245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

«Ты извини, но поедешь с нами…»

Юрий Степаненко, зам. командира 2-го мотострелкового батальона по вооружению, майор:

– Уровень выучки механиков-водителей был такой, что загружали машины на платформы один прапорщик и я. Все сорок БМП батальона. Никому ничего доверить было нельзя. Прапорщик сидел за рычагами, я управляю, и мы с ним батальон на платформы закинули часа за два. Потом запустили туда пехоту, она начала крепить машины. Только это ей и можно было доверить.

Когда эшелон погрузили, Морозов подошел ко мне и говорит: «Ты извини, но поедешь с нами». У меня челюсть и упала. – «Не нашли мы, – говорит, – зама по вооружению батальона. Через два часа эшелон уходит, вот тебе мой УАЗик, езжай на склад, получай оружие, бронежилет, спальный мешок, там уже на тебя выписано, с женой попрощайся и сюда». Я поехал на склад, забрал все это барахло, то, что положено, приехал домой, поцеловал жену, сказал: «Пока». Она в слезы, женщина же… А в квартире – ни хрена, ни мебели, ничего… И денег ни у меня, ни у жены нет. Какие деньги? Денег вообще не было. И поехал в Чечню…

«Всё помаленьку устаканилось…»

Эдуард Лопухов, начальник радиостанции Р-161 узла связи полка, прапорщик:

– Сразу, как сформировались, встали на боевое дежурство. Так мы и стояли там почти две недели. Тринадцатого января свернулись, ночь переночевали, приехали в полк, а там людей – куча мала, и прочие ужасы. Ужас перед отправкой был натуральный. Это была огромная куча незнакомых между собой людей. Взвод по штату – тридцать человек охломонов, лейтенант их не знает, а до этого взводом командовал, когда в роте было десять солдат. Офицеру нужно было и характер иметь. Просто сказать, что я офицер, и вы мне должны подчиняться – мало: народ-то туповатый, и каждый со своим личным мнением. Некоторые не совсем трезвые организмы то и дело спрашивали, когда приедет американский спецназ. Но всё помаленьку устаканилось…

На следующий день поехали на погрузку. Замерз я как собака, такой был мороз. В бронежилете, в валенках, а они малы, скакал как балерина. Помаялись, технику погрузили, привязали… Кроме штатной роты связи в полку был отдельно и узел связи, причем двойного комплекта. Все средства связи по две штуки, чтобы можно было разнести, так надежней. Были станции тропосферной связи, космической… Задача узла связи была – держать связь со штабом группировки. Было тройное перекрытие связи. Штатная, положенная по военному времени, одна сеть – штаба полка со штабом группировки, вторая – узел Генштаба, и третья – ФАПСИ. Потрясающая была техника и великолепные специалисты. Начальник узла связи, пехотный связист, уезжал капитаном, быстро стал майором, воевал хорошо, достойный мужик. Народ узла связи интересный подобрался. Основной костяк были нижегородцы, мы встречались на учениях, друг друга знали, и в Таджикистане пересекались, я туда два раза ездил. Веселых людей хватало. Как-то не вписался в коллектив только один капитан, он был с Дальнего Востока. Человек истерически боялся войны. В Чечне заставлял своих солдат стоять в охране, и чтобы патрон был в патроннике. Один солдат утром забыл, щелкнул курком и прострелил двоих, оба ранены. Потом этот капитан как-то деликатно смазал, уехал в отпуск и не вернулся. Неприятная была ситуация. Попадались такие, что в мирное время – «Мы, офицеры…», холеные, а как ехать на войну, то начинаются рассказы, что я на своей территории не воюю, это не конституционно, приводили массу аргументов, чтобы не ехать.

