Псы войны: дневники Шеннона

Пробежав по траве аэродрома, «дакота» остановилась в десяти метрах от диспетчерской вышки. В этот момент на ней находился Шеннон, который оценивающим взглядом, смотрел на севший самолёт. Судя по заплатам на обшивке, что он был собран из частей, принадлежавших как минимум четырём таким же аппаратам. Хозяин даже не удосужился их покрасить. В результате самолёт получился как бы камуфлированным квадратными пятнами с разными оттенками зелёного. Капот его правого двигателя сиял натуральным жёлто-салатовым цветом нового дюраля, зато часть крыла позади правого мотора была чёрной от копоти. Едва двигатели остановились, откинулся люк и из него вниз спустили трап. По нему на траву аэродрома спустились четверо человек в тигровом камуфляже и встали у трапа, заложив руки за спину. Из оружия у них были только большие охотничьи ножи за поясом. Вслед за ними, появился генерал Оджукву, рослый, подтянутый. Он был облачён в зелёную парадную форму с двойной планкой орденов. Его окладистая чёрная лохматая борода спускалась на грудь, а козырёк фуражки с высокой красной тульей прикрывали глаза от яркого полуденного солнца. Следом за ним шёл увешанный аксельбантами и орденами адъютант. На боку у него висела огромная жёлтая кобура…

Из зала прилётов Шеннону всё было прекрасно видно. Он отдал по рации короткую команду. Тотчас от здания к самолёту направилась вереница из трёх разнотипных обшарпанных автомобилей. Первым катил покарябанный «виллис», за рулём которого сидел Лангаротти. За ним следом ехал единственный в Кларенсе «мерседес». Небольшую колонну замыкала «миневра», на которой в связи с важностью момента была установлена «брен» на кустарной турели. За её рулём сидел Земмлер, а пулемётом обслуживал Джинджи. В кузове хватало места, чтобы посадить ещё полдюжины человек. Отследив движение автоколонны, Шеннон спустился с вышки и пошёл навстречу гостю. Щурясь от ярко света, генерал приветливо махнул ему рукой:

– У Вас всё получилось, майор! – английский у генерала был безупречен.

– Господин генерал! – Шеннон перешёл на строевой шаг и отдал честь.

– Вольно, майор. Я кое-что Вам привёз, – генерал повернулся и сделал знак рукой. Грузовая дверь «дакоты» раздвинулась и оттуда стали сгружать какие-то механизмы и колёса. Наёмник вопросительно посмотрел на Оджукву, но тот не обратил на это внимание и продолжил с ностальгией в голосе. – Это – пара бельгийских трициклов AS24 и прицепы к ним. Остатки былой роскоши. Помнишь, как их стащили из Леопольдвиля.

– Да, сэр! – Шеннон предупредительно открыл дверцу «мерседеса», за рулём которого сидел Бенъярд. – Вот Ваша машина, сэр.

– Хорошо. Я привёз с собой группу специалистов, – продолжал генерал, будто не замечая приглашения. – Там, – он кивнул головой в сторону самолёта, – оружейники. Они здесь очень пригодятся.

Спасибо, – Шеннон отступил на шаг, открывая дверцу "мерседесу". Генерал направился к нему и отрывисто произнёс:

– Прикажите подготовить мой самолёт к вылету, майор!

–???

– Не здесь Шеннон, – добавил Оджукву, заметив в глазах наёмника немой вопрос. –Всё по порядку.

– Так точно, сэр! Кто Ваш пилот?

– Дональд Дак, – улыбнулся генерал. – Моего адъютанта Вы знаете?

– Майор Шеннон! –адъютант небрежно приложил руку к своей фуражке.

– Майор Джоав! – козырнул ему Шеннон. – Капитан Лангаротти обеспечит выгрузку! Он – в «виллисе»!

