Варшавское восстание 1944 г. Движение Сопротивления в Польше 1939-1945 гг. Направления. Программы. Практика. Результаты. Часть 1

Гитлеровцы повысили оплату труда, ввели различные поощрения, дополнительные пайки, обеды на предприятиях, премии. Стремление «облегчить» материальное положение некоторых категорий работающих (преимущественно на военных заводах) определялось требованиями рабочих. Даже в условиях, когда за все грозила смертная казнь, в годы оккупации отмечены десятки стачек экономического характера. Подавляемые с жестокостью, они, за исключением двух случаев в Варшаве, оканчивались поражением рабочих. Поэтому более обычной формой протеста было снижение темпа работы, саботаж, выпуск продукции, в том числе военной, со скрытым браком, снижение качества и т. д. Саботаж разного рода, например, порча сырья, промежуточных материалов, отправка вагонов не по адресу и т. д., после июня 1941 г. принял широкие масштабы. Производительность труда на военном производстве и в шахтах на одного работающего значительно снизилась. Несмотря на условность подсчета актов саботажа, считается, что в Польше в 1939—1945 гг. их было совершено 600—800 тыс. Организованы они были подпольными группами всех политических направлений. Материальные потери составили миллиарды марок. Достаточно активной формой Сопротивления было уничтожение в селах и местечках мелких предприятий, перерабатывавших сельскохозяйственное сырье на потребу германских оккупантов. В генерал-губернаторстве из 680 молокоперерабатывающих предприятий 150 было уничтожено, а 300 повреждено. Было уничтожено 5 тыс. мельниц. В 1943 г. было нанесено 3627 ударов по объектам лесной и лесоперерабатывающей промышленности и т. д.

Выступления политического характера были зафиксированы на шахте «Флора» в 1940 г. (отказ от работы 1 мая) и в 1943 г., когда в ночь на 1 мая были перерезаны подземные кабели и линии высокого напряжения, питавшие военные островецкие и страховицкие заводы. В результате крупнейшие военные заводы этого региона, в том числе «Сталева Воля», остановились на 48 часов. Одновременно в Островце и соседних селах партизанские отряды Гвардии Людовой развесили красные флаги и расклеили листовки.

Сопротивление рабочего класса доказало, что гитлеровцы не достигли целей своей политикой «кнута и пряника». Им не удалось притупить ни социальную, ни политическую активность пролетариата. Польский рабочий класс создал партии и организации, проводившие активную политическую и вооруженную борьбу против фашизма. То же можно сказать и о крестьянстве, которое, несмотря на заигрывание с ним оккупантов, подтвердило свою патриотическую и антигитлеровскую позицию. Непрерывный рост сельскохозяйственных поборов, естественно, воздействовал на негативное отношение крестьянства к оккупантам. Политические взгляды крестьянства определялись не только внешней линией противостояния (оккупанты – польский народ), но и внутренней (помещики – крестьянство). Для отстаивания своих интересов крестьянство создало массовую подпольную военную и сохранило политическую организацию. Обусловленная военно-политическими соображениями модернизация фашистской политики в отношении тех, кто производил материальные ценности, в целом оказалась безрезультатной. Для польского народа вопрос стоял так: подчиниться и быть уничтоженным (гитлеровцы уничтожили от 5,62 до 5,82 млн жителей довоенной Польши) или бороться и отстоять свое право на существование и лучшее будущее.

От уничтожения поляков как нации могли спасти только разгром гитлеровской Германии и освобождение страны. Задачи национального освобождения, следовательно, выдвигались на первый план, что требовало объединения всех сил в борьбе против фашизма. Реальные предпосылки для объединения имелись: расовая, экономическая и социальная политика нацистов была направлена против всех слоев общества, поэтому в Польше не возникло политического течения, выступавшего за сотрудничество с гитлеровцами. С другой стороны, территория Польши была тылом будущего германо-советского фронта, а на путях к фронту гитлеровцам не нужны были дополнительные звенья в управлении территорией, экономикой и транспортом. Задачи физического и национального выживания в оккупационной действительности вынуждали большинство поляков вступать в контакты с немецкими властями. Некоторые поляки вынуждены были становиться посредниками между населением и оккупационной администрацией, устраиваясь на службу в низовые учреждения местного управления, органы опеки, польскую полицию и подобные организации, работая и издавая подконтрольные гитлеровцам польские газеты. Были и претенденты (лично и целые организации) на роль польских квислингов. Были те, кто совершал прямое предательство и становился гитлеровским агентом.