Евгений Ращупкин, старший механик-водитель 2-го мотострелкового батальона, сержант контрактной службы:

– Повели колонну на погрузку, загнали технику на рампу. Механики только смотрели, все боялись сами заезжать на платформы. Техники рот – Валера Папка, Червов – они были умудрённые опытом мужики, лет под сорок. Все умели и знали. Да и мы помогали, за штурвалы БМП садились, загоняли их на платформы – больше некому было. Требования по погрузке были строгие, надо чтобы вовремя все было. Грузились ночью, закрепили технику. Оттащили нас на станцию Ильино, там подцепили тепловоз, и повезли. Я знал, куда едем, а многие не понимали. Солдатам ничего толком не говорили, чтобы лишней паники не было.

«Мою машину уже кто-то загнал на платформу…»

«Гранит-60», механик-водитель БМП-2 6-й мотострелковой роты, сержант:

– А дальше была погрузка в эшелон. Для меня это была не первая погрузка: за время службы в учебке приходилось пару раз отправлять технику на капремонт. В ближайшем лесу валили деревья, пилили колодки. Ротный приказал привязать по обоим бортам БМП по бревну, для пущей защиты, ну и на момент необходимости в дровах.

Пока таскали бревна и колодки, мою машину уже кто-то загнал на платформу, и нам с наводчиком осталось только прибить колодки да проволочными скрутками привязать БМП к платформе, воспользовавшись нехитрым инструментом в виде лома и кувалды.

«Шаг вправо, шаг влево, и ты внизу…»

Евгений Пещерин, механик-водитель САУ 2-й батареи самоходно-артиллерийского дивизиона, младший сержант:

– На платформу самоходку ставил сам, и на месте выгрузки сам съезжал. Если честно, то страшновато было: у САУ гусеницы по половине с каждой стороны платформы свисают. Шаг вправо, шаг влево, и ты внизу. А если учесть, что мы из Мулино выезжали уже с полным БК…

«По старой русской традиции…»

Игорь Ткаченко, старший офицер минометной батареи 1-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– Восемнадцатого января началась погрузка на эшелон. Погрузились нормально. ГАЗ-66 в большинстве своем были новые, за исключением трех-четырех машин. Но без потерь не обошлось. Одна машина категорически отказалась ехать, и было принято решение бросить ее, перегрузив имущество в другие. Вечером, после погрузки, еще на станции отметили с офицерами реактивной бригады, которые помогали нам загонять технику на платформы, погрузку и наше отправление к месту наведения конституционного порядка по старой русской традиции распитием водки. Умеренно.

Раздалась команда «По машинам!». Когда все расселись, обнаружилось, что нет Олега Андреева. Кто-то сказал, что он поехал с «реактивщиками», на этом и успокоились. Как прошла ночь перед отправкой не помню, обыденно, наверное. Волнения и тревоги не испытывал. Была, наверное, какая-то пустота… Утром, девятнадцатого января, за личным составом, и – на станцию. Подошли плацкартные вагоны, стали размещаться. Все на месте, нет только Андреева. Где? Что? Как? Отправили за ним машину. Когда он приехал, стало понятно, что у нас «минус один». Руки у него были по локоть отморожены, темно-синего цвета. Зрелище не из приятных. А он сумки тащит в согнутых локтях и говорит «Ребята, я с вами. Это ерунда, скоро пройдет». Отправили его в медбат. Оказывается, вчера вечером он выпил больше, чем полагалось офицеру-артиллеристу, и отошел по малой нужде. По дороге обратно не справился с управлением и… прилег отдохнуть. Если бы солдат, который был оставлен в охранении эшелона, не пошел собирать дрова для печки и не обнаружил спящего в снегу Андреева, утром мы имели бы полноценную потерю, а так только отморозил руки… может и еще чего, но история об этом умалчивает.

«Мы уходили в неизвестность…»

Иван Н., заместитель командира взвода, младший сержант:

– На старый Новый год я встретил свой 19-й день рождения. В этот же день погрузили технику, нас посадили в вагоны. Рота занимала один вагон, где в первом плацкарте все было забито ящиками с оружием и боеприпасами, а мы спали и на третьем ярусе, и на полу. Состав практически не останавливался, мы уходили в неизвестность…

На второй день пути я не досчитался двух парней. Помню, один был высокий и светловолосый – пулеметчик, вроде уже дембель. На учениях он при команде «Ложись!», не падал в снег, а присаживался на одно колено: боялся испачкаться.

