Ясное дело

– А зачем же тогда люди плохое делают? -

Да вот все потому, что созданы по подобию Божьему с правом, выбирать между добром и злом. Только Бог сильнее людей и зло никогда не выбирает, а людей слабых и неразумных на землю для того и отправил, чтобы также научились как он, а как научаться тогда уж обратно в рай заберёт.-

– Странно, а если люди знают всё это, зачем же зло выбирают? -

На то и щука в реке чтобы карась не дремал. Мышку то он, тоже к нам сюда вместе с Адамом и Евой отправил. Вот и бегает вокруг нас и хвостиком так и машет. Ты вот тоже, наверное, когда уроки садишься делать наверняка сразу, что-нибудь отвлекать начинает?

– Ага – согласилась Дашка.– Как назло, то мультик интересный по «телеку» начнут показывать, то спать очень захочется.

– Тихон улыбнулся – Потому и говорят тяжело в учении… -

– Ну, я то, маленькая, а взрослым, наверное, легко живется? –

– У них свои уроки, гораздо труднее твоих. -

– А зачем тогда люди дерутся? – вспомнила Дашка сегодняшнее происшествие.

– А потому что им, что-то не нравится. Те, кто вокруг них, то, что им приходится делать. -

– А чего же Бог не расселит людей по земле так, как Михаил Иванович нас рассаживает по разным партам, когда в классе, кто-нибудь подерётся? -

– А потому, что яичко наше, не совсем простое, оно как часовой механизм, где много много-много всяких шестерёнок и деталек. Вот эти детальки с колёсиками и есть люди. И чтобы часы исправно ходили, каждая деталька должна быть на своём определённом месте и делать своё дело. А поскольку все детальки друг за друга цепляются, то и должны жить дружно, понимая, что у них на всех одна общая задача, – чтобы часы работали хорошо.

– Так зачем же эти люди-детальки дерутся, часы ломают, если им же самим нужно чтобы они исправно ходили? -

– А потому что некоторые думают, что лучше знают, чего ближнему делать должно, и каким ему быть, от того берутся указывать да воспитывать. Есть лодыри и паразиты, что хотят, за счёт соседа прожить. А хуже, что и те и те, ещё и других подбивают да собирают против соседа, чтобы своего добиться.-

– А зачем же других подбивают? –

– А в одиночку боязно. Да и знают, что ума не хватит. -

А есть такие, – продолжал отец Тихон, – которые думают, что Бог ошибся, когда их на своё место поставил. Этим, кажется, что у соседней детальки место теплее и работа полегче, оборотов поменьше за сутки делает или, что Бог её из более дорогого материала сотворил. Всё это мышка хвостиком машет – вздохнул отец Тихон – вот и дерутся.

– Но ведь так и есть. – Есть люди богатые и бедные, есть, что лучше других живут – увлеклась разговором Дашка.

– Да. Но по-другому часовой механизм устроить нельзя. Должны быть детальки и простые и те, что поглавней, но с них и спросу больше. –

– А что ж и хороших деталек на свете нету? – расстроилась Дашка.

– Как ни быть. Есть. Да только и хорошие иногда ошибаются.

– Иные встречаются, что никому ничего не указывают, своим трудом живут, на чужое не зарятся, а всё равно кажется им, что где-то не здесь их место и детальки вокруг них не те. Вот и ходят, ищут своё место. От того и маются по жизни. Хорошо если, какие из них вовремя сообразят, что зря пошли искать, того чего нет, и успевают на своё положенное место вернуться. А некоторым бывает, когда сие поймут, уже и вернуться некуда, да и времени на обратный путь не остаётся. Так эти, по неразумности, не между добром и злом выбирают, а между добром и добром. -

– Вот и бабушка говорит – От добра добра не ищут. Где родился, там и сгодился – добавила Дашка.

– Правильно твоя бабушка говорит – подтвердил священник. Благими намерениями… В общем, трудно Богу с нами – отец Тихон перекрестился – Часы свои в исправности содержать. Вот только милостью, терпением и мудростью, совсем хороших людей-деталек, только и держаться. -

– А есть совсем, хорошие детальки? –

– Обязательно. Хорошие люди, что между злом и добром, добро выбирают и добрые дела творят – есть первые помощники Бога.

– старик перевернул платье и принялся за другой рукав.

Дашка отложила карандаш. – А те, которые совсем злые, ну которые хулиганистые, удержу не знают?

