Летящие строчки. Сборник

Правда, в нашем ряду она оказалась не такой уж полной. Ярко светил фонарик на телефоне у кого-то, кто сидел сзади. Этот кто-то снимал на видео танцоров.

И всё бы ничего. Но жюри как раз в этот момент нужно было подсчитать баллы.

А не видно ничего.

Моя знакомая, сидящая рядом со мной, мигом оценила ситуацию и тут же приступила к активным действиям. Со словами "разрешите, я возьму подсветить" она выхватила смартфон из рук у девушки, сидящей сзади и пытавшейся заснять танец на видео. Та, растерявшись от неожиданного напора, молчала.

Моя знакомая наклонила смартфон так, чтоб подсветка видеокамеры освещала стол жюри.

Тут свет в зале понемногу стал включаться, как было задумано по номеру. Моя знакомая развернулась к хозяйке смартфона, отдала и вежливо поблагодарила. Потом уставилась на меня:

– А что смешного?

– Знаешь, что ты сейчас сделала? – простонала я, едва сдерживая рвущийся наружу хохот.

– Что?

– Вела видеосъемку действий жюри скрытой камерой!..

Немая сцена. Я больше не могу сдерживаться и фыркаю от смеха на весь зал, закрывая руками лицо.

Что говорить. Иногда цель оправдывает средства. Бывает.

НОВЕНЬКАЯ: РОДИТЕЛЯМ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Она стояла посреди класса, оглушенная криками и насмешками.

– Новенькая! – орал ей в ухо Лешка, самый задиристый из всех мальчишек пятого "А". – Эй, ты! Откуда взялась?

Девочка молчала, прижимая к себе старомодный портфель.Она была в нелепой грязно-золотистой юбке чуть выше пола, в пиджаке такого же цвета и блузке с бесформенными рюшами.

Казалось, впервые насмешки одноклассников были не в мой адрес. Однако легче от этого не становилось.

Новенькую было жалко.

Я могла ее понять, поскольку еще вчера находилась на ее месте.

Прозвенел звонок. Вошла классная руководительница. Все мигом встали возле своих парт. Новенькая оставалась на месте.

– Здравствуйте! Садитесь. У нас новая ученица…

После уроков новенькая чересчур тщательно укладывала книги в свой портфель. Я подошла к ней.

– А ты откуда?

– Из Иркутска, – смущенно ответила девочка.

Конечно, я, как начитанный ребенок, начала расспрашивать про Байкал и Ангару. Но оказалось, что Иркутск – это еще и крохотный, в три дома, поселок в нашем районе на Алтае.

Со Снежаной (так звали новенькую) мы дружим до сих пор. А тогда я стала в школе ее покровительницей… Или, скорее, той самой "жилеткой для плачущих".

Совсем прекратить нападки на новенькую было не в моих силах. Слишком уродливо она была одета. Слишком сильно боялась мальчишек. Слишком сильно стеснялась мамы, любящей выпить, и брата-инвалида с умственной отсталостью.

В детских компаниях отбор всегда жесткий. В данной ситуации новенькая кастинг не прошла.

Зато нам было весело вместе. Мы обе любили читать и качаться на качелях. А больше всего – подолгу болтать обо всем на свете.

А потом мне пришлось сменить школу. И не одну. Новенькой я была трижды.

Вот когда я в полной мере испытала на себе тот самый стыд и то самое унижение.

Град насмешек. Косые взгляды. Шепоток и хихиканье за спиной.

А у меня – мама-педагог. А в каждой школе психолог был.

А толку? Если ты новенькая, ничто тебя не спасет. Ну, я пыталась, конечно, достучаться до взрослых. Как умела. Меня не поняли.

Тогда я разучилась плакать. И перестала отвечать на уроках. Не просто руку поднимать – молчала, даже когда спрашивали.

Ведь лучше молчать, чем терпеть боль оттого, что насмехаются над твоим ответом.

И у меня, прежде учившейся на одни пятерки, стали все чаще просачиваться в дневник тройки и двойки.

Да, к слову – учеба на всю жизнь превратилась для меня в пытку.