Оджукву кивнул Джоаву, который бегом сорвался с места в направлении джипа. Тем временем, оружейники генерала устроились под крылом "дакоты" и в его тени стали монтировать трициклы AS24 и их прицепы. Они действовали со знанием дела: за несколько минут оба транспортных средства были готовы к движению. Их подкатили к грузовому люку, из которого начали сгружать какие-то мешки. Шеннон вопросительно посмотрел на генерала:

– Что это, сэр?

– Золотой запас Биафры…

– Медикаменты?

– Именно. Сам понимаешь, здесь, в Африке, они дороже золота.

– Какова его ценность?

– Сто тысяч бельгийских франков. Это всё, что я могу дать.

– Спасибо, генерал. Это совсем не то, чего я ожидал, но…

– Друг мой, я хотел взять на борт «дакоты» кроме людей ещё кое-какое оружие, но Уфуэ Буаньи лично предостерёг меня от этого. Конечно, он больше печётся о себе, своём реноме…

– Понимаю…

Шеннон подошёл к охранникам генерала. Он захотел с ними ближе познакомиться. Бойцы вызывали ощущение бравых вояк. При приближении полковника они взяли под козырёк и представились. Их имена более походили на клички: Картр, Филт, Рольх, Зинга…

– Вольно, камрады, – произнёс Шеннон. Бывшие коммандос заулыбались. В своё время их обучал Тэффи Уильямс, который часто так обращался к своим подчинённым.

Пока шла разгрузка из самолёта вышел пилот:

– Здравствуй, Карло, – сказал он и улыбнулся. – Давненько не виделись.

– Да! Года два или три, не так ли, Ян?

– Мне кажется три. Кстати это мой последний рейс!

– Ты бросишь Африку?

– Да, пора на покой с молодой женой, – в рифму произнёс он.

– Ты всё-таки женился на той девочке из Стэнливиля?

Ян утвердительно кивнул и достал пачку «кэмэла»:

– Покурим?

Шеннон взял одну сигарету:

– А кто будет летать на твоей колымаге?

– Я её отдам Мэду Сью.

–У него же был свой самолёт.

– Есть, но он хочет его поменять. Тот, на котором он прилетел из Индокитая, совсем разваливается. Кстати, он передал тебе ящик настоящего «гинесса». Куда его загрузить?

– Пусть запихнут его в «Миневру» – в ней больше места!

– А что он сейчас поделывает?

– У него сейчас фрахт где-то во французском Судане. Когда я уйду на покой, будет возить нашего генерала. Так что, ещё увидитесь…

За дружеской беседой время пролетело незаметно, приятели не успели закончить обмен репликами, как самолёт был разгружен.

– Ян, готовьте самолёт к вылету! – Оджукву уже сел в "мерседес" и знаком позвал Шеннона. – Надеюсь у вас есть технический персонал?

– Так точно, сэр! Капитан Лангаротти!

Корсиканец нехотя вылез из машины и поплёлся к «мерседесу». За руль «виллиса», за рулём сел Джоав, а в кузов набились телохранители генерала.

– Майор, садитесь ко мне на заднее сиденье, – предложил генерал. – Нам надо поговорить.

– Есть, сэр! Может взять дополнительную охрану?

– Когда Вы рядом, мне бояться нечего, – густая чёрная борода скрыла улыбку.

– Ирония здесь вряд ли уместна, сэр, – обиженно проворчал Шеннон. – Мы ждали Вас с людьми и оружием…

– Садитесь, садитесь, – миролюбиво произнёс генерал. – Всё оказалось не так просто, майор…

«Мерседес» отъехал от полуразрушенного аэровокзала. Его сопровождали оба джипа, набитые солдатами. Когда колонна вывернула на Равнинную Дорогу генерал спросил:

– Скажите, мои люди уже прибыли?

– Да, сэр. Четверо гражданских советников приплыли сегодня утром на борту «Тосканы». Бенъард и Пренк приняли участие в боевых действиях…

– Вот как! – Борода генерала мерно покачивалась в такт движению машины. Со стороны, казалось, что он одобряет действия своего визави.