– Те насильно пытаются занять, то, что им приглянулось. Будь то место соседское или добро его. И ещё эти, которые удержу не знают, добрых очень не любят и обижают их – отец Тихон снова вздохнул.-

– А почему обижают? –

– Потому, что дьявол сам не любит, и не любит тех, кто любит. -

– Вот от этого всего войны и происходят, Дашенька, что у вас в классе, что на всем яичке. -

– А Великая Отечественная тоже из-за этого случилась? -

– Нет. Тогда одна злая деталька решила сама стать Великим Хранителем часов. Вот и подговорила многих деталек, которые рядом с ней были, что надо пойти по миру и всем другим деталькам объяснить, что она – эта злая деталька, теперь будет часами управлять, и говорить, кому, где и как чего делать, и решать, какие детальки нужны, а какие из часов надо выбросить. Но в мире была ещё одна деталька, сильная и умная, которая знала, что у той злой детальки ума и сил не хватит быть Великим Хранителем часов и, что если злая деталька станет Великим Хранителем, часы сломаются насовсем. Но сама не стала той злой детальке этого доказывать. -

– А та злая и глупая деталька об этом не знала? -

– Знала.-

– А зачем же тогда войну затеяла? -

– Потому, многие детальки стали с ней соглашаться, а какие-то соглашались потому, что боялись связываться. И уверилась злая деталька, что и впрямь может стать Великим Хранителем часов и управлять ими. Даже стала чуть-чуть сомневаться, в том, что настоящий Великий Хранитель часов существует на самом деле. Вернее сказать стала, надеяться, что ЕГО не существует. Пока не пошла войной в ту часть часов, где главной была умная и сильная деталька. -

– Много тогда миллионов деталек сломалось насовсем. Еле выжили часы.

– Это как мои: пробабушка с прадедушкой? -

– Да. И много других вместе с ними. -

– А если бы тогда армия злых деталек победила армию добрых? -

– Не победила бы. Потому, что сам Великий Хранитель был за добрые детальки потому, что знал, что злые, часы совсем разломают. -

– А почему же Великий Хранитель часов допустил тогда эту войну? -

– Потому, что Великий Хранитель не может предотвратить того, что ещё не произошло. –

– Как? Он же всё может. –

– Может. Но он сам разрешил деталькам выбирать между добром и злом и не может нарушить собственный закон. Потому, что справедлив. А справедливость – есть равенство всех перед законом. Вот это и есть тот самый камень, который всемогущий Великий Хранитель может создать, но не может поднять. -

– Он до последней секунды надеется, что деталька, задумавшая плохое передумает и добровольно откажется от злого намерения. Так и ждёт до последней секунды, подсказывая всячески злодею: отступись, отступись. А потом уже всё… -

– Ага. Точно. Я вот когда двойку получу, тоже думаю – спросит меня бабушка, чего я сегодня получила, а я и думаю, дай обману и скажу, что ничего. И чем ближе к дому становится, кажется, что даже берёзки листочками шепчут: не обманывай бабушку, не обманывай. И везде, то там, то сям, и по радио, и в книжках, и люди кругом, все кажется только про правду и говорят. А, где-то, что-то, кто-то всё одно подсказывает – обмани, так всем лучше будет и бабушка не расстроится и тебя не накажет. Как будто весь мир знает, что я бабушку обмануть хочу. -

– Они не знают. Потому-то люди не всегда ведают что творят. Это Великий Хранитель и мышка используют их, чтобы подсказать тебе какой выбор сделать. Вот когда подрастешь, будете в школе писателя Достоевского проходить, прочтёшь ту книгу, в которой есть такие слова: «Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей», тогда всё и поймёшь. -

– И получается, что я это чувствую? – удивилась девочка.

Отец Тихон, сделал последний стежок, обрезал нитку и подошёл к столу. Положил платьишко на стол и, нагнувшись, поцеловал Дашку в лобик. – Да. Ангельская душенька. –

– А все люди это чувствуют? -

– Все кроме тех, кто сам не хочет. -

– А почему не хотят? -

– Потому, что им так жить легче. Знай, обманывай бабушку на здоровье. Никто ничего не подсказывает. Душу не тревожит. Им легче поверить в то, что Великого Хранителя часов не существует, чем признаться себе в том, что ОН есть. -