«Так и поехал больным…»

Петр Шашкин, командир 6-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Домой я забежал в ночь перед погрузкой, с автоматом, в снаряжении. Жена сильно плакала, а я прижал к себе дочку, которой на тот момент было шесть месяцев. У меня только слезы текли. Встал, и. ушёл.

На погрузке в эшелон полковник Фурсенко, командир танкового полка, от управления дивизии он был ответственным за мою роту, увидел, что я очень болен – у меня была высокая температура, подозрение на воспаление легких, подошел, вырвал листок из блокнота и говорит: «Напиши своей жене мой телефон, чтобы в любое время ко мне обращалась». Я ему очень благодарен, что он помогал жене, привозил продукты.

Так и поехал больным. Помню, как старшина роты Андрей Извеков положил меня в купе, крикнул: «Чтобы все замолчали! Ротный заболел, будет спать». Я и выключился, а очнулся только в Моздоке. Там комбат Цуркан вызвал нас на совещание. А потом Дима Дында посадил меня за стол, налил полкружки спирта, я выпил, он дал закусить огурец и луковицу, – «Иди, спи». В Чечню я приехал уже здоровым.

Вадим Лященко, начальник связи полка, майор:

– На погрузку вся техника дошла без проблем. Только очень холодно было. Бойцы под руководством прапорщиков технику погрузили быстро, ротный классно командовал, всё спокойно, без лишней суеты. И поехали мы первым эшелоном…

В пути особенно ничего не произошло. Люди доехали все. Я простудился сильно, так что в основном отсыпался и водкой лечился.

Евгений Крюков, заместитель командира ремонтной роты по воспитательной работе, капитан:

– Погрузка в эшелон, а для этого мы подобрали более-менее нормальных солдат, прошла нормально. Мы уходили третьим эшелоном, командовал им заместитель командира по вооружению подполковник Залуговский. Это был умница, трудяга. Командование полка, с его слов знало, что под его командованием – лучшие офицеры и прапорщики. Хотя у нас проколы бывали, но все оставалось внутри нашей службы…. Подвести такого человека было невозможно. У него была присказка: «Еще раз такое повторится, назначу свадьбу, и ты на ней будешь невестой».

«Со своим взводом я знакомился в пути…»

Вячеслав Сирик, командир гранатометного взвода 1-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– В декабре 1994 года я и мой товарищ Александр Коптев были отправлены на формирование мотострелковой бригады в Твери. Но в январе, узнав, что в Чечню отправляется и наш полк, мы решили, что поедем со своими. Тем более что в Твери к нам относились, как к чужакам. Первоначально мы туда убывали на должности – я зам командира роты по вооружению, а он – по воспитательной работе. Но назначили меня командиром ГРВ (гранатометный взвод – авт.), а друга на мотострелковый взвод. Поэтому я прибыл в полк, когда техника была уже на платформах, и личный состав готовился к посадке в вагоны.

Со своим взводом я знакомился в пути. О формировании взвода, естественно, ничего сказать не могу. Одно я выяснил точно, что АГС-17 никто из них раньше и в глаза не видел. Моральные качества и уровень дисциплины солдат познавались в ходе боевых действий. В пути следования (ехал я в вагоне с личным составом взвода) никаких чрезвычайных происшествий не произошло. Автоматы, боеприпасы, бронежилеты находились здесь же в вагоне в ящиках в опечатанном виде. У каждого офицера был пистолет ПМ и шестнадцать патронов.

