Новеллы из курсантской жизни. Часть 1

– Направляющий! Короче шаг! – гневно кричит старшина.

Как всегда первая группа умчалась вперед, и из-за этого весь строй растянулся. Как будто специально так получилось, что в первую группу попали «лоси», а в замыкающую шестую группу, откуда, кстати, был и сам Серега Боровицкий, – «доходы». Ну, это, не считая конечно, спортсменов, которых на зарядку отпускали по личному плану. В такую погоду их индивидуальная подготовка проходила, как правило, в одном из подъездов на теплой батарее.

Вот и скрылось из вида последнее окошко нашей любимой казармы, и курс переходит на шаг. Когда дежурный не видит, можно не напрягаться. Предусмотрительные курсанты тут же вытащили майки и футболки, моментально натянув их на продрогшие тела – никто не хочет замерзать просто так. Курс заворачивает к спортивному городку, где тут же разбивается на группы. Кто-то отправляется к турникам – все-таки форму необходимо поддерживать, потому что нормативы довольно высокие, а уже скоро зачет по физкультуре. А кто-то курит или дремлет на скамейках.

Главное полностью не утратить бдительность и не пропустить опасность. Она может быть самой разной. Дежурный захочет лично убедиться, как выполняется зарядка. Патруль проходя мимо застукает. Тут, естественно, все зависит от личных качеств офицера. Бывают такие, кто ничего не скажут или легонько пожурят, а попадаются индивидуумы – нагадят выше головы. Но самое страшное – попасться курсовому капитану Тихорееву. Он живет неподалеку и иногда лично выходит на проверку. Ладно, если бы еще просто проверял, так нет, он обычно тихонько подкрадется и пытается в самый неподходящий момент кого-нибудь застукать. Всем, само собой разумеется, не влетает, как только срабатывает сигнал тревоги, весь курс начинает усиленно подтягиваться на турниках и кувыркаться на брусьях.

Вот сегодня попались Вовка Николаев и Саня Виноделов. Они стояли возле забора и курили, рассматривая и оценивая проезжающие мимо автомобили. Тут их Энергичный и сцапал. Кстати, Вини все равно бы влетело, потому что в армии всегда за любой проступок подчиненного достается еще и непосредственному командиру. А Энергичный, влепив ребятам по паре нарядов и наорав на старшину, помчался в казарму – уборщиков ловить, вот бедолага – не живется ему спокойно, не лежится с женой в теплой постельке.

С зарядки курс возвращается опять бегом, но уже с более радостным настроением. В отсеке довольный Оганесян смотрит телевизор. Он уже успел спокойно без толкотни умыться, выбриться и даже подшить подворотничек, потому что Тихореев в казарму почему-то не забегал. Узнав, что ребят наказали, он, конечно, немного огорчился, но это со всеми происходит, такова суровая армейская действительность. Жизнь продолжается!

Трудно жить ничего не умея,

но курсанты трудностей не боятся.

Комиссия.

Сразу после обеда на построении курса «папа» сообщил грустную новость – самоподготовки (сампо) не будет. Вроде бы это хорошо, но просто так ведь никто занятия не отменит, значит, будет какая-то вводная, а все неожиданные вводные обычно ничего хорошо не сулили, и вместо того, чтобы мирно спать на сампо придется трудиться на благо процветания любимой армии. Так оно и случилось.

– Разрешите вас поздравить и обрадовать – к нам едет очень высокая комиссия из Министерства обороны по учебной подготовке военно-учебных заведений. Такая комиссия случается раз в десять лет. Вот такая вот беда. Первым делом готовим казарму. В комиссии будет генерал Баранец, а он очень любит проверять туалеты, так что это на сегодня задача номер один. Будем делить участки, – произнес довольно длинную для себя тираду начальник курса, и началась неприятная процедура распределения фронта работ.

– Да, – в конце заметил «папа», – Выполненную работу сдаете мне лично или капитану Мищенко. В увольнение разрешаю убывать только с моего личного разрешения. Нет вообще куда-либо убывать без моего разрешения запрещаю.

И, не смотря на ропот всего строя, удалился в сторону учебной территории.

