:А притаюсь с его я края,От нетерпения сгорая,Как залетит, дупло закрою,Взметнётся радость вмиг горою,В руках окажется отрада!Ну надо, значит, так и надо!Дупла заткнул я было дуло,Но птица – фырк! – и упорхнула…Какая горечь и досада!..Но заглянуть в дупло бы надо,Вдруг там сидят её птенчата?И вот рукою скоровато,Вмиг и залез! Но что такое?Я влип во что‒то там густое…И ощутив испуга муку,Отдёрнул вмиг, аж вздрогнув, руку!Она измазалась порядком,А запах жижи был прегадким…И вмиг сморчком – моё лицо‒то…Отмыть, отмыть быстрей охота,И вмиг к ручью стремглав помчался!И отмывал там четверть часа…Но запах чувствую доныне,То испражнения гордыни.Не чистит ввек она гнезда‒то,Вот в нём всегда и грязновато…Как у людей, красы большою,Да вдруг с отвратною душою.Идут с спесивым, чванным видом,В делах подобны ж гнусным гнидам.И встречусь коль с таким «удодом»,Вмиг вижу: тот живёт уродом.

Шершни!

Ручей, где руки мыл брезгливо,Бежал с пригорочка бурливо.Давая здесь начало речке.К нему тянулись всех сердечки,И был для всех он, как ребёнок,Жил в желобке, как средь пелёнок;Потом его бежали ножкиВдоль по овраговой дорожке,Все огородные посадкиОбрызгав! Капли им и сладки.Был благородного призванья,Имел он «Слатенький» названье,Что слова «сладенький» нежнее,И был любим, как жизнь, сильнее.А ребятишкам был наградой,В жару с купанием – отрадой!Сторожевого были долгаВ саду собаки Днепр и Волга,Туман, их маленький сыночек.С Днепром, с Туманом я разочекИ в лес ушёл, весьма довольный,Авторитет, мол, будет вольныйДавать строжайшие команды,Они тому и будут рады.Не убежали чтоб обратно,Я гладил их, ведь то приятно…И вдруг увидел я берёзу,Та необычнейшую позуСтвола внизу своём имела.Ах, вот так чудо! Вот так дело!Шли два ствола сперва отдельно,Всяк по себе живя, удельно.Но от земли уж, где‒то в метре,Своих лишались геометрий,Срастались в тесные объятья,При встрече как родные братья,И расходились после снова…Я, изумленья выдав слово,Услышал вдруг: у основаньяСтволов тех шершней шло жужжанье…И встал с опаской подалече.И вдруг Туман рванулся резчеИ ткнулся в шершней тех уж носомС прелюбопытнейшим вопросом:«Вы кто такие есть за звери?».Открылись вдруг ответа двери,Туман моментом был ужален,Вид ошарашен был, печаленЕго, и щёлкал он зубами,Мол, вмиг расправлюсь с всеми вами!Но вот неистовость‒то рояНе признавала в нём героя,Вонзалась в тоненькую шёрстку,Создав его уму загвоздку:«А что то, братцы, есть такое,Что больно псу и нет покоя?».Дунай стоял, смотрел с улыбкой…Не то, что храбрости он хлипкой,А был пожалован урокомНа шкуре собственной, зрел оком.А потому позволил сынуПопасть для опыта в картину.А тот скулил и извивался,Прочь потерявши вид свой аса…А любопытства всё лишь ради.Над ним рой, спереди и сзади,С боков, нос жаля, жаля ноги…И оттого он был в тревоге…Я оторвал его от роя,И мы спешили прочь уж трое!И долго‒долго наш Туманчик,Идя, подскакивал, как мячик,Вон огрызаяся кому‒то,Кто вдруг кусал незримо, круто…Теперь, рой встретив ненароком,Спешил прочь, сжавшись, боком‒боком…Урок навеки дал ведь пользу:Нельзя вставать пред роем в позу.И мне уроком было тоже,Со мной ведь случай был похожий.Гулял я днями как‒то лесом,Грибы сбирал и был повесомИ шаловливого закваса:Я на берёзки вдруг взбирался!Они, тонки все, вмиг сгибались,И в том была отрады завязь:Спускался, как на парашюте,Держась за стволик, в счастья жути!А приземлясь, спешил по новой,Чтоб быть в отраде вновь медовой!В такие чудные мгновеньяНе проявлял я уж стремленьяГрибов набрать, до них в игре ли?!К тому ж. прельщали птичек трели,А их увидеть глазкам надо!Их оперенье, вид – отрада…И проходил так день бурливо.Грибов в корзинке – сиротливо,Они лежали лишь в рядочек…Вот так, в один такой денёчекЯ шершней рой узрел случайно,И захотелось чрезвычайноМедком полакомиться тут же.Я палку взял, ведь не снаружиИх домик был. Хотел раскопкиУж совершать… Как вдруг наскоки,Сначала только одиночек,Потом вжужжал уж ручеёчек,За ним взъярился рой весь оптом!Я вмиг покрылся страха потом…Сначала начал отбиваться,Но шершень в гневе, нет, не цаца,А сверхбесстрашный в битвах воин!Я ж дать отпор был не достоин,Помчался прочь, как трус‒зайчишка!Зачем напал на их домишко?!И был ли мёд в нём, может, детки?Лицо хлестали больно ветки,Стволы на лбу лепили шишки,Кустами рвались вдрызг штанишки…Ну всё, не дать от них мне тягу,Как вдруг споткнулся о корягу,Упал, ударя больно тело…А роя злоба… пролетела!Да, пролетела надо мноюВдаль по инерции стрелою!В траве лежал я тих, распластан…Нет, бег не нужен, бегу – баста!Дождусь, коль рой уж вспять промчится.Уж онемела поясница…И вот отрадная минута,И в счастье вновь душа обута:Рой вспять промчался, весь в жужжанье!И дал себе я заклинанье,Рои что трогать ввек не надо,Не зреть медового парада,Защитник мёда есть коль грозный,И был в сей клятве ум серьёзный.Вот почему Тумана ропотМне был понятен: жизни опыт!Он у меня искал защиты,Судьбой нечаянно побитый…И гладил я его почаще,Быв на поляночках и в чаще.Грибов набрав, пошли обратно,У дяди Пети ведь приятно,Он угощает чем‒то сладким,А я на сладкое был падким…