До прибытия в Чечню время прошло спокойно. Ну, или, может быть, спокойно. Команда раздать оружие и боеприпасы поступила только при подъезде к Чечне. Тут я первый раз увидел то, чем вооружила нас Родина. Каждый получил автомат АК-74, члены экипажей БМП – АКС-74. Вот эти АКСы были изношены до безобразия. Чтобы выполнить неполную разборку автомата, необходимо было его просто уронить. Разбирая бронежилеты, я выяснил, что их больше, чем солдат по штату во взводе. Поэтому себе решил сделать суперброник. Я вытащил все тонкие пластины и вместо них установил толстые, а в районе левого и правого плеча, где пластины скошенной формы, туда поставил по три тонкие (все-таки страшновато было). Этот бронеобъект я одевал всего один раз в первом бою. В дальнейшем заменил его облегченной самодельной версией, где средством защиты служили автоматные и пулеметные магазины.

«Многие были с ветром в голове…»

Сергей Гришин, заместитель командира полка по воспитательной работе, майор:

– Мы находились на удалении от населенных пунктов, формирование было проведено в сжатые сроки, но воспитательная работа с солдатами и офицерами все же велась. Открытого неприятия предстоящей войны не было. Если у кого-то и было, то это гасилось в самой солдатской среде.

То, что солдаты взрослели, умнели – это при формировании не чувствовалось. Многие были с ветром в голове, пока не вступили в бой. Мы выехали, имея в полку сто процентов штатного состава. Обстановка в армии в целом была такой, что многие части не укладывались в срок формирования из-за массового бегства личного состава, либо вообще не были сформированы. 166-я бригада разбегалась три раза, там несколько раз поменялся офицерский состав, хотя в части сидел весь округ, офицеры из министерства обороны.

На момент отправки в Чечню полк в своем составе имел два мотострелковых батальона, танковую роту, артиллерийский дивизион, зенитно-артиллерийскую батарею, разведывательную роту и подразделения боевого, тылового и технического обеспечения. В полку было шесть зенитных комплексов «Шилка», а это – грозное оружие.

Для переброски полка по железной дороге было сформировано шесть эшелонов.

«Наконец, поехали…»

Александр Коннов, заместитель командира полка, подполковник:

– Я был назначен начальником первого эшелона. На погрузке – гляжу: УАЗики грузят, со всей армии собрали, и такое хламье, штук пять, чтобы списать потом в Чечне. Волоком затащили на платформу! Как я ругался из-за этого… Схватились за грудки с Кравцовым, начальником автомобильной службы армии. Надо БТРы грузить, а они – ненужные УАЗики! Но все равно загрузили. В первые же дни все они вышли из строя, и мы их бросили.

Наконец, поехали… Железнодорожники дали нам зеленый свет. Оказалось, что расчет на размещение людей в вагонах спланировали неправильно, в одном купейном было народу – доверху, тут и разведчики, и саперы, и связисты, на полу оружие в ящиках.

Федор Сергеев, правовед полка, капитан:

– Я был в первом эшелоне, старшим – начальник штаба полка майор Чепусов. В эшелоне было человек двести. С нами были разведчики, саперы, связисты, комендантский взвод. Загрузить должны были пять БРДМ, а завелось только три. Затащили их, два УАЗика еще взяли. Долго мучились, пока затащили – холодно было. Закрепили по новой технику. Сразу два эшелона грузились.

По вагонам пройти невозможно – солдаты в три яруса, ящики с оружием под ногами, бронежилеты, каски, сухпай, личные вещи. Зеленый свет нам дали до Ростова, за сутки доехали, только локомотивы меняли. Параллельно шло много войск – в Ростове воинские эшелоны на путях стояли рядами.

«Нам несли еду, спиртное, деньги…»

Андрей Д., по штатному расписанию – снайпер, командир отделения:

– Пятнадцатого января 1995-го года нас первым эшелоном отправили в Чечню. С кем вместе придется воевать, знакомился уже в поезде. Солдаты запаслись водкой и пока ехали, уничтожали запас. На какой-то станции арестовали несколько солдат, которые пытались продать гранаты. Нам боеприпасы выдали уже перед самой Чечней. На станциях к нам подходили люди, несли еду, спиртное, деньги. Женщины плакали, видимо и у них сыновья ушли в том же направлении, куда ехали мы…

Богдан Баглий, командир хозяйственного взвода, старший прапорщик:

– Мы с поварами готовили пищу в дороге. В вагоне поставили печку, трубу вывели наружу. На каждой большой остановке прибегали солдаты с термосами, и мы раздавали горячее. Мы обслуживали разведроту, роту связи и управление полка. В каждом батальоне были и свои хозвзвода.

