Тихий омут – индивидуальные черти

– Не понял, выражайтесь яснее.

– Я был вынужден уволить Пахомову. У нее серьезные проблемы с правоохранительными органами. Подробностей я не знаю, но сегодня к нам в офис приходил следователь, допрашивал Пахомову, беседовал с сотрудниками. Ее подозревают в чем-то серьезном. А нам это надо?

– Что-то это мало походит на правду,– засомневался Денисов, – ее что, заключили под стражу?

– Пока нет. Там что-то личное, кто-то кого-то приревновал, изменил. В общем, не будем углубляться в дебри… И так целый рабочий день псу под хвост. Все сотрудники бегают из кабинета в кабинет и сплетни носят. А зачем нам тут органы? Мы серьезная компания, мы дорожим добрым именем и своими клиентами. Я ее вызвал сегодня и уволил. Так она еще дверью хлопает! – жаловался Барандин. – Всегда казалась такой спокойной, здравомыслящей…

Он посмотрел на собеседника и ему показалось, что Денисов о чем-то задумался и не слушает его. Он напомнил о деле, из-за которого и пригласил того на встречу:

– Так что, мы можем, не откладывая дело в долгий ящик, начать готовить ваш проект. У нас есть замечательный специалист Кузнецов…

Но Егор его перебил:

– У меня есть идея. Я видел своими глазами и мне понравилась работа именно Пахомовой. Менять свои планы я не привык. Так что я, пожалуй, женюсь на Евгении Алексеевне и куплю ей проектное бюро. Мне кажется, что для себя самой она построит просто шедевр архитектуры. В клиентах она нуждаться не будет, уж вы-то знаете. Ну что, Алексей Андреевич – поделим рынок?! Ничего личного – бизнес есть бизнес.

Пока Барандин ошарашено разевал рот, Егор попрощался и пошел к выходу.

Когда Барандин оправился от словесной оплеухи Денисова, он схватил трубку и набрал Женю. Глубоко вздохнул и совершенно спокойным и умиротворенным голосом сказал:

– Женя, мы с тобой сегодня погорячились. Нельзя производственные вопросы решать, не взвесив все за и против. Давай успокоимся, ты побудешь в отпуске до конца месяца, хорошенько отдохнешь, а потом приступишь к работе.

– Вы надеетесь, что в течение месяца проясниться насколько я замешана в этом неприятном деле? Извините, но для меня честь компании тоже не пустой звук и я не хочу осквернять ее своим присутствием.

– Уже силу почувствовала! Ну, смотри, я тебе не советую мне палки в колеса ставить. Быстро же вы бабы все вопросы решаете! Раз, два переспала и уже веревки вертит из богатенького дурочка. Смотри не переиграй. Такие как он баб каждый вечер меняют. Придешь назад проситься – не приму!

– Вы о чем!? – Женя искренне удивилась. – Вы с ума сошли, Алексей Андреевич?!

– Нечего из себя невинность изображать! – и он бросил трубку.

Женя с Леной уже выпили по бокалу пива, но на душе легче не становилось.

– Лен, давай еще по пиву…

Денисов не спеша шел к выходу, он надеялся встретить Кузнецова, так и произошло.

– О, Георгий Андреевич, как хорошо, что я вас встретил…

– Кузнецов, если я правильно запомнил? У меня к вам дело, – доверительно сказал Егор, – вы, как мне кажется, самый осведомленный здесь человек? Я прав?

– Ну, можно и так сказать. Что вас интересует? Чем я могу быть полезен? – подобострастно протянут тот.

– Куда отправилась Пахомова после увольнения?

– В бар, конечно, горе заливать! Они с Ленкой Фоменко здесь недалеко сидят. Бар «Ливерпуль».

– Спасибо, – бросил Егор и пошел к машине, про себя добавил, – конечно, в баре, где же еще!

В этом баре, хоть он и находился рядом с офисом, Женя никогда не была. Бары, клубы, танцполы – слишком шумно. Она предпочитала что-нибудь более спокойное. Но здесь ей понравилось. Музыка играет не громко, посетителей в послеобеденное время мало, зал почти пустой.

Фоменко заговорщицки склоняла голову поближе к Жене, хмурила брови и проникновенно шептала:

– Жень, этот следак очень опасный тип. Я в людях разбираюсь… Про тебя расспрашивал, не заметила ли я чего-либо странного в твоем поведении? Он говорит: «Разговор между нами»! А я думаю: «Сейчас! Так я тебе все и рассказала!» Ты мне веришь?

– Лен, так ты и не могла обо мне ничего особенного рассказать. В моей жизни ничего интересного нет, – не оценила преданности подруги Женя.

Она поняла, что рыжий следователь не поделился своей версией смерти Любы у нее на работе, иначе Ленка бы уже все знала и вопросы задавала конкретно про убийство. Тем обиднее было увольнение.

– Ты мне не доверяешь, что ли? Что ему надо было? – не унималась Ленка.

Бармен – девушка лет двадцати пяти – натирала стаканы и от скуки прислушивалась к разговору. Женя отвлеклась на заказ, попросила пиво и орешки. Лена, не дождавшись ответа, попробовала зайти с другой стороны:

– Как Дима? Из командировки приехал?

– Да, приехал… позавчера.

Все-таки обмануть Ленку было не просто. Она сразу же почувствовала неуверенность в голосе Жени, поэтому смотрела с пониманием и жалостью. Это было неприятно. А еще этот следователь… Почему-то в его изложении красивая история любви Жени и Димы выглядела грязно. А это слово «сожитель»! Женская мудрость, благородное прощение и готовность принять раскаявшегося любимого выглядели как самоуничижение. Поэтому неожиданно для себя самой Женя выдала:

– Он мне вчера предложение сделал и я согласилась. Так что, как определимся с датой свадьбы, пригласим тебя непременно.

– Поздравляю! Давно уже пора. Сколько же можно встречаться? Ну и как же это произошло? Дима ведь мастер всяческих сюрпризов…, – хитро протянула Лена.

Это слегка уже охмелевшей Жене понравилось больше и ее понесло дальше:

– Ты знаешь, никаких особых сюрпризов не было. Все очень уютно, даже как-то по-семейному. Но так мило и романтично… Я проснулась от запаха роз. Думала мне это сниться. Дима мне на постель положил тридцать пять белых роз. Сварил кофе, принес в постель и сказал, что хочет каждое утро просыпаться рядом со мной. Вот и все. А потом мы планировали, как проведем наш медовый месяц.

– Бывают же такие мужчины, – к разговору подключилась барменша.– Подумать только! Тридцать пять роз! А мне мой парень два раза по три гвоздики подарил, спасибо, что не две.

– А кольцо где? Не может быть, чтобы он тебе кольцо не подарил по такому случаю, – сообразила Ленка.

– Кольцо? Там такой большой бриллиант, его просто нескромно на работу носить, – нашлась Женя.

– Ага, конечно, если большой. А я бы даже самый огромный бриллиант каждый день носила. Наконец-то всё у вас сладилось. А то встречаетесь, встречаетесь… Вот теперь жить да жить. Так нет же, обязательно какие-нибудь неприятности начинаются. Что же такое случилось, что тобой и Димой органы заинтересовались?

– Можешь не верить, но я не знаю, – включила дурочку Женя, – но обязательно разберусь. А за то, что я по их вине работы и образцовой репутации лишилась, они мне ответят! Я на них жалобу в прокуратуру напишу. Вот!

– Ты лучше про Диму расскажи, – снова вмешалась бармен, подала новые кружки пива и устроилась удобнее со своей стороны стойки. – Как вы с ним познакомились?

– Я о нем могу говорить очень долго, боюсь вам надоесть, – с явной охотой откликнулась Женя.

Поглядывая на Лену, она убедилась, что с лица подруги исчезло сочувствие и продолжила:

– Я его действительно очень люблю. И он меня тоже. А познакомились мы давно. Можно сказать, что мы с ним друзья детства. Нам тогда лет по двенадцать-тринадцать было. Он очень симпатичным мальчиком был, но мы с ним просто дружили, секретами делились, советовались. Ну, вы понимаете, про первую любовь и так далее.

Сами собой исчезали пустые и появлялись полные кружки с янтарным, прохладным пивом. Слова Жени текли плавно, были приятны ей и интересны слушательницам. Завистливые взгляды добавляли удовольствия от хмельных фантазий. В действительности Женя совсем не помнила Дмитрия в юности. Хотя их родители дружили и часто общались, Дима и Женя виделись редко и интереса друг у друга не вызывали. Романтические отношения между ними завязались только пять лет назад и поначалу протекали как-то вяло, под лозунгом «Может быть что-нибудь получится». Но почему бы не потешить раненное самолюбие красивой романтической историей?

– А потом вдруг озарение! Мы поняли, что созданы друг для друга. Как будто мы выпили волшебное зелье и у нас открылись глаза, – Женя бесцеремонно использовала недавние слова Дмитрия, когда он описывал ей свои чувства к Любе.

– А какой он заботливый, внимательный! Продукты покупает только он. Мне не разрешает сумку даже до машины донести. Если видит, что я на работе устала, ведет в ресторан, чтобы никаких домашних забот. А какие сюрпризы устраивает! Да сюрпризы ему особенно удаются…

Настроение Жени стало портиться, но она сумела отвлечься:

– Мы с ним очень друг другу подходим. Оба сделали карьеру, достаточно зарабатываем, он во всяком случае. Это просто замечательно, что меня уволили! Я сама никогда работу бросить не решилась бы. А для женщины все-таки самое главное это семья, уют в доме, дети. У нас обязательно будут очень хорошие дети, умные и красивые. Дима очень красивый. Как греческий бог! Вот Лена подтвердит. У него такая фигура! Кудрявые волосы, карие глаза, нос…

Женя не нашла подходящего эпитета, чтобы описать нос, поводила руками перед лицом, показывая его месторасположение. Затем распрямила плечи, гордо выпятила подбородок, изображая статного красавца, и слегка пошатнулась на высоком стуле. Но ее поддержал под локоть подошедший мужчина. Не отпуская Женю, он слегка приподнял ее, заставляя встать со стула, и вежливо улыбаясь, сказал:

– Добрый вечер, дамы. Разрешите разбить вашу теплую компанию. Женя, нам пора.

Она нахмурилась, фокусируя взгляд на мужчине, и сразу же послушно попрощалась:

– Да, да, уже пора. Доброго вечера.

Она крепко ухватила его за руку и позволила себя увести, бормоча: «Сама не знаю, как это получилось».

Барменша проводила их взглядом и завистливо проговорила:

– Да-а, брутальный мужчина…

Потом немного подумала и добавила:

– Только он же бритый…

– Да он и не Дима… – удивленно пробормотала Ленка и непонимающе переглянулась с новоявленной приятельницей.

Женя висела на плече Егора и не замолкала ни на минуту, заглядывала ему в лицо, отчего все ее тело заносило вперед, ноги путались перед ногами Егора мешая идти. Женя рассуждала:

– Как же мне тебя называть? Жорик? Тебе нравится имя Жора? Нет? Ну и правильно! Мне тоже не нравится. Жорик он должен быть веселым, душой компании, а ты строгий, мрачный.

Женя хмурила брови и грозно пыхтела:

– Может быть – Гога? – она снова заглянула ему в глаза. – Нет, ты не Гога. Гога – худой брюнет с орлиным носом. А ты не худой…

Она остановилась, выдернула у него руку и пощупала бицепсы:

– Ого! Ты, вообще, какой-то слишком большой.

Снова оперлась на него и они продолжили движение.

– Может – Гера? Как тебе – Гера? Да какой ты Гера! Гера милый, добрый. А ты злой. От твоего взгляда мороз по коже.

Егор молча вел Женю к машине. Он старался не вслушиваться в её болтовню потому, что чувствовал – она способна вывести из себя даже камень.

Женя чуть-чуть задумалась и благосклонно разрешила:

– Ладно, оставайся Георгием! Больше ничего тебе не подходит.

– Спасибо и на этом, – проворчал Егор.

Женя устала бороться с алкоголем в своей крови и жалобно проскулила, пристроив непослушную голову ему на плечо:

– Ты меня сегодня не бросай… Ладно? Я тебя слушаться буду… сегодня.

ГЛАВА 10. Договор о взаимовыгодном сотрудничестве

Утро новое, головная боль старая. Женя осторожно приоткрыла глаза, не зная чего ожидать. Увидела незнакомую обстановку и застонала от досады. Неужели у нее начались провалы в памяти! Как же другие люди пьют пиво, вино, водку и даже все вместе?! После этого затуманенное сознание или хотя бы автопилот помогает им попасть домой. А у нее сразу отключается и сознание и память. Но ведь она точно помнит, что Егор забрал ее из бара. Почему же проснулась она не на знакомом, неудобном диване, а на широкой мягкой кровати? Если бы не тесные джинсы и вчерашнее пиво, она прекрасно выспалась бы. Женя тихонько встала, с опаской выглянула из комнаты и облегченно вздохнула, узнав гостиную Егора. Тяжело шаркая по полу, она поплелась в ванную. Халат и зубная щетка оказались на месте. Душ частично восстановил силы: горячая вода – холодная вода, горячая – холодная. Голова стала меньше болеть, зато появилось чувство неловкости. Как-то Егор ее сейчас встретит? Приготовившись игнорировать его колкие выпады, Женя пошла на кухню.

Егор, как всегда свежий и бодрый, с завидным аппетитом уплетал бутерброды с докторской колбасой, запивая кофе из большой фарфоровой кружки.

– Доброе утро, – не поднимая глаз на Егора, поздоровалась Женя. – Можно мне тоже кофе?

– Доброе, растворимый подойдет или сварить? – улыбнулся Егор.

– Растворимый.

Она присела за стол. После душа ей было немного зябко, она куталась в махровый халат, невольно старалась ставить босые ноги на самые пальчики, чтобы меньше касаться холодного кафельного пола. Егор налил кофе, положил колбасу на хлеб и протянул Жене, а потом принес ей тапочки. Конечно, они ей велики, но выбирать не из чего.

– Спасибо, – поблагодарила Женя.

Не дождавшись от Егора комментариев по поводу ее вчерашнего состояния, она решила оправдаться сама. В попытке повысить самооценку слова прозвучали высокопарно:

– Ты, конечно, осуждаешь мое поведение. Но у меня были и, к сожалению, остаются вполне объективные причины для этого. Мне было необходимо снять стресс. Ты можешь мне не верить, но я не пью ничего крепче…

Женя на мгновение подняла глаза от чашки и поймала насмешливый взгляд Егора.

– И не надо так на меня смотреть, – смутилась она. – Кстати, я вполне могла добраться домой самостоятельно. Ничего бы со мной не случилось. А как ты там вчера оказался?

Егор предпочел пропустить ее вопрос мимо ушей.

– Да я и не сомневался, что с тобой все в порядке. Я больше об окружающих беспокоился. Ты такая … активная, когда выпьешь.

– Да? Тогда я и человечество благодарим тебя за прошлое спасение и за нынешнее, – без намека на признательность в голосе сказала Женя. – Дай мне что-нибудь от головы.

В этот раз он ее не раздражал. Женя поймала себя на мысли, что несмотря на головную боль, ей спокойно и удобно на этой кухне, в компании малознакомого мужчины. Удивительно, что за пять лет более чем близких отношений с Димой, она так и не перестала испытывать дискомфорт по утрам, когда он оставался у нее ночевать. Она всегда вставала утром первой, чтобы успеть привести себя в порядок. Ей это не нравилось, хотя даже самой себе Женя в этом ни за что не призналась бы. Женщина даже по утрам обязана хорошо выглядеть.

– И не надо переоценивать свою помощь. Я бы позвонила и Дима меня забрал из бара, – из вредности сказала Женя, раз уж вспомнился Дима.

– Надо же…У нас есть Дима! – не удержался и все-таки съязвил Егор. -Почему-то тебе никто, кроме мамы и какой-то страшно грозной Татьяны, не звонил. Одна грозила полицией, вторая назвала меня маньяком. Извини, но мне пришлось отвечать на звонки вместо тебя, твой мобильник не замолкал.

– Что ты им сказал? Они же волнуются, – забеспокоилась Женя и огляделась в поисках телефона.

– Им пришлось поверить мне на слово, что с тобой все в порядке и утром ты им перезвонишь. Так что давай звони, а то они там уже с ума сходят.

Егор с грохотом поставил чашку в раковину и пошел собираться на работу.

Первой для разминки Женя позвонила Таньке. Безропотно согласилась с тем, что она – Женя – бессовестная, должна жалеть родных и не забывать про друзей, на плечи которых и следует лить слезы и перекладывать неприятности. Второй звонок маме забрал последние силы. После слез и гневной тирады Ирина Степановна сообщила, что утром звонил какой-то Коваленко и спрашивал, где можно найти Женю. А она – родная мать – совершенно ничего не знает и даже не догадывается, где ночует дочь. Мама требовала, чтобы Женя приехала домой и объяснила что происходит. Ночью она звонила Дмитрию и пыталась хоть что-то выяснить. Он долго не брал трубку, потом взял и стал надрываться, рассказывая, что Женя умудрилась попасть в неприятную историю. Конечно, он не верит ни единому слову следователя, но есть определенные факты, требующие объяснения. Какая-то женщина умерла после визита к ней Жени. Он посоветовал поискать хорошего адвоката. Что за чушь! Что этот негодяй себе позволяет?! И что это за история с отравленной женщиной?!

Женя успокаивала ее, как могла, старалась говорить бодрым голосом, даже шутила. Кое-как сумела убедить маму, что это всё ерунда и следователь интересуется ею, как свидетелем. А у Димы последнее время странное чувство юмора. В общем, задурила голову родной матери, отключила телефон и разревелась громко, размазывая слезы по лицу.

Егор вернулся на кухню где-то в середине этой душераздирающей сцены и испугался. Женя плакала, шмыгала покрасневшим носом, некрасиво кривила рот и морщила лоб. Между тем она решила, что ее пребывание в гостях затянулось. Она обошла вокруг стола, направляясь к выходу из кухни. Полы большого, широкого мужского халата путались у нее в ногах, она то и дело поправляла длинные рукава, высвобождая кисти рук. Егор решил бы, что все это выглядит очень комично, но почему-то его накрыло волной острой жалости. Конечно, он не раз видел женскую истерику. Например, истерика случилась с его главбухом два года назад, когда он выявил недостачу. Пожилая дама горько плакала, молящее поглядывая на него и чутко следя за реакцией. Истерика случилась с одной его близкой знакомой, ожиданий которой он не оправдал. Она плакала красиво, одними глазами и не забывала ловкими движениями поправлять текущую тушь. Но вот такую натуральную истерику он видел впервые. Набравшись смелости, он шагнул к Жене и крепко-крепко прижал к себе, едва ощущая ее маленькое тело в большом махровом халате. Она слабо попыталась отстраниться, а потом затихла, уткнувшись лицом ему в грудь, только плечи подрагивали. Как только рыдания прекратились, он отвел ее в ванную, где щедро окатил водой. Затем жёстко вытер лицо полотенцем и строго сказал:

– Поревела? Достаточно. Сейчас ты успокаиваешься и все мне рассказываешь.

Потом пригляделся к ее несчастному, румяному от жесткого полотенца лицу и немного мягче добавил:

– Все будет хорошо. Разберемся.

Разберемся… Вот что было так необходимо Жене сейчас: почувствовать, что ты не одна, что можно просто взять и переложить на мужчину все свои проблемы одним махом. Все ему рассказать, а потом вздыхать, печалиться и жаловаться на злую судьбу. А он будет разгребать завалы, защищать от страшных врагов, решать головоломки и отвечать за все. Егор так и будет делать. Откуда взялась эта уверенность? Просто знала и все!

В детстве она всегда могла положиться на отца. В их доме жил один мальчик, который писал на стенах в подъезде. Писал не матерные слова, а всё, что вздумается. Он рисовал цветы, звездочки и имя «Женя» карандашами, ручками, ковырял гвоздиком. Может быть, так выражалась его влюбленность. Но между делом он давал соседям свидетельские показания, что стены портит…Женя. Вот такая она самовлюбленная девица, нравится ей собственное имя. И тогда соседи, в основном милые старушки, на нее ополчились. Она не могла спокойно зайти в подъезд, когда возвращалась из школы. Каждая соседка пенсионного возраста считала своим долгом объяснить ей, как плохо она себя ведет, что она стала на скользкий путь, такие как она сначала на стенах пишут, а потом проституцией занимаются. Не надо оправдываться! Как это не писала на стенах? А кто писал? Врать старшим нехорошо! И ошибки нужно иметь смелость признавать! В конце концов, Женя, которая жаловаться не привыкла, стала ждать возвращения кого-то из родителей в переулке и только потом идти домой. Почему-то бабули с папой и мамой объясняться не хотели. А когда обо всем узнал отец, он вышел на улицу и отчитал соседок с их «нквдэшными» замашками, укорил осведомленностью о древнейшей профессии, а потом оттаскал мальчишку-клеветника за уши на глазах у всего двора, говоря, что распишет его самого цветочками и звездочками, если ещё хоть одно слово на стенах появится. Больше на Женю ни один человек во дворе косо взглянуть не смел, а мальчишка весь подъезд вымыл. Кстати, бабушки оказались правы, он вырос и стал заниматься сутенерством в своем родном районе.

Да, отец всегда готов был помочь, разобраться в ситуации, справедливо наказать виновных, оправдать невинных. Если же за Женей была какая-то вина, она честно отвечала за свои поступки.

А сейчас она интуитивно чувствовала полную, совершенно беспринципную, безоговорочную защиту и поддержку. Не будет суда совести, Егору все равно виновата Женя или нет. Он – стена, за которую можно спрятаться от любых невзгод.

– Только рассказываешь все как на духу, без этих женских штучек: «мне стыдно, я бы никогда не подумала, он не мог так поступить…» – вернул Женю к действительности Егор.

Они снова уселись за стол и Женя рассказала историю брошенной женщины не смягчая красок.

Егор слушал, не комментируя и не выражая никаких эмоций. Только теперь всё, что на Танькиной кухне казалось таким разумным и по-бабьи правильным выглядело ужасно глупо. Женя опять разозлилась на Егора, красная, как рак упрямо доказывала свою правоту:

– Ты этого не поймешь! Я решила, что он мне подходит. Он мне действительно идеально подходит. Мы друг друга понимаем с полуслова. У нас общие интересы. Мы за пять лет ни разу не поссорились. И вообще, мне уже тридцать три! Мы с Танькой посоветовались, она говорит, если он тебе нужен, то прости и борись за него. Все мужики когда-то налево ходят, а женщины их прощают.

Тут Женя некстати подумала, что будь ее мужем Егор, она за измену ему глаза выцарапала бы. С ним миндальничать она бы ни за что не стала. И ссориться с ним все время хочется! Женя удивилась своей агрессивности и странным мыслям.

– Это та Танька, что меня маньяком окрестила?

– Она сгоряча! Она же за меня волнуется. Слушай дальше. Вот я эту Любу нашла и хотела с ней поговорить.

– Выследила, что ли?

Женя пропустила неприятный вопрос мимо ушей.

– Я с ней вежливо разговаривала, рассказала, что мы с Димой уже почти семья. А она! – вспоминая Женя начала горячиться. – Чуть меня не убила, кричала как торговка базарная, что-то в меня швырнула. В общем, я ушла, а ее кто-то отравил в этот вечер.

– Да-а… история, – Егор смотрел удивленно. – А ты оказывается настоящая мегера.

– Меня камера видеонаблюдения сняла, когда я заходила и выходила и соседи слышали, как мы обе кричали. В общем, мне очень стыдно об этом говорить, я выгляжу полной дурой, мне это неприятно, а тебя совершенно не касается и… мне пора домой. Спасибо за гостеприимство, – с вызовом выдала Женя, медленно вставая, чтобы он успел ее остановить.

– Согласен – дура, и меня это действительно не касается, – согласился Егор, – но, знаешь, как-то я втянулся в твои приключения… Все это очень интересно.

– Я рада, что развлекла тебя, – обиделась Женя и решительно направилась к выходу.

– Да не торопись ты! – остановил ее Егор. – Присядь и выслушай меня, а потом поступишь, как считаешь нужным.

Женя смотрела на него с сомнением, не решаясь ни уйти, ни остаться.

– Уйти ты всегда успеешь, стесняться меня уже не имеет смысла, – и пробормотал себе под нос. – Я уже больше о тебе знаю, чем твоя мама…

Женя не расслышала последнее замечание и присела на самый краешек стула, как будто готовясь к бегству в случае опасности. Егор заговорил очень вкрадчиво:

– Я, конечно, не знаю достоверно в какой стадии сейчас расследование, сколько у следствия подозреваемых, какие доказательства, но я понял, что определенные подозрения в твой адрес имеются. Поэтому я вижу два пути развития дальнейших событий. Первый – ты сейчас уходишь, получаешь повестку, идешь на допрос и полностью полагаешься на компетентность следователя, ну и адвоката, когда он появится. Я не хочу допускать мысль, что ты можешь попасть в следственный изолятор, но, тем не менее такой риск существует. И другой вариант развития – ты сейчас успокаиваешься и остаешься у меня до тех пор, пока все не проясниться. При этом здесь тебя точно никто искать не будет, потому что я совершенно посторонний для тебя человек, а мы… ты сможешь как-то влиять на события. Мы можем попытаться разобраться во всем сами.

Женя задумалась.

– Наверное, ты прав. Только ответь, зачем это нужно тебе и как я должна рассчитываться с тобой за твою помощь? – с подозрением спросила она.

–Я надеюсь, ты не считаешь, что у меня есть необходимость заставлять женщин расплачиваться со мной интимными услугами? – обиделся Егор. – Поверь, мое общение с женщинами основано на абсолютно добровольных началах. Все вполне объяснимо, я хочу загородный дом. И я не знаю архитектора, который сделает проект лучше тебя. А в СИЗО работать тебе будет неудобно. Так что давай решим твои проблемы, а потом займемся моими.