Крым-криминал. Книга 3. Заклятое место

– Ох, как тебе, Жора, хочется пострелять по живой мишени. Давно что ль на стрельбище не был?

– Давно, патроны, бензин все приходится экономить при нынешнем хилом снабжении милиции,– посетовал он.– Ни обмундирования, ни обуви, одно жалкое жалованье.

– Ладно не плачь, прокуратура не лучше вашего живет,– оборвал его следователь и упрекнул.– Напрасно ты вытащил Бокову из квартиры, там и следовало бы ее контролировать. Может быть, они что-нибудь интересное для нас наговорили, а ты аккуратно записал бы на диктофон.

– Да, надо было ее “попасти”, не врубился сразу,– покаялся за оплошность Чибис и принялся за свое. – Валерия Янович, упустим зверя. Надо срочно ехать в техникум. Для надежности прихватите двоих бойцов из “Беркута ”, а то они маются без дела, улицы в городе метут, как дворники. Нам ведь придется блокировать учебный корпус техникума, пути отхода подозреваемого. Человек, совершивший столь тяжкие преступления, знающий, что ему угрожает без боя в руки не сдаться. Надо быть готовыми к худшему варианту, не исключено, что придется пристрелить при попытке к бегству.

– Это ты, капитан, загнул. Насмотрелся, наверное, детективов и у самого руки зачесались,– не разделил его опасений Зуд. – Думаю, что мы и сами справимся с одним студентом.

– Я бы не рисковал, во всем нужны осторожность и бдительность,– не согласился Георгий.– Помните, что береженного Бог бережет.

– Хорошо, но я считаю, что и одного беркута нам вполне достаточно для устрашения, серьезности намерений. Ты ведь не разучился стрелять, да и я тоже,– произнес следователь.– Надеюсь, что до перестрелки дело не дойдет. Но табельное оружие возьми, не на свадьбу едем?

– Я тоже так считаю, – обрадовался Чибис, почувствовав прилив адреналина в крови.

На милицейском темно-зеленом УАЗе вчетвером, включая водителя-сержанта, они подъехали к двухэтажному зданию техникума. Автомобиль с портативной радиостанцией, оставили возле глухой торцевой стены, чтобы раньше времени не привлечь внимание. Водитель остался в автомобиле возле радиостанции.

Они вошли в приемную, озадачив своим неожиданным появлением, пожилую пенсионного возраста секретаршу. Она не сводила испуганного взгляда с бойца в зеленовато-бурой камуфляжной форме с автоматом Калашникова на перевес. Зуд и Чибис – в штатской одежде представились, предъявив удостоверения личности.

– Борис Аронович, к вам представители из прокуратуры и милиции в сопровождении автоматчика,– сообщила она директору и, выслушав ответ, разрешила:

– Войдите, он ждет, только оружие оставьте. Вдруг стрельнет?

– Не стрельнет, – возразил Зуд. Вошли в просторный с жалюзи на окнах кабинет. Из-за массивного стола с приставленными по сторонам стульями, поднялся небольшого роста с аскетическим выражением желтовато-бледного лица мужчина лет пятидесяти пяти от роду.

– Доброго здоровья,– произнес Валерий Янович за всех.

– Добро пожаловать!– ответил Борис Аронович. – Чем обязан, визиту столь уважаемых гостей? Может мои студенты набедокурили или кто из преподавателей в дурных деяниях уличен?

– Насчет преподавателей, судить не могу, берут они взятки или не берут, соблазняют ли молоденьких студенток или нет, а вот к одному из студентов у нас есть вопросы.

– К кому именно?

– К Леониду Шуйко,– ответил следователь.

– Есть такой, будущий механик, учиться на четвертом курсе,– сообщил директор.– Прилежный студент, на “отлично” сдает экзамены и зачеты. Нет, как у других “хвостов”. Ставим его другим в пример. В чем же он провинился? Или, как говорят, в тихом болоте черти водятся?

– Мы постараемся выяснить. Необходимо с ним побеседовать.

– Он на занятиях, но сейчас пригласим,– директор нажал кнопку селекторной связи и попросил в микрофон. – Роза Елисеевна пригласите ко мне в кабинет студента Леонида Шуйко, прямо с занятий.

– Георгий на всякий случай проверь его и сопроводи, – велел Чибису Валерий Янович.– Да поаккуратнее, не вздумай в пылу азарта заламывать ему руки, если конечно, не окажет сопротивление.