Вопрос для польского народа состоял в том, кто возглавит освободительное движение, кто поведет за собой нацию. Если все политические группы и почти все социальные слои заняли антигитлеровские позиции, это не означало совпадения их взглядов на формы, методы и средства борьбы, на ее конечные цели – какой возрожденную Польшу они хотят видеть, не совпадали взгляды на проблему союзников внутри и вне страны. В связи с неравенством потенциалов Германии, захватившей фактически всю (Западную) Европу, и Польши, вопрос о союзниках для польского движения Сопротивления стал основным. Собственных сил для восстановления польского государства у поляков недоставало.

1.4. На Западной Украине и Западной Белоруссии. Польская политика СССР

Воззрения советской верхушки и лично Сталина на судьбы Польши в течение 1939—1940 гг. неоднократно менялись, как и в целом на характер войны. В связи с началом войны 1 сентября 1939 г. Секретариат ИККИ (Исполкома Коминтерна) подготовил документ, выражавший позицию Коминтерна по поводу «начала германо-польской войны и угрозы ее расширения». Документ переслали Сталину.7сентября 1939 г. в ответ на запрос Секретариата Исполкома Коминтерна, какова в новых условиях должна быть тактическая линия Коминтерна, Сталин ответил, что идет война между двумя группами капиталистических стран за передел мира, за господство над миром. Он потребовал снять лозунг народного фронта. А о Польшне заявил: «Уничтожение этого государства в нынешних условиях означало бы одним буржуазным фашистским государством меньше! Что плохого было бы, если бы в результате разгрома Польши мы распространили социалистическую систему на новые территории и население?«Документ стали рассылать компартиям. Оценка войны повторяла мнение Сталина. Война ведется между двумя группами капиталистических стран за мировое господство. Из этого положения делался вывод, что международный пролетариат не может защищать фашистскую Польшу. Деление стран на фашистские и демократические потеряло свой смысл. Тактика компартий во всех воюющих странах —выступать против войны. Сохранялась и отрицательная характеристика социал-демократии и положение о решительном наступлении против ее политики/16/.

При разграничении территорий с Германией, Сталин отказывался от регионов, заселенных в основном поляками. Пытался выйти на международно выработанный кордон – «линию Керзона». Какой-то период господствовало мнение, что польское государство прекратило свое существование.

Эмигрантское правительство не признавало разграничения между СССР и Германией, определенного договором от 28 сентября, и считало, что эти земли оккупированы Советским Союзом. Однако ссылку польского эмигрантского правительства на IV Гаагскую конвенцию при характеристике действий советского правительства НКИД СССР считал неприемлемой, поскольку конвенция касалась режима оккупации, что в отношении Западной Украины и Западной Белоруссии было лишено основания. По мнению советской стороны, вступление Красной армии в Западную Украину и Западную Белоруссию осенью 1939 г. было не оккупацией, а освободительным походом, а воссоединение их с СССР явилось результатом волеизъявления населения и исправлением исторической несправедливости, произошедшей в 1920 – 1921 гг.

Польское правительство в эмиграции не признало решений народных собраний Западной Украины и Западной Белоруссии об установлении Советской власти и законов СССР от 1 и 2 ноября 1939 г. о включении Западной Украины и Западной Белоруссии в состав СССР и воссоединении их с УССР и БССР. Оно не признавало, что с 29 ноября 1939 г. действовал указ Президиума Верховного Совета СССР, на основе которого все лица, находившиеся на территории Западной Украины и Западной Белоруссии на 1—2 ноября 1939 г., получали советское гражданство. В прессе и документах НКИД СССР до 1944 г. он именовался законом. Советскими гражданами становились и лица, прибывшие в СССР на основе соглашения между правительством СССР и правительством Германии от 16 ноября 1939 г. об обмене населением, а также из Виленской области, переданной Литве.

С первых недель началась унификация государственного и социально-экономического строя новых советских областей. Шла советизация, но еще более жестокая украинизация «новых» областей. В соответствии с решениями Народных собраний были приняты законы о национализации крупной промышленности и банков. На практике же наблюдались изъятия даже мелких ремесленных мастерских и частных домов. Национализировались коммунальные, культурные, учебные, просветительные и лечебные учреждения – осуществлялся перевод хозяйства на плановые начала.

Проведение ускоренными методами социально-классовых, экономических преобразований, форсирование политических мероприятий, на которые в СССР ушло двадцать лет, было спрессовано в полтора года организованной сверху «революции». Она сопровождалась массовыми арестами, расстрелами, депортациями, привела в итоге к дезорганизации хозяйственных связей, падению производства и жизненного уровня населения, к новой перестройке связей между общественными и национальными группами и изменением их отношения к государству.

Была проведена конфискация без выкупа помещичьей земли и передача части ее крестьянам: 1,5 млн га на Западной Украине и более 400 тыс. га в Западной Белоруссии (на остальных землях организовались совхозы и МТС). Норма землевладения была установлена в зависимости от региона от 5 до 15 га.

Руководство Союза вооруженной борьбы отмечало, что проведенная перестройка сельского хозяйства весьма изменила позиции деревенской и местечковой бедноты в пользу принятия Советской власти, хотя экспроприация сопровождалась высылками или арестами ряда собственников. Ликвидация польской системы управления также сопровождалась высылкой отдельных категорий служащих бывшего госаппарата, органов суда, прокуратуры, полиции, армии. Партийное руководство УССР считало в мае 1940, в период наибольшего размаха депортаций, что 25% кадров в кооперативах, экономике, учительском составе – «чуждые для нас люди, не думают перестраиваться». Среди репрессий НКВД на Западных Украине и Белоруссии выделяются именно депортации, то есть переселение, высылка людей как мера политического преследования, уголовного или административного наказания. Ссылок, депортаций, проведенных по инициативе Н. С. Хрущева, первого секретаря ЦК КП (б) У, и осуществленных ведомством Л. П. Берии, было три. Первой была ссылка в самых тяжелых условиях лютой зимы,10 февраля 1940 г., осадников и лесников, лиц, получивших за мизерную плату земельные наделы за отличия в советско-польской войне 1920 года. Второй, многоплановой, была ссылка на основе решения политбюро ЦК ВКП (б) от 2 марта 1940 г. «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР». Решение имело секретную подоплеку – депортацию с родных мест 26 тысяч семей (в том числе офицеров-военнопленных, судьба которых в эти же дни была предрешена) как один из способов маскировки и замалчивания предстоящей акции. К «семьям» присоединили участников повстанческих организаций, некоторых лиц, содержавшихся в тюрьмах западных областей, и две тысячи молодых женщин, объявленных проститутками. Третьей депортацией летом 1940 г. было переселение беженцев – лиц, которых не приняла обратно Германия. В основном это были лица еврейской национальности (на 78 тыс. беженцев было 64,5 тыс. евреев). Но в целом депортировались лица всех национальностей. Преобладание в польском аппарате управления и среди собственников поляков определяло их больший процент среди репрессированных, более значительный, чем их доля в общей численности населения. Четвертая депортация в июне 1941 г., буквально накануне войны, носила скорее украинский оттенок, она не была завершена: уже сформированные эшелоны не успели дойти до мест назначения, когда была объявлена амнистия (12 августа 1941 г.).