Сделаем небольшое отступление. Вышеупомянутый генерал отвечал за образование курсантов и подготовку будущих офицеров, но почему-то разбирался лишь в бытовых казарменных вопросах (особенно – туалетах), видимо он так и не поднялся со своего старшинского уровня. Хотя потом, в будущем, он довольно хорошо прославился – стал «новым военным русским», но попался и загремел в тюрягу. Но, правда, ненадолго, так как сильно и продолжительно болел и протянул дело до амнистии, хотя по конфискации лишился много чего ценного. Но все эти мелкие неприятности не помешали ему после освобождения выкупить казенную дачу за очень приличную сумму (равную годовому содержанию мотострелковой дивизии). Настырная пресса раскопала эту сделку, но честный генерал заявил, что получил эти деньги в долг от друзей. Но это будет в капиталистическом будущем, а пока ему приходилась заниматься образованием будущих офицеров.

В такой день даже заступление в наряд в радость – почти ничего не придется делать, ведь весь курс будет трудиться в казарме, да и народу будет толпиться так много, что начальству будет некогда внимание на наряд обращать. Единственно, что плохо, так это предстоящая встреча комиссии, которой все равно ничего не понравиться, а генералы будут орать, ведь не зря же они все приезжают, тратят государственные деньги на национальную оборону, ведь таких по всей страны тысячи. И это хорошо, что курсантов изначально к этому приучают, потому что служба впереди предстоит долгая.

Итак, все назначенные на работы, а других и не осталось, тихонько побрели по направлению к родной казарме. Курсанты шли расстроенные, и только теплый весенний денек скрашивал их мрачное настроение.

Нашим героям выпала как обычно самая почетная и ответственная работа – подготовка туалета! Поэтому они шли не вразвалочку, а довольно быстро, потому что необходимо было занять инвентарь, количество которого было явно не рассчитано на такое количество уборщиков.

Им повезло. Сразу же добыли нужный инвентарь, а так как дневальным, отвечавшим за этот участок казармы, оказался исполнительный Бекджубатов, то выделенная территория была практически полностью чиста. Тем более что в армии мытьем полов называется равномерное распределение грязи по площади. Поэтому, потрудившись не более сорока минут, ребята отправили Женю к начальству с докладом о готовности сдать вверенную им территорию, а сами пошли переодеваться в «гражданку» для увольнения, уверенные в качестве своей работы. Но, как говорится, повезет в начале – не повезет в конце. Женек вернулся один, заявив, что «Мышь» сразу смылся из казармы по своим делам, и «папа» лично будет проверять объекты и отпускать в увольнение, но это случится не ранее чем через час-другой, потому что он на совещании. Ввиду такого усложненного обстоятельства Сергей предложил сгонять за пивком и прямо тут в туалете, так сказать на рабочем месте, даже можно сказать на боевом посту, это пивко и употребить. Все равно никто не помешает, так как на время уборки все туалеты закрывались. Предложение было принято единогласно, и сам предложивший и отправился в поход – инициатива в армии наказуема.

Надо заметить, что пиво курсанты приобретали в находящемся неподалеку пивном заводе, построенном еще до революции немцам, но после этого непретерпевшему существенных изменений в конструкции, а только в рецептуре пива (а хотелось бы наоборот).

Поход занял минимум времени, и уже через минут двадцать вся гоп-компания прямо, так сказать, на рабочем месте довольно приятно проводило время. Чтобы никто не отвлекал и, прежде всего не «застучал», туалет закрыли изнутри на швабру. Человеческие потребности во время генеральной уборки в расчет не принимались – военный должен стойко и терпеливо переносить тяготы и лишения службы – так гласил Устав. Ну а вид из окна был просто отличный – просматривался подход к казарме, и начальник никак не мог проскочить мимо, так что все было замечательно.

Дело испортил Артур. Он неожиданно вспомнил, что у каптерщика Ивана припасена вобла, и предложил сделать питье пива более приятным и классическим – с рыбкой. Сказано – сделано, и уже минут через десять, обменяв литр пива на четыре невзрачного вида рыбешки, дружная компания смаковала, не обращая внимания на довольно странный вид воблы и более чем загадочный запах. Но то, что могло бы остановить гражданского, то никогда не остановит военного, а тем более курсанта. В итоге уже через час ни рыбы, ни, тем более, пива не осталось. На душе стало легко и приятно, даже в увольнение не так сильно тянуло. Хотелось просто подремать, и ребята вышли из своего убежища, чтобы поваляться на койках, конечно оставив охрану у заветной двери. Первому выпало стоять Сергею.