– Он занимается восточными единоборствами в секции кикбоксинга и таэквондо,– предупредил директор.

– Так, что мотай на ус, парень – не подарок, может и сдачи дать, приняв тебя за боксерскую грушу,– усмехнулся Зуд.

Минут через десять в сопровождении Чибиса вошел долговязый, но крепкий в куртке и синих потертых джинсах парень. Остановился у порога, держа в руке мобильный телефон.

– Проходите, Леонид Шуйко, – велел, жестом руки указав на стул с противоположной стороны стола, Зуд.

– Может мне вас оставить на время беседы? – поинтересовался Борис Аронович.

– Да, если не возражаете, либо мы переместимся в другое место?

– Нет, оставайтесь, ведь это ненадолго?

– Попробуем оперативно разобраться.

Директор удалился, а следователь, выдержав паузу, пристально поглядел на студента. Тот заерзал на стуле в томительном ожидании.

– Леонид, нам известно, что вы примерный студент, спортсмен и семья ваша живет довольно скромно, – начал издалека Валерий Янович, стремясь мягкой тональностью голоса расположить к себе Шуйко.– Откуда у вас мобильный телефон? Подарил кто? Может Екатерина Бокова или ее отец, как будущему зятю?

– Компетентные органы все знают,– усмехнулся парень и хмуро ответил. – Телефон я нашел.

– Где? Кто же это такой щедрый, что дорогими мобилками сорит?

– Метрах в пятидесяти от главного входа на центральный колхозный рынок. Аккуратно лежал возле ствола дерева, кто-нибудь из крутых оставил, да поленился нагнуться, чтобы поднять.

–Так уж поленился,– усмехнулся этому предположению Чибис.– У «крутых» среди зимы снега не выпросишь, а тут дорогой мобильник.

– Значит, в стельку был пьян и не заметил потерю.

– Когда вы нашли телефон?

–Три дня назад.

– Можете указать, где именно, место?

– Без проблем.

– Почему не сдали в милицию, в камеру находок?

– Захотелось хоть немного почувствовать себя «крутым», – признался Леонид. – Не им одним же ходить с мобилками, барсетками и растопыренными по бокам руками и пальцами веером.

– Не совсем точный портрет нарисовал, – улыбнулся Зуд. – Кроме мобилки надо иметь шестисотый “мерс” или навороченный джип и валютный счет в банке. Не в стеклянной конечно.

– На халяву поболтать с девушкой по мобилке тоже для начала неплохо,– освоившись с обстановкой, признался Леонид.

– За услуги бы выставили счет.

– Кому и куда? Это уже не мои проблемы,– ухмыльнулся Шуйко.

– Сначала бы владельцу телефона Стужиной Нике Сергеевне, – пояснил следователь.

– Так ее же недавно убили. Какой ужас. Так значит, я пользовался ее телефоном? – встрепенулся студент.– Честное слово я не знал. И теперь на нем отпечатки моих пальцев?

– Да, отпечатки,– подтвердил Валерий Янович, заметив, как Шуйко украдкой и осторожно отодвигает от себя трубку.

– Не суетись Леонид, мы у тебя итак мобильник изымем, но в присутствии понятых, чтобы не возникло претензий.

– Счет тебе все же придется оплатить.

– Я всего то два или три раза и говорил,– сознался он.– Как только бы аккумулятор сел, постарался бы от него избавиться, потому что эта штука мне не по карману. Бедный студент, ничего не попишешь.

– Кому-нибудь из друзей, или подруг давали звонить?

– Смотрели, трогали, но звонить я не разрешал, экономил заряд для себя и вот получается, что влетел.

В присутствии понятых составили акт изъятия мобильного аппарата. Чибис записал показания Шуйко и проехали вместе с ним на место, где был найден телефон. Тщательный осмотр места, где весьма оживленное движение и транспорта и пешеходов, улик не принес.

Ни Зуд, ни Чибис в искренности показаний студента не сомневались. Мобильник был подброшен с единственной целью пустить следствие по ложному пути. Ведь проще всего было его уничтожить, продать рискованно. Но тот, кто его подкинул, отлично знал, что на рынок и с рынка идут тысячи людей и обязательно кто-то поднимет и воспользуется. Велико искушение нажать кнопки и из любого места города связаться с родными или знакомыми людьми. Хорошо, что Леониду раньше не пришла в голову мысль, перепродать аппарат и поиски усложнились.

Валерий Янович собственноручно в полиэтиленовом пакете доставил мобильник в экспертно-криминалистический отдел (ЭКО) и попросил аса этой службы капитана Ельницкого:

– Самуил Юльевич, любезный, хоть под микроскопом или телескопом обследуй, но отыщи хоть какую-нибудь зацепку. Дело застопорилось и может попасть в категорию безнадежных? И тогда возникнет вопрос о профпригодности, последует серия взысканий, понижений в должностях и прочие неприятности. Но самое опасное и обидное, что преступник до сих пор разгуливает на свободе, а городе усиливается волна слухов о неуловимом маньяке и беспомощности милиции и других органов правопорядка. Это нам с вами, укор.

– Да, Валерий Янович, но, увы, возможности криминалистики ограничены, хоть и есть прогрессивные разработки научно-исследовательских институтов, том числе способах фиксации запахов преступника, и создании такого банка данных. Но из-за скудного финансирования мы еще нескоро сможем иметь такие точные дорогостоящие приборы и оборудование, не говоря уже о приборе «Полиграф» – детекторе лжи, определяющем степень достоверности ответов допрашиваемых по датчикам, фиксирующим волнение и другие признаки состояния организма,– пояснил Ельницкий.

– Прогресс очевиден, но между теорией и практикой еще большая пропасть, – согласился Зуд.– Однако подобные преступления должны быть в любом случае раскрыты, иначе безнаказанность порождает синдром вседозволенности и неукротимой дерзости и жестокости. Постарайтесь Самуил Юльевич и за мною, как руководителем оперативно-следственной группы, дело не станет. Походатайствую о вашем поощрении. Криминалист аккуратно вынул из полиэтиленового пакета мобильник. Оглядел его через выпуклые стекла очков, покачивая при этом головой:

– Этот аппарат, после того как он был похищен у Стужиной, столько раз лапали, а возможно и неоднократно протирали, что на нем нет чистого, живого места. Да и тот, кто подбросил его, знал, что делает, предварительно уничтожив все отпечатки, хотя и действовал, наверняка, в перчатках. Ему ничего не стоило выбросить мобильник в речку Приморскую, либо в пруд, озеро, которых в окрестностях Керчи предостаточно, однако решил реализовать свой умысел – пустить следствие по ложному следу.

– Самуил Юльевич, вся надежда на тебя, других крепких зацепок у меня пока нет. Вы же знаете, что обычно опытные киллеры сбрасывают оружие на месте преступления, чтобы оборвать следы, а этот слишком уверенный в себе. Есть опасение, что ствол «заговорит» в другом месте. Мы не должны этого допустить,– сказал Зуд и с грустью подумал о том, что же докладывать Грецких, а тому в свою очередь “наверх” по инстанции прокурору республики Шубину. Неужели тупик, глухая стена? Недовольство начальства и угроза отстранения от ведения дела. Пришлют какого-нибудь варяга, чтобы нос утер аксакалам.

– Возможно, киллер жадный или взял оружие напрокат?

– Только идиот или недоумок способен одолжить оружие, – возразил следователь. – Умный заказчик не станет совать свою голову в петлю. Похоже на то, что убийца отличается хладнокровием и дерзостью. Впрочем, до сих пор неизвестно кто, мужчина или женщина?

Из экспертно-криминалистического отдела Зуд возвратился в кабинет, где его уже поджидал Георгий Чибис. По мимике его лица, энергичной жестикуляции нетрудно было догадаться, что оперативник настроен весьма решительно – рвется в бой. Не успел следователь расположиться в кресле, как он подступил с предложениями:

– Валерий Янович, может нам поднажать на Тяглого и он расколется, как грецкий орех, начнет давать признательные показания и мы лихо разделаемся с этим делом?

– Не торопись, капитан, на мой взгляд, Рэм Анисимович еще не созрел. К тому же мы не можем, как это практиковалось при Вышинском, когда признание считалось царицей доказательств, психологически воздействовать на подозреваемого. Это незаконные методы, которые не приблизят нас к истине, к раскрытию преступления.

– Но в любом случае, допрашивая подозреваемого, мы оказываем на него психологическое воздействие,– возразил капитан.

– Только отчасти. Все зависит от степени воздействия, чувства меры, без перегиба палки,– заметил Зуд.– Это, как игра в шахматы, состязание ума, интеллекта, опыта, тактики. Подозреваемый должен быть загнан в угол не силовыми, психологическими методами, ущемляющими его достоинство, а неопровержимыми уликами, вещдоками, актами судебных и прочих экспертиз, показаниями потерпевшей стороны, свидетелей, фактами и аргументами, лишающими его шанса все отрицать. Хотя несогласие с обвинением, отказ от дачи показаний, как форма защиты, предусмотрены законодательством. Что касается Тяглого, то у нас еще недостаточно оснований для его ареста. На данном этапе следствия я ограничил его свободу подпиской о невыезде. Повременим неделю-другую, когда ситуация дозреет. Возможно, он и сам осознает тяжесть содеянного и обратиться с повинной и это упростит нашу задачу. Постоянные угрызения совести, ночные кошмары – не менее серьезные испытания для психики, чем лишение свободы.

– Сбежит ведь, как пить дать сбежит! – с запальчивостью произнес Чибис.– Валюты у него, поди, куры не клюют, на коммерции, спекуляции за время работы в фирме немало наварил. Рванет в дальнее или же ближнее зарубежье. Для него это не проблема и ищи тогда ветер в поле.

– Далеко не убежит, для него же хуже будет.

– Смотрите, Валерий Янович, я бы на вашем месте не медлил, а брал бы его за жабры без всяких размышлений. СИЗО – не санаторий и там у параши и на хреновой каше он бы быстро созрел в компании урков, охотно стал бы давать признательные показания. Мы бы с вами поставили точку в этом громком деле.

– Поставим, не сомневайся, Георгий,– улыбнулся Зуд.– Но всему свое время. Спешка в нашем деле, нередко оборачивается поражением, а мы не имеем права на ошибку.

– Да будет вам известно, Валерий Янович, что Тяглый, еще тот фрукт, уперся рогом и категорически отказывается пройти обследование у психиатра, – выложил последний козырь капитан.

– Каковы мотивы?

– Он считает, что визит к психиатру унижает его человеческое достоинство. Бьет себя в грудь, заявляя, что здоров, как бык. Что с ним, таким упертым хохлом, делать?

– Живо доставь его в психдиспансер на обследование в принудительном порядке. Возьми двоих ребят из конвоя и дуй к нему в офис. Не пожелал по-хорошему и тихо, берите его публично и в наручниках. Пусть ему впредь наукой будет за упрямство.

– Будет сделано! – с азартом охотника заявил Чибис.

15. Выбор преемника

В десять часов утра, как ранее и было обозначено в объявлении, акционеры ЗАО «Nika».собрались в конференц-зале офиса. Помещение было оформлено в соответствии с траурной атмосферой, царившей в коллективе. В глубине сцены за распахнутыми тяжелыми багрово-красными шторами портреты Стужиной и Рябко в черном обрамлении и с лентами на уголках. Рядом несколько оплывших свечей. Окна наглухо задрапированы, зеркала в холле закрыты темной тканью. Мужчины и женщины в темных одеяниях, говорят вполголоса, словно покойники еще не вынесены из зала и их души присутствует в каждом уголке. Тягостное ощущение чего-то тяжелого, каменной плитой давящего к земле.

В президиуме за столом, покрытым темной скатертью профсоюзный вожак Вениамин Крот и секретарь Наталья Ласка. Председательствующий с озабоченным видом взглянул на наручные часы, когда-то подаренные за пропаганду марксистско-ленинского учения. Обвел всех печальным, как у бульдога взором и хрипловатым голосом произнес:

– Уважаемые господа или товарищи, как кому угодно. Наш коллектив, нашу фирму постигло большое горе. Злодейская, коварная рука унесла жизни прекрасного руководителя и душевного чуткого человека президента Ники Сергеевны Стужиной и ее водителя и охранника Семена Рябко. Память о них навсегда сохранится в наших сердцах. Почтим их память минутой молчания. Прошу всех без исключения встать.

Все послушно поднялись. В тягостной тишине слышно было, как потрескивают оплывшие свечи, бросая блики на портреты убиенных, да за окнами гудит ветер. Наташа опустила голову, едва сдерживая рыдания. Многие из женщин в зале вытирали платками набежавшие на глаза слезы. Им казалось, что глаза Ники, взирающие с портрета, их молчаливо осуждают, мол, не смогли уберечь.

Вениамин Яковлевич еще двадцать лет назад в период «развитого социализма» почившего в бозе, усердно занимался в университете марксизма-ленинизма и сохранил конспекты лекций с цитатами из многотомных трудов классиков. Он часто, чтобы блеснуть эрудицией, вытаскивал крылатые изречения и афоризмы из своей памяти или блокнота на божий свет. Для Ласки, родившейся за четыре года до заката СССР, партийные корифеи-авторитеты, на которых ссылался ветеран, представлялись дремучими динозаврами из далекой эпохи, по сути, первого тысячелетия.