– Мы сформировали Комитет Национального Спасения и исполнительную власть при нём. Вчера начались контакты с посольствами, зондируем возможность признания нового правительства. В городе и его окрестностях наведён порядок. В правительстве сейчас есть вакансии, я хочу просить Вас, генерал…

Оджукву знаком заставил Шеннона замолчать. Он смотрел в окно, скользя взглядом по окружающему пейзажу.

– Посмотрите, Шеннон,– неожиданно произнёс он. Его рука вытянулась в направлении бидонвиля, в котором жили Беженцы, в основном, его соплеменники. – Здесь живёт тридцать тысяч человек. Может, и все сорок. Половина из них возделывает небольшие огородики, остальные перебиваются случайными заработками. Казалось, им терять нечего, но…

Генерал замолчал, задумавшись. Минуту-другую спустя он продолжил:

– Когда я после первой встречи с Вами кинул клич о наборе добровольцев для Зангаро, на него откликнулись сто шестьдесят восемь человек, включая двенадцатилетних пацанов. Многие из них служили у тебя и Рольфа. И это всё! Мои люди устали воевать Шеннон, понимаешь, устали, – генерал с горечью произнёс последние слова. – Даже там, – он кивнул в сторону проплывавшего за окнами бидонвиля, – они хотят мира. Да! Они вышли на улицы с винтовками. Отобранными у солдат Кимбы, но они не будут стрелять, если здесь вдруг высадятся войска ООН.

– А что, это возможно?

– Да. Через неделю после того, как я стану во главе Зангаро, здесь появятся советские и британские корабли и самолёты. Потом под флагом ООН здесь высадят нигерийский десант и устроят очередную резню моих соплеменников…

– Красный флаг и «Юнион Джек», сэр? Они же друг друга ненавидят…

– Ты слишком наивен, мой майор. И Советам, и англосаксам на Африку глубоко наплевать. Если они найдут общий, то ввергнут мой континент в каменный век…

Генерал задумчиво смотрел в окно. За окнами «мерседеса» пробегали улицы Кларенса, заполненный пёстрой толпой. Она скрывала убогость строений и грязь улиц. Зеваки с удивлением смотрели на колонну автомашин, идущих на приличной скорости, и тыкали пальцами в проезжавшую мимо машину. После долгого молчания он вдруг произнёс:

– Здесь я стану новым Кимбой, а мне надо быть со своим народом!

Шеннон с отсутствующим видом слушал генерала:

– Вы что, сэр, отказываетесь от проекта?

– Да, – последовал чёткий ответ. – Мой народ не хочет здесь жить, но я вас не брошу. Вы получите посильную помощь.

– Деньги, оружие, людей?

– Всего понемногу. Детали обсудим позже. Насколько я понимаю, – генерал указал вперёд, – мы подъезжаем. Надеюсь, что наш разговор останется в секрете?

– Да, сэр. За рулём сидит Ваш человек. Он абсолютно надёжен.

– Хорошо. Я его возьму с собой.

– Но это капитан Бенъард. Он нам нужен здесь: он занимает важный пост в правительстве.

– Какой?

– Комендант дворца и, по совместительству, советник по снабжению.

Оджукву тронул водителя за плечо. – Генри, неужели это Вы? Я Вас не узнал.

– Да, сэр! Я готов к выполнению любой миссии…

– Ты мне как раз и нужен, – весело сказал генерал и добавил: – Не волнуйтесь, майор. Он выполнит одно специальное задание и вернётся.

– Какое?

– Не будем об этом. Я надеюсь, что Вы, Генри, уже забыли наш разговор с майором.

– Так точно, сэр.

«Мерседес» остановился у входа во дворецо, а джипы проехали вглубь. Их пассажиры засуетились, выгружая доставленные ими вещи.

