Либералы и экономика России. Издание переработанное и дополненное

Центральная площадь Завожья

Как видно, центр Заволжья – типичный образец сталинского стиля. Слева гостиница, в которой я жил вначале. Однажды я оказался в одном номере с москвичами. Они беспробудно пили, и кончилось это тем, что номер открывали по пожарной лестнице через окно. После этого мне выделили чуланчик на станции.

Нижегородская ГЭС

Заволжье административно подчинялось Городцу. Городец расположен на другом берегу Волги и является районным административным центром. Между этими городами плотина. Заволжье возникло после начала строительства Горьковской ГЭС в 1947 г. Главным инженером строительства был назначен Константин Владимирович Севенард, ленинградец, потомственный дворянин. Его сын Юрий Константинович строил нашу дамбу (но это строительство попало на перестройку и шло с большим скрипом, так что заканчивал её уже другой). Такая вот связь Ленинграда и Заволжья.

После завершения строительства плотины было построено несколько предприятий для обеспечения занятости строителей. Самым крупным был ЗМЗ, на котором разрабатывался и выпускался двигатель для «Волги». При нём был открыт техникум, потом открылись филиалы Горьковских вузов.

Памятник Александру Невскому

Феодоровский монастырь

Памятник купечеству России

Во время моих командировок администрация заволжской АТС располагалась в Городце в здании, в котором, как мне говорили, умер Александр Невский. Заболел он, возвращаясь из Орды. Причастился в Фёдоровском монастыре. На высоком берегу Волги установлен памятник Александру Невскому.

Второй заметный памятник – купечеству. Все приволжские города развивались именно купечеством, и внешний вид города зависел именно от того, сколь щедры были вклады купцов в развитие города. Поэтому памятник купечеству в Городце выглядит весьма органично.

Однажды зашёл в Заволжье в пивбар в первый и последний раз. Была там какая-то компания. Один молодой вдруг подошёл, сел на колени и попросил угостить пивом. Пришлось встать и уйти. Ни в каких других городах, где приходилось работать на АТС, я гомосеков не встречал. Эти города были более провинциальными. Есть вещи, к которым я не могу относиться с толерантностью, а на станции я участвовал в корпоративах и пел.

На Волге широкой, на стрелке далёкой

Гудками кого-то зовёт пароход.

Мне показалось, что слова этой песни я знал лучше сотрудников станции.

В переделках «железа» мне помогал один из дежурных по станции – Александр. Однажды он принёс мне книжку Владимира Жириновского «Деньги и цивилизация» (М, ЛДПР, 1997. 96с.). Тему электронных денег я часто обсуждал на станции. Естественно, меня заинтересовала эта книжка. Вот последний абзац книги:

«И наша партия первой услышала этот Зов Истории и включила в свою Программу задачу перехода России на электронно-денежное обращение».

А на обложке:

«Жулики и казнокрады, берегитесь! ЛДПР сможет прекратить воровство наших денег!»

Вот цитата из раздела «Деньги как информация»:

«Деньги есть прежде всего информационная категория. Ведь мы используем деньги не как потребительский продукт. Они несут на себе определённую информацию и сами служат для фиксации этой информации и учёта её использования».

Это грело душу, однако кое-что смущало. Первое, это упор на мировые деньги, как-то это напоминало о мировой революции. Второе, в книге в основном, рассматривались технические вопросы, как-то в стороне оставалось построение финансовой системы (её структура, задачи, отношения с национальными валютами, спекуляция деньгами и т. д.).

Потом я старался какое-то время отслеживать выступления Жириновского, но на тему электронных денег было наложено табу. Кстати, и в перечне трудов Жириновского я не нашёл эту книгу.

В 2005 году вышла книга Владимира Юровицкого «Эволюция денег». В книге отсутствует список литературы, однако сравнивая раздел этой книги «Деньги как цивилизационный фактор» с книгой Жириновского, становится ясно, кто действительный автор предыдущей книги. Я связался с В. Юровицким по электронной почте. В результате короткого обсуждения выяснилось, что его интересы заканчиваются на введении в оборот электронных карточек, как платёжного инструмента. Я его хотел пригласить к обсуждению электронной финансовой системы, но это не находилось в сфере его интересов. Было у него ещё одно увлечение – эротические рассказы, и они с Жириновским написали книгу «Азбука секса» (М, 1998). В ней они рекомендуют построить в России «сексуально-ориентированную экономику», которая даст нашей стране «большой приток капиталов».

