Крым-криминал. Книга 3. Заклятое место

– Павел Иванович, я человек подневольный, служивый, мне приказано вас доставить, вот и выполняю приказ. В теории все прекрасно, а на практике, в жизни закон нередко подменяется целесообразностью,– посетовал Чибис.– Вы думаете, мне доставляет радость и удовольствие по ночам слышать в своей адрес проклятия. Лежал бы сейчас в теплой постели с женушкой-красавицей.

– Ладно тебе, мечтатель, еще успеешь с женой натешиться,– оборвал его Лещук. – Никто тебя на службу в милицию не тянул, сам сделал выбор, поэтому и дальше тяни лямку. Так кто тебе приказал?

– Зуд велел пригласить для дачи показаний по факту двойного убийства Стужиной и ее водителя Рябко.

– Могли бы и до утра подождать.

– Так ведь по “горячим следам”. Время не терпит.

– Для дачи показаний вызывают повесткой и не в ночное время суток, когда все нормальные люди спят, – напомнил юрисконсульт.

– Но вы же по себе знаете, товарищ майор, какой у нас режим работы. По “горячим следам”, пока не упущено время и следы не остыли, больше шансов раскрыть преступление.

– Поди, остыли уже следы?– снисходительно произнес юрисконсульт. – Старшина Хижняк со своей Дусей, наверное, как обычно, потерпел очередное фиаско?

– Да-а, от кинолога и собаки никакого толку, только зазря средства и корма переводят,– вздохнул капитан, дабы смягчить позицию, неуступчивость юрисконсульта. И, похоже, ему это удалось. Интуиция не подвела следователя с его прогнозом.

– Конечно, я мог бы тебя вместе с Зудом послать подальше,– признался Лещук.– Но сам заинтересован, чтобы дело было побыстрее расследовано и кровь убитых была отмщена, а убийца угодил за решетку. Без моей помощи это дело может попасть в разряд “сухарей”, поэтому, как говорится, по коням!

Резво, как по тревоге, оделся и велел в приказном тоне:

– Вези меня, капитан, к своему зануде Зуду, поживей, что ты возишься, как блоха на сковороде или танцор, которому яйца мешают.

– Павел Иванович, товарищ майор, оставьте свой менторский тон,– обиделся Чибис.– Не забывайтесь, я не ваш подчиненный и перед вами не безусый мальчишка, а капитан при исполнении, не на дружеской вечеринке или пикнике.

– Да, усы у тебя, как у прусака и ты хотел сказать ментовский тон, – усмехнулся майор и холодно заметил.– Я ведь могу обидеться и не поехать. Более того, напишу заявление прокурору Грецких или выше о нарушении моих прав и с тебя взыщут по полной программе за ночное вторжение в мое жилище.

– Ваше дело, Павел Иванович, – сник Чибис, поняв, что допустил ошибку, не сдержав в себе взыгравшее честолюбие.

– Ладно, Жора, не будем осложнять друг другу жизнь, отравлять отношения, – пошел на компромисс юрисконсульт.– Я ведь отлично знаю крутой нрав Валерия Яновича, его строптивость и упрямство. Он с тебя взыщет, если не доставишь меня по назначению. Поэтому поехали. Поди, Тяглого уже взяли за жабры? Бедный Рэм Анисимович, он не привык к подобному обхождению. Еще гляди, в ИВС отправили, в вонючую камеру с бомжами и клопами?

– Не волнуйтесь за него, Павел Иванович, отпустили Тяглого, отвез его домой и сейчас он, наверное, дрыхнет,– сообщил офицер.

– Спасибо за информацию. Не обижайся, что погорячился. Отвык я от ночного режима работы, иногда нервы сдают, – признался юрисконсульт. – На службе в доблестной милиции расшатались, подорвал здоровье. Вот прослужишь еще лет десять и на себе испытаешь. Не случайно ведь после двадцати пяти лет выслуги нашего брата на пенсию выталкивают, чтобы на почве психических расстройств, глупостей не наделали.

Лещук запер дверь квартиры и они по лестнице спустились к поджидавшему у подъезда УАЗу.

– Мне сюда, что ли? – пошутил он, указав рукой на задний отсек автомобиля, в котором обычно перевозят правонарушителей и служебно-розыскных собак.

– Что вы, товарищ майор,– смутился оперативник.– Садитесь в салон, вы ведь свидетель, а не подозреваемый, а я рядом с водителем и велел сержанту. – Трогай!

– Спасибо капитан за доверие, а то я, грешным делом подумал, что повязали меня без суда и следствия?

– Нет оснований.

– И не будет,– твердо заверил юрисконсульт.

Минут через десять УАЗ остановился перед фасадом здания УВД, где в одном из кабинетов в целях координации действий оперативно-следственной группы, разместился Зуд.

– Извини, Павел, что поднял в столь поздний час, малость превысив свои служебные полномочия, – поднялся он из-за письменного стола навстречу Лещуку, подавая руку.

– Очень мягко сказано, малость,– усмехнулся юрисконсульт.– Смахивает на произвол. Впору с протестом к уполномоченному по правам человека обращаться, чтобы навела порядок. Но у Нины Ивановны Карпачевой и без того хватает работы с проверками содержания арестованных в СИЗО, ИВС и осужденных в ИТК.

– Ладно, не обижайся,– примирительно произнес следователь. – Не будем сюда вмешивать большую политику и чиновников, постараемся разобраться сами. Ты же знаешь, что законы пишутся для идеальных ситуаций, а у нас, что ни преступление, то сложная нестандартная, ситуация, поэтому и вынуждены, иногда перегибать палку. Если бы мы педантично соблюдали все требования УПК в условиях обвала злодеяний, то сколько бы смогли уголовных дел расследовать? С гулькин нос. Вот тогда бы точно никому не поздоровилось. Получается, что с одной стороны надо строго блюсти закон, а с другой добиваться повышения уровня раскрываемости преступлений для благополучия статистической отчетности. Для тебя это не секрет.

– Да-а, жизнь многообразна и сложна. Ее в рамки закона не загонишь и все случаи детально не распишешь,– согласился Лещук.– Хотя я ночью предпочитаю спать, а не давать, как сейчас принято говорить, эксклюзивное интервью. Но все же не столько обижаюсь, сколько сочувствую и готов, если конечно, в этом возникнет необходимость. поделиться своим скромным опытом оперативно-розыскной деятельности.

– Хорошо, буду иметь в виду,– сдержанно улыбнулся Зуд и велел Чибису. – Капитан, завари нам и себе для бодрости духа и тела по чашке кофе, а то в сон клонит, а у нас еще дел невпроворот.

– Коль среди ночи поднял, мог бы коньяком угостить, а не дежурным кофе, – заметил юрисконсульт.

– Ничего, пока ограничимся кофе, хотя, если не ошибаюсь, ты уже успел принять «на грудь»?

– Успел, я себе в приятных удовольствиях не отказываю, один раз на свете живем. А коньяк считаю лекарством от стрессов.

– Я без претензий, имеете право. Выпью сто-двести граммов коньяка, когда задержу убийцу и обмою звезды, если они, упадут на погоны, – усмехнулся Зуд. – Ты ведь дослужил до майора, а мог бы стать подполковником или даже полковником. Сейчас бы помышлял о генеральских погонах и лампасах . Чибису тоже надоело ходить в капитанах.

– Да, большие звезды не помешали бы, – ответил тот.

– В общем, на раскрытие этого преступления мы возлагаем большие надежды, – продолжил следователь. – Хотя дело не в карьере, почестях и наградах, а в выполнении служебного долга, в профессиональной состоятельности и чести.

Между тем, Георгий заварил кофе и ароматный запах заполнил кабинет. Они, обжигаясь, пригубили чашки.

– Закурить можно? – спросил юрисконсульт.

– Валяй, чувствуй себя раскованно. Давай сообща потолкуем, как говорится, один ум хорошо, а два – лучше. Коль решил помочь следствию, то выкладывай свои версии, – усмехнулся Зуд. – Что тебе подсказывает интуиция? Или на «вольных хлебах» разучился логически, нестандартно мыслить?

– Не разучился, потому, что мент до гробовой доски остается ментом, – заметил Лещук.

– А как же оборотни в погонах?

– Да, бывают исключения. В прокуратуре тоже не без уродов.

– Так с какой версии начнем? Может, как это сейчас модно, с политической, – продолжил следователь.

– Только не с этой, – возразил юрисконсульт и пояснил. – Нику Сергеевну совершенно не интересовала политика. Разве, что в части налогового законодательства, давления на бизнес. Хотя я ей предлагал подумать о политической карьере, стать депутатом городского совета, а еще лучше крымского парламента. Об мандате нардепа и думать не стоило. Нужны влиятельные покровители и большие деньги. Нынче простым работягам туда путь закрыт. Такая вот лукавая демократия, власть народа. Что уж теперь об этом. Потерявши голову по волосам не плачут.

– Может убеждения, взгляды Стужиной кого-то из ее сотрудников не устраивали? – навел на мысль Валерий Янович.

– А ведь не исключен и такой мотив, – согласился Павел Иванович. – В фирме есть коммунист-ортодокс, председатель профкома Крот Вениамин Яковлевич, люто ненавидящий олигархов, бизнесменов. Он – любитель хорошо выпить и закусить и его функции сводятся к организации торжественных, мероприятий по случаю праздничных событий и юбилейных дат с обязательными застольями и речами. Вдруг ему по пьяной лавочке моча в голову стукнула и решил вымести злость на Стужиной. Не лично, а подговорил за плату какого-нибудь отморозка.

– Возьмем и его в оперативную разработку, – сказал следователь. – К сожалению, политические фанатики, типа Бориса Савинкова, еще не перевелись. Хотя Стужина могла стать и жертвой конфликта бизнес-интересов? Конкуренция чревата кровавыми разборками

– Эта версия наиболее предпочтительна. До моего прихода в фирму «Nika» Стужина по доброте своей душевной корректно вела себя с деловыми партнерами. Если одни должники и возвращали деньги за товар и услуги, то с большим опозданием и без учета неустойки и инфляции, а некоторые втягивали в бесконечные судебные тяжбы. Кроме того, Ника Сергеевна занималась не столько спонсорством, то есть корысти ради, сколько меценатством– выделяла финансы для детей-сирот, ветеранов войны, инвалидов, спортсменов и талантливых детей. Да и благотворительному фонду «Правопорядок» не отказывала…

– Прокуратуре кое-что перепадало из этого фонда, – подтвердил Зуд. – А то ведь до того доходило дело, что не хватало средств на канцтовары, бумагу для протоколов.

– С первых дней работы я повел жесткую, в рамках закона политику во взаимоотношениях с партнерами, – продолжил юрисконсульт. – Дал понять, что дружба дружбой, а деньги любят счет, халява кончилась и дальше не пройдет. Кому-то такая тактика могла не понравиться?

– Кому именно?

– Сложно сказать. Но первые дела по искам я выиграл у фирм «Троянда» и «Эдельвейьс». Фактически предрешен вердикт в пользу «Nika» и в отношения штрафных санкций к фирме «Прометей».

– Считаешь, что за активность по взысканию долгов они могли пойти на убийство президента?

– Почему бы и нет, когда алчность криминальных и полукриминальных авторитетов не знает пределов. За копейку готовы не сами, как по пословице, а другого удавить. Теперь я казню себя за эти выигранные иски. Не Бог весть, какие большие деньги, но дело касалось принципа, наведения элементарного порядка во взаимоотношениях с деловыми партнерами. Такой жесткий прессинг мог стать причиной гибели Стужиной. Могли бы на мне отыграться, но зачем убивать женщину и ее водителя? Жаль, что нам не дано предвидеть последствия своих действий, их причинно-следственную связь.

– Для этого надо обладать даром ясновидения, – заметил Зуд.

– Значит, ты выбил долги, а они пошли на крайнюю меру, в отместку выбили ее из бизнеса. Может такое быть?

– Вполне. Пути Господни неисповедимы и никому неведома судьба человека, – вздохнул Павел Иванович.

– Коль так, то я вынужден буду для того, чтобы проследить движение товаров и финансов, характер отношений с партнерами и для вскрытия теневых схем, произвести выемку деловой и финансовой документации и наложить арест на банковские счета, – сурово изрек следователь.

– Валерий, по-дружески прошу вас не делать этого, – вскочил с места юрисконсульт. – Мало того, что гибель Ники Сергеевны подорвет престиж фирмы, оттолкнет партнеров, так и вы этими действиями парализуете ее работу. Это чревато паданием товарооборота и банкротством.

– А как бы ты на моем месте поступил? – прервал его Зуд.

– У каждого следователя своя тактика и методика, но во всяком случае, если с выемкой документов еще можно смириться, хотя и это влечет нарушение коммерческой тайны, то арест счетов равнозначен параличу, наказанию тех, кто и без того пострадал. Я бы на вашем месте проявил мудрость и гуманность, – посоветовал Лещук.

– Эх, Павел, сняв погоны, стал штатским человеком и над вами не висит дамоклов меч УК и УПК. Я буду действовать в соответствии с требованиями этих кодексов, потому что не приемлю вольностей.

– Валерий, в случае ареста счетов, я от имени фирмы подам иск в суд на незаконность действий, – пообещал юрисконсульт. – Я буду защищать интересы акционеров, это моя работа.

– А моя задача – как можно быстрее найти и обезвредить преступника, – сухо возразил следователь.

– Я тоже жажду возмездия, но коллектив не должен страдать, поэтому не следует рубить сплеча, там, где можно найти оптимальное решение, – произнес Лещук. – Ника Сергеевна занималась честным, а не теневым, бизнесом. Даю слово офицера, иначе бы я не потерпел криминала. Не лишена логики и версия об убийстве с целью ограбления. Но подобное происходит в редких случаях. Из практики знаю, что обычно грабители стараются обойтись без «мокрухи».

– Преступник похитил лишь сумочку Стужиной, а драгоценные украшения остались на ней. Но самое странное, что оставил в живых свидетеля Наталью Васильевну Ласку.

– Да, это не поддается логике, – согласился юрисконсульт. – Так профессиональные киллеры не поступают.

– Есть еще одна версия – убийство на почве ревности. Сказывают, то Тяглый ревновал тебя к Стужиной.

– На этой почве у меня с ним был конфликт. Но не поверю, чтобы бухгалтер, тихоня, мог поднять руку на женщину. Он собственной тени боится…

–Ну, знаешь, в тихом болоте черти водятся, – напомнил следователь. – Он мог нанять убийцу. Поди, его зарплата позволяет?

– Да, позволяет.

– Павел, ты бы мне вкратце охарактеризовал сотрудников из наиболее близкого окружения Стужиной.

– Не имею права по внутренней инструкции давать конфиденциальную информацию о сотрудниках, – заявил Лещук. – Просьба не по адресу, я не отдел кадров. Дорожу своим местом. Хотя фирма лишилась президента, а Рэм Анисимович для меня не авторитет, однако давать характеристики не стану. Попросите об этом Вениамина Крота. Он в этом деле ни одну собаку съел и с большой охотой откликнется на просьбу. К тому же я в фирме без году неделя, поэтому о сотрудниках имею поверхностное, субъективное мнение.

– Тогда вызовем Крота на откровение, – промолвил следователь плавно перевел разговор в официальное русло.– Ладно, размялись, а теперь по сути. У меня к вам, чисто формальности ради, несколько вопросов для чистоты следствия.

–Я весь внимание.

– Павел Иванович, где вы находились с 17.45 до 18.20 в тот вечер, когда произошло двойное убийство?

– Где, где? В суде среди служителей Фемиды теперь часть моей жизни проходит,– ответил юрисконсульт. – Отбиваюсь от претензий, выигрываю иски, в общем, никакой романтики, рутинная бумажная работа по отстаиванию интересов фирмы. Упражняюсь в красноречии.

– Кто может подтвердить, что в этот период вы находились в суде?

– Кто? Многие меня там видели, всех не упомнишь. Например, адвокат Елена Григорьевна Узлова, судья Олег Семенович Ярицкий, зав. канцелярией Светлана Тихоновна Плясова и другие, с которыми в течение дня пересекался. Если потребуется, то я составлю список, на досуге напрягу свою память?

– Не надо, достаточно и этих лиц. Когда вы в последний раз виделись или разговаривали со Стужиной?

– Утром Нику Сергеевну не застал, она была на совещании, а во второй половине дня я в суде, – пояснил Лещук.– Но нам удалось переговорить по мобильному телефону, причем по инициативе Стужиной. Она пригласила меня на утро для обсуждения текущих вопросов.

– В какое время вы переговаривались?

– Точно не помню, но приблизительно в 18 – 18.10.

– У Ники Сергеевны были явные или скрытые враги?

– В фирме работаю, чуть больше двух месяцев, поэтому еще не постиг всех подводных течений и камней, – признался юрисконсульт.– Может, кто-то свел старые счеты, совершив дерзкое нападение? Об этом мог бы сообщить вице-президент Тяглый.

– Откуда вы знаете, что дерзкое?

– Вице-президент еще до ночного визита Чибиса успел мне сообщить, а ему доложила секретарь-референт Ласка.

– Вы, что же с Рэмом Анисимовичем помирились?

– Общее горе сплотило, – вздохнул Лещук.– Нет причин для вражды. Ника Сергеевна, царство небесное, своей смертью примирила нас.

– Может, к этой трагедии причастен Тяглый, на почве ревности, нервного срыва, в состоянии аффекта?

– Чужая душа – потемки. Это вопрос к психиатру,– заметил Лещук. – Но мнение одного даже крупного специалиста в этой области, светила науки субъективно. Для точного, достоверного диагноза необходим консилиум. Но среди сотрудников, еще до моего прихода в фирму, утвердилось мнение, что Рэм Анисимович слабовольный, корректный человек, муху не обидит.

– Павел, это расхожий стереотип, – усмехнулся следователь. – Есть такой тип людей, хитрых и осторожных. Муху он может и не обидят, потому что она маленькая и шустрая, а вот замочить человека при определенных условиях и обстоятельствах проще пареной репы. Я в своей практике встречался с разными типами, отморозками, которые ради наживы родную мать и отца не пощадят. В человеке испокон века таится звериное начало, даже внешне спокойный и тихий субъект способен на дикие поступки и, особенно под градусами алкоголя или наркотиками. Не случайно существует поговорка, что в тихом болоте черти водятся. Поэтому не идеализируйте Тяглого, я доверию только фактам.

– Вполне с вами согласен, коллега, – подтвердил Лещук.

– Самая большая тайна природы – это человек, его психика, мотивы действий, – продолжил Зуд и пристально взглянул на собеседника. – Не буду вас долго утомлять, но напоследок еще один вопрос. Но только ответьте, как на духу и не для протокола, как мужчина мужчине.

– Постараюсь,– пообещал Павел Иванович.

– У вас были со Стужиной интимные отношения?

– Результаты вскрытия что-нибудь показали?

– Акты заключения судмедэкспертизы будут лишь утром.

– Значит, вас интересует, удалось ли мне переспать с Никой?– уточнил вопрос юрисконсульт. – Нет, говорю, как на духу, хотя она мне очень нравилась и я имел на нее виды, предлагал сердце и руку. Но Стужина не торопилась, ибо на первом плане у нее был бизнес, интересы фирмы, карьера. Знаете, современная деловая женщина, ограничивающая себя в земных удовольствиях и радостях. Жаль, что в ее лице потеряли прекрасную женщину и умелого незаменимого руководителя. Может быть по-другому сложилась бы судьба.

– Да мир жесток, а человеческая жизнь хрупка и, особенно, в период реформ, передела собственности и сфер влияния, – сказал Зуд.– Здесь без кровавых разборок, выстрелов не обходиться. Дикий, пещерный капитализм, преступное накопление первоначального капитала. И пока продолжается прихватизация некогда общей собственности, будет литься кровь. Выпустили джина из бутылки.

– Валерий Янович, вашими устами глаголит истина,– поддержал его суждения Лещук и доверительно произнес. – Если вам потребуется моя помощь, опыт, то не скромничайте, подключайте. Это дело нашей чести найти и наказать убийцу.

– Благодарю, Павел, но сил у моей оперативно-следственной группы пока достаточно, хотя чувствую, что предстоит много черновой рутиной работы, изучение хозяйственно-финансовой документации, деловых и прочих связей Стужиной с партнерами по бизнесу, а это сотни лиц. Товарищ майор, я бы охотно воспользовался вашими услугами, но, увы, частный сыск пока под запретом.

– Понимаю, Валерий Янович, – согласился с доводами следователя юрисконсульт. – Я тоже, используя свои связи в угрозыске, постараюсь, насколько это будет возможным, выйти на след преступника. Дело чести офицера, ведь Ника в ближайшие два-три месяца могла стать моею женой. Конечно, речь не идет о кровной мести, так как ненависть ослепляет, а следователь должен быть беспристрастным, но все же злодей не должен уйти от заслуженного наказания. Как нас учили на юрфаке, за законность надо бороться культурно и принцип неотвратимости наказания за совершенное преступление, незыблем.

– Впрочем, Павел Иванович, коль вы сами проявляете инициативу, как говорится, рветесь в бой, то присмотритесь, понаблюдайте за Тяглым, если что-то в его поведении посчитаете странным, то сообщите. Коллеги должны быть солидарны.

–Хорошо, будет сделано. А что, он попал под подозрение?

– Непростой, странный субъект. Угрюмый, замкнутый, слова из него клещами не вытянешь. Типичный бухгалтер, – посетовал Зуд и, чуть помедлив, признался. – Для начала объявил ему меру пресечения – подписку о невыезде. Железных доказательств пока маловато, да и те косвенные, требуют дополнительной проверки, закрепления, чтобы в суде не рассыпались, словно песочный замок..

– Да, необходимы железные доказательства, – подтвердил юрисконсульт. – Это прежде прокуратура в процессе играла первую скрипку, а теперь пальма первенства за судом.

– Павел, тебя доставят домой, извини за беспокойство,– поднялся следователь из-за стола, подавая руку.

– О чем речь, какие наши годы, ведь мы свои же люди, пусть нашим общим памятником будет правопорядок и борьба за жизнь,– перефразировав стихи Маяковского, юрисконсульт вышел из кабинета.

14. В поисках зацепки

“Явно выраженных, серьезных причин для физического устранения Стужиной, а заодно и Рябко, не было,– размышлял, рассматривая материалы дознания, акты судмедэкспертиз, медицинское заключение о вскрытиях, следователь Зуд. – Расчеты с деловыми партнерами производились своевременно и в полном объеме и нередко, с предоплатой. Нападение с целью ограбления? Но оно для этого слишком дерзкое. Ради грабежа не часто идут на “мокрое дело” из-за каких– то нескольких тысяч гривен. В таких случаях, как правило, нападают на банки, инкассаторов, либо крупных бизнесменов, заведомо зная о наличии больших сумм валюты, либо драгоценностей. Здесь должны быть иные мотивы. Типичный грабитель не оставил бы на пальце убитой Стужиной золотое кольцо с бриллиантом и серьги с топазами в мочках ушей. Обязательно бы обшарил карманы, в том числе и у Рябко, изъял бы из его кобуры пистолет Макарова, которым тот не успел воспользоваться. Но самое странно, что он оставил в живых свидетельницу Наталью Ласку. Целой, невредимой, не ограбленной и не изнасилованной, хотя девица соблазнительная. 3начит, нападение не было мотивировано лишь хищением имущества. Очень непросто очертить круг подозреваемых лиц. Кто-то из ближайшего окружения или из числа конкурентов на рынке сбыта товаров и услуг?»

Эти мысли с утра одолевали Валерия Яновича, уединившегося в служебном кабинете. Они не оставляли его и во время сна, наплывая словно туман загадочными и замысловатыми композициями. Поток размышлений прервал телефонный звонок.

– Валерий Янович, приветствую вас!– узнал Зуд необычно бодрый голос капитана Георгия Чибиса.

– Доброго здоровья, коль не шутишь.

– Не шучу, потому, как нам улыбнулась фортуна. Сверлите дырки на мундире и на погонах для ордена и звезд! – с азартом велел капитан. – Заговорил, наконец похищенный у Стужиной мобильный телефон. Подозреваемый сегодня в восемь утра позвонил своей подруге на квартирный телефон и этот сигнал на АТС зафиксировали, разговор записали на пленку. Надежная улика. Будем брать, пока не догадался, что его “вычислили”, а то ведь сбежит, нельзя ни минуты мешкать. Ищи его тогда, свищи по всему бывшему Союзу, а может и в дальнем зарубежье. На Интерпол надежды мало, у них своих дел по борьбе с международным терроризмом невпроворот. Будем брать а? Сейчас же бегу в оружейку за бронежилетом, каской и пистолетом.

– Погоди, Георгий. Для начала успокойся, не пори горячку. Такие операции с кондачка, шашки наголо, не проводятся. Надо все трезво оценить, – не разделил его оптимизма Зуд. – И запомни мы работаем, вернее служим Отечеству, не ради карьеры и наград, а для защиты граждан от злодеев, для искоренения преступности.

– Без карьеры, наград и славы все же скучно, нет стимула,– возразил Чибис.– Признание заслуг человека окрыляет, мобилизует знания и энергию для полезных дел.

– Будет тебе стимул. Выяснил, кто такие?

– Он, Леонид Андреевич Шуйко, студент техникума, двадцати двух лет от роду, а она – Екатерина Витольдовна Бокова, девятнадцати лет, работает реализатором ширпотреба на центральном колхозном рынке. Сегодня у нее отгул. Пришлось на время задержать и изолировать, чтобы не сообщила об операции Шуйко. Сейчас находится в дежурной части.

– О чем они по телефону переговаривались?

– Обычный молодежный треп. Он сыпал комплименты, ублажал ее слух о том, что она красивая и бесподобная, а она действительно хороша. Валерий Янович, мы теряем драгоценное время. У Шуйко могут возникнут подозрения. Приготовится к отпору, а пистолет ТТ – пушка убойная… Завяжется перестрелка и без крови не обойдется …