Теория Забвений

Темно-рыжие, чёрные и золотые тона, в которых были выкрашены стены и колонны, прекрасно гармонировали с полом из коричневого мрамора и пирамидообразным потолком, уходящим остриём вверх. Весь зал был заполнен почти до отказа. Одни в нарядах из дорогих тканей со вставками из шкур диких зверей, другие с кувшинами, с улыбкой разносившие всем гостям напитки. Златовласые персоны в золотых, сияющих нарядах стояли неподалёку от других людей в темных одеяниях, покрытых дымом и тенью, струящихся от них словно туман. Виктор проходил мимо гостей, продвигаясь ближе к огромной площадке, напоминающей подобие сцены с пьедесталом. Почти добравшись, он натолкнулся на мужчину лет пятидесяти, одетого в тёмно-фиолетовый костюм, состоящий из сюртука, брюк и подобии туфель, а лицо его почему-то было очень ему знакомо. Эти седые кудрявые волосы с залысинами и густыми бровями создавали ощущение, что он видел этого мужчину уже сотни раз. И, хоть его костюм не совсем такой как ныне, всё же по виду это был один из членов ордена. Виктор попытался заговорить, но тот не обращал на парня ни малейшего внимания, как, собственно, и все остальные гости празднества. И это логично, ведь всё это – лишь очередное воспоминание, только не его собственное. Он оставил в покое образ до боли знакомого ему человека и стал пробираться дальше.

Медленно заходящее солнце осветило стан, появившийся посреди сцены. Бледное темно-серое лицо, черные короткие волосы, зачесанные наверх, будто кристаллы, переливались тусклым фиолетовым светом, наравне с плащом, сшитым из разнообразных кусочков зеркал до самого пола и длинными рукавами. Все присутствующие резко замолчали и обратили всё своё внимание прямиком на него. Заведя правую руку за спину, он заговорил, и голос его был наполнен вибрациями, отражающимися от всех стен и колонн:

– Друзья мои. Соратники, старые… и новые. – Обводил он взглядом всех присутствующих. – Собрал здесь я вас, в этом прекрасном месте, не для ярких заявлений и фраз. Не ради праздных речей и громких возгласов. Здесь, после всего, через что прошли мы, я хочу сказать всем вам: «Спасибо!». – И зал зааплодировать, встречая его благородную учтивую речь. – Спасибо вам, – обращался он к людям в темных, покрытых дымом одеяниях. – давние друзья мои, что не бросили в тяжкие времена, помогли отстоять общий мир от попыток ввергнуть его в хаос и смятение. Спасибо за то, что не отреклись от меня и верно служили этому миру из начала времён.

Один из них вывел, согнутую в локте левую руку перед собой и медленно поклонился: – Ничего другого мы и представить не могли, Владыка. Мы будем идти за вами до конца, даже если этот путь приведет нас в небытие. Всё это свершилось лишь благодаря вам. Эта победа ваша! – И окружающие его собратья присоединились к поздравлениям.

Тот, кого назвали «владыкой», закрыл свои темно фиолетовые блестящие глаза и склонил голову им в ответ, а затем вновь выпрямился, приняв величественный стан: – Спасибо вам, мои новые друзья, что приняли меня в это ужасное, тяжкое и для вас время. Спасибо за вашу доблесть и доброту. Спасибо за доверие оказанное, и за то, что не отвергли дар мой.

Один из светлого народа в ярких лёгких доспехах и белом плаще сделал шаг вперёд: – Полностью оправдал ты оказанное тебе доверие. А за величайший дар свободы воли и за неописуемую помощь в борьбе с общим врагом мироздания, мы будем в вечном долгу перед тобой! За сим, лорд-хранитель, мы принимаем твою благодарность! – Стоя, хоть и распределившись по всей огромной площади, они, все как один, отдали честь выступающему, ударив в грудь правой рукой, от чего их доспехи тускло засветились.