За два дня внешний вид резиденции правительства Зангаро сильно изменился. Оджукву намётанным глазом осматривал строение. Окна первого этажа были заложенными кирпичами и выкрашены в белый цвет, в тон стенам. На фасаде здания выделялась высокая, широкая на стальных засовах деревянная дверь. Перед заложенными кирпичами окнами располагалась терраса, длиной ярдов в тридцать. Теперь она была бесполезна, ибо к ней не было прохода из здания. На втором этаже от одного угла до другого тянулся ряд из семи окон, три слева, три справа и одно посередине, над входной дверью. Они были снабжены жалюзи, сделанными, видимо, из стали. Генерал находился слишком далеко, чтобы сказать это с уверенностью, хотя они и были закрыты. На мансарде расположились десять окон существенно меньшего размера. Под ними проходил водосточный желоб, от которого к коньку взбегала вверх потемневшая от времени черепичная крыша. Красные пятна вновь уложенных плиц ярко выделялись на общем фоне. Охранники, стоявшие у трапа, при его приближении взяли на караул. Экс-президент Биафры с удовлетворением отметил, что винтовки в их руках начищены до блеска…

Шеннон слегка опередил генерала и распахнул перед ним входную дверь. Оджукву стал медленно подниматься по лестнице, укрытой красной ковровой дорожкой, наверх, внимательно оглядываясь по сторонам. Стены хранили следы пуль, которые попытались скрыть при помощи мебели, картин и драпировки. В самом конце дорожки стоял Окойе, картинно распахнув руки:

– Здравствуй, дорогой Чуквумека, – произнёс он на языке игбо с ужасным акцентом. – Мы Вас уже заждались!

Оджукву поднимался не спеша. Достигнув конца лестницы, он слегка приобнял доктора:

– Я рад видеть тебя в добром здравии, Вайянт, – ответил он по-английски. – Я приехал сюда с частным визитом и, поэтому, не надо церемоний. Где мы можем переговорить?

– Мы?

– Да! Вы, я и Шеннон! Это очень важно, в первую очередь. Для всех вас, – Оджукву махнул рукой куда-то в сторону.

Окойе внимательно слушал генерала. На его лице вдруг промелькнуло недоверие.

– Сэр, позвольте доложить! – в разговор вмешался незнакомый Шеннону человечек. – Обед на шестнадцать персон будет готов через час.

– Кто это? – спросил Шеннон.

– Нам в наследство от прежней власти достались два прекрасных повара. Они готовят нам торжественный обед, – обстоятельно доложил Пренк.

– Вот и отлично, – сказал генерал. – Где мы можем уединиться на это время?

– Господин генерал, полковник! Прошу в мой кабинет! – Окойе указал рукой влево. Оджукву удивлённо обернулся и протянул руку Шеннону:

– Поздравляю, полковник! – тот ответил крепким рукопожатием. Три творца зангарской революции прошли по коридору и закрылись в кабинете. У его входа встал Эйнекс.

Беседа заняла больше времени, чем предполаглось. В ожидании члены Комитета и государственные советники разбились на группы, обсуждая местные новости и слухи. Разговоры немедленно умолкли, когда доктор Окойе вошёл в зал и торжественно объявил:

– Позвольте представить Вам нашего дорогого гостя: президента Республики Биафра в изгнании генерала Чуквуэмеку Одумегву Оджукву!

Реакция присутствующих оказалась неоднозначной: военные встали по стойке смирно, гражданские советники стали аплодировать вслед за доктором, вожди бакайя и винду насупились, осторожно переглядываясь между собой. Чтобы как-то скрыть их замешательство, Окойе предложил всем садиться за стол. Он занял место на одном конце стола, а генерал – на противоположном. Вожди оказались по одну сторону, а советники – по другую. Тягостное молчание висело над обеденным столом, несмотря на вежливые тосты и речи. Вожди, в основном, молчали в ожидании какого-то подвоха. Они бросали опасливые взгляды то на Оджукву, то на Шеннона, то на Окойе…

Обстановку разрядил многоопытный генерал, который провозгласил тост за истинных хозяев Зангаро – народы кайя и винду! Вожди с облегчением вздохнули и включились в общий разговор, который, в основном, крутился вокруг экономических проблем Зангаро и методах их решения. Сидевший по левую руку генерала Шеннон выглядел удрученно, почти не ел и мало говорил…

Около пяти часов вечера обед закончился. Оджукву простился с гостями, многие из которых были ветеранами Биафры. Доктор Окойе поднял заключительный тост за свободу всех африканских народов и торжественно вручил генералу золочёный браунинг Кимбы. Под аплодисменты присутствующих Оджукву в сопровождении Шеннона и Бенъарда покинул зал. По дороге к машине, генерал спросил:

– Как разместились мои люди?

– Хорошо, сэр. На территории дворца им выделили комнаты. Сейчас им выдают оружие. Завтра их переведут в полицейские казармы,– доложил Бенъард.

– Как жаль, Шеннон, что я смог дать Вам только девять человек, всего девять, – произнёс генерал. – Ну что Генри, Вы готовы лететь со мной?

– Да, сэр. Я уже сделал все необходимые приготовления и собрал вещи.

– Кто Вас заменит на посту, Бенъард? – официально обратился к отъезжавшему Шеннон.

– Полковник, я обсудил разные кандидатуры с доктором. Комендантом дворца станет Эйнекс, моё место в Госсовете временно займёт Хорас, а Вы отгоните «мерседес» обратно во дворец, – неуклюже пошутил он в конце. Хоть Шеннон скорчил недовольную гримасу, внутренне он понимал, что кандидатура Эйнекса является в данных условиях наилучшим выбором.

– Подожди, я тебе кое-что передам для Мэда Сью, – он быстро сбежал по лестнице в погреб, где хранилось оружие. Когда он вернулся, все его уже ждали у машин.

– Вот, – протянул он Бенъярду длинный предмет, завёрнутый в мешковину.

– Что это? – удивлённо спросил генерал.

– Антикварный винчестер 1867 года в прекрасном состоянии и с инкрустацией, – пояснил Шеннон. – Раритет…Подарок моему другу Мэду Сью…

Конвой направился в аэропорт в прежнем составе, за исключением того, что Кот сел на переднее сидение «мерседеса», а люди генерала были заменены солдатами дворцовой охраны.

– Вы расстроены, полковник, – грустно сказал генерал. – Не надо. Сами видите: я не могу возглавить эту страну. Какими волками смотрели на меня местные вожди. Поверьте, через год или два они почувствую вкус власти и будут пострашнее социалистов. Я знаю… – он надолго замолчал. Закатное солнце светило прямо в заднее стекло автомобиля: зайчики бегали по спинкам сидений и лицам сидевших. – Но я вам помогу.

– Я рассчитывал на другое, сэр!

– Думаешь, я хотел лететь сюда с частным визитом? Нет! Но надо смотреть в глаза реальности. В порту Конакри сейчас находится отряд советских кораблей с батальоном морской пехоты на борту, а аэропорт оборудован для посадки стратегических бомбардировщиков ТУ-95. Совсем недавно один русский эсминец гонялся за катерами, которые угнали повстанцы. Думаешь, Советы постесняются высадиться в Кларенсе, если узнают, что у власти здесь находятся иностранцы?

– Если вдруг в Ваших планах что-нибудь изменится, генерал…

– Не изменится, полковник, не изменится. Пока русские лезут в Анголу и Бисау… – генерал безнадёжно махнул рукой и стал смотреть в окно. После недолгого молчания он сказал: – И вот что ещё, я отдам оба уцелевших «миникона». Их даже не успели распаковать. Там ещ имеются прицелы, зарядные блоки и всякое другое имущество. Для организации погрузки мне и нужен Генри…

– Но, сэр?

– Да, да, да, не спорьте. Самолёты спрятаны в калабарских джунглях и ржавеет. Пройдёт два-три года и это будет никому не нужный хлам. Я с удовлетворением их Вам отдаю, найдите только самолт, который их вывезет оттуда. Документацию Ян уже передал твоему французику.