– У-у. Им, наверное, и вправду, легко на свете живётся? -

– Не знаю. -

– Это, наверное, их, таких, бабушка бесстыдниками называет? -

– Можно и так. -

– А если бесстыдник вдруг поймёт, что он бесстыдник? -

– Ему станет страшно и больно. -

– Сильно больно? -

– Как будто, у души зубки болят. -

– Ой. Может тогда ему лучше и не узнавать? -

– Может и лучше. -

– А таблеток от такой боли нет? -

– Есть. Две. Можно перетерпеть эту боль, отказавшись от плохих поступков и помыслов. Но это очень тяжело, потому, что требует времени и терпения. Тут как раз добрая работа, как хорошее лекарство. С ней легче выздоравливать бесстыднику будет. Но зато рано или поздно выздоровеет окончательно. А можно продолжать бесстыдничать. Но только придётся это делать постоянно. Плохие дела, они как таблетка от головной боли. Боль только заглушают. Выпил – какое-то время не болит. Потом опять заболела – ещё одна таблетка нужна. И так всё время.-

–У-у. – Дашка покачала головой.

– Деда? А если ещё раз все передерутся, сильнее, чем в прошлую войну и сломаются часы насовсем, Бог новые сделает? -

– Сделает. Построит большой золотой город на небе и поселит, там всех-всех хороших людей, которые когда-либо жили на земле. И больше там никто никогда драться не будет. –

– Всех-всех? Даже которые уже умерли?

– Да. -

– У-у. Всё равно, драться это очень плохо. -

– Очень плохо, Дашенька. –

– Это Светка меня в школе сиротой обзывает. А я совсем не сирота. Мне вот на своем месте очень хорошо и соседние детальки очень даже нравятся. -

– Это потому, что ты очень хорошая и маленькая. Вот потому и говорил сын Великого Хранителя часов взрослым людям – Будьте как дети, ибо таковых есть Царствие Божие. -

– А люди его послушали? -

– Нет. Убили. -

– Ой! А за что? –

В это время, часы «бомкнули» один раз. Отец Тихон посмотрел на часы.

– А это уж я тебе в другой раз расскажу. Тебе уже давно дома пора быть. А то бабушка твоя и мне хорошенько всыплет – и Тихон впервые за всё это время улыбнулся. В тот момент, Дашке, показалось, что был он вовсе и не старик совсем.

– Да, деда, твоя, правда. Пойду ско́ренько. –

Дашка соскочила с лавки. Переоделась и они вышли на улицу. Отец Тихон проводил её тогда до дороги, и Дашка хорошо помнила, что всякий раз, когда она оборачивалась, чтобы помахать ему рукой, видела высокий силуэт в чёрном на фоне церкви, до тех пор, пока не отошла на столько далеко, что уже не могла видеть ничего кроме жёлтой ленты дороги.

Дашка в сотый раз за эту ночь перевернулась на другой бок. Никак не могла уснуть. После того раза, она стала постоянно заходить к отцу Тихону, подкрепиться по дороге из школы молочком с баранками. И со временем, так же как и Пират, он стал её лучшим другом. И сейчас, она очень жалела, что так и не зашёл разговор про сына Великого Хранителя часов. Дашка улыбнулась, вспомнив то время, когда отец Тихон казался ей стариком. Потому, что тогда, всякий мужчина с бородой, казался её стариком. Теперь она, конечно, знала, что это не так. Сейчас отцу Тихону было никак не больше сорока. Дашка твёрдо решила, что в эти выходные, как приедут в деревню, обязательно зайдёт к нему в гости, и выяснит, за что же Ницше так невзлюбил Спасителя. Это решение успокоило Дашку. Она сложила ладошки под щёчкой и наконец, безмятежно заснула.

Конец первой части

II

Вот и все. До свиданья, родная земля,

Я продолжу еще эту повесть.

Три вокзала твоих навсегда для меня

Веры свет и надежда с любовью

А. Розенбаум.

1

А крышка, тем временем, проплыв под гирляндами Крымского моста, у могучего Петра взяв левее, сделала равнение на Кремлёвские звезды и, миновав мосты – Большой Москворецкий и Устьинский, поприветствовала у Котельнической высотки присоединившуюся к ней Яузу, после чего, нырнув под Большой Краснохолмский, и с поклоном оставив слева Новоспасский монастырь, а потом и Южный порт вместе с Нагатинской поймой, покачавшись на прощание на волнах перед Коломенским, отсалютовав Борисовскими прудами, взглянула снизу вверх на МКАД и, покинув гостеприимную столицу, встретила рассвет нового дня, где-то по пути к Оке.

