Христианство как новая жизнь. Беседы о главном

Здесь правит Аид. Он сидит на золотом троне со своей женой Персефоной. Ему служат неумолимые Эринии, которые с бичами и змеями преследуют преступников, не давая им покоя и терзая их угрызениями совести. Царство Аида полно мрака и ужасов. Там бродит во тьме привидение Эмпуса с ослиными ногами. Заманив человека в уединенное место, Эмпус выпивает всю кровь и пожирает еще трепещущее тело. Ночью в спальни матерей пробирается чудовищная Ламия и крадет детей, чтобы напиться их крови. Трехголовая Геката посылает ужасы и тяжкие сны и губит людей. «Ужасно царство Аида, и ненавистно людям», – заканчивает свой рассказ известный знаток древнегреческой культуры и мифов Николай Кун (1877 – 1940)75.

А теперь сравним это описание с тем, как представляли «жизнь после смерти» шумеры и аккадцы, проживавшие в трех тысячах километрах от Афин. Самый известный текст на эту тему – «Нисхождение Инанны в Нижний мир», в котором описывается, как богиня страсти и войны Инанна спускается в страну мертвых.

Шумеры называли эту страну «Кур», а жители соседнего Аккада «Кур-ну-ги» – «Страна без возврата» или «Кур-ну-де» – «Страна, откуда не выбраться»76. Как и греки, они также помещали эту страну под землей. Путешествие в Кур-ну-ги начиналось с преодоления степи – пустыни. Затем умерших встречала река Ид-кура, через которую умерших переправлял перевозчик Ур-Шанаби, а у ворот подземного мира – главный привратник Нети. Там царил мрак. Поскольку, как считали шумеры, мертвый человек уже не мог строить богам храмы и приносить жертвы, то судьба его в подземном мiре была тяжела и безрадостна. Сносной жизни удостаивались лишь многодетные женщины, павшие в бою воины и те, по кому исполнен верно погребальный обряд. Поэтому в Шумере существовала традиция всячески демонстрировать страдание, рвать волосы, царапать себя, рыдать по умершему. Эти проявления скорби являлись знаком уважения к усопшему и выражали готовность хоть как-то разделить страдания покойного в подземном мире, где нет надежды на светлое будущее. Шумеры считали, что если люди не будут регулярно приносить жертвы своим предкам, те в виде ненасытных и агрессивно настроенных духов, пойдут блуждать по земле и мстить живым.

Необходимо подчеркнуть, что в древнейших письменных источниках загробный мiр предстает «недифференцированным» царством, в котором одна и та же незавидная участь ждала всех людей – и старых и молодых, и мужчин и женщин, и богатых и бедных, и усердных и ленивых, и злых и добрых.

Таковы были не только Кур шумеров или Аид греков, но также Дуад египтян и Шеол иудеев, в который сходили не только грешники, но даже Авраам, Иаак, Иаков и другие праведники, о смерти которых Книга Бытия говорит словами «приложился к народу своему», то есть сошел в Шеол, где вкупе пребывают все умершие предки. Как и было сказано Адаму: «В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3, 19). Сколько, где и как бы ты не жил – однажды ты умрешь, и сородичи погребут тебя под землей, где царит вечный мрак. Знание этого помогает понять, почему евангелисты и другие раннехристианские авторы часто называют Христа Светом, а крещение и новую жизнь во Христе – просвещением.

Где находится «Лоно Авраама»?

Мнение о том, что все пути ведут в подземное царство, не изменилось даже после того, как у наиболее развитых народов сложилось и окрепло убеждение в том, что судьбы праведников после смерти отличаются от судеб грешников. В египетской мифологии появилось учение о Полях Иалу («полях камыша»), где после суда Осириса праведники обретают вечную жизнь. В античной мифологии им соответствуют Елисейские поля77, где, как верили древние греки, царствует вечная весна, нет боли, болезней и страданий и живут любимые богами герои. Шумерские мифы рассказывают о чудесном острове Дильмун78, где нет змей, скорпионов, львов и волков, живут мудрецы, и среди них герой вавилонского мифа о потопе Ут-Напиштим.