– Хорошо, сэр. Есть у меня на примете один такой. Бенъярд как раз с ним должен связаться…– Шеннона покоробило пренебрежительное отношение Оджукву к его другу. Однако, сейчас было не к месту вступаться за Лангаротти.

– Вот и отлично, – генерал попробовал улыбнуться. – И ещё. Я попытаюсь уговорить ещё кого-нибудь из своих соратников перебраться в Зангаро, если пообещаете создать для них приемлемые для жизни условия.

– Конечно, сэр. Я сделаю всё возможное,

– Вот и договорились. С первого августа Бенъард будет в Абиджане ждать Ваших распоряжений.

"Мерседес" и машины сопровождения въехали на лётное поле и приближались к «дакоте» Зумбаха. Её пилот сидел у шасси и о чём увлечённо разговаривал. В его собеседнике Шеннон узнал папашу Вилька.

– Ну да, они же соотечественники, – тут его осенило.

Генерал проворно вылез из салона и широкими шагами пошёл к самолёту. Его обогнали майор Джоав и Генри Бенъярд, который нёс в руках подарок для Мэду Сью. Зумбах полез в кабину и начал запускать двигатели. У трапа генерал крепко пожал руку Шеннону:

– Как мы будем поддерживать связь в дальнейшем, сэр? – стараясь перекричать рёв двигателей, спросил тот.

– Вы знаете как меня найти, полковник! Если что-нибудь экстренное, пришлите Вашего французика или кого-нибудь ещё, – Оджукву говорил громко, не напрягаясь. Вдруг он улыбнулся каким-то своим мыслям: – Я договорился с доктором, что с правительством Зангаро будем контактировать через Морисона и Бенъярда. Теперь они имеют более, чем официальный статус. Это я – изгнанник…

– Спасибо, сэр, – Шеннон только сейчас осознал, как тяжело дались генералу эти слова. Отдавая свои последние самолёты, он признавал фиаско Биафры. Спустя сорок секунд после того, как убрали трап, «Дакота» начала двигаться. Её оба мотора работали, но чихали и кашляли, так как Зумбах их прямо из холодного состояния на полную мощность. Солнце уже село за горизонт, когда самолёт вырулил на взлётную полосу. Шеннон грустно следил за взлётными огнями, понимая, что это его последняя встреча с генералом. Его проект «Биафры в изгнании» оказался миражом, разбившимся о политические реалии. Он думал не столько о генерале, сколько о людях, его окружавших: о майоре Джоаве, Яне Зумбахе, Мэде Сью…

– Сэр, – сзади подошёл Джинджи. – Капитан Лангаротти сообщил, что будет ожидать Вас в отеле. Господин президент тоже изъявил желание вас видеть…

– А как там «Тоскана»?

– Уже час как вышла в море. Мистер Земмлер и какой-то рыбак на борту.

– Спасибо! Ты сегодня очень славно потрудился. Сообщи Лангаротти, что я еду во дворец. Я там задержусь надолго: пусть ужинают без меня. Смотри! Мсье Борлик идёт к своей машине: догони и скажи, что я его хочу завтра видеть.

– Есть, сэр.

Проследив глазами за Джинджи, Шеннон уселся на заднее сиденье «мерседеса» и приказал:

– Во дворец!

В этот вечер беседа между реальным и формальным лидерами зангарской революции затянулся до полуночи, и корсиканец завалился спать так и не дождавшись своего командира. Шеннон наскоро поужинал во дворце и пешком направился в «Индепенденс». Для порядка его сопровождал автоматчик. На прибрежном шоссе им дорогу перегородил какой-то человек. Полковник осветил его лицо фонариком и признал в нём Флорис. Она подошла к наёмнику и взяла его за руку:

– Я хочу провести ночь с тобой, – прошептала она.

– Пойдём, – сказал Шеннон, обнимая её за талию…

ПОХОРОНЫ

Ночь с женщиной помогла полковнику снять напряжение, которое в нём копилось с момента отплытия из Кастельона. Впервые за двадцать шесть дней наёмник позволил себе немного расслабиться. Он намеренно остался в постели, когда Флорис встала. Он наблюдал за ней краем глаза, невольно сравнивая с Джулией. Оно, конечно, было не в пользу докторши. Преимущество дочки Мэнсона заключалось не только в молодости и свежести. Ее миниатюрная точеная фигура, молочная белизна кожи и длинные, доходившие почти до пояса, волосы, девичья жизнерадостность резко контрастировали плоской, смуглой и остриженной коротко, циничной врачихи. Зато она не задаёт лишних вопросов и не канючит, нашёл себе оправдание Шеннон. Он продолжал наблюдать, как она одевает своё лёгкое платье, заводит часы и берёт сумочку.

– Мне пора на дежурство, – сказала она, наткнувшись на его взгляд. – Извини, что разбудила!

– Сколько уже времени?

– Половина восьмого! Мне на дежурство! – сухо сказала она уже в дверях номера.

– Прощай!

– До свиданья!

Совещание во дворце было назначено на половину десятого, поэтому Шеннон решил привести себя в порядок. Когда он зашёл в ванную, он был сильно удивлён: его грязные одежда и бельё были выстираны и аккуратно сложены на столике.

– Интересно, когда это она успела? – пробормотал он и стал одеваться, напевая «Испанский Гарлем». За стандартным завтраком он встретил Лангаротти, вяло ковырявшего яичницу с ветчиной:

– Шеф, похороны Вламинка и Дюпре состоятся завтра после утренней мессы.

– Где?

– К северу от порта есть старое христианское кладбище. Оно расположено прямо на берегу океана. Там в прежние времена хоронили моряков и солдат…

– Отличная компания!

– Курт сказал тоже самое!

– У меня до заседания Госсовета ещё уйма времени. Давай навестим папашу Вилька. Эй, кто там есть? Жорж! Фредди!

К столику подошёл официант, накрывая на завтрак:

– Слушаю Вас, мсье?

– Жорж, ты не видел мсье Борлика?

– Я Фредди, мсье. Он вчера снял номер в отеле и не выходил из него. Позвольте поинтересоваться, что Вам подать. Яичницу?

– Яйца мне надоели. Давай порридж и сосиски. И, пожалуйста, передай мсье Борлику, что мы хотим к нему зайти в номер.

– Сию минуту!

Фредди побежал к стойке, что крикнул на кухню и стал крутить диск телефонного аппарата. Потом что-то стал говорить в трубку.

– Никак не могу отличить Жоржа от Фредди, – посетовал Шеннон, наливая себе жидкий кофе.

– Я тоже часто их путаю,– меланхолично ответил корсиканец, который давно закончил свой завтрак и занялся любимым делом – заточкой своего ножа.

Через несколько минут Фредди принёс заказ и сообщил, что мсье Борлик сам спустится, поскольку он в номере не один.

– А он похотлив, папаша Вильк! – произнёс Шеннон игриво.

Лангаротти ответил ему понимающей улыбкой:

– Тут девок тут пруд пруди. Это у них даже изменой не считается. Так, марш-марш Ты, по-моему, тоже играл в лошадку сегодня ночью…

Шеннон нехотя кивнул и решил сменить тему разговора:

– Надо подумать, как хоронить Санди.

– Ага. Может отдадим его тело родичам Джонни? Пусть их похоронят вместе.

– Поговори с ними об этом.

– Ладно. Хороший был парень!

– Да. Помниться он служил телохранителем Френчи. Помнишь его?

– Угу. Его настоящее имя Жорж Шевалье. Он тоже из Марселя. Я с ним имел совместные тёрки. Потом он влип в какое грязное дело и сбежал в Африку, а объявился в Биафре и вызвал туда меня. Дал взвод, потом – роту…