Анатолий Кушнарев:

– Меня назначили замполитом первого эшелона. Я, когда танки перегонял на погрузку, заболел. Простыл на станции, потому что все время на броне, грудь нараспашку, а какое там было в той обстановке лечение!

Ехали – настроение у многих было веселое, какая-то и романтика у некоторых. Солдаты еще ничего не понимали и не представляли, что их ждет. Я понимал, что Кавказ – это надолго, минимум на три месяца.

«Весь батальон болел…»

Юрий Степаненко:

– Ехали трое суток, и трое суток я спал: до того был вымотан при подготовке к отправке – работал сутками. В каком-то городе остановились, пришел комендант станции проверять эшелон. Помню спросонья, как он говорил: «Куда вы едете! Вас все равно поубивают!» Ничего себе – «Поубивают!». Этого коменданта офицеры за шкирку выкинули из эшелона, чтобы панику не наводил и солдат не деморализовывал.

На какой-то станции нам на миллион рублей в деньгах того времени лекарств принесли, несколько коробок. Весь батальон болел, все были простужены, сто процентов. У офицеров от напряжения сели связки, все разговаривали сипом и шепотом. У всех солдат – температура. А как приехали в Чечню, таблеток ли поели, да и организм мобилизовался в напряженной обстановке – все выздоровели…

Игорь Андронов:

– На погрузке в эшелон сильный мороз был, и я очень серьезно заболел. Думал, что у меня будет сильное воспаление легких. Лечиться пришлось в поезде, до станции выгрузки. Отпоили меня, оттерли. Но все эти дни дороги были, как во мраке…

«Быстрей бы уехать от этого кошмара…»

Александр Синякович:

– Я впервые за две недели выспался в эшелоне. Нервное напряжение было такое, что хотелось спать и спать. Все эти дни, пока шло формирование, было одно желание: скорей бы на войну, хоть выспаться по дороге. Быстрей бы уехать от этого кошмара, а там разберемся. Я в Афганистане воевал, знал, что такое война и что нас ждет. Но оказалось, что сравнивать эти две войны – невозможно.

Постепенно все наладилось, но сначала удивлялся: где же афганский опыт, где те генералы, которые грамотно знали, как формировать войска. Это же было преступление – отправить воевать такой полк, когда под Москвой стояли почти укомплектованные полки Таманской и Кантемировской дивизий. Когда полк формируется с нуля, уходит воевать без боевого слаживания, и бросать его таким в бой – это преступление на высшем уровне. О чем думали наверху?

Только благодаря организованности командира полка он смог нас всех мобилизовать и настроить на войну. Мы все его уважали, да и штатные офицеры хорошо знали друг друга, это очень важно. Все мы, офицеры батальона, были с опытом, дружили, это помогало нам потом во многих опасных ситуациях. В нашем втором батальоне собрался крепкий коллектив. Например, капитан Сергей Хохлов, командир гранатометного взвода, грамотный, опытный офицер, волевой, смелый. Мы с ним в Прибалтике вместе служили, потом он стал ротным, когда я ушел из полка по замене, он принял мою должность, а после Чечни был назначен комбатом. Когда в первом бою ранило командира пятой роты старшего лейтенанта Дмитрия Дынду, то капитан Хохлов стал ротным за него, а и.о командира его взвода поставили сержанта-дальневосточника. Жаль не помню его фамилии, ему было 24 года, шахтер, семейный, он, не чета некоторым офицерам, держал во взводе крепкую дисциплину. Порядок у него был. Комбат подполковник Цуркан даже распорядился, чтобы этот сержант обедал в офицерской палатке.