Однако подремать толком не удалось. Казарма загудела – пришел начальник курса. Все бросились представлять ему объекты, чтобы поскорее убыть в город в увольнение. Серега, вместо того чтобы разбудить и послать занимать очередь в канцелярию, покинул пост, и сам бросился к папе. Потом уже спохватился, но решил – будь что будет.

И вот приблизительно через полчаса «папа» прибыл на объект. Внешний вид был просто замечательный – туалет просто блестел. Но «папа» был очень дотошный, да еще наверняка на совещании его застращали, и он решил подойти к проверке ну очень серьезно – таких действий от никто не ожидал. Со словами: «Ну, сейчас я посмотрю и пощупаю вашу работу!», он закатал рубашку до локтя и погрузил руку прямиком в очко (дырку в унитазе). В принципе там должно было быть чисто, по крайней мере «папа» так думал, но кто же знал, что пока Серега бегал в канцелярию, в туалет заглянул какой-то нетерпеливый курсантик. В итоге «папа» вытащил руку по локоть в свежем дерьме. Рядом с ним стоял Артур, которому и до этого было дурно после рыбки с пивом, а увидев это действо, его нутро не выдержало, и все содержимое желудка вывернулось прямо на папу. Вот и стоял наш доблестный начальник курса – в дерьме и в блевотине. Немая сцена продолжалась буквально секунды, но тянулись они, как казалось, очень долго. Потом грянул гром, и засверкали молнии. Все вылилось в грандиозные разборки. Стало известно и про пиво и про рыбу. Ну а кончилось все по известной схеме – запрет увольнений для всей гоп-компании, плюс уборка дополнительной территории, плюс наряды вне очереди, ну а Артуру отдельно – приводить в порядок форму начальника. Как «папа» не старался скрыть этот факт его командирской жизни, он все равно вошел в историю училища – в назидание молодым.

Комиссия в итоге, как обычно по казармам не пошла, а проверила учебные корпуса и классы и устроила там полнейший разгром, после которого пришлось все драить и чистить еще неделе две. «Огнетушителя» после этого случая две недели не выпускали в город, а в свободное время он драил туалеты, чему особенно радовались дневальные.

Маленькой елочке холодно зимой

Из лесу мы елочку принесли домой.

Лесная прогулка за елочкой.

Вот и подошла пора самого лучшего праздника. До Нового Года оставалось три дня. Учеба отошла на второй план, все мысли были только о празднике.

Днем, на послеобеденном построении старшина курса Иван Васильевич вызвал из строя Андрея Олегова, Володю Николаева, Сергея Балаганова и Артура Оганесяна.

– Ребята, – Ткаченко всегда обращался с курсантами по-простому, – вам поручается ответственное задание. Завтра мы с вами поедим в лес за елкой. На сегодня вы освобождаетесь от всех занятий и работ. Сейчас идем на склад получать теплую одежду и инвентарь.

Ребята явно обрадовались такому заданию. Все-таки разнообразие в их жизни, да еще приключение перед самым Новым годом.

На складе им выдали валенки, телогрейки. Дали еще два топора, веревки, двуручную пилу и одну пару лыж. Как прапорщик ни упрашивал выдать больше инвентаря, кладовщик остался непреклонен.

– Еду я вам возьму, – сказал Иван Васильевич ребятам, после того как они отнесли вещи в казарму, – а вы можете организовать что-нибудь для согрева – зима, лес, все-таки холодно будет.

Такой поворот дела еще больше обрадовал ребят, и, после недолгих размышлений, было решено взять три бутылки водки и одну шампанского.

Выехали рано утром. Машина была простенькая – военный ГАЗ-66. За рулем сидел сам Ткаченко, а так как в кабине было еще только одно место, то его уступили южному человеку – Артурчику. Да еще он взял с собой свою собаку – лайку Дези. Остальные расположились в кузове. Путь оказался неблизким – лесное хозяйство, где была заказана елка, находилось под Сосново. Так как на улице был явно не май месяц, в кузове было весьма прохладно. Ребята кутались в старые шинели, но этого было недостаточно. Поэтому одну бутылку водки они распечатали и постепенно приговорили, закусывая старшинским салом.