Сейчас, вспоминая, через что мне пришлось пройти, трудно однозначно оценить. С одной стороны, это был опыт. Ценный опыт выживания. С другой – непонятно до сих пор, для чего меня переводили из одной школы в другую, третью, пусть более престижную?! Как-то мама-педагог не задумалась о последствиях своих тщеславных поступков по отношению ко мне.

Родители, вы хоть немного пытаетесь представить, каково будет вашему ребенку от принятого вами решения?

Если да – ваш ребенок счастливчик.

Если нет – подумайте: не пора ли всё исправить?

ГРИБНЫМИ ТРОПАМИ: ТИХАЯ ОХОТА

Я не ем грибы.

Люблю их собирать. Люблю чистить. Но есть – ни за что. Ну не нравится, и всё.

Но грибник из меня тот ещё!

Одно из первых моих детских воспоминаний: всей семьей (мама, бабушка, дедушка, тетя, кто-то еще…) отправились в сосновый бор. За грибами.

И вот разбрелись все по полянке. Я – то ли три года мне было, то ли чуть постарше – топаю рядом с мамой. И вдруг вижу огромный гриб. Шляпка у него размером с хорошее блюдце.

В каком восторге я была – словами не передать. Мама аккуратно срезала гриб и дала его мне:

– Беги, похвастайся бабушке и дедушке.

И я бегу, счастливо и бережно держа на вытянутых руках находку. Естественно, смотрю на шляпку гриба, а не под ноги.

И на полной скорости цепляюсь ногой за корягу. Перелетаю через нее и приземляюсь на пузо. А найденный гриб вылетел у меня из рук и рассыпался на кусочки. Обидно было так, что до сих пор помню.

Когда я стала постарше, меня научили отличать съедобные грибы от несъедобных. У нас была "Энциклопедия юного натуралиста", в которой была картинка разных видов грибов. До сих пор она стоит у меня перед глазами – так любила я ее разглядывать.

Помню, как с мамой и папой однажды пошли за шампиньонами. А надо сказать, что на шампиньоны очень похож весьма опасный гриб – бледная поганка. Одно только у них внешнее отличие: пластинки под шляпкой у бледной поганки всегда белые, а у шампиньона – розовые или темные.

И вот – разбрелись мы в разные стороны, собираем. Год тогда грибной выдался.

А потом с полными ведрами встречаемся. И поскольку все устали, пристраиваемся на травке.

Я в такие моменты люблю просто посидеть. А мама сидеть не может – начинает грибы перебирать, чтоб потом работы меньше было.

И берется за папино ведро. А он быстрее всех полное набрал, да еще и хвалился: вот, мол, у меня крупные такие, хорошие…

И мама начинает хохотать. Показывает мне то, что он собрал:

– А ну, дочь, скажи, что за гриб?

А пластинки-то под шляпкой – белые. Целое ведро бледных поганок!

Выбросили. Посмеялись. Зато теперь есть что вспомнить.

ПРО ОШИБКИ: РЕДАКЦИОННАЯ БАЙКА

Когда я работала в молодежной газете, однажды мне поручили подготовить опрос.

Задание было привычным, алгоритм действий – отработанным.

И вот уже свежий номер газеты пришел из типографии. Сто пятьдесят экземпляров.

Газета эта распространялась в розницу в лицее и колледже. Своего рода корпоративное издание.

И вот мы уже обдумываем следующий номер.

Неожиданно в редакцию пришел преподаватель экономических дисциплин. Улыбаясь, он мягко сказал:

– А ведь в сегодняшней газете ошибка! У нас нет и никогда не было студентки с такой фамилией (показывает в моем опросе), ее фамилия звучит по-другому.

Редактор смотрит на меня с укором. Я – в оцепенении. Это мой первый серьезный ляп.

Смотрим на стопку газет. Срочно забираем оставшиеся номера с продажи на вахте. Редактор предлагает замазать корректором и исправить от руки.

Но так можно исправить одну-две-десять газет. Но не сто пятьдесят.

Бросаем. Я виновато смотрю в пол. Редактор замечает, как сильно я расстроилась.