2

Иван Сергеевич Нежин, как обычно, проследовал через приёмную, сверкающую идеальной чистотой, в свой кабинет на 88-м этаже, ровно в 9:00.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич – встала секретарша из-за стола, увидев его входящего в приёмную.

– Доброе утро, Наденька. – Садитесь дети – хотел было добавить Иван по старой привычке, но вовремя сдержался.

– Чай. Как обычно – сказал вместо этого и закрыл за собой дверь в кабинет.

Дойдя до стола, бросил на пол портфель и подошёл к стеклянной стене. Разглядывая город, подёрнутый лёгкой, прозрачной струящейся дымкой прохладного сентябрьского утра, с грустью поймал себя на мысли, что с такой высоты, через тонированное стекло, невозможно разглядеть всю красоту, этой дивно–сказочной поры, так, как это было возможно, лет двадцать тому назад из открытого окна кабинета литературы, на третьем этаже самой обыкновенной московской школы.

– Ладно. Лирика всё это – одёрнул себя Иван.

Как раз зазвонил телефон.

– Иван Сергеевич. Господин Ноузэл. –

– Мать честная – взглянул Иван на часы, сходу пытаясь сообразить, сколько сейчас в Нью-Йорке.

– Соединяйте, Наденька, соединяйте – выдохнул Иван.

– Мистер Нэжин. Доброе утро – послышался в трубке голос с характерным акцентом.

– Доброй ночи господин Ноузэл –

– Как ваши дела? Вам есть, что меня порадовать? –

– Да, конечно, господин Ноузэл, если бы вам было не трудно, чуть конкретизировать вопрос. –

– Я удивлён мистер Нэжин. Мне казалось, что этот вопрос не нуждаться конкретизировать. Как судьба победителя нашей рекламной акции? -

Иван закатил глаза и ударил себя ладонью по лбу.

– Да, господин Ноузэл, конечно. Его судьбе теперь могут позавидовать миллионы граждан нашей страны. Он – в порядке. То есть – ОК! Осталось дождаться окончания рекламной кампании и собственно… -

– Вы уже установили с ним связь, Мистер Нэжин?

– Да. Конечно. Всё под контролем, господин Ноузэл. Не беспокойтесь. –

– И как скоро мы сможем увидеть в прессе и на тиви, лицо счастливчика, который скажет на весь мир, что «Спранта» самая лучшая и честная компания. И что она сделала его, простого человека, богачом? –

– Я позвоню вам завтра, в первой половине дня, господин Ноузэл, и сообщу предварительные сроки – бодро ответил Иван, подумав про себя, – это простые люди, хлебая твой «керосин», сделали тебя богачом. Ну и меня заодно. -

– Я очень рад, мистер Нэжин. Рад был слышать вас. Удачного дня. –

– Взаимно, господин Ноузэл. Спокойной ночи – спокойной ночи, наверное, было лишнее – подумал Иван, кладя трубку.

– Надя! – использовал крик Иван, как самое надёжное и универсальное средство коммуникации.

Надя ворвалась в кабинет. – Да. Иван Сергеевич –

– Девушка…эта…вчера…из парка Горького. -

– Новосёлова? – блеснула Надежда профессиональной памятью.

– Возможно! Срочно, Наденька, где хотите… -

– Одну минуту, Иван Сергеевич – Надя испарилась за дверью.

Иван откинулся в кресле и потёр ладонями виски – Что происходит? Бывший учитель русского и литературы откровенно врёт начальству, кричит на детей…тьфу, на подчинённых. Нет. Надо что-то делать. Срочно, «В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов». –

Снова зазвонил телефон. Иван снял трубку.

– Новосёлова, Иван Сергеевич – доложила Надежда.

– Как зовут? –

– Дарья. –

– Давайте –

– Здравствуйте, Даша. Как там наши дела с бутылкой? –

– Отлично! –

– Телефон есть? –

– Записываю – прижав плечом трубку к уху, Иван постучал ладонями по столу, ища бумажку и ручку. Найдя, придвинул к себе беленький квадратик и схватил из прибора карандаш. Изогнувшись, снова поймал себя на мысли, что совершенно отвык от подобных простейших операций, и что уже «сто лет» не писал «от руки». Кое-как выведя цифры на бумаге, снова взял трубку в руку.