По приезду на место Ткаченко сначала сходил в контору, где отметил все необходимые бумаги, а потом отправились дальше – вглубь леса.

С радостью, выбравшись из машины и немного размявшись, ребята под руководством Васильевича двинулись за елками. Им нужно было заготовить одну большую елку высотой метров десять – в клуб и десять маленьких елочек – на кафедры, в казарму и еще куда-нибудь. Собаку Дези оставили в машине, для охраны.

Нужную огромную елку нашли быстро. Высотой она была метров пятнадцать, но Васильевич сказал, что свалят ее, а затем отпилят верхушку нужной длины – так всегда делают, ведь верхушки все красивые, а разнарядки все равно дают на двадцатиметровые елки.

Но пока пилить не стали, а решили сначала набрать маленьких елочек. Веревки и пилу, чтобы не таскать с собой, оставили возле ели. Васильевич стал на лыжи и направился вглубь леса, наказав каждому принести по две елочки.

Ребята разделились по парам, и пошли в разные стороны, чтобы особо не мешать друг другу.

Андрей Олегов с Володей Николаевым пошли вправо. Они решили двигаться параллельно дороги, тем более прапорщик сказал им, что метров через двадцать будет тропинка, по которой они выберутся как раз к машине. Они быстро срубили по две небольшие елочки и, решив срезать, двинулись через лес к трассе, мечтая поскорее забраться в машину, чтобы погреться. Но тут начались неприятности. Снега было почти по пояс, а в некоторых местах ребята проваливались целиком – видимо попадали в овраги.

– Слышь, Спец, тут главное в волчью яму не попасть, предупредил Андрей Николаева, который, как трактор, упрямо пробирался через сугробы.

– Быстрее, быстрее, – отвечал, усиленно сопя, Володя, – Раньше выйдем – больше отдохнем.

Но, видимо, раньше выйти им не удавалось. Старшина говорил про несколько десятков метров, а они отмахали уже метров пятьсот. Обессиленные они упали прямо на снег, подстелив под себя злополучные елки. К тому же, интересно, откуда еще силы остались, ребята покидали друг в друга снежки.

– Сколько времени мы уже тут ползаем? – спросил Володя.

– По моим золотым, – ответил Андрей, с трудом вытаскивая из внутреннего кармана часы, – Минут сорок. Как бы без не уехали.

И тут они услышали спасительный шум мотора. Они вскочили и увидели, как справа промелькнул силуэт автомобиля.

– Туда! – одновременно закричали они, и рванули в сторону дороги.

Минут через десять они выбрались на трассу. Их автомобиль остался позади метров так триста. Две елки за время их путешествий по лесу пришли в негодность, и их пришлось выкинуть, но главное топор был на месте.

Возле машины их ожидал приятный сюрприз. Во-первых, никого не было. Во-вторых, в кузове уже лежало десятка два елочек.

Ребята закинули свою добычу в кузов, и сами залезли туда, расположившись прямо поверх лесных красавиц. Откупорили бутылку водки и исключительно в целях согревания выпили грамм по сто.

Прошло еще минут двадцать, когда они услышали какие-то непонятные крики. Они мгновенно спрыгнули на дорогу. Крики стали отчетливее. Это был голос Оганесяна, а кричал он: «Помогите». Ребята побежали в сторону криков, но, увидев открывшуюся им картину, остановились и чуть не покатились со смеху – прямо через поле ползли две фигуры.

Это были Артур и Сергей Балаганов. Они отправились в левую сторону, но елок там подходящих не было. В итоге, изрядно пропетляв и срубив всего три неказистые елочки, они решили идти обратно. Но тут Сергей заметил машину, которая показалась им совсем близкой. Поэтому они двинулись напрямую, абсолютно не подозревая, что ожидает их на пути. А на пути было поле. И если даже в лесу снега было по пояс, то в чистом поле его было по самую макушку. Однако ребята довольно быстро и, как им казалось, легко преодолели треть пути, что решили не возвращаться. Но с каждым шагом становилось все глубже. От елочек остались только жалкие лохмотья. Но, что самое страшное, Артур потерял топор, когда пробирался сквозь сугробы. Да еще по пути Серега потерял валенок, но потом нашел его.