Эх, прокачусь!

К тому ж, имел он транспорт чудный,Велосипед! И я, занудный,Хотел иметь уж наслажденьеОсвоить им бы враз вожденье,Крутить, крутить быстрей педалиИ мчаться вихрем, вихрем в дали!Но страсть, желание заметя,Мне так ответил дядя Петя:«Тебе пока что рановато,Он взрослый, ездить трудновато,Ты не достанешь до педалейИ не достигнешь, значит, далей,А наберёшься только сраму».И посадив меня на раму,Проехал тихо по дорожке,Потом поставил вновь на ножки.И я решил, что обученьеЕзды прошёл в одно мгновенье.К тому же, видел, как детишки,Вон засучив свои штанишки,Хотя и ростом маловаты,Да вот умом не простоваты,Они обеими вставалиНогами ловко на педали,Одну сквозь раму втиснув ногу,И за дорогою дорогу,Стремглавши мчася, покорялиВраз всевозмознейшие дали,Прилипнув к раме чудно сбоку,Раз уж с сиденья нету проку.И хоть сей транспорт был мне милым,Он оказался не по силам,И не знаком, и не привычен,И в управленье необычен,Держать ещё и равновесье…И был расстроен напрочь весь я.Но не страдать же мне веками!И взявши крепко руль руками,Велосипед повёл по кругу,Дав равновесие‒подругуЕму, руля, чтоб не наткнутьсяНа что‒то, выглядев вмиг куце…Потом, залезши на скамейку,Я превратился вмиг в умейку,И раму всё же оседлавши, —Где не бывали только наши! —Я, растопырив шире ноги,С пригорка съехал по дороге.Но прекратилось лишь движенье,Упал я с грохотом в мгновенье…Но был азарт и радость рая!И ссадин уйму потирая,Я вновь с пригорочка спускался,И превратился в экстра‒аса,Держа рулём уж направленьеИ равновесия уменье.Теперь пора и за педали!И руки мелко хоть дрожали,Я встал на них, как все ребята,Но не поехал скоровато,А завалился набок мигом,Велосипедным сдавлен игом…Так продолжалось многократно,Ох, падать было неприятно…И я оставил все попыткиВ езды галоп пускаться прыткий,Что попадёт мне нагоняя,Неоднократно что роняяВелосипед, его калечу,И не отделаюсь что речью…Уж лучше по лесу шататься,Он был замест родного братца,В жару ведь было в нём не жарко,А в дождь в нём грязи нет, не марко.Вот и ходил уединённо,Красотам радуясь влюблено…

