Зеленый автомобиль

– Могу, сударь мой, могу. Я был свидетелем того, как жена моя передавала браслет графине.

Профессор проводил комиссара до дверей.

– Не правда ли, доктор, этим дело и кончится? – попросил он на прощание.  – Вы обещаете, что ни жене, ни мне не грозит никакой неприятности?

– Могу вас в этом уверить, профессор. Миссия моя окончена успешно благодаря вашему заявлению, что браслет возвращен по принадлежности графине ди Кампобелло.

Глава XIX

С тех пор как у баронессы Штернбург гостила сестра, барон фон Сфор находил ежедневно какой-нибудь предлог бывать в ее гостеприимном доме.

Лучшими часами в жизни он считал те, которые мог проводить в непринужденной беседе с молодой девушкой. Какие планы на будущее они строили, каким радужным мечтам предавались!

Сфор за короткое время стал своим человеком в доме и без особого приглашения мог оставаться к завтраку и обеду. Целые вечера просиживал он в обществе двух молодых, прелестных женщин.

В душе молодого человека росло и крепло серьезное чувство к красивой, утонченной девушке. Самым горячим желанием его было назвать ее своей женой. Но что мог он предложить избалованной дочери итальянского патриция, выросшей в роскоши старинного княжеского замка? Да и от старого сенатора, недолюбливавшего австрийцев, трудно было ожидать согласия на этот брак.

Все же он был счастлив даже в это время неопределенности и, как ему казалось, тщетных надежд: сердце подсказывало ему, что и он не безразличен Марии.

Ее большие темные глаза вспыхивали при его появлении; при пожатии ее руки румянец появлялся на ее нежных, бледных щечках.

Все это не укрылось от зорких глаз старшей сестры, но и она успела полюбить Сфора как брата за его открытый, сердечный характер и находила, что из него выйдет любящий, нежный и внимательный муж. Поэтому она не только не мешала сестре, но старалась, по мере возможности, облегчить ее свидания с бароном. Только по ее настоянию согласился старый сенатор отпустить в Вену младшую дочь.

Чуть не каждый вечер приходили к баронессе капитан Фернкорн и барон фон Сфор, которых со школьной скамьи связывала тесная дружба и взаимное уважение.

Чудные часы проводили эти две пары! Интеллигентные, развитые и образованные, эти четверо людей смотрели на все одинаково, и им хорошо было вместе.

Однажды вечером маленькая компания ужинала в одном из городских отелей. Проводив дам домой, молодые люди пешком отправились восвояси.

– Что ты делаешь сегодня? – спросил приятеля капитан Фернкорн.

– Я обещал доктору Мартенсу заехать в кафе «Бургталь»!

– Опять по долгу службы,  – улыбнулся капитан.

– Больше чем когда-либо.

– А что же дело? Подвигается?

– Об этом я сейчас узнаю. Доктор Мартенс, кажется, предпринял что-то решительное.

– Давно пора,  – проворчал капитан.

– Да, твоя правда,  – вздохнул барон, вспомнив данное Марии обещание отыскать убийцу ее брата.

– Жаль, что ты занят, у меня ложа в театре.

– Это можно устроить,  – поспешно заявил Сфор,  – если ты разрешишь пригласить комиссара.

– Отчего же. По крайней мере, скорее узнаем все новости.

Барон фон Сфор сообщил доктору Мартенсу номер ложи и попросил его приехать, если дела и время позволят.

Не прошло и получаса, как на пороге ложи показался комиссар в сопровождении агента, что-то шепнувшего ему на ухо.

– Знаете ли, барон,  – проговорил комиссар,  – что я хотел сегодня вечером пригласить вас в этот же самый театр?

– Ну? Значит, приятное совпадение. Но чем же вызвано было ваше приглашение?

– Тем, что сегодня мы увидим здесь нашу «даму с браслетом». Я хотел просить вас познакомить меня с ней, если представится случай.

– Простите, я не совсем понимаю… Вы говорите про графиню Кампобелло?

– Ну да!

Капитан Фернкорн и Сфор переглянулись.

– Она здесь.

– Да. Мне только что сообщил это мой агент.

Сфор взял бинокль и внимательно осмотрел ложи.

– Она во второй ложе от сцены,  – сказал он, указывая на красивую рыжую женщину, сидевшую рядом с мужем.

Доктор Мартенс схватился за бинокль.

– Пикантная особа. Не можете ли меня ей представить?

– С удовольствием.

– Когда?

– В антракте.

Занавес опустился, и барон увидел, что графиня встала, чтобы выйти из ложи.

– Пойдемте,  – торопливо шепнул он.

За маленьким столиком у ложи номер 2 сидела за ужином графиня с мужем.

Сфор воспользовался этим обстоятельством, чтобы раскланяться с молодой женщиной и представить ей своих друзей.

Графиня выглядела далеко не так хорошо, как всегда. У нее был усталый, почти больной вид.

Глаза ее лихорадочно блестели, а густой слой белил не мог скрыть темных кругов под глазами и красных пятен на щеках. Аппетита у нее, по-видимому, не было. Она рассеянно трогала вилкой лежавший перед ней на тарелке кусок паштета из гусиной печенки. Зато пила она охотно – залпом выпила два бокала шампанского. У нее был рассеянный вид, и она с большим трудом заставляла себя принимать участие в общем разговоре.

Молодые люди, воспользовавшись любезным приглашением Кампобелло, заняли место за столиком, и молчаливый граф, возбужденный окружающей обстановкой и неумеренно выпитым вином, начал довольно легкомысленный разговор.

Вдруг граф на полуслове прервал свою болтовню и посмотрел с удивлением на жену, которая перегнулась через барьер ложи и с напряженным интересом кого-то разглядывала.

– Что с тобой? – спросил Кампобелло.

Графиня вздрогнула, провела рукой по лицу и тихо проговорила:

– Мне нехорошо! Поедем домой. Сейчас! Скорей! – И, не дожидаясь ответа графа, она повернулась и пошла в аванложу, чтобы одеть пальто.

Барон фон Сфор предупредительно накинул его ей на плечи.

От проницательного взора доктора Мартенса, не спускавшего глаз с Виолетты, не укрылась происшедшая в ней перемена.

Равнодушно скользя глазами по нарядной толпе, она вдруг заметила устремленный на нее взгляд какого-то незнакомого элегантного господина.

Несмотря на грим, она смертельно побледнела, будучи не в силах отвести взгляд от незнакомца.

Между тем господин, заметив, что графиня встала, в свою очередь поднялся с места и тихо направился по фойе ей навстречу.

– Ты расплатился? – торопливо спросила графиня мужа.

Тот с неудовольствием посмотрел на нее.

– Ты расплатился? – повторила молодая женщина.

– Ах господи! Ну останься еще немножко.

Гневный взгляд сверкнул ему в ответ.

– Нет, нет,  – быстро заговорила Виолетта, закрывая веер,  – я поеду домой. Барон будет так любезен и проводит меня до кареты.

– С удовольствием, если разрешите.

Барон предложил графине руку.

Граф удержал жену:

– Мне бы хотелось немного остаться…

– Ах, боже мой, оставайся,  – нетерпеливо перебила графиня мужа,  – я вполне полагаюсь на любезность барона.

Виолетта кивнула на прощание и быстро направилась к выходу…

В трех шагах от нее стоял красивый, элегантный, безукоризненно одетый незнакомец.

Он скрестил руки на груди и серьезно и пытливо следил за графиней.

– Скорей… через другие двери,  – растерянно прошептала графиня, поворачиваясь к незнакомцу спиной.

Доктор Мартенс, издали наблюдавший за этой сценой, подошел ближе.

Графиня, не опираясь уже больше на руку барона, спешно направилась к боковому выходу.

Сфор следовал за ней.

На площадке лестницы она остановилась и робко оглянулась.

На дверном стекле обрисовался силуэт мужчины.

Графиня вскрикнула и стремглав бросилась вниз по лестнице.

Почти в ту же минуту наверху хлопнула дверь, и незнакомец перегнулся через перила лестницы.

– Не отходите от меня, мне нехорошо,  – шепнула графиня барону фон Сфору, тяжело опираясь на его руку.

– Я прикажу подавать экипаж.

– Нет-нет, не уходите.

Сфор подозвал капельдинера и приказал ему кликнуть карету графини.

Виолетта, глядя перед собой невидящим взором, судорожно уцепилась за руку барона, как вдруг незнакомец, следовавший неотступно за убегавшей парой, подошел к молодой женщине и с поклоном произнес по-итальянски:

– Простите, сударыня, если я не ошибаюсь…

Она не дала ему договорить…

При звуке его голоса Виолетта выпрямилась и повернула к нему лицо, в котором, казалось, не было ни кровинки.

– Вы ошибаетесь,  – с трудом проговорила она. Голос ее звучал глухо и хрипло.  – Вы ошибаетесь, я вас не знаю.

– Неужели? – многозначительно протянул незнакомец.

Барон фон Сфор счел нужным вмешаться в разговор:

– Вы слышите, эта дама говорит, что не знает вас. Прошу вас избавить ее от вашей назойливости.

Незнакомец, видимо, колебался.

– Я далек от намерения быть навязчивым,  – с вежливым поклоном ответил он Сфору.  – Прошу простить, что потревожил.

С новым поклоном в сторону Сфора он дал ему пройти и подождал, пока тот усадил графиню в карету.

Затем он снова подошел к нему.

– Карталоне,  – представился он.

– Сфор,  – последовал ответ.

– Еще раз прошу вас извинить мое упорство,  – заговорил Карталоне на не совсем правильном немецком языке,  – но я был убежден, что узнал в вашей даме свою старую знакомую, и был бы вам чрезвычайно обязан, если бы вы назвали мне ее имя.

– Простите,  – перебил его Сфор,  – так ли я расслышал: Карталоне. Может быть, лейтенант Эрнст ди Карталоне?

– Совершенно верно, но откуда вы можете знать мое имя? – с удивлением спросил итальянец.

– Не писали ли вы недели две назад письмо баронессе Штернбург? Это письмо касалось вашего умершего друга Кастелламари.

– Да! Но я удивляюсь, что случай свел меня с человеком, знающим тайны моей частной переписки.

– Скажите лучше этому господину имя вашей дамы,  – вмешался в разговор подошедший доктор Мартенс.

Сфор познакомил их.

– Вы не можете себе представить, какой счастливый случай свел нас,  – снова заговорил барон.  – Мы давно бьемся над тем, чтобы узнать что-нибудь об этой женщине.

– Я к вашим услугам, и знаю ее очень хорошо.

– Может быть, она американка по имени Гибсон?

– Ее удочерил сравнительно недавно американец, которого так звали. По рождению она итальянка и была цирковой наездницей.

– Ну в таком случае,  – с волнением воскликнул доктор Мартенс,  – она и есть та самая артистка, с которой Кастелламари находился в связи?

– Ну да!

– Наконец-то мы нашли ее, эту таинственную Мару Цинцинатти.

– Я со своей стороны не допускаю возможности ошибки; я узнал ее с первого взгляда,  – заметил Карталоне.

– Я тоже был в этом убежден,  – сказал доктор Мартенс.

– Надо было видеть, как она испугалась, когда увидела господина Карталоне и заметила, что он ее разглядывает.

– Она очень изменилась,  – снова заговорил молодой итальянец,  – особенно эти белокурые волосы… Я знавал ее более молодой и свежей. Да и то сказать, много лет прошло с тех пор.

– Итак,  – повторил комиссар,  – ошибки быть не может: это Мара Цинцинатти?

– Я узнал бы ее, будь она даже старухой. Слишком запечатлелся у меня в памяти ее образ… Но скажите, пожалуйста, кто этот господин, с которым я ее видел?

– Ее муж.

– Значит, она все-таки вышла замуж?

– Да, за вашего соотечественника.

– Его имя?

– Кампобелло.

– Граф?

– Да, граф Эрнст ди Кампобелло.

– Пожалуйста, познакомьте меня с ним. Мне хочется при его помощи убедиться в том, что я не ошибся.

– Хорошо. Идем.

На лестнице барон фон Сфор остановил доктора Мартенса:

– Что, если графиня подозревает что-нибудь и примет меры…

– Я принял свои, не тревожьтесь. О бегстве ей и помышлять нечего. Я послал за ней своего агента.

Глава XX

Между тем капитан Фернкорн и Кампобелло распивали уже третью бутылку шампанского, сидя за маленьким столиком около ложи.

Кампобелло пил бокал за бокалом. Глаза его сверкали, впалые щеки горели румянцем. Отъезд жены нисколько не повлиял на его настроение. Он без умолку болтал с Фернкорном, не обращая внимания на то, что кругом происходит.

Довольной улыбкой встретил он возвращение своих новых знакомых.

– Благодарю вас, барон, за то, что вы проводили графиню до экипажа.

– О, пожалуйста.

– Не угодно ли присесть, господа?

– Охотно! Разрешите представить вам моего знакомого: господин Карталоне.

– Очень рад!

И граф протянул Карталоне руку с любезностью, ясно доказывающей, что он не узнал в молодом итальянце господина, так сильно взволновавшего его жену.

Между тем на сцене происходили «индийские игры», как гласила программа. Артистка, пестро одетая и кокетливо завитая, показывала всем знакомые фокусы. Она попадала из пистолета в яичную скорлупу, которую ее партнер держал в руке; бросала в него ножами, пролетавшими около самой его головы, чтобы вонзиться в стоявшую позади доску, и прочее. Наконец занавес опустился. Публика неистово аплодировала.

– Ничего,  – заметил Кампобелло,  – хотя ничего выдающегося нет.

– Что вы! – заметил капитан Фернкорн.  – У этой женщины поразительная меткость.

Граф засмеялся:

– Подите, пожалуйста! Вот жена моя, та действительно стреляет на славу. Муху со стены снимает, да.

– Графиня, вероятно, с детства упражнялась в стрельбе,  – вмешался в разговор Карталоне.

– Конечно. Это одно из ее увлечений, от которого она до сих пор не может отказаться. Хотя, впрочем, последние несколько месяцев она нездорова и почти не упражняется. Когда мы переехали в Вену, она устроила себе особую залу для стрельбы и проводила в ней по несколько часов в день.

– Воображаю, что это был за шум,  – заметил доктор Мартенс.

– Никакого. Жена стреляет из особых пистолетов американской системы: сжатый воздух заменяет порох, и вместо шума выстрела раздается как бы легкий свист.

Сфор и комиссар многозначительно переглянулись.

– Разве графиня нездорова? – участливо осведомился Карталоне.  – Впрочем, она и на меня произвела такое впечатление, когда мы говорили с ней в фойе.

– Вот как! Вы, оказывается, знакомы с женой. Простите, я плохо расслышал ваше имя.

– Карталоне.

– Вы встречались с графиней в обществе?

– Я знал ее прежде, в Италии. В Вене я еще не имел удовольствия восстановить знакомство – я только сегодня приехал.

– Ах так! – протянул граф с видимым нежеланием продолжать разговор. Затем он обратился к Сфору и спросил, какие у него планы на сегодняшний вечер.

– Особенно никаких,  – ответил тот.

– В таком случае почему бы нам не приказать открыть кабинет и не выпить еще бутылку-другую шампанского?

Доктор Мартенс сделал Сфору знак согласиться: он надеялся, что вино развяжет графу язык.

Час спустя Кампобелло действительно стал весел и молол какой-то бессвязный вздор.

– Да, господа! Посмотрели бы вы на меня годика два-три назад! Ни одной ночи дома! Спать не ложился раньше шести часов утра. И, черт знает, как мне везло у женщин! Ох, конечно, теперь уже годы не те!

– Перестань, ты и теперь молодец хоть куда,  – с улыбкой заметил Сфор. Граф успел уже со всеми выпить на брудершафт.  – Ты пользуешься жизнью вовсю, имеешь молодую, красивую жену.

– Да! Жена, ты говоришь, она была очаровательна, я тебе скажу. С ней я пережил самые бешеные часы своей жизни! Недаром я целый год разъезжал с ее цирком и весь этот сброд жил на мои деньги.

– При чем же тут твоя жена?

– Жена! Ты про жену? Она ничего, жена. Она тоже была при этом! Черт знает что это было за время.

Карталоне снова наполнил бокал и чокнулся с Кампобелло.

– Стоило мне это дорого,  – заплетающимся языком продолжал граф,  – очень дорого!.. Она все не хотела даваться в руки, бабочка моя яркокрылая… Целый год таскала меня за собой с места на место… Да! Каждый вечер я должен был клясться ей, что сделаю ее своей женой. Постой, постой, ты ее откуда знаешь? – вдруг обратился граф к Карталоне.

– Еще из Турина,  – ответил тот.

– Турин!.. Турин!..  – Граф, видимо, собирался с мыслями.  – Верно, она была там! Красавица, а? Хоть куда штучка?

– Еще бы. Каждый вечер из-за нее цирк был битком набит.

Граф спьяна не заметил ловушки.

– Я думаю,  – отозвался он,  – в Париже дрались за билеты на ее представления. Когда я запретил ей выступать, директор прибежал ко мне, чуть ли не рыдая, и умолял не разорять его… Потом какая-то там подруга сломала ногу… в ее пользу состоялось специальное представление, и я должен был позволить жене выступить еще раз… Посмотрел бы ты, что тогда было!.. Во какими буквами напечатали они ее имя – «Мара Цинцинатти», и три часа спустя не было ни одного билета.

Разорвавшаяся бомба не произвела бы большего эффекта, чем злополучное имя.

Все точно окаменели.

– Разве… разве ваша жена урожденная Мара Цинцинатти?

– Ни… это ее… ну, псевдоним, что ли,  – пролепетал окончательно опьяневший граф.

– Она – урожденная Виолетта Креспо,  – как бы вскользь бросил Карталоне.

– Да… правильно,  – пробормотал граф,  – только это я вам… по секрету… потому… мы друзья. А другим никому ни словечка. Теперь ее зовут Виолетта Гибсон. Какой-то старикашка-американец ее удочерил.

Доктор Мартенс незаметно вышел из комнаты.

Граф продолжал свое бессвязное повествование о том, как он познакомился с Виолеттой в Риме… венчался в Париже, в соборе Парижской Богоматери… Как во время путешествия по Америке Виолетта переменила свою фамилию на фамилию Гибсон… и как семья графа ничего не имела против его женитьбы на американской миллионерше.

– Скажи, пожалуйста,  – сказал Карталоне, видя, что граф уклоняется от интересующей их темы,  – не говорила ли тебе жена о некоем Кастелламари?

Граф залпом выпил бокал вина.

– Кастелламари!..  – Граф едва ворочал языком.  – Кастелламари!.. Сын… сенатора в Be… Венеции.

– Да, да. Он жил со мной в Турине и через меня познакомился с твоей женой.

– Говорила про Кастелламари… говорила… часто… только я плохо помню что… Кажется, просила меня справиться, где он живет… Только узнать мне ничего не удалось… Признаться, я был рад. Интерес жены к этому субъекту возбуждал… мою ревность. Это очень понятно!.. Да. Потом я слышал, что он умер…

– Это правда,  – многозначительно подтвердил вошедший доктор Мартенс,  – сообщите это графине, если это ее еще интересует.

Было уже четыре часа утра, и компания стала расходиться вопреки просьбам Кампобелло.

Неверными шагами сошел граф с лестницы и почти упал в пролетку одного из стоявших перед театром извозчиков. Там он немедленно заснул и проснулся только у подъезда своего дома.

– Скорей, скорей! Нам нельзя терять ни минуты,  – торопил Сфора доктор Мартенс, поспешно усаживаясь в экипаж.

– Куда мы отправимся?

– Куда? Что за вопрос! К графине, конечно. Я разбудил начальника тайной полиции и все сообщил ему по телефону. Он, весьма возможно, уже поджидает нас.

– До свидания, господа.

– Разве вы не берете нас с собой? – крикнул Фернкорн.

– С удовольствием, если хотите.

По улице быстро покатились два экипажа.

Около дома графини Кампобелло Мартенс услышал сигнальный свисток.

Он дал ответный сигнал… три темные мужские фигуры отделились от стены.

– Хорошо, что вы приехали,  – приветствовал компанию подошедший Вурц,  – граф только что вернулся. Я видел его у окна. Скорее действуйте! На этот раз добыча от нас не уйдет!

С этими словами он в сопровождении Сфора, Мартенса и агентов направился к дому.

Бесконечно тянулось для графини время до возвращения графа.

Беспокойно ходила она взад и вперед по комнате и каждые десять минут звонила, чтобы узнать, не приехал ли он.

Она была глубоко потрясена. Вид человека, который был близким другом Кастелламари и жестоко ненавидел ее, ледяным ужасом наполнил ее сердце.

Что ему так внезапно и после стольких лет понадобилось в Вене? Случайно ли он попал в театр? Или он догадывался и решил преследовать ее? И зачем он заговорил с ней?

Если бы только она не растерялась и приказала мужу ехать с ней домой! Но она бежала, точно земля горела у нее под ногами.

Медленно и томительно проходил час за часом…

Графиня стояла у окна, прижавшись пылающим лицом к холодному стеклу.

Наконец она услышала, как подъезжал экипаж.

Слава богу! Наконец-то она узнает! Она дрожала, колени ее подгибались.

Еле дотащилась она до двери и услышала, как граф с трудом взбирается по лестнице… Лакей, привыкший к подобным поздним возвращениям своего барина, помог ему взойти на ступени и довел до спальни.

Здесь граф тяжело повалился на диван; лакей молча принялся раздевать его.

Не успел Кампобелло неверной рукой сорвать с себя галстук, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня.

Пьяный граф уставился на нее удивленными, непонимающими глазами.

– Ты, кажется, опять отличился,  – презрительно заметила графиня, жестом отпустив слугу. Голос молодой женщины заметно дрожал.

– Весело было… очень весело… Не сердись и не ревнуй… прошу тебя… Баб не было… все мужчины… Все только о тебе и говорили… Все восхищались… кланяются тебе… Сфор… и Мартенс… и Карталоне.

Графиня была бледна как смерть. Как безумная смотрела она на мужа… Губы ее дрожали, она должна была опереться на спинку кресла, чтобы не упасть, острые ногти ее маленьких рук судорожно вонзились в тяжелый шелк – он затрещал и разорвался.

– Кто… как…  – прошептала она.

В горле у нее пересохло, голос срывался…

– Карталоне… ты сказал Карталоне,  – еще раз хрипло повторила она.

– Да.

– Я не знаю никакого Карталоне! – крикнула графиня.  – Откуда он взялся? Что ему от меня надо?

– Откуда взялся,  – с пьяной улыбкой пробормотал граф,  – он, видишь ли, доктор… нет, доктор – это тот, другой… А этот знает тебя еще из Турина… из цирка… да!

Одним прыжком, точно разъяренная тигрица, очутилась графиня около мужа. Она схватила его за плечи и принялась яростно трясти. Глаза ее сверкали недобрым огнем.

– Приди в себя! – крикнула она.  – Подумай и вспомни! Ты не знаешь, что поставлено на карту. Отвечай, ты выболтал им спьяна то, что давно похоронено? Ты говорил с ними о том времени?

– Но, послушай, Виолетта… в своей компании… они такие славные ребята. Не пойдут же они болтать… А потом, они ведь и так все знали… И об этом они говорили… как бишь его… Кастелламари. Он умер, понимаешь? Так и сказать тебе велели – умер! Да!.. Можешь не ходить теперь больше по разным учреждениям наводить справки. Умер… так-таки совсем. Да!

При каждом слове пьяного графа Виолетта отступала, и в конце его бессвязной речи очутилась у стены, и прислонилась к ней.

Ноги ее подгибались, дыхание прерывалось… Она судорожно схватилась за горло. Бледное лицо ее исказилось страданием и яростью. Она закрыла его руками и замерла на месте.

Кампобелло пьяной походкой направился к жене.

– Ты сердишься,  – проговорил он заплетающимся языком,  – я выпил, правда!.. Больше не буду.  – И он потянулся, чтобы обнять молодую женщину.

Она вздрогнула, с силой оттолкнула его от себя и неверными шагами, держась на ходу за мебель, вышла из комнаты.

Минуту спустя Кампобелло спал крепким сном.

Глава XXI

Графиня сидела у себя в комнате, сжав холодными руками голову и устремив вперед напряженный взор.

Тусклая утренняя заря медленно заволакивала ночное небо; вот поползла она по крышам соседних домов и бросила сквозь оконные стекла слабый свет в комнату графини.

Что случилось? Не ошиблась ли она? Или действительно был звонок?

Виолетта вздрогнула и судорожно выпрямилась…

– Двое каких-то господ немедленно желают говорить с вашим сиятельством,  – доложила вошедшая камеристка.

Виолетта побледнела… Голова у нее кружилась, в висках стучало. Она прижала руки к груди и глубоко вздохнула.

– Что прикажете ответить? – спросила горничная.

– Разбуди графа,  – приказала графиня.

– Но эти господа желают говорить с вашим сиятельством…

– Где… они,  – тихо проговорила графиня,  – и кто они такие?

– Кажется, из полиции, ваше сиятельство.

Графиня схватилась за сердце.

Кончено! Все кончено! Преступление открыто, тайна разгадана! Муж сам, одурманенный вином, выдал ее. Что делать?… Бежать!.. Выхода не было… Нет, был! Верный… единственный!

– Проводи этих господ в гостиную,  – приказала графиня горничной,  – я сейчас приду.

С этими словами она вошла в спальню и заперла дверь на ключ.

Между тем Вурц и Сфор ждали в гостиной появления графини. Прошло десять минут…

– Слишком долго это тянется,  – нетерпеливо заметил Вурц,  – позовите, пожалуйста, горничную.

– Где графиня? – обратился он к вошедшей девушке.

– В спальне.

– Проводите нас туда, милая,  – проговорил Вурц таким решительным тоном, что горничная не посмела ослушаться.