– Ну что ж, дадим в следующем номере поправку. Студентку найдешь, прощения попросишь.

Но я чуть не плачу.

– А вот я тебе случай расскажу, который у нас в районной газете был еще в советское время. Тираж не нам чета – несколько тысяч экземпляров. На первой странице крупно – передовица: "Поезда с хлебом".

– И что?

– А вот напечатали тираж. Готова газета – вот-вот к читателям уйдет. И вдруг замечаем, что в слове "поезда" при наборе пропустили букву "о". Пришлось ликвидировать несколько тысяч газет.

Эту историю я вспоминаю каждый раз после неудач. Помогает.

ИНТЕЛЛИГЕНТНАЯ ПОДЛОСТЬ: НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ

Воскресный январский денёк искрился солнечными зайчиками на сугробах. В раздевалке лыжной базы звенел смех, было шумно – группа студентов решила весело и с пользой для здоровья провести выходные.

Большинство из них хорошо катались, поэтому сразу умчались наперегонки в сосновый бор. Только одна девушка лет семнадцати держалась на лыжах неуверенно. Поэтому предпочитала ехать не спеша, наслаждаясь солнцем и свежим морозным воздухом.

Навстречу ей попался еще один лыжник, также неспешно скользивший по лыжне. Это был стройный, среднего роста мужчина, приблизительно сорокапяти– пятидесятилетний.

Девушка пригляделась и узнала его. Он был преподавателем пединститута, председателем жюри конкурса по иностранному языку, в котором она участвовала будучи одиннадцатиклассницей.

Девушка радостно улыбнулась и поздоровалась.

– Здравствуйте, здравствуйте, – приветливо отозвался мужчина. – Как же, конечно, помню. Блестяще выполнила письменную работу, но срезалась на устной части, так?

Польщенная, она кивнула. Они поехали рядом, мирно беседуя.

Подступили вечерние сумерки. Все досыта накатались, изрядно продрогли и собирались по домам.

"Ох, как же не хочется возвращаться в общагу," – промелькнуло у девушки в голове. – "Там неуютно, холодно, там нет друзей…"

Словно подслушав ее мысли, подошел тот самый преподаватель с иняза.

– У меня к вам предложение. Сейчас еще совсем не поздно – только шесть часов. Не хотите ли пойти ко мне в гости? Попьем чаю, посмотрим альбомы.

У девушки так и нарисовалась мысленная картинка: теплая уютная квартира, его жена предлагает чай с какой-нибудь вкуснятиной. Они все вместе беседуют, смеются… Так захотелось студентке-первокурснице домашнего тепла!

– Что ж, пойдемте, – решилась она, – но только ненадолго…

Когда они вошли в квартиру, девушку стала беспокоить тревога: оказалось, что жены у преподавателя нет. Но студентка тут же постаралась об этом не думать.

Он усадил ее на диван в гостиной, а сам отправился на кухню – приготовить чай. Было тепло, уютно, и девушка успокоилась.

Он внес чай на подносе, красиво и умело сервировал столик. Она отпила глоток и поморщилась: у чая был странный вкус. Мужчина заметил и пояснил:

– Я в чай добавил бальзам, а то ты промерзла, боюсь, как бы не заболела.

От этой заботы девушка размякла еще больше. Он забрал чашки, понес их на кухню. Девушку стало клонить в сон. Она прилегла на спинку дивана.

А очнулась только утром. На огромной двуспальной кровати. Голая. Нижняя часть тела болезненно ныла.

Она привстала и испуганно зажмурилась: на простыне было огромное кровавое пятно.

– Интересно, отчего это ты была уверена, что я тебя не трахну? – он вырос в дверях, посмеиваясь. Она молча закуталась в одеяло. Он удалился, насвистывая.

Девушка поспешно оделась. Ее сердце бешено колотилось от ужаса. Оглядываясь, она тихонько выскользнула в подъезд, прыгнула в лифт и благополучно уехала.

А потом был бесконечный страх. Вдруг кто-то узнает? Вдруг она забеременеет, тогда как объяснять родителям?