– В заключении, я хочу сказать спасибо всем, кто стоял на стороне правды, что даровал нам отец, в этой страшной войне. Кто проливал кровь ради победы и сохранения мироздания в том исконном виде… должном виде. Также всем, кто в итоге отдал жизнь за этот хрупкий мир и ради своих убеждений. И, уж если именно мне дарована честь сказать это, то клянусь, что память о жертвах наших не будет забыта. Клянусь, что пока я дышу, пока существую, буду беречь мир, где все, люди, демоны и ангелы могут жить в согласии и гармонии, где нет больше бесполезных распрей, где нет бессмысленных жертв ради безумных целей, где все будут равны. Ведь радости моей от увиденного здесь нет предела. – Он вывел правую руку из-за спины, а в ней был хрустальный бокал. Весь зал, все эти восторженные лица, поддержали владыку, подняв свои. – Выпьем же за то, чтобы такие собрания стали для нас обычным ходом вещей. Чтобы наши народы жили в мире и процветании. И чтобы было так до конца времён. Это всё, чего я только могу пожелать.

Один из людей-теней, в богатом облегающем наряде, полным кружевных вставок, с длинными черными, как сажа, волосами вышел впереди всех и промолвил: – Никто в этом зале не достоин более исполнения желаний, и если это ваше, то да будет так!

– Да будет так, Андрас! – Широко улыбнулся выступающий и поднял высоко бокал. – Ибо я…

Но в следующий момент Виктор моргнул и вновь увидел перед собой стоящего на пьедестале алтаря своего ужасного двойника. Он весь светился от стоящей за ним фиолетовой призрачной фигуры того самого лорда-хранителя. Как и было в видении, они оба держали бокалы: – Ибо я есть Крайе! – Синхронно прозвучали их голоса, и волной разошлись по земле. Небо начало трескаться как стекло и, сначала мелкими, а потом и большими кусками падать на землю. Виктор засуетился, он уже не понимал, где сон, где видение памяти, а где его воображение, но инстинктивно начал уворачиваться от осколков. И, когда последний раз взглянул вверх, увидел огромный кусок стекла, что завис буквально в сантиметре от его лица.

Парень подскочил с дивана, хватая ртом воздух так, будто вздыхает впервые. Оглядевшись по сторонам, он заметил страшный беспорядок вокруг, лежащего на полу Леонарда и облокотившегося на стену рядом с ним Альберта Греция. Пытаясь отдышаться, Виктор спросил: – Что? Что случилось?

– Да так… Ничего особенного. – Потирал глава очки об рубашку.

– Я … я был…

– Да, Леонард мне всё рассказывал, пока резко не вырубился. Он до сих пор не приходит в сознание, с тех пор как вы одновременно вскрикнули, и только похрапывает как медведь, когда я его шлёпаю по щекам.

Парень опустил голову и приложил правую ладонь себе на лицо: – О, создатель, мне очень жаль…

– Успокойся, ты-то в порядке. – Говорил мистер Греций, подходя к дивану. – А с ним уж и не такое бывало. Он – крепкий мезмеро, проснётся! Давай, помоги мне лучше перенести его на диван.

А, пока они поднимали с пола специального лейтенанта, который совершенно не казался таким тяжелым, какой есть на самом деле, Альберт расспрашивал, о том, что Виктор видел далее во сне. Они положили чтеца на диван, присели на пол, и Звонарь всё по порядку рассказал. О том, что случилось и то было ли это всё правдой или же игрой «невероятного воображения», но его рассказ прервал неожиданно открывший дверь кабинета человек:

– Мистер Греций, сэр. У меня сведения первой важности. – Говорил молодой человек в белом халате и шапочке.

Альберт обернулся: – Что у вас?

– Это старейшина, сэр.

– Закрин?

– Да, сэр. Он очнулся!

От услышанного они решили оставить пока подробности о видении. Растолкали Крауна так быстро, как только смогли и, собравшись, все вместе побежали до отделения лекарей. А разгромленный кабинет остался совсем пуст. Мелкие вещи и осколки валялись по всему полу. Из выбитого искажением пространства окна задувал свежий осенний ветерок, от которого болталась отломанная дверка шкафа и качался висящий на стене портрет первого старейшины дома во весь рост: мужчина лет пятидесяти возле мраморной колонны в старом мезмерском пальто с седыми кудрявыми волосами и густыми бровями.