Легкомыслие

Иду я раз, с‒под ног вдруг птицаСтрелой как в небо устремится!Глядь, из гнезда. В нём два яичка.Детей с рожденья же привычкаВсё брать, увидят что, руками,И было, будет так веками.Их взял я, радуясь находке,И вид при этом был не кроткий,А чрезвычайно лучезарный!Не знал, поступок что коварный.Иду, несу их… Вдруг повторноДругая птица – фырк! – проворноВзлетела прямо под ногами…В гнезде яички в той же гамме,Что и у первой были птицы.Как радость с чуда взфеерится,Аж ли под самую макушку!«А подложу их под несушку,Она и выведет мне птичекИз этих самых вот яичек!».Тут мысль пришла вослед другая:Чтоб не разбить их, собираяГрибы в любимом мне лесочке,Дай, положу без проволочкиВсе яйца в гнёздышко одно я,И радость мысли сей не скроя,Я так и сделал, заприметил,Где все сложил яички эти,А сам пошёл сбирать грибочки…И, точно, падал через кочки,Хваля себя за ум, решенье,Яички будут в сохраненьеВ гнезде последнем что надёжно,А наберу грибов, несложноЗабрать их будет из гнезда‒то,Домой идти уж шустровато!Но как же жизнь у нас превратна!Когда к гнезду пришёл обратно,Погром в гнезде увидел птички:Разбиты были все яички…Хозяйка, знать, подвох узрелаИ уничтожила все смело.Нельзя вовек их брать руками,А я… От горя со слезамиДомой пришёл и виноватоБыл удручён дней многовато,И даже к играм нету рвенья…Деданька это настроеньеМоё заметил глазом сразуИ повторял от раза к разу,Что я виновник той беды‒то,И мною птичек жизнь разбита,Мол, в голове должна ума‒тоВсегда быть полная палата.И дал задачу в наказанье,Чтоб проявил я вмиг старанье,Нашёл бы курицу: пропала,И нет её уж дней немало…По сторонам я левым, правымИскал её в кустах, по травам,«Цып-цып!» – кричал я громко, ясно,Но всё‒то было, всё напрасно…Хорёк иль коршун вдруг украли?Сидим, тихи, в своей печали,Она раскрыла настежь двери…Ну что ж, бывают и потери…Да слышим вдруг цыпляток писки,Ведёт их курица всех к мискеИ квохчет мамою прилежной,О них в заботе тёплой, нежной…Вот и пришла сама пропажа!Мы рты разинули все даже…Она ж, уняли чтоб волненье,Прими, хозяйство, пополненье,Своим как будто кажет видом,Не место, мол, теперь обидам.Бабанька, вмиг пшена насыпав,Привычно вслух им: «Цыпа‒цыпа!А ну, покушайте-ка, детки…».Такие случаи нередки.Взбредёт вдруг курам на сторонкуНестися тайно потихоньку,Им, вишь, вдруг стало не охотаНестись, как все, в одно гнездо‒то.Вот ото всех они украдкойЯиц и радуются кладкой,Сидят на них, выводят деток…И эта сделала тож этак.И ей на радости простили,Прощенье было долго в силе.Все в возбужденья были раже…Мы на обед пошли сейчас же,Бабанька с ним уж хлопотала,На стол явив нам яств немало.И, как всегда, посерединеСтояла миска в всей гордыне,Своим объёмом пребогата,И горкой хлеб не скуповато,И деревянные вкруг ложки,Все расписные, как серёжки,И молока‒то всем по кружке,Они стояли, как подружки,Все в нетерпении на старте!А отхлебнуть из миски, кстати,Имел деданька первым право,Потом другая уж орава,Ведь был порядок в том старинный,И ряд веков прожил он длинный.Все из одной и ели миски,Лишь за ушами были писки…Да каждый лишь с своей сторонкиНе то удар в лоб распрезвонкийВдруг получал отменно ложкой!И затихал шкодливой кошкой…Все при еде стихали лясы.Кусочек первый брался мясаИз миски тем, кто в доме главный,То бишь, хозяин мудрый, славный.Но к образам перед едоюВсе обращалися гурьбоюИ утешалися молитвойПеред трапезной вкусной битвой,Хвалу воздав за все щедроты,За хлеб, скотину и компоты…И съевши всё, до малой крошки,И облизавши чисто ложки,Вновь с сытым, приторнейшим стономВсе обращалися к иконам,Хваля Всевышнего повторно,Что в животе уж не просторно.И с этим самым этикетомЯ был знаком зимой и летом,Когда неведомая силаВдруг в дом деданькин заносила.Там лоб не знал всегда обновки,А только глаженье головкиРуками нежными всегда‒то…Я ж сын погибшего солдата.Ведь за свободу чем‒то платим,Мой папа был деданьке зятем,А мамка дочерью родною.И безутешною вдовою…На грудь дедане сниспадала,Прикрывши часть её немало,Седая в цвете бородища,Под носом мощные усищи,На голове копна густаяВолос и тоже вся седая.Не зрел под теми я усами,Владел ли всеми он зубами,Но у бабаньки было мало —Так жизнь подряд их все сжевала…Когда во рту их маловато,Жевать и грызть, ох, трудновато…Её в том видя затрудненье,Я проявлял своё стремленье,Помочь чтоб ей в её жеванье,От всей души взовья стараньеПри извлеченье тыквы зёренОт оболочки. Был проворен,И кучка их росла степенно —Так разгрызать умел отменно!Потом дробил их, сыпал в ложкуИ в рот бабаньке понемножкуУж отправлял со всем стараньем…В своём так возрасте уж раннемВо мне вспылала вдруг забота,Нуждался кто в ней. И охотаВсё делать доброе поныне,Наперекор всея гордыне.Бабаньки было умиленье,Слезинок даже появленьеЯ замечал вдруг под глазами —То благодарность мне слезами.И было также вот однажды,Когда в подъёме был сей жажды,Мы шум услышали снаружиИ злобный лай собак, к тому же,Не на одном дворе – повсюду,Как будто бил кто где посуду,И звон с того был страшно адский…

Караул, цыгане!

Мы вышли все. То мир цыганскийВ село вторгался броско, шумно,Вон взбудоражив всё безумно!Все на запор калитки, ставни —В том опыт был народа давний,Ведь от цыган лишь разоренье,Всё украдут в одно мгновенье!Собак с цепей спускали дружно:Сады, добро спасать ведь нужно!Цыгане наглые пройдохи,Чуть отвернись, – потери, вздохи,Вмиг уведут всё из‒под носа,Им нет закона, нет с них спроса,Пристанут так ко всем репьями,Что отдают те всё уж сами,Лишь б отвязались ада черти.И так все думали, поверьте.А потому скотина, птицаВся под запор стремглав стремится;Боясь в дому большой потери,Им не откроют вовсе двери,Детишек прячут, где как можно:Крадут цыгане их безбожно.Село становится вдруг бедным,Не дать чертям чего‒то вредным.Те от села уж где‒то с краяИ оседают. Не сгорая,У них костры чадят отменно,И песни, пляски непременноВсю оглушают вон округу,И ночь, всем милую подругу,Не признают в своих делах‒то:Вот такова их жизни вахта.Стремится в угол самый дальнийЗвук молотков о наковальни…Всё погадать стремятся рьяно,Насев напором, что бурана!Всё всем предскажут досконально,Потом и выклянчат нахальноВон из карманов все копейки,Отбиться раз те неумейки.Все их гаданья нагло лживы,Бесчестной ради лишь наживы.И любят так добыть деньжишкиИх голопузые детишки.…Шла мать с таким одним пройдохой,Был голопуз, как все, и крохой,Но, поровнявшися со мною,Он подбежал, схватил рукоюСвоей грязнющей за рубахуИ предложил настырно, смахуМне показать свой танец дивныйНа… животе! И я, наивный,Что есть такое диво в мире,Развесил уши, рот пошире,Мотнул в согласье головою,А он одной, другой рукоюПобарабанил по пузреню,И не прильнув никак к стесненью,Просящее сунул мне ручонку,«Позолотил» её чтоб звонко.Замялся я… Хоть бы полушка!А мать его, как злая клушка,Вмиг на меня и наскочила,Мол, не платить за труд не мило!Я вспыхнул краскою, как спичка…Примчал домой, принёс яичко,И хоть она взяла поспешно,Ругалась долго, громко, грешно,Собак в округе взбудоража…Людей такого в жизни ражаПотом встречал довольно много,Нахальна их в пути дорога,Во всё влезая беспардонно,Дела свершая незаконно.Потом ушёл цыганский улей,И с облегченьем все вздохнули…Опять все зажили свободно,Тому и рады всенародно,Дворов покинули враз клетиСкотина, птица, знамо, дети,Не проникали в огородыЦыгане – воры, сумасброды,И всё гуляло, как обычно,Вольготно, тихо и привычно…

Опять велосипед!

И я, как все, не исключенье,Моё взыграло вновь стремленьеОсвоить прыть велосипеда,Была над ним чтоб враз победа!К тому ж свалился повод вескийПоехать вдаль, когда соседскийМне предложил то сделать мальчик;И к дяде Пете, будто мячик,Я поскакал, горя желаньемВелосипеда оседланьемЗаняться тотчас же и трезво,Чтоб съездить с мальчиком вдаль резво!А ездил он отменно, смело.Не просто так, а было дело —За хмелем съездить вдаль с мешками,Его доставить чтобы маме,А из него она закваскуУж сотворила б. Будто сказку,Воспринял эту я возможностьПоехать с ним. Про осторожностьИ позабыл. Зато, сумевши,Ну не совсем чтобы, как леший,Езду освоить рамы сбоку,Вон сквозь неё просунув ногу,Я взгромоздился на педали,Поехал, стоя, криво в дали…А было хмеля там обильеИ над деревьями засилье:Обвил до самой их макушкиИ изнывал уже от сушки…Вот где раздолье мальчуганам!И враз, подобно обезьянам,Мы на деревья лезли этиИ хмеля сбрасывали плети,А их в мешки уже совали.А те – на раму. На педалиЛишь встали только на дороге,И затрудились тяжко ноги…Сдержать как трудно равновесье,Мешков швыряла тяжесть бесьяВелосипед во все сторонки,Его я с хиленькой силёнкиУж чуть держал, чтоб не свалиться,Не ушиби меня, землица!И на дороге это было,По ней хоть ехать и не мило,Но кое‒как я всё же ехал,Не тарахтевши и без смеха.Но вдруг пришло на ум желаньеПуть скоротать, и я стараньеПедалей тропкою направил,Езды по ней не зная правил.Она узка и извивалась,Чуть отвлечёшься, хоть на малость,И вмиг с кустами столкновенье,Ну и на землю – бряк! – в мгновенье…С кустами было чуть попроще,А вот с деревьями – пожёстче,В них долбанёшься так серьёзно,От боли что рыдаешь слёзно…На всё пришлось уж грозно злиться…Погнулись многие вон спицы,Колёс «восьмёрки» заюлили…И был с натуги весь я в мыле.Нет, не достиг езды я классаИ рад, что всё‒таки добралсяДо дяди Петиного дома;Такая вдруг взяла истома,Чуть не уснул, вон вдрызг уставши…Да ум мой был уже постарше,Сообразил: бежать бы надо,А то ушам придёт награда,Велосипед помял что всмятку,И я одну, другую пяткуНамыля, так помчался к маме,Что пыль за мной пошла клубами!И не вертался долго боле,К тому не чувствуя уж воли,Ведь жизнь в опасности превратна.Но слышал я неоднократно:«Аль Славик занят всё делами,Что уж не видится так с нами?».А «Славик» – я своей персоной,Не по душе вопрос был оный,Не надо хитрых мне комедий…Намёк, знать, о велосипеде,Имел предчувствий я познанья:Приди, и вмиг ждёт наказанье…Но вдруг в один, как все, денёчекВелосипеда я звоночекУслышал, вздрогнув, под окошкомИ испугался не немножко.Я так и знал: то дядя Петя!Меня увидел, но приветя,Обнял тепло заместо братца:«Ну, вот, изволь теперь кататься, —Сказал с душою вдруг он доброй,Нет, не набросившися коброй, —Теперь он твой, катайся вволю!А поломаешь, вновь изволюЕго заняться я починкой.Носись дорогой и тропинкой!Будь аккуратней лишь, не падай».И было это мне наградой,И покраснел я свёклой красной…Была тревога, знать, напрасной.Он мотоцикл купил вдруг днями,Чтоб ноги ехали тож сами,А не крутили всё педали…А я умчался тотчас в дали!Потом к его вдруг прибыл дому,Нельзя же случаю такомуНе быть, не видя мотоцикла!И вот он! Вмиг душа приниклаК нему и взор, и захотелось,Вон навострив опять же смелость,На нём селом стрелой промчаться,Всех удивляя домочадцев!И я смотрел, смотрел в восторге!..Но… завертели снова ногиПедали транспорта обратно…И было радостно, приятноВсем показать в селе ребятам,Что обладаю я богатымОт дяди доброго подарком.Пусть все глядят в восторге жарком!Теперь с своим велосипедомУж всякий край был мной наведан,Прибавя дружбы с детворою,Что было радостно, не скрою.

Спор на рубль

И вот в один такой вояжикЯ оказался средь ватажек,Что шли купаться все на речку.А это радостно сердечку!И я примкнул к гурьбе с желаньем,Ведь плавать мог уже не «камнем»,Но «головастиком» уж точно,И наяву, а не заочно,Тем паче, был с велосипедом,И все за мной ходили следом,Меня в том гордость распирала…Но было нам пройти сначалаЧрез реку мост большой, высокий.И всем пацан вдруг кареокийДа и скажи затравно сходу:«Никто с него не спрыгнет в воду,То всякий сделать побоится».И вниз с моста взглянули лица…И отошли, попятясь, снова:Убьёшься тут за будь здорово…И надо ж, вот толкнули черти,Ах, безрассудные всё ж дети,«А я смогу!» – сказал нахально.Засомневались все повально,Но я поддал себе задора,Вошёл уж в лоно с ними спораИ заявил, хвалясь, надменно:«В портках я прыгну непременно!».Все зажужжали, будто пчёлы,Смешок по ним прошёл весёлый,Никто не прыгал, мол, отважно…«А спорим! – вдруг сказал им важно,Вон охмелев от наглой прыти, —Но рубль за то мне отдадите!».Ну, все согласны, в том уверяясь,Что не пройдёт мне эта ересь.Во мне вдруг страх, сомненья буря…Но рубль! И вот, глаза зажмуря,Я вниз «солдатиком» понёсся,Зажав рукою крылья носа,Вода в него чтоб не попала,И испугавшися немало,Душа с того ушла что в пятки…Но я в воде. И всплыл! В порядке!И дали тихо мне мальчишкиТот рубль из мелкой мелочишки,И было им уж не до смеха…Штаны же высохли, коль ехал.Ребятам было чуть обидно,Но больше каждому завидно…

Самолёт!

К отходу лето подходило,И я заботился уж мило,Идти чтоб в школу на ученье.И было в том моё стремленье,Ведь буду скоро перовоклашка!Штаны готовы и рубашка,Чернила в чём – непроливайка,Пред «мелюзгой» стал задавайка,Букварь с картинками, тетрадки —И чем писать… Ну, всё в порядке.Учись и впитывай все знаньяИ проявляй во всём старанье.И мы шесть дней среди неделиВ тетрадях перьями скрипелиИ буквы громко повторяли,Сквозь окна пяляся всё в дали,Где всё азартно и знакомо,Где не брала средь игр оскома!А тут… всё палочки с наклоном,«Чистописанье» что дало нам,Да не залезть чтоб за линейки,И в счёте были бы умейки.И нам учительница сказкиЧитала, к ней стремились глазки…Но все мы ждали непременно,Когда же будет перемена,Чтоб побеситься до упаду!И с нами не было в том сладу.Как жаль, она коротковата,Не будешь в буйстве многовато…И вдруг устроили такуюСебе нечаянно большую,Что нет такой ввек в расписанье!Причина – в небе рокотаньеМотора стало самолёта…Вмиг посмотреть его охота!А заходил он на посадку…Нас сдуло с парт всех по порядку,Не поддалися уговорам…А к самолёту мчались скоро,Крича в восторге, как галчата!..«Вернитесь! Стойте‒ка, ребята!» —Призыв учительницы сзади…Но мы не просто так, а радиЧего‒то мчались, очень рады,И все не слушались команды.Пришлось учительнице с намиСпешить быстрющими шагами,Не разбрелись чтоб, как цыплятки.С мотором было не в порядкеУ самолёта? Дядя лётчикВокруг ходил… Ну, хоть разочек,До самолёта прикоснуться!Потом не чувствовать чтоб куцеСебя среди мальчишек стана,Пытать что будут беспрестанно,А как он выглядел, большой ли,Мог поместиться ли на стойлеКоров колхозных – по размеру,И были близко ли мы в меруОт этой неба чудо‒птицы,Орлов прекраснейшей сестрицы?..А потому мы жались кучноВсё к самолёту, но поштучноНас окрик сдвинул всех обратно,Что всем, конечно, неприятно…От полевого стана бодроНосили с чем‒то дружно вёдраМеханизаторы, и лётчикИз них сливал уж то в бачочек,На самолёте что, и вскоре,На наше скорбнейшее горе,Мотора было тарахтенье,Винта усилилось крученье…И самолёт взмыл от стернины,И в неба вклинился вершины!И улетел куда-то в дали…А мы руками вслед махали,Вон не жалея голосочка!И нас обратно, будто квочкаЦыпляток водит за собою,Вела галдящею толпоюОпять учительница в школу,Уж не подобная уколуВ своём строжайшем назиданье,А вдруг открывшая нам знанье,Как самолёт летать так может,Какая сила держит тожеЕго среди высот небесных,И мы в познаньях сих чудесныхЗа парты сели в школе скоро,Но тут – Ура! – вся наша свораЗвонок услышала и мигомДомой помчалась с визгом, криком,Крутя руками, как винтами,Мол, самолёты мы и сами!Прочь разбегались куры с криком,Собаки в лае все великом!..А у учительницы рыбкойЛица плескалася улыбка,Когда вдруг вспомнила вопросик,Что задал носик ей‒курносик:«А может ли взлететь корова,Крутя хвостом за будь здорово,Как быстрый винт у самолёта,Ушей вон в стороны отлёта,Его, как крыльев? Может? Может?»И все вопрос как тот умножат:– А бык, а лошадь, поросёнок?– Да нет, не хватит их силёнок,Они на то тяжеловаты…И долго длились бы дебаты,Да вдруг вспугнул их всех звоночек,Они под визг и гам, смешочек,Как из гнезда, и упорхнули,Домой летели, будто пули!Несли восторженнейше знаньяИ жизни новые познанья.Счастливым путь в ней пусть вам будетИ добрым ввек, росточки‒люди!