– Итак, товарищи, господа, как сказал великий Ленин, вождь мирового пролетариата, угнетенных народов, бытие определяет сознание, – торжественно, озирая зал, изрек профсоюзный деятель.

– Эх, ешки-матрешки, не уберегли кормилицу-поилицу! Кому только Ника Сергеевна могла дорогу перейти? Если бы знал, что такое случится, то охранял бы, ка зеницу ока, жизни бы своей не пощадил,– сорвался с места Панкрат Хребец. – Будя, тебе, Веня, заливать насчет мирового пролетариата, без нас разберутся. Туземцы живут в Африке, Америке и Азии и не знают, что у них есть такой вождь-бурлак с Волги. У папуасов, эфиопов, арабов, индейцев и прочих разноцветных аборигенов свои вожди с перьями на голове и о Ленине они ни хрена не знают, поэтому не разводи здесь канитель, не мути воду. При живой Стужиной ты насчет идеологии молчал, как рыба, лишь глазами лупал, боялся высунуться, как бы чего не случилось. А теперь хвост распустил, кочетом ходишь.

– Если бы Ника была жива, то и не собирались бы по этому поводу, – ответил Крот. – А бытие было неплохое, хватало и выпить, и закусить. Надобно выбрать достойного преемника. А то ведь не ровен час, если дела пойдут худо, то придется милостыню просить.

– Оказывается Ника Сергеевна не такой уж и ангелочек с белыми крылышками, – с лукавой ухмылкой заявил Хребец. – Оставила нам пустую казну, как хочешь, так и выживай, хоть зубы на полку.

– Молчать! – оборвал его Лещук и напомнил. – О мертвых хорошо или ничего. Святые заповеди следует почитать.

– Ты мне рот не затыкай, здесь не ментовка, – возразил Панкрат Лукич. – Демократия, имею право на личное мнение. Так вот, наши кровью и потом заработанные деньги Стужина транжирила налево и направо. То ментам в их фонд «Правопорядок», то детям-сиротам в интернат. Блюстители и так сидят на шее у трудового народа. А насчет детей, то тот, кто их строгал, получая удовольствие, и должен их кормить.

– Панкрат Лукич, не богохульствуй, – попросила Бабей.

– Не отвлекайтесь от повестки дня, – велел Крот.

– Что же ты Веня, выдающийся профсоюзный деятель, сидел рядом со Стужиной и не хрена не видел, как она наши трудовые деньги пускала на ветер. Ты же постоянно горло дерешь, что готов лечь костьми за интересы рабочего класса.

– А ты, Панкрат, попробовал бы не сдать деньги в фонд «Правопорядок», то сотрудники компетентных органов забодали бы фирму проверками, разорили и лишили лицензии, – двинул контраргументы профбосс. – А детей-сирот не смей хаить и обижать. Они– будущие строители коммунизма. Я верю, вспыхнет еще революция против буржуев, Кровопийцев трудового народа. Доведут они своими реформами рабочий класс до белого каления горячего кипения, возьмутся труженики за топоры, косы и вилы. Нам бы Ленина, Ильича для такого сурьезного дела, а о ведь народ, что стадо, нужен смелый вождь. Похерили социализм, его завоевания без боя отдали олигархам, буржуям. Вот вам звериный оскал капитализма. В советское время таких диких убийств не было.

– Не рви сердце, Веня. Твои же коммунисты-атеисты развалили могучий Союз, разбрелись по национальным «квартирам», превратились, кто в буржуев, кто в помещиков и попов, а кто в конформистов и ты у них на службе, – напомнил Хребец. – Сырость не разводи, не прикидывайся сирым и убогим, как тот еврей, в любую щель пролезешь. И прежде, окромя собраний, заседаний, организации банкетов-фуршетов ничем другим в жизни не занимался, баклуши бил. А такие демагоги нынче в почете. Пристроишься к какой-нибудь нефтяной или газовой фирме, а вот нам, бедолагам, трудно придется.

– Ладно, Панкрат Лукич, не нарушай регламент. Здесь тебе не вечер воспоминаний и причитаний, а официальное собрание, – осадил его строгим голосом ветеран. – Слез до этого много пролили, а теперь за дело. Ника Сергеевна почила, а нам еще барахтаться в мирской суете, в заботах о хлебе насущном и ненасытном чреве.