***

Отделение лекарей находилось совершенно в другом здании, а точнее на территории подземного полигона. Никто точно не знал для чего именно требовалось такое расположение, но у всех были на это свои догадки. У Виктора с братьями также имелись теории на этот счёт. Первая, предложенная Жаном, что «из-за возможных процедур и экспериментов, там проводимых, которые, скорее всего, очень болезненны и неприятны для глаз окружающих, отделение и было помещено подальше и поглубже под землю». Никто не мог поспорить, ведь людей там вытаскивали и в переносном смысле, и в буквальном с того света, а иногда и наоборот. Наверное, все зависело от степени и квалификации самого лекаря. Второе, предложенное Джипом, что «всем после ранения или травмы требуется отдых, и покой. И чтобы некоторые назойливые ленивые личности не шатались к ним каждый час. За этим и засунули его в такую даль». И у всех не было сомнений в верности его суждений, особенно после фразы: «… это ты на кого намекаешь сейчас?..», сказанной младшим. Третье, предложенное Виктором, что «лечебный корпус занимает стратегическое расположение. Ведь если вдруг начнётся война или ещё что, то раненых нужно где-то спрятать, а что может быть лучше, чем практический подземный полигон». Ну а четвертую часовую лекцию Жока про эфирные месторождения каких-то не выговариваемых вещей, благодаря которым отделение расположено именно там, как всегда никто никогда не слушал.

Пройдя длинные извилистые коридоры бункера и подойдя к палате Закрина, Альберт, Виктор и Леонард остановились. Услышав непонятные крики и стоны за дверью и посмотрев на медика, принёсшего им добрые вести, Греций спросил: – Мы точно пришли куда надо?

Мужчина в белом халате и шапке слегка помутился: – Глава, мы пришли именно туда. Просто с плохой новостью я немного повременил… Старейшина не осознаёт где он. У него бред про какое-то место в пустоте, в котором его держали несколько сотен лет, где одному творцу известно, что ему пришлось пережить. Мы не можем вводить пациенту большую дозу успокоительных, так как это может вызвать рецидив, но и держать в таком состоянии тоже невозможно. Его психическое здоровье расшатывается. Мы хотим проверить узнает ли он знакомых ему людей, для выяснения дальнейших действий с …

– Дальнейший действий? Это не просто пациент, это – старейшина совета! Да я бы на вас посмотрел после пяти лет в коме! Тем более в его то возрасте… – Перебил того Краун, разозлившись на бесчувственное и безувожительное отношение медика.

– Прошу меня простить, специальный Лейтенант, но для нас каждый пациент, равнозначен и уникален в равной степени, как и предписано нашим уставом.

Альберт поправил: – Всё нормально Леонард, они знают свою работу. Пожалуйста продолжайте.

– Я хочу сказать, что мы стабилизировали физическое состояние, но его психическое оставляет желать лучшего. Для решения и этой проблемы нам нужен ряд тестов и помощь чтецов, и как можно скорее.

– Тогда не будем откладывать. – Алберт дернул ручку двери, и все зашли в палату. – Один из них как раз сейчас здесь.

Закрин лежал, прикованный к кровати ремнями и страшно оглядывался, дергая головой туда-сюда, пытаясь вырваться. Увидев их, взор его прояснился. Он широко заулыбался и на глазах выступили слёзы.

– Альбер! Альберт, не может быть! Ты всё ещё жив… невероятно. Леонард, даже не постарел… Невероятно… я…

Греций присел на его кровать: – Здравствуй, Закрин, мы не могли постареть всего за пять лет.

– Так это правда… Я думал это все иллюзия! Думал они мне врут! Думал, что я всё ещё в аду, а всех, кого знал уже давно нет в живых, как и меня!

Альберт положил ему руку на предплечье чтобы успокоить: – Ты был в коме после инцидента на посвящении, никто кроме тебя не подвергся такому же эффекту. Они целы и невредимы. Все это время мы ждали, когда ты очнёшься.

– Я был не в коме! Я был в пустоте! – Резко закричал старейшина. – В темнице, где нет ни звука, ни света! Никаких чувств! ничего! Только он… это был сам ужас во плоти! И хоть я его не видел и не слышал, но знал, что он там… в глубине… – Вдруг взгляд его пал на Виктора, и он мгновенно вспомнил: – Мальчик…

– Да-да, это Виктор Звонарь. – Альберт показал рукой, и парень подошёл к пастели старейшины. – Видишь, он жив и здоров.

– Не может быть… Тебя должно было просто разорвать изнутри! Как такое возможно? – Закрин с диким взглядом неутомимо осматривал парня с головы до ног, всё ещё ища какой-то подвох, ожидая ловушки или думая, что всё это нереально.