Акты «очищения городов и сел от враждебных элементов» проводились без учета позиций и действий конкретного человека, путем распространения «мероприятий» на все категории подозреваемого слоя или круга лиц, включая членов их семей. Все они по признанию «Рапорта по вопросу о поляках, выселенных в СССР», составленного для командования СВБ/Армии Крайовой, «разделили судьбу миллионных масс арестованных (советских людей – ), заполняющих тысячи лагерей СССР» /17/. Везли их на 10—20 лет на север, в Коми АССР, на Ямал, в Сибирь, Алтай, Казахстан, на лесоповал и лесосплав, на энергетические комплексы, на предприятия черной и цветной металлургии. В непривычный климат, на тяжелые работы во вновь создаваемые вдали от будущего фронта экономические районы. Их косили болезни и голод зимой 1941—1942 гг., условия транспортировки и жизнь во временных строениях и т. д. По подсчетам польского Института национальной памяти всего за годы войны и от разных причин – от расстрелов до непосильного или непривычного труда – по вине советской власти погибло и умерло от естественных причин около 150 тысяч польских граждан. (Советских итоговых данных не опубликовано. Данные о смертности польского населения, направляемые в Кремль, по отдельным «статьям» при сложении примерно в три раза меньше.) Наряду с депортациями в регионе проходили массовые аресты «классово чуждых» элементов и членов подпольных групп. Всего с сентября 1939 г. по июнь 1941 г. было арестовано 107140 человек. Среди арестованных было 40% поляков, 23% украинцев, 22% евреев, 8% белорусов. Осуждено было 39 тыс. человек, в том числе к ВМН – 8,5 тыс. человек. Относительно разгрома подполья цифры по сведениям 3-го управления НКГБ СССР за 1939 г.—I квартал1941 г. следующие: ликвидировано на западноукраинских и западнобелорусских землях соответственно 340 и 188 организаций и групп и арестовано 9949 и 6104 человека. В 1941 г. раскрыто 8 и 25 групп, арестовано 82 и 1013 человек/18/. В. П.

Видимо, посчитав «очистку» территорий достаточной, через две недели после третьей депортации и волны массовых арестов Сталин направил 5 июля 1940 г. шифровку в львовский обком КП Украины (копии – в Киев, в ЦК Н. С. Хрущеву и М. Д. Бурмистренко): «До ЦК ВКП (б) дошли сведения, что органы власти во Львове допускают перегибы в отношении польского населения, не оказывают помощи польским беженцам, стесняют польский язык, не принимают поляков на работу, ввиду чего поляки вынуждены выдавать себя за украинцев и тому подобное. Особенно неправильно ведут себя органы милиции. ЦК ВКП (б) предлагает вам за вашей личной ответственностью незамедлительно ликвидировать эти и подобные им перегибы и принять меры к установлению братских отношений между украинскими и польскими трудящимися. Советую вам созвать небольшое совещание из лучших польских людей, узнать у них о жалобах на перегибы, записать эти жалобы и потом учесть их при выработке мер улучшения отношений с поляками» /19/. При помощи «лучших польских людей» такие меры появились. 10

Толчком изменения «польской политики», несомненно, послужило падение Франции и определенные политические передвижки в настроениях населения. С лета – осени 1940 г. можно говорить о начале нового этапа «польской политики» СССР. В «новых областях» почти прекращаются депортации, исправляются «перегибы» и «ошибки» в проведении советизации, украинизации и коллективизации, оказывается демонстративное содействие развитию польской культуры. Вокруг последнего направления сплачивается группа польских интеллектуалов, активную роль в которой играла писательница Ванда Василевская – депутат Верховного Совета СССР, лицо значимое для многих слоев населения. Она была дочерью первого министра иностранных дел возрожденной в 1918 г. Польши. Группа эта, сплотившаяся вокруг журнала «Нове виднокренги», стала центром «полонии», выступавшей за сотрудничество с Советской властью. Но все это не мешало органам НКВД репрессировать представителей даже демократической части местной интеллигенции. Эта же группа почти в полном составе весной 1943 г. станет инициатором создания Союза польских патриотов в СССР.

СССР позиционировал себя (и принимал для этого реальные действия) как единственного хранителя и защитника польской культуры и языка. Работали польские школы (правда, в несколько меньшем количестве, чем до 1939 г.). В университетах преподавание велось на родном, в том числе и на польском, языке. Равноправие языков было в администрации. Действовали польские театры, филармонии и музеи. В Москве, Львове, Минске, а затем и в Вильнюсе на польском языке издавались миллионными тиражами книги. В СССР выходили 17 польских газет и 2 журнала. Символом новой польской политики советских властей явилась подготовка и проведение в общегосударственном масштабе юбилея поэта Адама Мицкевича осенью 1940 г.