Со временем у иудеев сложилось учение о «Лоне Авраама», образ которого Христос использовал в причте о богаче и Лазаре:

«Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят» (Лк. 16, 22 – 26).

Поскольку Христос не отрицал «Лона Авраама», веру в его существование разделили также и Его ученики – христиане. Но при этом Отцы Церкви подчеркивали, что Лоно Авраама не тождественно Царству Небесному, поскольку находится в аду, хотя и в другой, более «светлой» и «спокойной»79 его области. Святой Ипполит Римский (+235) описывал эту область ада с таких словах:

«В ней от начала живут праведные, которые уже не находятся под властью закона, но всегда в удовольствии созерцают доступные взору всех блага и наслаждаются ожиданием всякий раз новых, считая, что они лучше этих. Это место не приносит им усталости и изнурения. Там нет ни зноя, ни холода, ни сорной травы. Но всегда улыбается созерцаемый Богом лик праведных отцов, которые ожидают после этого упокоения и вечного воскресения на небе».

Некоторые Отцы Церкви и среди них блаженный Августин (+430) считали, что по этой причине место, в котором находится Лоно Авраама, некорректно называть «адом»80. Однако, все они соглашались в том, что все пути древних людей – как грешных, так и праведных – вели в царство мертвых. «Доколе, – как писал святитель Григорий Двоеслов (+604), – не снизошел Тот, Кто отверз для людей обители рая посредством Своей смерти»81.

В церковной традиции об этом напоминает Сошествие Христа во ад, которое предрек Сам Спаситель, сказав ученикам, что «как Иона был во чреве кита три дня и три ночи, так и Сын Человеческий будет в сердце земли три дня и три ночи» (Мф. 12, 40). О Сошествии Христа во ад, начиная со II века, писали многие христианские авторы. Этот догмат признают все христиане. Его никогда не оспаривал никто из отцов Церкви.

Хотя между христианами и существуют разные мнения о том, кто был выведен из ада. Католические богословы полагают, что Христос вывел из ада только тех, кто был изначально предопределен к спасению. Православные считают, что за Христом в Райские обители последовали все ветхозаветные праведники, а затем и прочие люди, откликнувшиеся на проповедь Спасителя. Именно этот момент мы можем видеть на Пасхальной иконе Воскресения Христова, удивительно глубокой и точной по богословскому содержанию.

«В сухом остатке»

Итак, согласно данным современной науки, первые представления о «жизни после смерти» появились у ископаемых кроманьонцев примерно 40 тыс. лет назад, а первые письменные источники, по которым можно было бы реконструировать религиозные представления древних людей, были созданы около 4 тыс. лет назад.

Поскольку все познается в сравнении, попробуем сравнить этот период с историей рода Homo, который, по мнению ученых, отделился от австралопитеков и подобных им семейств около 2 млн. лет назад. Если принять эпоху Homo за сутки, то история кроманьонцев началась около получаса назад, первые книги шумеров и египтян о царстве мертвых были написаны 3 минуты назад, евангелия, описывающие Воскресение Христово – 1,5 минуты назад, а статья И. Канта «Что такое Просвещение?», классическая для своей эпохи – 10 секунд назад. В этом смысле дни, в которые мы живем, действительно, можно назвать «последними временами».

Все это время представления людей о «жизни после смерти» эволюционировали от простого к сложному – от представлений о «недифференцированном» подземном царстве, одинаково мрачном и ужасном для всех людей, к догадкам о том, что «жизнь после смерти» устроена более сложно, чем общая могила, и потому праведников и грешников в «том мiре» ждет разное «пакибытие». Однако в религиях Древнего мiра эта идея не приобрела доминирующего характера. Сколь гениальными и интуитивно верными не были бы догадки древних людей о Полях Иалу, Елисейских полях или Лоне Авраама – все они, по их представлениям, были не более чем разными уровнями земного мiра. С той лишь разницей, что одни народы помещали их под землей, а другие – на краю земли.