Когда ранило командира одного из взводов, на его должность назначили прапорщика Евгения Ращупкина. Еще в Германии он у меня был механиком-водителем. Его тяжело ранило на плацдарме за промышленными каналами, тогда нас постоянно обстреливали.

Доволен я был и минометной батареей батальона, командовал ей старший лейтенант Андронов, умница, очень грамотный, требовательный офицер. В первом же бою быстро снял с ГАЗ-66 минометы и боеприпасы, развернул на поле батарею, и люди, толком еще не обученные, через несколько минут открыли огонь по указанным целям.

«Вот такое стадо мы везли…»

Олег Шатохин, капитан:

– Я ехал вторым эшелоном. Проснулись утром – едем. Пошел по вагонам. Людей набили как сельдей в бочке. Проехали Москву – приказ: выдать всем оружие, потом выдать боеприпасы, потому что сразу за Ростовом может быть всякое, и нападение на эшелон. Только выдали боеприпасы, началась стрельба. В отсеке вагона, где ехала рота Суровцева, выстрелили по стеклу, оно осыпалось, и ехали как летом, с ветерком. Давай это окно одеялом забивать. Потом эти отморозки бабстовские начали продавать все подряд – гранаты, патроны – все на водку. Я эту мафию почти всю сдал ментам на станциях. ОМОН подходит, и говорю: «С оружием кидался на офицеров». Я не знаю, что потом с ними делали. Они мне все в спину орали, что замочат в Чечне. – «Смотри не промахнись, я же лучше стреляю, раньше постреляю». Они поняли, что мы не шутим, что скоро война начнется, тем более что я их сдаю. Человек восемь перед Минводами слиняли на станции, правда, без оружия.

Всю дорогу было «весело». Два козла из бабстовских закрылись в туалете, Суровцев прибегает: «У них четыре гранаты, дерутся пьяные». Подхожу – оттуда мат: «Взорвем сейчас все!». Передергиваю затвор и через решеточку под дверью – очередь из автомата. – «Следующая очередь по вам, б…!» – «Не стреляйте, не надо! Сдаемся!». Открываю, вытащил их в тамбур. В общем, рожи им начистил. А что было делать – взорвут пьяные вагон. Сдал их на станции ОМОНу. Вот такое стадо мы везли… А эшелоны идут и идут – война!

«Пошли наводить порядок…»

Евгений Крюков, капитан:

– Вечером семнадцатого января наш эшелон тронулся. В этот же вечер у прапорщика Калькова был день рожденья. Мне удалось перед самой отправкой сбегать в магазин и купить ему подарок, от всех офицеров роты, набор ключей.

Во Владимире на короткой остановке наш эшелон встретил, а это было очень непросто, отец нашего офицера Эдика Тумасова, подполковник запаса. Он поговорил с сыном, мы отошли в сторонку: «Знаешь, замполит, извини меня, но сбереги мне сына…»

В эшелоне кроме ремроты ехали еще два подразделения. Через день-два приходит к нам начальник эшелона подполковник Залуговский и говорит: «Ребята, у вас более-менее нормально, а в некоторых подразделениях – беспредел, пьют по-страшному, дисциплина – не ахти». Свои командиры там не справлялись, боялись связываться – оружия у всех уйма, и пошли мы туда, наводить порядок. Разобрались… Один из бойцов настолько обнаглел – глупее придумать невозможно: взял автомат и на нас направил. Автомат у него из рук вырвали. Свое он получил, хотя по закону и неправильно, но по жизни – верно. Потом те, кого мы успокаивали в эшелоне, подходили к нам в Чечне и говорили: «Здравия желаю!». Не знаю случая, что бы кто-нибудь из солдат потом по своим, тем более офицерам, специально стрелял.

Организовали дежурство на тепловозе. Вместе с машинистами – два бойца, вооруженные до зубов. Въехали на территорию Чечни – всем приказали одеть бронежилеты, солдат посадили в вагоне на пол, офицеры и прапора по тамбурам, встали с оружием, чтобы ответить огнем, если что…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.