– Спасибо, Даша. Партия вас не забудет. Далее действуйте по текущему распорядку рабочего дня! – Это – я, пожалуй загнул – подумал Иван, кладя трубку и разглядывая сделанную запись.

Хотел было снова привлечь Надежду, но понял, что рациональнее будет позвонить самому. Аппарат абонента оказался недоступен.

Позвонил с мобильного, чтобы получить смс-ку, когда абонент окажется в сети и откинулся в кресле. Из-за дверного косяка показалась голова секретарши. – Чайку, Иван Сергеевич? –

Иван махнул рукой – Заноси! –

3

На 88-м этаже к десяти утра, началось оживлённое движение по коридорам, отделам и кабинетам. Клерки всех мастей и расцветок, казалось бы, хаотично сходились, сталкивались и разбегались, обмениваясь документами, словами и рукопожатиями, заполняя собой всё предоставленное им офисное пространство, но на самом деле, в этом движении, был свой строгий порядок, подчиняющийся законам, невидимым и непонятным постороннему наблюдателю. Работа закипела.

Через какое-то время, в кабинет проследовала высокая молодая женщина с красной папкой в руках, из разряда тех, коих принято называть «роскошными». Удостоив секретаря кивком, без стука вошла в кабинет и закрыла за собой дверь. Секретарь никак не отреагировала на это «дефиле», видимо подобное было в порядке вещей и далеко не в первый раз.

Навстречу женщине из-за стола, поднялся мужчина, по выражению лица и по виду костюма с ботинками подстать своей посетительнице. Они встретились в середине кабинета и женщина, обняв мужчину, поцеловала его в губы.

– И что мы делаем в эти выходные? – промурлыкала она мужчине на ухо.

– Боюсь, что ничего – ответил мужчина сдержанно, так, как будто бы эта встреча была для него не совсем кстати.

– Что-то случилось, дорогой? – продолжая тереться об него кошкой, спросила женщина.

– Жена передумал уезжать на выходные – как будто расстроено ответил мужчина.

– Ну, хорошо. Тогда, значит, мы куда-нибудь уедем на выходные – продолжала настаивать женщина.

– Видишь ли, не всё так просто… -

– Да? И давно ли это всё, стало не так просто? – женщина бросила папку на край стола.

Мужчина терпеливо вздохнул – Есть некоторые обстоятельства… -

– Непреодолимой силы. Я правильно поняла? -

– Давай не будем сориться с утра – попытался сбить накал страстей мужчина – В обед я смогу тебе сказать, что-то определённое.

– Хорошо. В обед на 86-ом? –

– Да. Да. – рассеянно подтвердил мужчина.

Женщина развернулась и вышла из кабинета.

В кабинете раздался телефонный звонок. Мужчина взял со стола айфон.

– Да. У себя. Жду. –

Из только что припарковавшегося внизу «Х5» вылез мужчина в кожаной куртке и быстрым шагом зашёл в здание. Приложив пропуск к турникету, прошёл к лифтам. Уже где-то, через минуту, он вошёл в кабинет и без приглашения сел в кресло напротив стола, за которым сидел хозяин кабинета.

– И? –

– Пацан ушёл! –

– Я так и знал – обладатель дорогого костюма, соединил кончики пальцев рук. – По телефону отследить? –

«Кожаный» выложил смартфон Егора на стол.

– Молодцы – сдержанно похвалил мужчина, взял смартфон и начал нервно вертеть его в руках. – Надеюсь, выключить догадался? –

– За кого ты меня принимаешь?… –

– За дебила я тебя принимаю! – взорвался, наконец, мужчина.

– Да, ладно тебе, ладно…Гордей его «пасёт» у подъезда. Рано или поздно… -

– Рано, поздно. Пойдём в буфет. Там удобнее – мужчина бросил смартфон на стол и оба вышли из кабинета.

Через несколько минут, в приёмной появилась «роскошная» женщина.

– Он, только что вышел… – поднялась, было, секретарша.

– Я папку оставила – женщина вошла в кабинет.

Через несколько секунд вышла с красной папкой в руках, и «прибив» секретаря взглядом застучала каблуками по коридору.

Секретарша мотнула головой – Ссука! -

– Ну, всё тогда. Ждём новостей от Гордея. И я прошу тебя… -

– Никуда он не денется – пообещал мужчине «кожан», поднимаясь из-за стола собираясь уходить, но хлопнув себя по внутреннему карману, остановился – Блин. Смартфон на столе остался. –

– Дебил! – беззвучно прошевелил губами мужчина.

Они вернулись в кабинет, после чего из него вышел мужчина в кожаной куртке один, и проследовал к лифтам.

4

Утреннее солнце роняло свои холодные лучи, освещая паутину проспектов, улиц и переулков, геометрию площадей, вокзалов и зданий. Машины и жители большого города, как игрушечные сновали в этой огромной трёхмерной модели, будто созданной рукой гигантского архитектора. В небе, разгоняя облака, кружили голуби, опьяневшие от своей безграничной свободы, удивлённо рассматривая внизу стройные очереди автомобилей, которые кряхтя, переругиваясь между собой гудками, медленно тянулись в центр, зажатые со всех сторон, однородной тягучей людской массой, ползущую по тротуарам и дорожкам, поднимающуюся и спускающуюся в метро, как огромная неуклюжая гусеница. Весь этот огромный муравейник, свистел, шипел, звенел и переливался всеми цветами радуги.

Жёлтый осенний лист, утомлённый созерцанием этой картины, выбрал для отдыха неприметный серый тент прогулочной лодки, на берегу тихого пруда, и, покружив над ним, поддразниваемый озорным ветерком, мягко опустился на его поверхность.

Егор открыл глаза, потянул тент и снова зажмурился. Тишина, нарушаемая плеском воды, окружала пруд. Да ещё, откуда-то издалека, доносилась бодрая музыка и детский гомон. Егор высунул голову и посмотрел по сторонам. Рядом, по дорожке прогуливалась молодая мамаша с коляской. Увидев взъерошенную голову, показавшуюся из лодки, выпрямилась и ускорила шаг. Егор вылез, подошёл к воде и сев на корточки умылся. Посмотрел на своё отражение, плюнул, встал и пошёл к набережной. Поиски дырки в стене набережной решил начать безотлагательно.

Стена начиналась левее метрах в двухстах перед Пушкинским мостом и шла вдоль всего парка до Крымского, периодически прерываясь причалами и широкими участками ступенек спускающихся к воде. В общей сложности, «чистой» стены было не так уж и много, но и не так уж мало. Безрезультатно прослонявшись вдоль набережной два раза туда и обратно в течении трёх часов, и обнаружив в ней четыре «норы», в районе которых, перегибаясь до пояса через парапет, провёл поиски с особой тщательностью. Егор снова вернулся к пруду и сел обдумывать своё дальнейшее существование.

Покувыркав в голове все самые заковыристые «про» и «контра», понял, что победил банальный голод.

– В конце концов, задача минимум – это прорваться в подъезд и попасть домой, а там уж и стены, как говорится, помогут – решил Егор – Ну, и поем, конечно. –

Дойдя до своего дома, Егор, пристроился к углу, справить малую нужду. Он решил, что так будет выглядеть менее подозрительным в глазах соседей и прохожих, нежели, как дурак, будет, пялиться, средь бела дня из-за угла дома. Попутно оглядывая двор, убедился, что «Х5-го» нигде не было, отчего уже становилось легче.

Прохожие, как назло, начали толпами, шариться взад-вперёд, как будто, специально сидели и ждали этого момента. Перед тем, как застегнуть ширинку Егор ещё раз окинул взглядом двор. На баскетбольной площадке пацаны, с криками гоняли мяч. Рядом, на детской площадке гуляли родители с детьми, да небольшими кучками, громко споря и размахивая руками, школяры возвращались с уроков. И вообще погода стояла чудная. Ласково светило солнышко, лёгкий ветерок гонял по асфальту «охараску»2, и Егор, даже забыл на мгновенье, о возможной опасности, когда из этого благодатного состояния его вывел окрик – Егор! Ты опять нажрался? –

Он резко повернулся и увидел Ирку-истеричку, с укоризной глядящую на него.

– Привет, Ир! – вскинул Егор вверх руку, застегнул ширинку и, как ни в чём не бывало, бодрым шагом пошёл в сторону своего подъезда.

В это время, мужчина в сером плаще, что отдыхал на скамейке детской площадки в окружении родителей с детьми достал из кармана мобильный телефон.

Войдя в квартиру, Егор запер дверь на все замки, разулся, прошёл в свою комнату и повалился на кровать.

– Как же хорошо – произнёс вслух.

Повалявшись, минут пять, пошёл на кухню и залез в холодильник. Наевшись до-отвала, немного передохнул и позвонил с городского Мишке.