В определенной степени изменилось отношение к населению. Умерили свою прыть жаждущие стопроцентной коллективизации. Раскулачивание стало формально расцениваться как самоуправство, как «действия, которые могут быть – по квалификации политбюро ЦК КП (б) У – использованы враждебными советской власти элементами с провокационной целью». Были определены достаточно высокие нормы личного землевладения. Резолюция Пленума ЦК КП (б) У «О работе Львовского и Ровенского обкомов компартии Украины» (ноябрь 1940 г.) сочла недостаточное вовлечение местного актива в руководство причиной того, что в ряде городов и районов были допущены грубые нарушения советских законов. Было рекомендовано эти «недостатки» исправить. Изменилось отношение и к польским коммунистам: их стали принимать в ВКП (б), правда, только индивидуально, с проверкой и только тех, кто прибыл из Польши. Так называемый классовый подход, социально-экономические реформы, ликвидация помещичьего землевладения и национализация промышленности, решение, хотя и с попранием международных норм, украинского и белорусского национальных вопросов, склонили на сторону советской власти довольно значительные слои населения, в основном люмпенизированного. Показательным был и тот факт, что в СССР социалисты (ППС) отказались от сотрудничества с эмигрантским подпольем, вышли из согласительных комитетов Делегатуры и начали сотрудничество с советскими властями. То, что Советы завоевали поддержку и базу, а СВБ ее не получил, что произошло изменение политических настроений трудящихся, признал даже командующий Союза вооруженной борьбы генерал С. Грот-Ровецкий: «Советы имеют большую помощь местного элемента (украинцев, белорусов, еврейской бедноты, много сторонников среди молодежи, которая получила работу) … Перенеся борьбу на социальную почву, они смогли завоевать некоторую часть польского общества, в основном пролетарскую молодежь и часть сломленной морально интеллигенции». Ровецкий признал полное безразличие белорусов и украинцев к польской государственности (но указал на враждебность части их к большевикам на экономической почве) и определенную удовлетворенность решением белорусского и украинского вопроса даже в советской форме. В завоевании масс на сторону коммунистов Ровецкий отвел большую роль «их» (т. е. новой советской) школе, учреждениям, союзам, театрам, печатному слову и пришел к выводу, что «широкая работа против большевиков невозможна» /20/. 11

Польское вооруженное подполье – Союз вооруженной борьбы – было активным до лета 1940 г. Округа №№2 и 3 (Львовский и Белостокский) были сформированы к декабрю 1939 г. При военном командовании СВБ, как и в генерал-губернаторстве, функционировали подпольные политические консультативные комитеты польских буржуазных и мелкобуржуазных партий. В них вошли представители Стронництва народового, Стронництва людового и ППС (последняя, как уже было сказано, отошла от деятельности Союза, начала сотрудничество с советскими властями, хотя отдельные ее члены продолжали состоять в отрядах СВБ).

Польские власти в эмиграции признавали трудные условия работы Львовского и Белостокского округов Союза вооруженной борьбы: советские карательные органы в значительной мере ликвидировали подполье, арестовали его руководителей генералов М. Карашевича-Токаржевского и М. Боруту-Спеховича, а также прибывшего для выправления положения полковника/подполковника Л. Окулицкого. Подорвали социальную базу подполья путем нескольких потоков депортаций «классово чуждых элементов». Однако из Франции требовали совершать акты террора и диверсий, особенно на транспорте, на линиях связи, на складах горючего, вести работу по подрыву авторитета советских представителей, дезорганизации и деморализации административных органов и достигать «этим путем ослабления советского режима». Одной из задач подполья было воздействие на молодежь, вывоз ее в Румынию и Венгрию, создание препятствий для мобилизации призывников в Красную армию. Запад требовал рапорты о дислокации советских частей, их передвижениях и моральном состоянии. Союзу вооруженной борьбы было разрешено сотрудничать с иностранными дипломатами. Действительно, английские дипломаты за возможность использовать собранные подпольем сведения согласились быть посредниками в пересылке материалов за границу. Имелись контакты и с японскими представителями. Для подполья были присланы радиопередатчики и деньги в долларах и злотых. Только до мая 1940 г. было послано 2,5млн злотых и 15,6 тыс. долларов. На конференции в Белграде (29мая – 2 июня 1940 г.), проведенной представителями правительства и подполья, делегат от Львовского округа сообщил, что до конца марта 1940 г. они получили 500 тыс. рублей, 4 кг золота, 700 золотых долларов.