Но все закончилось. Андрей с Володей помогли выбраться на обочину, где они уселись, потому что лезть в кузов сил не было. Для поднятия сил допили бутылку водки.

Приблизительно через полчаса появился Быстрый. Оказалась, это он уже натаскал столько елок, бегая на лыжах, как заправский лесник. Поматерившись по поводу утраченного топора, он, успокоившись, после того, как Артур пообещал ему купить в Питере новый топор, сказал:

– Поехали, я отличную большую ель присмотрел. От дороги недалеко – тащить меньше.

Радостные курсанты быстро погрузились в машину. Проехали не так уж и далеко – километра полтора. Потом зашли в лес метров на тридцать. Елка действительно была очень даже хороша.

– Ну, давайте приступим, – начал было Васильевич, но осекся, увидев загадочные лица курсантов.

– Тут такое дело, товарищ прапорщик, – ответил за всех Сергей Балабанов, – Веревки и пила остались у той, у первой ели.

Последовала нецензурная лексика. Старшина расписал все достоинства собранной им команды, но, делать то нечего, взяв с собой Оганесяна, поехал за пилой.

Как долго их не было, ребята даже стали волноваться. Но вот машина подъехала. Старшина вылез чернее тучи. Оказывается, он сам не захотел тащить пилу с веревками, а послал Артура, вручив тому лыжи. Он-то не догадывался, что Огнетушитель, как чисто южный человек, ни разу не стоял на лыжах. Поэтому случилось то, что и должно было случиться – Артур вернулся через полчаса на одной лыжине, а другую с отломанным мыском, нес под мышкой.

Кое-как успокоившись, Васильевич начал руководить:

– Бестолочи! Слушайте внимательно. Главное, когда спилим елку не стоять прямо под ней, а то стволом задавит!

Стали пилить. Причем ребята так старались, что пила со свистом выскочила с другой стороны. Но, к всеобщему удивлению, ель, пропиленная насквозь, осталась спокойно стоять на своем месте. Может быть Васильевич и придумал бы что-нибудь своим опытным старшинским умом, но Артур, видимо решивший исправить все свои сегодняшние проколы, решил сделать все сам. Он вставил в распил топор и, пользуясь им как рычагом, захотел столкнуть дерево. Раздался треск, и уж е через секунду Артур вручал ошарашенному старшине обломанный обух от топора. При этом он состроил такую торжественную и одновременно грустную физиономию, что остальные курсанты буквально попадали со смеха.

Но Васильевич не успел даже рта открыть. Внезапно сильный порыв ветра смахнул ель с ее пня-постамента. Это было красивейшее мгновение. Ель буквально на мгновение зависла в воздухе, а затем стала заваливаться в совершенно другую сторону. То есть с ту сторону, какую не планировал Васильевич, поэтому Володя Николаев оказался как раз под падающим стволом. Все застыли буквально на мгновение, а затем бросились в рассыпную, но Володя не видел, что ель падает прямо на него, и бежал как раз по курсу ее падения. При этом умудрился споткнуться, но не упал, а перекувыркнулся в воздухе, как гимнаст, и побежал дальше. Все кончилось хорошо. Ель застряла в макушках других деревьев. При этом она так крепко уперлась в свой же пень, что сдвинуть ее было просто невозможно, да к тому же при падении верхушка ее изрядно обломилась.

Ткаченко принял решение спилить другую ель. На этот раз им повезло – неподалеку росла еще одна красивая елка. Ее свалили быстро и без проблем. Отрезали верхушку, связали ее веревками. После этого старшина повеселел – задание командования все-таки выполнили. По такому случаю под крики «Ура!» распили шампанское.

Решили покушать и возвращаться. Но сюрпризы, как оказалось, еще не закончились. В кабине ребята обнаружили довольную и умиротворенную собаку. Дези, явно устав сидеть в одиночестве, внимательно обследовала содержимое сумок с провизией и съела все, что смогла съесть. Осталась только водка и вареные яйца – десять штук. Вот тут уж Васильевич отвел душу, надавав Дези пинков.