Виктор же попытался сам обратится к нему: – Здравствуйте, сэр. Я не знаю, как всё это произошло и почему, но я вам невероятно благодарен. Вы спасли меня разбив зеркала и мне очень жаль, что вам пришлось всё это пережить. – Он стоял так близко, что Закрин ухватил того за руку. После чего зрачки его резко сузились, а бешеный взгляд исчез. Он, вдруг, успокоился и пришёл в себя. От такого совершенно неожиданного облегчения медики, наблюдающие за всем их-за двери, забежали в палату. «Одну секунду» сказали они и принялись осматривать пациента.

– Я… я как будто проснулся от невероятно долгого кошмарного сна…– Растеряно, но совершено уверено говорил Закрин, который уже не ёрзал по пастели и, отпустив руку Виктора, положил голову на подушку. – Сколько я был в таком состоянии?

– Пять лет, четыре месяца и шестнадцать дней, господин старейшина. – Ответил ему лекарь, тщательно просматривая какие-то бумаги и постоянно переговариваясь и сверяясь со своими сотрудниками. Наконец, закончив разбирательства, он прервал образовавшуюся тишину. – Мы с коллегами посовещались и пришли к выводу, который совершенно нас вводит в тупик.

Леонард, широко улыбаясь, подошёл к кровати, с другой стороны: – Ну тогда, я полагаю, в его удерживании больше нету смысла.

– Безусловно, специальный лейтенант, – кивнул в ответ лекарь и тут же развязал ремни, удерживающие руки старейшины, – возможно, как мы… изначально и предполагали, близкий контакт со знакомыми людьми и вывел пациента из состояния невменяемости.

– Увы, уважаемый. – Закрин поднял голову и сел на кровати. – Но всё что я нес в бреду было правдой. Вы говорите, что здесь прошло всего пять лет, и что я был в коме. Но снова придя в себя и сопоставив то, что видел с моими знаниями, я могу сделать заключение что вы правы лишь от части. – Опираясь о Звонаря, он поднялся с пастели. – Хочу поблагодарить тебя, молодой человек. Ты не прошёл через то, что пришлось пройти мне, и я молю творца о том, чтобы этого не случилось. Ваше присутствие, дорогие мои, вернуло мне осознание реальности, очистило разум от тьмы, в которой я был на протяжении долгих лет. Прошу простить, но у меня срочное дело к совету, и оно не терпит отлагательств. Извольте выдать мне изъятую у меня мантию и сопроводить к выходу. – Лекари посмотрели на главу, всё ещё сидевшего на кровати, тот одобрительно кивнул. И, когда Закрину вернули все его вещи и довели до лифта, он остановился. – Далее мы сами, господа, спасибо за проделанную работу. – Альберт, Леонард, старейшина и Виктор зашли внутрь и нажали на кнопку. – Простите за срочность, но так было нужно. На все вопросы вы получите ответы. Сейчас я должен созвать собрание совета, на котором вы трое тоже будете присутствовать.

– И я? – Удивлённо спросил Виктор.

– Конечно, если у тебя нету других срочный дел.

– Нет, конечно, нету, господин старейшина. Для меня большая честь присутствовать на собрании.

Закрин говорил совершенно спокойно и глядя ровно перед собой: – Ну тогда дальнейшее обсуждение этого не имеет смысла.

Все замолкли и в тишине продолжили подниматься наверх, где уже виднелся свет, попадающий в почему-то приоткрытую шахту лифта.

Весь путь до залов совета и даже во время ожидания начала процесса ни Альберт, ни Виктор не издали ни звука. Леонард, сидя рядом с ними за трибуной, иногда пытался завязать какой-то разговор, демонстративно поднимая указательный палец, но останавливался лишь, приоткрывая рот, когда замечал их пустой задумчивый взгляд, направленный в центр зала, по которому неспешно ходили члены совета. Ещё бы чуть-чуть и у него лопнуло терпение, но резкое появление Закрина буквально посреди трибун сразу его утихомирило. Пространство по всему залу пошатнулось от раскрывшегося разлома, мощности которого бы хватило, чтобы прыгнуть прямо из-за внешнего круга.

– Прошу всех садиться на свои места. Я объявляю заседание совета открытым. – Громко сказал он, пока брешь в воздухе прямо за его спиной затягивалась, словно быстро заживающий надрез. Разлом схлопнулся как раз к тому моменту, когда все заняли свои места. – Как вы все знаете, … – тут же продолжил старейшина, стоило членам совета невозмутимо, словно они ничего и не видели, рассесться. – … я отсутствовал на протяжение долгих пяти лет, после того самого инцидента. Но на самом деле для меня прошло времени намного больше, чем можно себе представить. И вернулся я с отнюдь не добрыми вестями для нашего дома. Могу точно судить о наличии двух глобальных проблем, которые безусловно приведут к неминуемой катастрофе как во внутреннем круге, так и за его пределами. К счастью, по последним новостями, в третьем мире пока нет абсолютно никаких изменений, но неизвестно как долго это может продлиться… – Он говорил, расхаживая по центру зала, заведя руки за спину, и, услышав шепот, остановился, и направил взгляд на его источник. Тихие голоса разом исчезли, и только тогда старейшина продолжил. – Я начну с объяснения, как и почему я пришёл к таким выводам: Последние пять лет моя душа провела в ужасном, тяготящем, пустом месте, в котором время фактически не существовало. После пробуждения от векового заточения я заметил, что мои способности существенно возросли.

Один из членов совета посмел его перебить: – Простите, господин старейшина… вы сказали «векового»?

Закрин спокойно обернулся и ответил на поставленный вопрос: – Да, вы не ослышались, коллега. Проведя анализ всей ситуации, я оглашаю вам первую проблему, с которой мы столкнёмся. Мятежники выходят из тени, в которой они провели более полутора тысяч лет!

Зал резко зашевелился от такого заявления. Советники начали переговариваться друг с другом, а один из них поднялся и задал вопрос: – Закрин, но какие доказательства вы можете предоставить нам? Вы, как никто, должны четко понимать, что без каких-либо явных причин мы не можем бросать все наши силы на поиски решения возможно несуществующих проблем.

Закрин, ничего не ответил. Он молча приподнял левую руку и начал медленно сжимать ладонь так, что казалось он ломает что-то невероятно крепкое. В воздухе появилось напряжение. Энергия кольцами закружились над ним, а пустое пространство в руке водоворотом втягивало её со всего потолка. Вихрь продолжал усиливаться, от чего по залу загулял ветер, сдувающий капюшоны с голов членов совета. Виктор уцепился за стол глядя на это, но всё резко закончилось. Ветер утих, а потоки пространственной энергии сжались до крохотного каменя, образовавшейся в руке старейшины.

– Всё это время я находился в заточении… в темнице одного из владык. Меня мучили видениями как пылает наш дом, как солдаты бессмысленно погибают от рук еретиков, а дети наши бегут от тех, что вновь посмели отринуть волю создателя! Вот моё доказательство! – Он протянул вперёд черный камень, будто втягивающий в себя лучи света. – «Ибо лишь тот, кто вышел из забвения может образовать кристалл мрака из теней ему подручных!».

Весь зал, включая Альберта подскочили с места, будто их ужалила огромная пчела: – Что вы творите?! Разве стоит рисковать всеми нашими жизнями ради того, чтобы доказать свою правоту! Вы можете разнести весь совет, даже если это нечаянно зацепить пальцем!

Закрин убрал кристалл, показывая, что никакой опасности вовсе нет: – Уверяю вас, она абсолютно стабильна, а я, благодаря этим трём людям, уже далеко не сумасшедший, чтобы уничтожить зал совета своими же руками. – Он, подошёл к столу и положил переливающийся камень на поднос, видимо и предназначавшийся для него. – За сим не буду долго концентрировать внимание на первом и перейду ко второму пункту. – Продолжал он вести спокойную речь, держа весь зал совета в полном замешательстве. – К счастью здесь я не могу ручаться за верность своих суждений, но в связи с тем, что произошло пять лет назад, из-за чего меня и отправило в забвение, я могу судить, что в наших рядах вновь появился представитель ныне запрещённой специальности.

Тот же советник промолвил: – Однако, как и сказали сейчас, вы не можете быть уверены. Тем более, что «пятый» в оговорённых вами условиях может стать отличным подспорищем в борьбе против мятежников…

– Не смейте! – Вдруг резко крикнул на того старейшина. – Не смейте даже думать о таком в моем присутствии! Я не допущу повторения скорбящего восхода!!

Этот мужчина замолчал и медленно сел назад на своё место, а другой член совета в свою очередь обратился: – Простите, но по нашим данным ни одного происшествия на территории академии, которые были хотя бы похожи на проявления такой силы, зафиксировано не было за всё время вашего отсутствия…

Альберт подтвердил: – Господин старейшина, я лично проводил тщательные наблюдения за потенциальными личностями и ни один из них не проявил никакой аномальной активности.