В руки советских органов госбезопасности попали инструкции и другие предписания Союзу, курьеры, многие денежные пересылки. После поражения Франции движение Сопротивления в Польше утратило внешнеполитическую поддержку на континенте, а Польша— перспективу быстрого освобождения. В новых политических условиях генерал Соснковский отдал приказ о прекращении активных действий против гитлеровцев. Был взят курс на моральный и физический террор в отношении отдельных лиц, разведку и экономический саботаж, экономию «польской крови». СВБ на советской территории это не касалось. Им надлежало продолжать диверсии, саботаж, акты террора, антисоветскую пропаганду. Например, главнокомандующий СВБ генерал К. Соснковский доносил премьер-министру В. Сикорскому, что за первые пять месяцев 1940 г. было уничтожено более десяти железнодорожных составов, взорвано три железнодорожных моста, уничтожено несколько складов оружия, боеприпасов и продовольствия, в том числе большой склад во Львове на Лычакове. Материалы компартии Украины подтверждают многие указанные факты и приводят иные – от саботажа до профнепригодности новых кадров.

Деятели СВБ в западных регионах Украины и Белоруссии придерживались иного мнения. Проведя анализ изменения настроений в обществе и сравнение политики СССР и Германии в отношении польского народа, оценив факты переговоров высоких советских чинов с деятелями подполья в регионе, руководитель СВБ пришел к выводу, что политика гитлеровцев ведет к ликвидации Польши и поляков, а политика советского руководства – к созданию «красной Польши». И «Польша пусть красная, но будет» – решил его глава, полковник генштаба Леопольд Окулицкий, и подписал согласие на сотрудничество с НКВД и Советами. Его примеру последовали другие. СВБ на советской территории в 1941 г. почти прекратил свою деятельность, но обещал военное сотрудничество – передачу разведданных о вермахте после начала войны. В назидание его последующим политическим «зигзагам» процитируем, что писал Окулицкий в 1941 г. (до начала войны): «Поскольку судьба Польши зависит не от Англии, а от результата решающего сражения между Германией и СССР, СВБ прекращает деятельность в зоне советской оккупации и убирает нежелательных для властей, либо необходимых на той стороне (тоесть в генерал-губернаторстве – ) людей… В убеждении, что победа СССР даст польскому народу возможность жизни и национального, культурного, хозяйственного и политического развития, я написал свои показания и заявляю о желании дальнейшей работы. Будет Польша красной, хорошо, пусть будет, лишь бы только была. Впрочем, это хорошо на нее повлияет, освободит и раскроет новые, невиданные до сих пор силы народа» /22/. В.П.

Почти молниеносное поражение Франции изменило положение на континенте и в том числе отношение СССР к польскому вопросу. У советского руководства действительно зародились мечты о возрождении Польши, «красной Польши». Сталин лично говорил с Вандой Василевской о создании военных частей и подборе офицеров для них. По указанию Сталина последовали контакты с рядом значимых политических персон, в частности, из людовского и социалистического лагеря, на предмет создания в СССР польского правительства или иного объединения, которое могло бы взять на себя ответственность за судьбы страны. В Москву приглашали и бывшего премьер-министра Польши К. Бартеля. Вскоре Сикорскому стало известно, что Бартель во Львове возглавил Польский национальный комитет. (Захватив Львов, гитлеровцы немедленно уничтожили Бартеля.) Руководству польского подполья на территории этнической Польши стали известны имена лиц, с которыми вели переговоры советские уполномоченные. Грот-Ровецкий сообщал в Лондон в апреле 1941 г. о создании Советами подполья в Польше: «Немцы отвечают Советам, проводя в их зоне оккупации подобную операцию (батальон смерти Каминского)». Гитлеровцы активно подкармливали украинское националистическое подполье. Обучали его кадры в школах на территории Германии. Террористические выступления украинских националистов против польского населения «в новых областях» пресекались органами НКВД.