Образно говоря, мы не знаем, можно ли было Елисейскими полями прийти на Лоно Авраама, и мог ли Авраам со своего лона созерцать Платона с Аристотелем, на каких бы уровнях «пакибытия» они не находились. Важно другие – выйти из ада и забрести Елисейскими полями в Царство Небесное человек не мог. Не только потому что будто бы выход из ада стерегли странные чудовища. Но, прежде всего, потому, что идти древнему человеку было просто некуда, так как о Царстве Небесном он не знал. Поэтому, по повериям древних людей, души всех умерших были обречены вечно блуждать по подземному царству – без цели, без смысла, без памяти о прошлом.

Так было до Воскресения Христова, которое в буквальном смысле потрясло языческий мир, когда, по свидетельству евангелиста Матфея, «земля потряслась; и камни расселись; и гробы отверзлись; и многие тела усопших святых воскресли и, выйдя из гробов по воскресении Его, вошли во святый град и явились многим» (Мф. 27, 51 – 53).

Именно Христос вывел праведников из ада. Но куда? И почему сами они не могли его покинуть? Почему раньше это было не возможно? И где ждать упокоения нам? Можем ли и мы пойти за Христом и куда нам идти?

Чтобы ответить на эти вопросы, надо услышать самого Христа. Надо обратиться к Евангелию – Благой вести Христовой и постараться понять, в чем была ее новизна? Какую «новость» Бог принес людям? Настолько неслыханную и потрясающую, что она в прямом смысле потрясла, сокрушила и изменила весь мiр?

«Христианство без Евангелия»

Лучший способ ответить на эти вопросы – спросить Самого Христа и для этого обратится к Евангелию – той самой «Благой вести» (греч. – εὐαγγέλιον), которую Он принес в мир. К сожалению, люди делают это нечасто. Даже верующие. В том числе называющие себя православными, то есть правильно славящими Бога. Почему?

Двести лет назад это можно было объяснить нехваткой грамотных людей. Сто лет назад – нехваткой книг. Но и тогда многие люди стремились услышать Евангелие за богослужением в храмах. Сегодня хватает и книг и грамотных людей, но они по-прежнему не спешат открыть Евангелие и в храм приходят, как правило, «поставить свечу», то есть исключительно «в культовых целях».

Что это как не наследие советского режима, законами которого вся свобода совести была сведена к «свободе отправления религиозных культов», а Библию и Евангелие было, как говорится, «днем с огнем не достать»?

Вспоминая эти годы, протопресвитер Александр Шмеман замечал, что это было сделано неслучайно. В одной из радиопередач 1967 г., словно подводя итог полувековому преследованию христиан в Советской России, он сказал:

«Казалось бы, если так смехотворна и так устарела эта благая весть, это Евангелие, этот образ Христа, то дайте им свободу, и они сами себя развенчают. Ведь вряд ли современный, образованный человек поверит, скажем, в древнего языческого бога Перуна, сколько бы ни писать о нем, сколько бы его ни проповедовать. Так вот, если Христос и Евангелие, если церковь и вера, если крест и Пасха такая же выдумка, такая же наивность, чего вы боитесь? Но вы боитесь, и боитесь, потому что знаете, что все ваши земные выдумки, весь ваш диамат82, вся эта смертельная скука, которую вы выдаете за научную истину, что все это разлетится в прах, если опять свободно раздастся живое слово о Христе».

Помню, как осенью 1984 года зелёным первокурсником исторического факультета я пришел в библиотеку имени А.И.Герцена и весело спросил строгую даму бальзаковского возраста, увлеченно читающую толстый литературный журнал:

– А Библия у вас есть?

– Есть. – Дама оторвалась от чтения и посмотрела на меня поверх очков в толстой роговой оправе.

– Тогда дайте почитать! – выпалил я.

Дама аккуратно проложила закладкой журнал, вздохнула и, старательно расставляя слова, произнесла:

– Молодой человек! Это отдел абонемента, а Библия хранится в отделе редких книг, и мы может выдать ее только по заявлению Вашего научного руководителя. У Вас таковое имеется?

– Нет, – оторопело ответил я.

– Тогда до свидания!