Но ладно, зато долго не засиделись, а, решив есть прямо в пути, погрузили елку в кузов и тронулись в путь. Правда, старшина решил под конец этих приключений отомстить Оганесяну. Он посадил его с собой в кабину, зная, что остальные курсанты будут в кузове пить водку. Как Артурчик не пытался отмазаться, прапорщик остался непреклонен.

Закончилась эта история вполне благополучно. Доехали быстро и без приключений. Выгружали елки и устанавливали уже другие курсанты, а наши ребята сразу отправились в столовую, где их накормили вкусным ужином, а затем отдыхать. Артуру же пришлось покупать новый топор и топорище, да еще лыжину склеивать, но это все мелочи. Главное – неотвратимо приближался Новый Год!

Домо-о-о-ой!

Отпуск

Приближался очередной отпуск. Сессия была не слишком сложной, да и как обычно курсанты сдавали по принципу: «Наплевать на средний бал – лишь бы отпуск не пропал!». Все дело в том, что не прошедшего экзаменационные испытания задерживали в отпуске до того времени, пока он не сдаст все долги, а то и вовсе не отпускали домой – самое страшное для курсантов. Во время зимнего отпуска это называлось «ПЗО» (конец зимнему отпуску), а во время летнего просто – «Артек».

Но помимо двоечников была еще одна категория невыездных курсантов – «политзаключенные». Эту компанию составляли такие ребята, которые по причине плохой дисциплины задерживались в отпуске на определенное количество суток, пропорциональное своему нарушению воинской дисциплины. Но они в отличие от двоечников могли добиться амнистии. Для этого начальство нагружало их работой, по выполнении которой наказание снималось, и радостные курсанты отправлялись в долгожданный отпуск.

Наша дружная компания училась довольно неплохо, и трудностей с двойками не возникло, но у двоих случилась проблема с дисциплиной.

Первый – Артур Оганесян. У него постоянно случались конфликты с Ивунеевым, который стал уже подполковником и занимал должность заместителя начальника факультета по воспитательной работе. «Огнетушитель» старался как мог избегать «Воня», но их пути почему то всегда пересекались. Ивунеев ловил Артура с завидным постоянством – за курением в туалете, в самоволке в бане, в буфете во время занятий и много-много других раз. Оганесяна конечно сразу наказывали, и он почти не вылезал из нарядов, успевая при этом однако хорошо учиться. Но в итоге к отпуску у «Огнетушителя» было очень много записей в «Черной книжке», и начальник курса задержал его в отпуске на три дня. Довольно много, так как зимний отпуск был всего две недели, да к тому же это был первый отпуск.

Второй – Женя Барсуков умудрился залететь Тихорееву во время зарядки. Пока все добросовестно занимались спортом, он сел в проезжавший мимо троллейбус и отправился кататься по городу. Потом он пересел в другой троллейбус, чтобы вернуться обратно. Но на обратном пути к несчастью в тот же троллейбус зашел Тихореев и застукал там Барина, причем спящего – Женя до этого полночи чертил эпюр в ленинской комнате, и его сморило. Случилось вся история почти перед самым отпуском, поэтому Барин и загремел в черный список «невыездных». Наказали Женю двумя днями задержки.

Ребята простились с «героями» и отправились домой. Кроме «Робинзона». Оказалось, что добраться на Шикотан зимой практически невозможно – почти все две недели отпуска уйдут только на дорогу, да и денег нужно было много заплатить – билет до Сахалина и обратно, потом на пароходе до острова, а скидка была только 50%, короче сплошной гемморой. Поэтому он решил домой не ехать. Его все приглашали к себе в гости, но он поехал к Сереге Балаганову в Болшево – захотел посмотреть Москву.

Итак, все уехали. Всего на курсе осталось человек сорок, из них «политических» всего трое. Женя и Артур скучали в казарме, когда к ним подошел третий товарищ по несчастью Витя Костин из третьей группы, которого задержали на целых пять дней. Ему объявили за самоволку в ночное время трое суток ареста, но Витек садиться на губу не захотел, а стал косить по здоровью. Это он умел делать хорошо, и врачи не разрешили его сажать, а другое наказание уже нельзя было объявить – вот ему и отомстили. Так вот подходит Витя и говорит: