Тихий омут – индивидуальные черти

Конец августа. Большой город ночью насыщен прохладной свежестью, вздыхает, посапывает отдаленным гулом автострады, моргает вывесками, редкими светящимися окнами… Настоящий городской житель, не спеша прогуливаясь по ночным улицам, получает свою долю умиротворения, как от отдыха в лесу.

Как часто бывает в городах, неожиданно тишину пронзил резкий, надрывный вой сигнализации: вор-неудачник не рассчитал свои силы или подвыпившие малолетки, воспылав классовой ненавистью, пинают дорогое авто? Не в этот раз… Миниатюрная брюнетка в «маленьком черном платье» крошечными ножницами вывела на блестящем боку черного автомобиля слово «КАЗЁЛ». Как у всех подвыпивших людей каждое ее движение было нарочито сосредоточенным. Особенно тщательно она выделила точки над буквой «Ё», но поскольку ее прилично качало, точек получилось не меньше пяти.

Несчастный беззащитный автомобиль орал сигнализацией, как раненный лось. На шум из дверей ресторана вышел высокий, плотный мужчина. Неторопливость и расслабленность его движений выдавали вечернюю усталость и сытое благодушие. Дорогой костюм был немного измят, пиджак небрежно перекинут через руку, ворот рубашки расстегнут и галстук сбился на сторону. Его настолько потрясло увиденное, что он несколько раз зажмурил глаза и тряхнул головой, сам себе напоминая, что сегодня ничего не пил крепче чая, не сразу понял, как на это следует реагировать. На суровом лице появилось самое искреннее изумление.

Постепенно до него дошел смысл происходящего.

Он закипал, ноздри раздувались. Сумасшедшая девица не чувствовала надвигающейся опасности…

ГЛАВА 1. Рухнувшие надежды

Уже почти стемнело… За большим витражным окном живет город, спешат прохожие, гудят машины. А в зале итальянского ресторана играет тихая музыка, свет приглушен ровно настолько, чтобы собеседники казались друг другу притягательными незнакомцами. Белая скатерть, тарелки с золотыми вензелями, лучики света играют в хрустальных бокалах. В такой романтичной обстановке любая женщина мечтает получить предложение руки и сердца.

Женя как бы невзначай оборачивалась к окну и смотрела на свое отражение. То, что она видела, ей нравилось. Она всегда отличалась объективностью, а в отношении себя даже критичностью. И, тем не менее, сегодня она действительно прекрасно выглядела. Темно-каштановые волосы, короткая стрижка под мальчика не скрывала, а подчеркивала идеальный овал лица, открывала длинную изящную шею. Карие глаза, нос с едва заметной горбинкой, тонкие губы – ничего яркого, вызывающего, но сторонний наблюдатель понимает, что перед ним дорогая женщина. Шею и ушки украшали только тоненькая золотая цепочка и крошечные капельки-сережки, никаких колечек. Сегодня она планировала надеть на руку кольцо с особым смыслом и хотела, что бы оно выгодно выделялось на руке.

Женя именно планировала, не надеялась, не мечтала. Она строила свою жизнь по кирпичику, обдуманно и самостоятельно. Конечно, совершать подвиг Ломоносова ей не пришлось. У нее был и есть крепкий тыл в лице любящих мамы и папы. Семья среднестатистическая – папа полковник, отставной теперь, мама учитель русского языка и литературы. Они не могли дать дочери стартовый капитал, но научили настойчивости и методичности в достижении своей цели, на которых базируется образованность, профессионализм и высокая работоспособность, привили хороший вкус и интеллигентность. Именно благодаря любимым родителям сейчас Женя может себе позволить обедать в этом недешевом ресторане, носить неброские дорогие вещи, получать удовольствие от работы, которую ценит и соответствующим образом оплачивает руководство. Строительная компания «Мои дом» не последняя на рынке и начальник проектного отдела, архитектор первой категории фигура незаменимая и внушительная, несмотря на кажущуюся невесомость самой Жени.

Действительно, к тридцати трем годам в наличие имеется стабильная работа и достойное положение в обществе, которых Женя добилась без блата и интриг (было, конечно, кое-что, не стоящее особого внимания), уютный, милый сердцу «Форд», и, наконец, собственная, закроем глаза на почти погашенную ипотеку, квартира.

Но, как говорит мама, пришла пора подумать и о собственной семье. Удача улыбнулась, и рядом возник Дима. Вообще-то он возник давно, лет двадцать назад. Он сын маминой подруги, но именно сейчас Женя рассмотрела в нем своего спутника жизни. Их чувство не было вспышкой, любовью с первого взгляда. Все началось с простой симпатии, по мере узнавания друг друга к симпатии добавилось уважение и переросло в настоящее сильное чувство. Это соприкосновение двух половинок, как в мозаике, дополняющих друг друга и создающих целостную картину. Женя считала себя немного скучной, совсем чуть-чуть, а в Диме есть азарт. Она педантична, он слегка неаккуратен. Женя приносит в его жизнь порядок, а Дима дает ей ощущение новизны. Он, как никто другой, умеет создавать праздник вокруг себя, и не какую-то импровизацию, а целое действо, подготовленный и продуманный спектакль. Например, на прошлый день рождения к Жениным родителям на дачу на телеге приехали цыгане и устроили феерию из танцев и песен. И сегодня Женя имела полное право ожидать какой-нибудь сказки, предпосылки для этого были – Дима последние дни ходил с таинственным и задумчивым выражением лица, загадочно улыбался и был особенно внимателен. Поэтому она не раздражалась из-за его опоздания, какие могут быть счеты между родными людьми!

Вот, наконец, и Дима появился. Он не сразу увидел в полумраке Женю и немного задержался у входа. Женя в очередной раз с удовольствием отметила, что его появление не осталось незамеченным присутствующими дамами. О нем можно без преувеличения сказать – красив, не симпатичен, а именно красив. Если его поставить рядом с греческим Давидом, то Давид будет посрамлен, не выдержит конкуренции с Дмитрием, высоким, стройным, кареглазым шатеном, легкая небрежность во внешнем виде придает ему мужественности…Удивительно, но он совершенно не осознает своей привлекательности, равнодушен к вниманию женщин, просто вежлив, и ни разу не дал Жене повода для ревности.

– Женечка, извини, ты заждалась, у меня неожиданно… – улыбаясь, Дима подошел к столику.

– Не оправдывайся, Димочка, все в порядке, я только пришла, как настоящая женщина всегда немного опаздываю.

Он нежно прикоснулся губами к ее щеке, присел за столик и потянулся за меню.

– Да, точность это не твой конек, так что один раз опоздать и мне не грешно, – сам себя извинил Дима. – Ну не будем отвлекаться. Ты уже заказала? Не успела? Так, давай посмотрим, что интересного они могут нам предложить. Ты знаешь у меня к тебе сегодня очень важный разговор, но не будем торопить события. Я на работе сегодня не обедал. Я закажу сам. Не возражаешь? Я прекрасно знаю твои пристрастия.

Дима, не спеша, с интересом пролистал меню и обернулся к официанту:

– Так, пожалуйста, даме – запеченную камбалу, неаполитанский салат и на десерт… – он вопросительно взглянул на Женю.

Она отрицательно качнула головой.

– Без десерта. А мне… рыбный суп по-средиземноморски, пирог с гусиной печенкой, барашка по-итальянски с грибами и сыром и тоже неаполитанский салат. Пить мы будем «Шардоне». Да еще, пожалуй, слоеные трубочки с клубникой.

Жене тоже нравились трубочки с клубникой, да и от пирога с гусиной печенкой не отказалась бы. Она была из той счастливой породы людей, которые любят покушать, но не толстеют. А может быть просто возможность полноценно поесть ей выпадала не так часто, как хотелось бы. Сегодня за весь день были четыре или пять чашек кофе и бутерброд с ветчиной на завтрак. Но Дима часто иронизировал по поводу ее хорошего аппетита и любви к выпечке, это ее немного смущало. Хотя сегодня кушать хотелось очень, наверное, от волнения.

Пока ждали заказ, разговор не прекращался. Дима рассказывал про секретаршу своего шефа, красивую, но удивительно бестолковую девицу. Затем они ужинали. Дима действительно был очень голоден, ел с таким аппетитом, что Женя тоже приступила к еде и на некоторое время забыла о своих надеждах. Только иногда она невзначай поглядывала по сторонам, даже заглянула под стол, недоумевая, когда и откуда рванет фейерверк или появятся «цыгане». Но надо сказать, что Дмитрий Огурцов (фамилия немножко портит Димочкин образ) в этот раз превзошел сам себя.

Вкусно, сытно отужинав, вытерев рот белоснежной салфеткой Дима, глядя прямо в глаза Жене, произнес:

– Женечка, у меня есть к тебе серьезный разговор.

Сердце Жени радостно забилось. Он немного помедлил, как бы собираясь с мыслями, но Женя знала, что в импровизации он не силен и каждое его слово продумано и взвешено не один раз.

– Мы с тобой знакомы уже очень долго. Довольно долго мы с тобой вместе. Сколько? Лет пять, наверное, да? Мы очень хорошо знаем друг друга, нам хорошо вдвоем…

Женя поняла, что фейерверка не будет. Но предложение выйти замуж само по себе уже праздник. Между тем, Дима задал вопрос:

– Почему же за столько лет, мы не сочли нужным оформить наши отношения? Конечно, это моя вина, инициатором брака должен быть мужчина. Но что-то всегда меня удерживало от этого шага…

Женя заметила, что Дима стал постепенно углубляться в самоанализ, и она с удовольствием его выслушала бы, но вечер сегодня и так получался затянутым, ожидание утомительным. Хотелось уже, наконец, сказать «да» и расслабиться. Она перебила Диму:

– Просто, мы с тобой были слишком молоды, хотели стать на ноги.

– Да, да, ты права, мы хотели убедиться в серьезности наших отношений. Но, Женя, я понял, что когда приходит настоящая любовь, тебе не нужно ни в чем убеждаться и чего-то ждать. Ты просто знаешь, что этот человек, эта женщина должна быть с тобой, и все! Просто знаешь это и всё. Ты очень чуткий человек, ты заметила, да? Ты заметила!

Лицо Димы стало одухотворенным, он забыл, где находится и с кем.

– Понимаешь, я будто опоён каким-то зельем, у меня чувство, что все изменилось в моей жизни, что теперь я все могу, горы сверну, я всех люблю!

– Дима, подожди, я ничего не понимаю. Чем ты опоён?

Тревожный звоночек зазвучал в голове Жени, стало тесно в груди, но она не могла понять из восторженных стенаний Димы сути происходящего.

– Ах да, прости, я никак не скажу главного. Но ведь ты все понимаешь, ты понимаешь меня без слов!

– Дима, найди, пожалуйста, слова и объясни мне что происходит, – сухо сказала Женя.

– Да, ты права, – он даже как будто обиделся на ее тон. – В моей жизни появилась Любовь. Само ее имя говорит о любви. Любовь Голицинская. Мы познакомились на даче у Лапшина. Ну, это мой коллега, помнишь, у него был юбилей, он всех приглашал на дачу. Ты не смогла поехать со мной, а я… Мне было там одиноко, я скучал, а когда увидел Любушку я… Это как озарение! Я сразу понял, что это моя женщина.

Он порывисто схватил Женю за руку, заглянул ей в глаза, надеясь на понимание:

– В сердце, в душе понял. Ты знаешь, ведь между нами даже флирта не было. Все сразу и навсегда. Я сделал ей предложение, она согласилась… Ты простишь меня? Твое прощение очень важно для меня, – Дима опустил глаза, все-таки смутился, – но я думаю, что где-то в глубине души ты знала, что мое чувство, то есть наши с тобой чувства недостаточно глубоки. В общем, мы с тобой расстаемся, потому что я женюсь на Любочке. Еще раз прости… Я вижу, тебе нужно побыть одной, все обдумать.

Дима быстро свернул разговор, клюнул Женю в щеку:

– На созвоне. Я заплачу. Официант!

С подозрением посмотрев на молчащую Женю, он не стал дожидаться счета, оставил несколько купюр и торопливо ушел.

Сказать, что Евгения была поражена происходящим – не сказать ничего! Она не нашлась, что ответить ему. Более того в конце Диминого монолога, предательски покатились слезы. Некоторое время мыслей не было никаких, кроме одной – разве так бывает?

Потом Женя встала и перешла в бар. И вот тогда обида нахлынула в полную силу:

– Как же так? Разве так бывает? Слопал барашка, пирог, запил вином и мимоходом бросил женщину, с которой пять лет спал в одной постели. Ведь у него даже аппетит не испортился! Ему еще мое прощение нужно, чтобы совесть не мучила. Вот что значит молодой мужской организм и крепкая нервная система! Я его всегда понимала! Я чуткая! Как собака, что ли? Захочет – приласкает, захочет – выгонит. Да я вообще, оказывается, его не знала, я нашу с ним жизнь планировала, пять лет на него убила. Конечно, в семье, прежде всего, должно быть понимание и прощение мелких недостатков, каждый должен ощущать себя в браке комфортно как … как… как в любимых тапочках. Это мое мнение, а его озарило, на него нахлынуло. Озарение проходит, и с чем ты остаешься? Он же со мной еще позавчера спал!!! А озарение уже было! Меня …., а о ней думал. То-то я удивилась затяжной песне, расстарался напоследок.

Последняя мысль была особенно противна. Появилось ощущение нечистоплотности. Как будто чужой человек использовал ее тело для удовлетворения физиологических нужд и отбыл по своим важным делам, даже не поинтересовавшись, как ее зовут.

Часть этого мысленного монолога вырывалась на белый свет, и бармен все чаще стал поглядывать на Женю. Было на что посмотреть. Изящная интеллигентная девушка (воспитание не пропьешь) постепенно надиралась в зюзю. Пила пятизвездочный коньяк, бормотала себе под нос. Затем отправилась в зал ресторана и вернулась с блюдцем слоеных трубочек с кремом и клубникой. Коньяк закусывала пирожными. Бармен решил, что хватит переводить добро и стал наливать ей что-то менее звездное. Она не заметила, стала чаще заламывать руки и сползать с высокого стула. Затем удивительно громко и четко для своего состояния сказала кому-то: «Да пошел ты Любушке в ….. пу!» И пошла к выходу, гордо выпрямив спину и тихонько икая.

Такое поведение Жене было совершенно несвойственно. Оказалось, что она не может держать по-настоящему сильный удар. Точнее неожиданный удар. Она обладала удивительной интуицией и прозорливостью и на все катаклизмы в жизни реагировала вовремя и даже с опережением, никогда «не складывала яйца в одну корзину» и успевала «подстелить солому». А теперь поставила не на того парня.

У Егора сегодня был тяжелый, но удачный день. Он открывал новый автосалон в одном районном центре. Город не маленький, промышленный, градообразующее предприятие развивается успешно, и Егор был очень доволен вложением своих средств. В ближайшем будущем он планировал запустить там станции техобслуживания. Конечно, совсем непросто было добиться понимания от администрации города. Но на данном этапе зеленый свет был получен и Егор испытывал вполне заслуженное удовлетворение. Из райцентра он возвращался поздно вечером. Нестерпимо хотелось есть. Причем не какой-то там бутерброд с колбасой. Перед мысленным взором то и дело возникали сочная большая отбивная, картошечка с коричневым поджаренным бочком, маринованные огурчики… Отполировать бы всё это кружкой холодного пива. Но это уже дома. А сейчас можно заехать в ресторан и в их затейливом меню поискать обычную отбивную. Голод стал просто невыносимым. По пути попалось вполне приличное заведение с хорошей кухней. Егор припарковал машину и поспешил зайти в радушно распахнутые двери.

Ужин был именно таким, как и хотелось: много, вкусно, чисто и спокойно. Вместо пива большая кружка горячего чая и пирог с яблоками. Егор удовлетворенно откинулся на спинку стула и не торопясь разделывался с десертом. Общая атмосфера ресторана, тихая музыка и собственная усталость располагали к некоторой меланхолии и размышлениям о смысле жизни. Обычно Егор мыслил конкретными категориями: решить, распланировать, сделать. Но в моменты, когда удачно завершен важный проект, хочется разделить с кем-то близким свою победу. Или хотя бы просто ощутить женское тепло и домашний уют.

Наверное, все это могла дать Тоня. Последние полтора месяца их связывали определенные отношения. Он даже не представлял себе, что женщина может быть такой заботливой. Он являлся к ней в любое время, как только возникало желание. И каждый раз она встречала его нежной улыбкой и вкусным ужином, развлекала непринужденным разговором, массировала спину, утром подавала вычищенный костюм и умудрялась постирать рубашку. И ничего не требовала взамен. Может быть, поэтому Егор считал эти отношения ни к чему не обязывающими. Но где-то на уровне интуиции он ее боялся. Хотя даже себе никогда не признался бы в этой слабости. Наверное, это наследство, доставшееся от его деловой бывшей жены Инки. Бывшая жена теперь неизменно вызывала раздражение. Не то чтобы он тосковал по ней или в душе теплилась любовь. Скорее он сожалел о своем единственном неудавшемся проекте, называемом семейной жизнью.

Они были слишком похожи – два «плюса», две параллели, спешащие в одну сторону. В юности одинаковый темперамент и схожесть взглядов радовали. Егор и Инна были ровесниками, одновременно закончили ВУЗы, она модельер, он инженер-механик, оба задорно стартовали к светлому будущему, помогали друг другу, поддерживали и работали, работали… Появление детей планировали через год, потом через три, потом через пять. А потом Инне предложили выкупить долю в столичном бизнесе. Егор переезжать отказался и они развелись, потому что «они уже давно перестали быть не только семьей, но и партнерами». Сейчас Егор – владелец трех автосалонов и четырех станций техобслуживания в родной области, а Инна – хозяйка швейного ателье и салона красоты в столице. Слишком ярко оба горели на работе, а домашний очаг погас без внимания и заботы. И все-таки когда Егор думал о семье, он вспоминал Инку. Жена из нее не получилась, но он ее любил, несмотря на постоянный беспорядок и отсутствие еды в холодильнике. Их быт остался на уровне студенческой общаги.

От размышлений Егора отвлекла смешная подвыпившая девица. Она несла в бар тарелку с пирожными и отмахивалась от помощи официанта.

А через полчаса вдруг сработала сигнализация…

Выйдя из ресторана, первое, что попалось Жене на глаза, был большой черный автомобиль Димы, а может просто чем-то на него похожий, например, цветом. Исполнившись радости от того, что хозяин авто дожидается ее внутри, она бросилась к машине с надеждой, что все произошедшее было одним из Димочкиных сюрпризов, просто не самым удачным! Он сейчас откроет перед ней дверцу, возьмет за руки и проникновенно скажет: «Прости меня, Солнышко, это было глупо».

Женя гордо продефилировала мимо автомобиля. Но ее никто не окликнул. Тогда она вернулась и принялась заглядывать в окна, пытаясь рассмотреть в темноте салона изменника. В салоне было пусто. Она обошла вокруг машины и оказалась на газоне. Тонкие высокие каблуки туфель почти по самую пятку стали проваливаться в сырую рыхлую землю, что не добавило устойчивости и окончательно вывело из себя. Женя, представив Диму в объятиях разлучницы с роковым именем Любовь, достала маникюрные ножнички и нацарапала на глянцевом боку дорогой иномарки слово «Казёл». Возмущенно заревела сигнализация.

Появившийся хозяин автомобиля, отнюдь не Дима, сумел взять себя в руки, и рукоприкладство не состоялось, хотя спокойствие мужчины было явно напускным:

– Ну и что, мне тебя теперь прибить что ли?!

Женя медленно обернулась, томно взглянула на говорившего, и произнесла:

– Вы знаете, у меня такие неприятности…

– Вот это точно, – согласился мужчина.

– Я ножнички сломала, совсем новые. Жалко…, – вздохнула и царственным жестом закинула ножницы на газон.

Задумалась, затем продолжила заплетающимся языком:

– Нельзя было их выкидывать, нужно найти. Утром дети могут на газон зайти или собаки для … ну вы понимаете.

И с надрывом:

– Найдите, пожалуйста, мои ножницы. Я бы сама поискала, но плохо себя чувствую, наверное, грипп начинается. У меня ноги болят, плохо стоят.

– А голова у вас как? Не болит?

– Спасибо за беспокойство. Действительно, побаливает… Надо будет анальгина выпить. А вы ищите, ищите… Я подожду, пока посижу где-нибудь.

Девушка стала оглядываться в поисках скамейки. Мужчина подошел к ней и открыл дверцу машины. Она с огромным облегчением села в машину, сбросила туфли, свернулась калачиком на заднем сиденье и заснула.

На сегодня с нее достаточно.

Просыпаться было мучительно тяжело. До сознания долетали обычные утренние звуки: шум душа, звяканье посуды, шорох чьих-то шагов. Собственная голова звенела гораздо громче, с каждым движением накатывала боль. Не открывая глаз, Женя с благодарностью думала о маме с её удивительной материнской интуицией: как только у Жени возникли проблемы она тут как тут, приехала, чтобы позаботится о дочери. Очень стыдно показываться в таком виде перед мамой, но ни физических, ни душевных сил для наигранного оптимизма не было. Женя полежала еще немножко, наконец, приоткрыла глаза и снова в ужасе зажмурилась на несколько секунд, но ничего не изменилось. Женя находилась в чужой, незнакомой квартире, в помятом платье лежала на чужом диване. Кто ее сюда притащил?! Что с ней сделал?! Она осмотрела себя. Все предметы одежды оказались на месте, туфли валялись рядом на полу, а ремешок сумочки обмотался вокруг руки. Кто-то свалил ее на диван в гостиной в том виде, как она была в ресторане, и накрыл пледом. Женя решила не выяснять, кто это сделал, а просто сбежать. Она тихонько прокралась в прихожую к входной двери, подергала за ручку…

– Я бы на твоем месте, сначала заглянул в ванную. От такого перегара таксисты захмелеют.

Расслабленно прислонясь к косяку кухонной двери, стоял незнакомый босой мужчина в халате. Женя испуганно вздрогнула и прижалась спиной к двери.

– Бояться меня не надо, все, что могло случиться, уже случилось. Так что после душа я приглашаю тебя на кофе.

– А что случилось? – выдавила Женя. Мысленно еще раз проинспектировав собственное тело, ничего особенного, помимо похмелья, она не обнаружила. Однако, этот босоногий мужик был мало похож на приятного собеседника для завтрака. Слишком уж он большой. Женя прикинула, что вряд ли ее макушка достанет ему до плеча. Подсознательно она старалась держаться подальше от таких здоровяков, чувствовала себя карлицей на их фоне.

– Да, собственно, ничего. Ты вчера заснула в моей машине, – ответил он и вернулся на кухню.

– Я?! Глупости говорите! Как это «заснула»? Как я оказалась в вашей машине?

Ситуация требовала разъяснения. Инстинкт самосохранения заслонила головная боль и, вдруг появившееся, сильнейшее раздражение. Жене очень не понравился ироничный тон и здоровый благоухающий после душа вид собеседника. Особенно румяная самодовольная физиономия.

Она отправилась за ним на кухню.

– Я не очень понимаю, что значит – заснула? Я никак не могла попасть в вашу машину. Может быть вы – таксист?

– Нет, я не таксист, а ты просто очень хотела спать. Вариантов было три: спать на скамейке, на газоне или в моей машине. Моя машина победила, – мужчина явно развлекался, хотя говорил без улыбки, смеялись одни глаза.

Женя вздохнула поглубже, стараясь взять себя в руки, как-никак этот человек ей помог, и она не хочет выглядеть неблагодарной.

– У вас сложилось обо мне превратное мнение. Вы поймите, пожалуйста, произошедшее со мной – это первый и, конечно, последний раз в жизни. У меня вчера был очень тяжелый день. Скорее всего, я отравилась некачественным алкоголем.

– Или его количеством, – съязвил он тихо, но так, чтобы она услышала.

– А почему вы, совершенно чужой человек, притащили меня сюда?! – перешла в наступление Женя. – В конце концов, вы могли позвонить с моего телефона. Здесь по-русски написано… Вот мама, вот папа, вот Дим…, нет это не надо. Почему не позвонили?!

– Достаточно того, что я не оставил тебя на улице. Мне было проще привезти тебя сюда и положить на диван, как есть, чем полночи беседовать с твоими родственниками по телефону, объяснять кто я такой, почему ты пьяная, как сапожник и, что я в этом не виноват.

– Я благодарна вам за помощь. Но нельзя ли быть немного вежливее?! Что значит, как сапожник?! – вскинулась Женя. – Я по-вашему кто? Алкоголичка или женщина легкого поведения! Что вы себе позволяете? И не смейте мне тыкать!

– Ну, я не знаю, какого ты поведения, я тебя первый раз вижу. Но, судя по всему, выпить и похулиганить любишь, правописание хромает… И вообще, представь, что бы сказала твоя мама, если бы я разбудил ее в три часа ночи и подбросил ей тебя под дверь пьяную. Или она уже привыкла к запоям? Скорее всего, так и есть, поскольку ночью тебя никто не искал.

– Да я с Димой должна была быть… Неважно. И причем здесь правописание? – не поняла Женя. – Еще раз обращаю ваше внимание, не смейте мне тыкать!

– Ванная слева по коридору,– прекращая препирательства, сказал он. – Синий халат – новый, можешь воспользоваться. Приводи себя в порядок. Кофе на столе. И я отвезу тебя, куда скажешь – к маме, к Диме, к черту на кулички… Поторопись, я не хочу опаздывать на работу.