Ей было уже не до учебы. Ее отчислили за неуспеваемость. Но ей было все равно.

Пусть это будет возмездием за ее доверчивость. Лишь бы не было ребенка…

САМЫЙ БОЛЬШОЙ СТРАХ МОЕГО ДЕТСТВА

В детстве я была жуткой трусихой. Боялась темноты, боялась собак, боялась газовой плиты, врачей и уколов. Но больше всего боялась сварочного аппарата – "сварки".

Баллоны с карбидом и кислородом, летящий в разные стороны фонтан искр, зловещее шипение и длинные-длинные, черные, змеюки-шланги. Всё это вызывало у меня дикий ужас.

Помню, когда я училась в первом классе, зима выдалась такая, что трубы отопления нашей начальной школы без конца давали течь. Естественно, прохудившиеся места старались залатать. И без "сварки" тут не обходилось.

Наш класс занимался на втором этаже. Сварщики в тот день работали на первом, возле спортзала.

Вторым уроком у нас была музыка. Кабинет музыки располагался недалеко от спортзала. Чтобы туда попасть, нужно было обязательно пройти мимо баллонов и шлангов. Другой дороги не было.

Прозвенел звонок. Все разошлись по классам.

Все, кроме меня. Я замерла возле окна на лестнице.

Было очень обидно. Ведь уроки музыки я любила.

Было стыдно. Такая большая девочка, а боится!

Но я стояла. Боясь пошевелиться. Отвернувшись лицом к окну.

И тут кто-то положил мне руку на плечо.

– Оля, почему ты не на уроке?

Учительница музыки ласково заглядывала мне в глаза. Я молчала.

– Пойдем вместе! – она обняла меня за плечи и повела. Мы шли мимо баллонов, перешагивая через шланги. В одну сторону, потом в другую. Я не сопротивлялась – ноги были ватными от страха.

– Вот видишь, совсем не страшно!

Ага. Не страшно. Кому как, а мне было страшно.

Хорошо, что в классе не смеялись. У нас был понимающий класс. Никогда не смеялись над теми, кто чего-то боится.

А через неделю, когда наш первый "А" записывал домашнее задание по математике, по школе прокатилось гулкое "бум!". Нас сразу же отправили по домам.

Конечно, никто не рассказывал, что случилось. Ходили слухи, будто во время работы сварщиков у них что-то взорвалось, и одного из них с окровавленным лицом увезли в больницу.

После этого стало еще страшнее.

Сейчас, будучи взрослой, я всё ещё боюсь. Но пробую уговаривать себя. Иногда получается.

СИЛА РЕКЛАМЫ, или ИСТОРИЯ ИЗ ДЕТСТВА

Сейчас я расскажу вам о том, как реклама научила меня делиться.

Когда мне было лет пять или шесть – точно не помню – по телевизору показывали рекламу.

Тогда только-только появлялись всем известные сейчас "Сникерсы", "Марсы", "Баунти". И, конечно, жевательная резинка. "Стиморол".

И если взрослые смотрели рекламные ролики с известной долей скепсиса, то я – ребенок – восторженно принимала за чистую монету хвалебные оды в адрес того или иного продукта.

Особенно мне нравилась реклама жевательной резинки "Стиморол".

Нет, конечно, были разные жвачки – "Турбо" (с наклейками внутри, на которых были гоночные автомобили), "Love is…", еще другие. Но благодаря рекламе "Стиморол" казался мне чем-то неземным. И от этого еще более вожделенным.

Взрослые не понимали моего вожделения. И я начала атаку. Просила, умоляла, всячески ухищрялась. Лишь бы заполучить то, о чем твердят с экрана телевизора.

Удивительно, но факт. В тот раз первой сдалась мама. Обычно она держалась дольше бабушки. Но тут, похоже, я зацепила и ее любопытство.

"Стиморол" был куплен.

И вот – заветная упаковка столь нужных "подушечек" у меня в руках. Кручу ее, рассматриваю пристально блестящую упаковку, осторожно вскрываю. Беру одну подушечку и, подражая рекламному ролику, отправляю ее в рот…

И хорошо, что действо это не перед камерой происходило.