Так я ушел ни с чем, а библиотекарь, открыв свой журнал на заложенной странице, снова погрузилась в чтение.

Затем были первая сессия, два года армии, возвращение на истфак, совпавшее с «перестройкой» и Тысячелетием Крещения Руси, студенческие стройотряды, зачеты и семинары, экзамены и «госы». Наконец, в моих руках впервые оказался томик Библии, напечатанной где-то «за бугром» на тонкой, почти папиросной бумаге. Настолько маленький, что его можно было читать тайно, лежа на кровати, и при входе родителей в комнату быстро и незаметно спрятать под подушкой. Просто потому, что не хотелось лишний раз объяснять, откуда у тебя эта «запрещенная» книга, которую в «самой читающей стране мира» нельзя было ни купить в магазине, ни почитать в библиотеке, а можно было только «достать» у самых верных друзей.

С тех пор прошло почти три десятка лет. Многое изменилось. Тысячи людей пришли в храмы. Но слова о. Александра Шмемана о том, что «христианство, лишенное проповеди, перестает быть христианством» и сегодня по-прежнему актуальны.

Не это ли мы видим, когда в книжном магазине Библия стоит на одной полке с детективами и глянцевыми журналами? Когда венчание становится модой и только? Когда, крестив детей, молодые родители годами не приходят в храм, а затем отдают их в православную гимназию не для того, чтобы дети возрастали в любви к Богу и ближним, а успешно сдали ЕГЭ и поступили в престижный ВУЗ? Когда на Крещение Господне, отстояв несколько часов в очереди и набрав святой воды, горожане не заходят в храм? Когда в многодневном крестном ходе главным становится «дойти любой ценой»? Когда люди приходят на литургию к самому Причащению, пропустив Евангельское чтение, а священник в воскресный день оставляет прихожан без проповеди? Когда о происходящем в стране и семье, на работе и в личной жизни мы беремся «судить и рядить» не по Евангелию, а по понятиям мiра сего?

Вообще, как давно мы открывали Евангелие, обращались к нему в храме, библиотеке, дома или по Интернету? Редко, а может никогда? Тогда, вслед за о. Александром Шмеманом, уместно спросить – не перестало ли наше «христианство без Евангелия» быть христианством?

Конечно, невнимание к Евангелию – не только «родом из СССР». Глубокая сосредоточенность прихожан на вопросах культа – цвете платков, длине и покрое брюк, количестве святой воды и имен в церковных пометках, величине просфор, составе свечей, километраже крестных ходов, «коллекционировании» святых мест и т. п. – все это было известно и раньше. Но «расцвело пышным цветом» в наши дни именно как наследие советского периода, когда культ, как «телега» впереди «лошади», был поставлен впереди проповеди. Десятилетиями в СССР Евангелие было недоступно, а проповедь запрещена. Поэтому надо ли удивляться, что «телега» сама по себе не едет? Храмы открыты, а тысячи людей все также проходят мимо или заходят, чтобы «только поставить свечу», но не изменить свою жизнь.

Сегодня Евангелие доступно как никогда, и Интернет решительно приблизил тот день, когда Благая весть Христова будет проповедана «по всей Вселенной, во свидетельство всем народам, и тогда придет конец» (Мф. 24, 14). Эти слова заставляют трепетать сердце и заставляют задуматься над многими вопросами. В том числе над тем, ЧТО проповедовал Христос и КАК проповедовал Христос?

«Глас вопиющего в пустыне»

Большинству из нас трудно в учении Христа выделить какой-то один, центральный образ, ключевую мысль или главную «новость». Кто-то скажет: «Христос учил добру». Другой поддержит: «Еще Он учил любить, – и, подумав, продолжит. – Причем не только друзей, но даже врагов». А третий, возможно, процитирует по памяти: «Итак, будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Но зачем? В чем состоит конечная цель всех этих усилий?

Между тем, по словам протопресвитера Александра Шмемана, «всякий, кто хоть раз в жизни прочел Евангелие или слышал о нем в церкви, знает, что проповедь Христа была, прежде всего, возвещением Царства Божия. Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4, 17) – вот слова, с которыми Он обходил всю Палестину, проповедуя Евангелие Царства, то есть благую весть о нем»83.

Проповедь Христа стала неслыханной новостью и вызовом для древнего мiра, лучшие умы которого, размышляя о «жизни после смерти», так и не смогли преодолеть «притяжения земли»84. Диоген (ок. 412 – 323 до Р.Х.) и киники призывали вернуться к природе и, отказавшись от неразрешимых вопросов, жить беспечно, как животные. Пиррон (ок. 365 – 275 до Р.Х.) и скептики проповедовали безразличие к окружающему миру и конформизм по отношению к господствующим обычаям. Эпикур (342 – 270 до Р.Х.) предлагал ученикам апеллировать к здравому смыслу и находить мудрость в поиске удовольствий, пока человек не умер и атомы, составляющие его тело и душу, не рассеялись бесследно. Зенон (ок. 336 – 263 до Р.Х.) и стоики учили встречать трудности лицом к лицу и в любой ситуации сохранять невозмутимость и достоинство. Но сколь бы не были просты или, наоборот, замысловаты идеи этих философов, все они рассуждали о земном и желали земного.

Одним из немногих, кто силой мысли попытался преодолеть «притяжение мiра сего», был Платон (427 – 347 до Р.Х.). В течение сорока лет Платон преподавал в школе на окраине Афин возле рощи, посвященной мифическому герою Академу, отчего его школа получила название «Академия». Как и другие философы, Платон видел ограниченность и несовершенство окружающего мiра вещей, но считал, что он является проекцией совершенного мира идей или «эйдосов», который лежит за пределами чувственного восприятия. Именно там находится вечный дом души, посмертная судьба которой зависит от того, смогла ли она при жизни освободиться от власти тела. Если это удалось, то душа праведника уходит в «божественное, бессмертное, разумное место» и навеки поселяется в мире идей. Но если душа «всегда была в связи с телом, угождала ему и любила его, зачарованная им, его страстями и наслаждениями настолько, что уже ничего не считала истинным, кроме телесного» – такая душа, считал Платон, «отяжелев», не может покинуть мiр вещей и, подобно призраку, будет вечно скитаться по нему, не в силах удовлетворить свои страсти и желания.

Учеником Платона был Аристотель (384 – 322 до Р.Х.), а учеником Аристотеля – Александр Македонский (356 – 323 до Р.Х.), которому удалось объединить под властью своей державы объединить многие индоевропейские народы и познакомить их с греческой культурой. В том числе с платонизмом, догадка которого о существовании свышнего, идеального мира помогла образованным римлянам и грекам услышать Благую весть о Царстве Божием.

Но прежде, чем эта весть прозвучала из уст Сына Божия, необходимо было «приготовить путь Господу, прямыми сделать стези Ему» (Мф. 3, 3) – приготовить к принятию Божией вести иудеев и всех остальных людей. Наиболее полный рассказ об этом содержится в Евангелии от Луки, который, по выражению авторитетного исследователя Нового Завета профессора Уильяма Баркли (1907—1978), «был взыскательным историком» и «придерживался максимально возможной точности изложения»85. Тот факт, что это Евангелие написано на блестящем греческом языке и безупречно в литературном отношении, свидетельствует не только о большой образованности автора, но делает честь всей античной науке и культуре.

Лука сообщает, что впервые весть о Царстве Божием прозвучала в день Благовещения из уст Архангела Гавриила, который «послан был… от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария» (Лк. 1, 26—27). Явившись Марии, Архангел сказал, что Она родит Сына, Который «будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца» (Лк. 1, 33). Впоследствии эти слова Архангела Гавриила были включены в православный (Никео-Цареградский) и католический (Тридентский) Символы веры.

Спустя тридцать лет наступил день, когда впервые во всеуслышание прозвучало: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 1 – 2). Эти слова прозвучали из уст Иоанна Крестителя, к которому, как пишет Лука, «был глагол Божий, … и он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3, 2—3). В толковании на эти слова Блаженный Феофилакт Болгарский пишет: «Был, – сказано, – глагол Божий к Иоанну», чтобы ты знал, что он пришел свидетельствовать о Христе не как самозванец, но потому, что был движим Духом Божиим»86.