– Да, чрево, брюхо у тебя, Веня, дай Бог каждому, – ухмыльнулся Панкрат. – Как у штангиста тяжеловеса или японского борца сумо.

– Не путай праведное с грешным. Это мой трудовой мозоль, – возразил Крот. – Ты бы посидел на собраниях, заседаниях, симпозиумах по пять-шесть часов кряду, у тебя бы не только живот вырос, но плоскостопие и геморрой появились.

– Так у тебя, еще и геморрой?! – из радости или сочувствия воскликнул неугомонный акционер.

– Нет, Бог миловал, хотя у чиновников и депутатов это профессиональная болезнь, им не позавидуешь. Ладно, Панкрат, не сбивай меня с понталыку, не уводи в сторону от повестки дня. Я свои убеждения не меняю, как некоторые оборотни из высшей партноменклатуры, с ними, как большевик ленинской закалки, и в гроб сойду. Прошу строго соблюдать регламент, не превращайте собрание в базар. Переходим к повестке дня внеочередного собрания акционеров.

– Что ж мы так быстро, скупо о Стужиной? Девять дней лишь минуло, а на сорок и совсем позабудем, – подала свой голос заведующая планово-финансовым отделом Тамара Львовна Бабей.– Надо бы на здании о ней и Семене память увековечить мемориальной доской, а на месте гибели установить мраморную стелу.

– Тамара Львовна, не забегайте вперед, не вы одна такая умная и сердечная, эти вопросы уже решаются в рабочем порядке, а на повестке у нас другие, поэтому прошу строго соблюдать регламент. Главный вопрос – выборы президента. Фирма не может долгое время работать без руководителя, иначе потеряет свой престиж и имидж. Обязанности исполняет вице-президент Тяглый Рэм Анисимович, но это временное явление. Президент должен быть правомочным, чтобы потом не возникло юридических коллизий. Правильно я выражаюсь, Павел Иванович?

– В принципе да. Президент должен быть наделен акционерами властными полномочиями, чтобы ни у кого не возникло сомнений в его легитимности, – подтвердил Лещук.– Никто из серьезных деловых партнеров с и. о. считаться не станет. Ведь сегодня этот и. о. в кресле, а завтра– его под зад коленом могут вытурить. И все договоры, контракты– коту под хвост! Ведь так издавна повелось, что новая метла по по-новому метет. Кто бы не занял кресло президента, начнет воплощать свои идеи.

С этими доводами акционеры согласились. Избрали секретариат собрания, членов счетной комиссии.

– Предлагайте кандидатуры на должность президента, а уж тот, кто будет избран, назначит себе заместителя и проведет другие кадровые перестановки. Это его право, – продолжил Крот. – Только прошу ответственно подойти к этой процедуре, глубоко проанализировать и оценить деловые качества претендентов, чтобы не ошибиться в выборе.

– Предлагаю в президенты Рэма Анисимовича, – поднялась Бабей. – Знаю его, как грамотного специалиста-финансиста. Он с первого дня работает в фирме и много сделал для ее процветания. Думаю, что если бы Стужина была жива, то одобрила бы наш выбор.

– Если бы Стужина была жива, то нам здесь, собираться не пришлось. Ей теперь все по барабану, а нам в этом серпентарии еще жить-поживать и добра наживать, – перебил ее акционер Панкрат Хребец среднего роста колченогий крепыш с рыжевато-медной прической и жесткой щетиной на скуластом лице и ястребиным взглядом по-азиатски раскосых глаз. Живущий исключительно на дивиденды и прожигающий деньги в питейных заведениях из-за отсутствия постоянной жены, а значит и контроля за семейным бюджетом. Он перевел дыхание и продолжил:

– Ничего не имею против Рэма Анисимовича. Трудолюбивый, как вол, грамотный бухгалтер. У него ни одна копейка не пропадет, все исправно и в срок платит, но есть один серьезный недостаток.

Все насторожились и кто-то отчетливо спросил:

– Какой еще недостаток?

– Ешки-матрешки! Он совершенно не употребляет спиртные напитки, в любой компании выглядит белой вороной, – разрядил обстановку оратор и смех прошелестел по рядам.

– Это достоинство! – донеслось из зала. – Я тоже трезвенник, занимаюсь спортом и очень прекрасно себя чувствую. Нам еще премию полагается давать за пропаганду здорового образа жизни.