Потому как исказилась моя физиономия до неузнаваемости. Как в кривом зеркале.

Как-то упустила я тогда из вида, что вкус у этой жевательной резинки мятный. А мяту я на дух не переношу. Разве что самый мягкий вариант, но тогда таких не делали.

Поспешно выплевываю недожеванную "подушечку". Мда.

Тут меня осеняет. Может, это только одна "подушечка" неправильная? А остальные в порядке?

Достаю вторую и с опаской пробую. Нет. То же самое.

Что же делать?

Полная раздумий, я выхожу во двор. "Стиморол", однако, из рук не выпускаю. И тут навстречу компания ребят нашего двора с соседским Дениской во главе.

– Оля, что это у тебя?

– Это "Стиморол".

Все замирают в восхищении. Рекламу видел каждый, но чтобы им купили такое – только мечтали.

И тут я понимаю: вот оно, мое спасение!

Как избавиться от "Стиморола"? Выбрасывать жалко. Значит…

Правильно. Угостить.

В тот день все ребята нашего двора жевали "Стиморол".

А мама до сих пор припоминает мне эту историю.

ГУГЛ В ПОМОЩЬ, или ПОЧЕМУ МЫ СТАЛИ ЖАДНЫМИ

Знакома ли вам такая ситуация, когда вы спрашиваете о чем-то человека, а он в ответ: "Посмотри в интернете!"?

Поделюсь сейчас одной историей из своей жизни.

Весной я готовилась к участию в вечере романсов. И передо мной встал вопрос: какой же романс выбрать?

Вроде бы их немало. И в то же время мои критерии отбора были очень жесткими.

Во-первых, романс должен был быть незаезженным. Во-вторых, подходящим по диапазону для моего голоса (честно признаюсь, у меня голос такой, для которого очень трудно подобрать репертуар). А в-третьих, романс должен мне нравиться – и это самое важное.

Поскольку в друзьях у меня есть профессиональные музыканты, я решила, что называется, "кинуть клич". Написала в статусе просьбу о помощи. И написала некоторым из профессионалов свою просьбу в личку.

Не всем. Только тем, в чьем ответе была уверена. Поскольку у многих из них училась музыке.

И как же я огорчилась, прочитав их ответы!

Большинство, если не все, ответили в духе "Гугл тебе в помощь!".

И я даже растерялась. Потому что Гугл гуглом, но мне-то хотелось живого ответа, совета из личного опыта. Да просто общения с профессионалами, в конце концов.

А тут такая (не побоюсь сказать) подачка. Мол, поисковик поможет, и отвяжись.

Да я не спорю. Поможет.

Вопрос-то в другом.

Подумалось сразу: какими же мы жадными стали. Не хотим поделиться тем, что у нас есть.

Да, пусть Гугл знает больше. С этим не спорю. Но подать нестандартную идею, поддержать, подбодрить он точно не сможет.

Думаю, что не мне одной хочется общения с людьми, а не со всемирной паутиной.

И если вам тоже – призываю делиться. Начать с себя. Если просят – делиться искренне тем, что у вас есть.

МЫ ЗАПЕЛИ ПЕСЕНКУ. РАЗМЫШЛЕНИЯ О ДЕТСКОМ ВОКАЛЕ

Помнится, в одном известном кинофильме давалось очень ценное указание: "Детям – мороженое, бабе – цветы. Смотри, не перепутай!".

Вы спросите: при чем тут вокал? На первый взгляд, ни при чем.

Однако для меня эта связь есть.

Помню, как однажды я была на фестивале детского творчества. Поскольку сама музыкант, мероприятия такие посещаю с удовольствием и интересом. Но в тот раз все пошло не так.

Я вдруг с разочарованием отметила для себя: все меньше звучит в исполнении детей именно детских песен. Как велико стремление педагогов "удивить" зал, "вырастить сенсацию". И это грустно.

Потому что в гонке за престижем педагоги ломают голоса детей, делают из них маленьких взрослых. В репертуаре юных солистов преобладают песни взрослых исполнителей. Бывает даже так, что педагог не заморачивается с подбором удобной тональности, и ребенок вынужден подражать голосу взрослого певца. Даже если ему неудобно.

Не звучит какая-то нота? Не выдумывай, ты просто лентяй и мало занимаешься!

Мне жаль детей, с которыми "занимаются" подобным образом.

Мне жаль чистые природные голоса, которые погибают в подражании.

Мне жаль хорошие детские песни, которые уходят от нас все дальше и могут просто умереть оттого, что их никто не поет. А ведь эти песни были написаны специально для маленьких певцов. Они удобны для исполнения, с интересным сюжетом, добрые, они воспитывают.

Поэтому я вспомнила цитату из фильма.

Очень хочется обратиться к педагогам, неразумно заставляющим своих учеников исполнять "взрослые" песни: "А вы ничего не перепутали?".

ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ: КАК Я ВЛЮБИЛАСЬ В САМОЛЕТЫ

Вообще-то с детства я обожала поезда. Часто приходилось путешествовать по железной дороге, и мне нравилось все, что было связано с локомотивами, вагонами, рельсами, шпалами, эхом громкоговорителей и особым сигналом на автоматически управляемых стрелках.

И до сознательного возраста лучшего вида транспорта я не знала.

А самолетов дико боялась.

И немудрено.

Во-первых, бесконечные сообщения в новостных выпусках о разбившихся воздушных лайнерах.

А во-вторых, невозможность приземленным человеческим умом понять: как эта громадина из пусть сверхлегкого, но все же металла, с кучей людей и багажа, может подняться в воздух и несколько часов лететь?

В физике я пас. О законах аэродинамики имею весьма смутные представления.

В общем, если не аэрофобия, то самый банальный человеческий страх при мысли о полете начинал атаку. А сообщения о чьих-то полетах – в командировку или отпуск – воспринимались мной как добровольные шаги к верной гибели.

Но однажды возникла безвыходная ситуация. Либо лететь самолетом, либо – серьезные неприятности.

И вот билет куплен. Обратной дороги нет.

Помню, как всю дорогу до аэропорта пыталась разобраться с винегретом из пугающих мыслей в моей голове. Но не помогало ничего.

И к моменту посадки в аэробус меня начала колотить крупная дрожь.

Люди вокруг переговаривались, шутили, махали кому-то рукой и просто предвкушали приятный полет. Но не я. Мне было страшно даже по телетрапу пройти. Такое чувство, будто ты вот-вот окажешься в космосе. Или в другом мире.

Поток пассажиров каким-то невообразимым образом донес меня до приветливых бортпроводников на входе в самолет. Они улыбались, вежливо помогали найти свое место. Понятно, что признаться в своем страхе мне было стыдно, и, криво улыбнувшись в ответ, я юркнула на свое место у окна. И, следуя распечатанной инструкции по безопасности в самолете, живо разобралась с ремнем и накрепко пристегнулась.

Самолет выруливал на взлетную полосу, бортпроводники демонстрировали спасательное оборудование. Пока они рассказывали, я успела вообразить себе разгерметизацию, выпавшие кислородные маски (а, кстати, откуда они падают?), отвалившийся хвост и загоревшийся двигатель.

И вот – "Уважаемые пассажиры, мы готовы к взлету".

Мамочки…

Взревели двигатели. Я вцепилась в поручень кресла и уставилась в иллюминатор. Так, попробую вспомнить, какая у самолета скорость?..

И тут – отрыв от земли. Взлетели.

Восторг пополам со страхом. Борьба. В итоге – восторг побеждает.

Самолет встал на эшелон. На земле мы видели лишь серые тучи и моросящий дождь. А здесь были чистейшее синее небо, белоснежные сугробы облаков. И – солнце.

И в этот момент я влюбилась. В авиацию. Похоже, на всю жизнь.

Теперь из всех видов транспорта я выбираю самолет. Не только потому, что он быстрее или комфортнее. Больше для того, чтобы вспомнить: за тучами всегда светит солнце. И страху там нет места.