Вот только в ответ на такое заявление Закрин подошёл чуть ближе к трибунам и его голос приобрёл резкий и повышенный тон. – Не ожидал, что глава административного холла будет пытаться ввести старейшину совета в заблуждение…

Греций сморщил брови: – Простите? – Переспросил он.

– Таких «потенциальных личностей» всего один, и в данный момент он находится прямо здесь! – Взгляд старейшины буквально накинулся на Звонаря, спокойно сидящего за трибуной. Тот даже и не догадывался о чём сейчас вообще идёт речь. Только что объявили о возможном начале войны, а теперь его ещё и в чём-то обвиняют… Парень удивлённо посмотрел на Закрина и растерянно поднялся с места: – А…это… – Запинался он. – Простите сэр, но я даже не знаю о чём вы.

– Альберт не удосужился рассказать тебе правду о том, кто ты такой?

Но Греций перебил эти пока ещё не подкреплённые ничем обвинения: – При всём уважении, Закрин, но Виктор никак не может быть «пятым»!

– И с чего же ты так уверен? Я может и пробыл в забвении сотню лет, но память свою не растерял! И прекрасно помни сколько энергии принял его полупустой дух! Меня поражает лишь то, что я вернулся не на руины!

– Вы не вернулись на «руины», потому что сколько было происшествий за все пять лет? Верно! Нисколько! Мои слова как раз может подтвердить специальный лейтенант Леонард Краун. Мы два года проводили наблюдения за успехами Виктора Звонаря в обучении и подготовке, и я с уверенностью могу заявить, что замечено было лишь их отсутствие!

Виктор молча стоял и слушал как один человек называет его каким-то чудовищем, а другой полным неучем. О тех самых «пятых» парень слышал лишь пару или тройку слухов за всю жизнь. Бед они принесли не мало, но ему даже не известно каких именно. Леонард поднялся и поддержал Греция: – Прошу меня простить, старейшина, но Альберт говорит абсолютную правду. Мистер Звонарь поначалу показывал неплохие успехи в обучении, и даже пошёл в ученики к трио Пуарье, но всё же, завалив три переходных экзамена по специальностям проводника, иллюзиониста и создателя, с большим трудом сдал его на чтеца. Я читал о талантах последней известной «пятой», и могу с уверенностью сказать, что Виктор Звонарь таким являться не может.

Один из советников поднялся с места: – Я также подтверждаю всё ими сказанное. Все отчеты за прошедшие пять лет хранятся в архиве, заверенные главой администрации академии.

Закрин закрыл глаза, повернулся и отошёл назад, пытаясь найти выход из сложившейся сложной ситуации: – Не могу пропустить мимо ушей все вами сказанное, не доверять вашим словам я не вижу причин. – Виктор выдохнул. – Но, также не вижу причин, оставить юношу без должного внимания.

– Но, позвольте… – Хотел вновь что-то сказать Альберт, но старейшина ему не дал такой возможности.

– Мы проверим молодого человека ещё раз. Я был наслышан о братьях Пуарье ещё до инцидента и если они не потеряли былых уникальных талантов, то в этом году принимут участие в турнире академии. Я правильно понял?

– Так точно, господин старейшина. – ответил Леонард.

– За сим я привязываю Виктора Звонаря четвертым в команду Пуарье в качестве чтеца!

Зал вновь зашевелился. Виктор не знал, что и сказать… Наказание ли это или же извинение со стороны старейшины? Ведь именно этого ребята хотели каким-то образом устроить: – Большое спасибо, профессор Закрин…

– Рано меня ты благодаришь… – Прервал он удивлённого парня и все остальные шептания. – На всё есть одно условие. Оно таково: твоя команда должна выиграть! – Он показал жестом, что это ещё не конец. – И дослушай прежде чем радоваться! Если этого не случится, то, и ты, и все Пуарье… вместе… будете нуллифицированы и отправлены во внешний круг.

Вот тут-то весь зал аж загалдел от возмущения. Леонард подскочил с места, защищая своих подопечных: – Ведь это бессмысленно! Звонарь даже не подходит для их команды ни по возрасту, ни по уровню! Вы же знаете, что они одни из лучших курсантов академии! потеря их талантов будет колоссальным ударом! И как вы можете просто так взять и разрушить жизни этих молодых людей?!… Альберт скажи же что-нибудь!