Почему Иоанн первым назвал грядущее Царство «Небесным»? Все попытки объяснить это логическими доводами, вроде того, что мать Иоанна праведная Елисавета приходилась Деве Марии родственницами, знала о великой вести (Лк. 1, 39—56) и будто бы могла рассказать сыну о грядущем Царстве Божием – из области догадок. Кроме того, они разбиваются о свидетельство самого Крестителя, говорившего ученикам, что до встречи на Иордане он не знал Иисуса87. Поэтому не разумнее ли согласиться с тем, что слова «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3, 3), с которыми вышел на проповедь Иоанн Креститель, как и его служение, также были от Бога?

Некоторое время спустя с этими словами выйдет на проповедь Иисус (Мф. 4, 17), Которого, первое время, не только ученики, но и враги, будут воспринимать как продолжателя дела Иоанна Крестителя. Неслучайно, первыми на проповедь Иисуса откликнутся бывшие ученики Иоанна, будущие апостолы Андрей, Петр, Иоанн, Нафанаил и Филипп88. Когда же молва об Иисусе достигнет Иерусалима, царь Ирод решит, что Иисус – это убитый по его приказу и воскресший Иоанн Креститель (Мф. 14, 1—2).

Как и Иоанн, Иисус часто будет учить под открытым небом, порицать фарисеев, использовать слова и образы, понятные простому народу и, что особенно важно, говорить о покаянии – не только в культовом или ритуальном значении этого слова, но в смысле глубокого переосмысления человеком всей его жизни89, стремлении думать и жить по-новому, обрести новую жизнь, содержанием которой будет любовь к Богу и ближним.

Зерно этого учения мы встречаем еще у Иоанна Крестителя, который учил пришедших к нему мытарей (сборщиков налогов) не отнимать у граждан ничего сверх положенного по закону; воинов – не обижать людей, не клеветать и довольствоваться своим жалованием. Народу же говорил: «У кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же» (Лк. 3, 10—14). Иоанн не был революционером или реформатором от мiра сего. Он не говорил: «Отними у богатого и отдай бедному» и обращался не к властям и народу, но к душе и сердцу каждого человека, словно говорил: «Живи по-новому и начни с себя». Иоанн «крестил водой», чтобы перед входом в новое, неведомое для мiра Царство человек мог очиститься, как телом, так и душой.

По свидетельству евангелистов проповедь Иоанна потрясла современников. Марк пишет: «И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои» (Мк. 1, 5). Лука подчеркивает масштабы проповеди Иоанна: «И он проходил по всей окрестной стране Иорданской, проповедуя крещение покаяния для прощения грехов» (Лк. 3, 3). Матфей свидетельствует: «Тогда Иерусалим и вся Иудея и вся окрестность Иорданская выходили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои» (Мф. 3, 5—6).

Когда же люди спрашивали Иоанна: «Не Христос ли он?», то есть Он ли тот Мессия90, о котором говорят древние пророчества? – Иоанн отвечал: «Я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк. 3, 15—16). Этими словами Иоанн подчеркивал, что его водное крещение несовершенно и не имеет силы прощения грехов, но лишь готовит народ к подлинному духовному крещению91.

И вот настал день, когда к Иоанну пришел Тот, Кого Деве Марии благовествовал Архангел Гавриил, Кого ожидал Иоанн Предтеча, Кто, по словам святителя Амвросия Медиоланского (+397), «одолев смерти жало, отверз верующим Царство Небесное»92. Это произошло в Вифаваре, где с давних времен была переправа (брод) через реку Иордан. Местность эта находится примерно в 4 км. от впадения реки Иордан в Мертвое море и в 30 км. от Иерусалима. Когда-то в древности именно в этом месте еврейский народ, после египетского плена и сорокалетнего странствия по Иорданской пустыне, перешел Иордан и вступил в Землю Обетованную (Нав. 3, 14—17).