Но и это ещё не всё. Только что на годовом отчёте правительства Жириновский заявил:

– Не надо подавать декларации. Зачем раздражать народ?

В переводе на простой язык это означает: не надо говорить о несправедливости и воровстве, народ и так об этом знает. Нет у меня веры в этого человека.

У Людмилы место рождения – Балахнинский район. Когда я оказался на АТС в Балахне, Людмила, естественно, ко мне приехала. Тем более что в этом городе было что посмотреть. Наиболее известный гражданин Балахны – Козьма Минин (возможно, этнический татарин). Это он организовал поволжских купцов для помощи собираемому ополчению для освобождения Москвы от поляков. Уже потом возглавить ополчение призвали князя Пожарского.

Памятник Козьме Минину

Балахна Церковь Рождества Христова

Конечно, основными достопримечательностями Балахны являются храмы и Волга. На другом берегу Волги напротив Балахны находится погост. В Балахне много церквей с вечным ремонтом, погост такой же, хотя административно он относится к Городецкому району. Когда мы с Людмилой перебрались на пароме через Волгу, то увидели заливные луга, а за ними – крутой берег Волги и на нём красиво смотрится погост. Рядом с погостом расположен посёлок с купеческими домами. Купеческий дом двухэтажный, первый этаж – каменный, второй – деревянный.

Храмовый ансамбль Николо-Погоста

В первый раз на этой АТС мы появились с Олегом П. по распоряжению СМУ-4. Олег – принципиальный коммунист. Николай – ответственный за станцию и верующий. И вот мы втроём собрались за столом, накрытым газетами, обсудить, что такое совесть. Так напивался я редко, но запомнил слова Николая: «Совесть – это весть от Бога». Когда много позже я читал книгу Н. Бердяева «Философия неравенства», это обсуждение помогло мне понять его христианские подходы.

Ещё запомнился базар, где торговля велась с автомобилей. Много продуктов привозили предприятия Московской области. Конкурируя с ними, директор колбасного предприятия из Нижнего Новгорода сказала по телевизору: «Чтобы колбаса была дешевле, нужно в неё класть больше мяса!» Что-то не исполняются её заветы.

Памятный знак 500-летию Андреаполя

С продуктами мне помог Андреаполь. Это была вторая наша станция. Андреаполь старинный город, возникший на пути из «варяг в греки» на Западной Двине. На рынке продавали много мяса из Белоруссии. Правда, начальник станции мне говорил: «Телятина, которую вы покупаете – это ещё не мясо!» Тем не менее мы покупали и везли в Петербург, где тогда вместо продуктов было новое название города, а в Белоруссии сохранились совхозы.

Вид на Ржев. А. Я. Волосоков

Ржев помог с грибами. Я привёл здесь картину 1856 года, потому что ничего этого не сохранилось. Ржев – место одного из самых кровопролитных сражений Второй мировой войны с октября 1941 г. по март 1943 г. Ржевский выступ немцы упорно удерживали с надеждой начать новое наступление на Москву. Оставление Ржева означало расставание с этой надеждой. Немецкая группировка армии «Центр» располагалась на высоком левом берегу Волги, где был расположен монастырь. Место было удобное, и немцы создали сильно укреплённый район. Под Ржевом было потеряно около 2 млн человек, но город так и не был взят – немцы ушли сами после возникновения угрозы окружения.

В этот город ко мне приехала Людмила. Здесь мы с ней ходили за грибами. Это было одно из тех мест, где грибов было видимо-невидимо. Правда, собирали мы грибы на местах боёв, следы от которых ещё сохранятся надолго. Сушили грибы на радиаторах источников питания станции.

Вот ещё одно утраченное достояние России, но уже без участия фашистов – Троицкий собор в Красном Холме. От него осталась только колокольня. Красный Холм расположен вдали от железнодорожной станции. Жизнь здесь замерла. Придя на кладбище, на главной тропе обнаружил удивительную надгробную плиту. Похоронен купец – самая заметная фигура подобных городов. К сожалению, не было с собой фотоаппарата, поэтому воспроизвожу надпись по памяти.

«Что ты лежишь неподвижно? Посмотри, как плачут малые дети, как убивается жена и все твои родственники. На кого ты их оставляешь? Давай вставай, не бросай на произвол свою семью. И т. д.»

Сохранились ещё интересные по архитектуре торговые ряды.

Тем не менее здесь возникла известная династия земских врачей, потомок которых А. Л. Мясников, как мне кажется, хорошо известен читателям этой книги.

В Кузьмолово я лишь налаживал международную и междугородную связь. На станции ответственным был татарин. Это был период обострения в Чечне, и мы с ним обсуждали эту тему. Он говорил, что, являясь мусульманином, не одобряет того, что делают радикальные исламисты. А вспомнил я это потому, что в скором времени мне пришлось принимать станцию в Татарстане. Отправили меня с Олегом П. туда по договорённости министра связи Татарстана со СМУ-4.

Увидев станцию, мы поняли, как нам повезло, что мы имели дело со станциями ГДРовского производства. Эта станция была произведена в Харькове. Сразу бросалось в глаза использование советских персональных компьютеров ЕС-1840 вместо IBM компьютеров. Насколько они ненадёжны, мы знали ещё по работе на «Векторе». Но самое впечатляющее представляли разъёмы на стойках станции. При вставлении в них плат с другой стороны разъёмов выскакивали контактные гнёзда, которые приходилось вставлять назад пинцетом. Запуском этой станции занималась какая-то московская компания. Приняв станцию, мы написали большой лист доработок, которые, впрочем, были рекомендациями к владельцам станции. К пуско-наладке особых претензий не было, а к украинцам писать претензии было глупо – они уже были за границей.

После приёмки станции нас с Олегом пригласили в какую-то приличную комнату (возможно, красный уголок). На столе стояло 5 бутылок водки и гора окорочков. Вместе с нами нас было 5 человек. Старший рассказал нам, как однажды они вдвоём приговорили ящик шампанского.

– Очнулся я в машине. Машина стояла в степи. Вокруг паслись коровы.

Выпив эти бутылки, старший сказал:

– А теперь пойдём в гостиницу.

Было взято ещё 3 бутылки водки (на троих) и окорочка. В гостинице говорили об истории русско-татарских отношений. Старший вспоминал о завоевании Казани, а его спрашивали, а почему у многих русских раскосые глаза. Пришли к выводу, что история в прошлом, а нужно жить настоящим. Уснули мертвецким сном.

Станция принадлежала совхозу-миллионеру. Село было богатое. Удобства гостиницы находились во дворе, но туда было лучше не заходить – ходили на станцию.

В Казани с нами захотела поговорить министр связи. Я дал понять, что лучше эту станцию заменить, как только появится такая возможность. Она спросила, какие перспективы у наших телефонных станций. Ответил я коротко: никаких. Действительно, какие могут быть перспективы, если сыпался весь радиопром. На частных инвестициях радиопром не восстановишь, а по-другому новые власти не умели.

Художник Николай Фешин «Бойня»

В Казани особенно запомнился Кремль, в котором мирно соседствуют мечеть и православный храм. Это одно из самых значительных достижений России, надеюсь, вне времени. В картинной галерее интересная коллекция картин Ивана Шишкина (родился в Елабуге), но мне почему-то запомнилось большое полотно Николая Фешина «Бойня».

Таким образом, своей работой на АТС я честно отработал свой хлеб. Тем временем в Петербурге начались новые веяния: пышно расцвела альтернативная медицина. Ярким её представителем был Юрий Андреев, написавшим книгу «Три кита здоровья». Доктор филологических наук, руководитель созданного им центра «Храм здоровья» в Репино. Кроме того он занимался бардовской песней. В Петербурге не менее известен его сын Сергей Андреев. Его статьи о формировании класса номенклатуры в 1988-1989 гг. вызвали серьезный общественный резонанс. Юрий Андреев создал и руководил группой здоровья при ВНИИТ (Институт телевидения, в котором до либеральной революции работала Людмила). Мы с Людмилой примкнули к этой группе. Ходили на занятия с друзьями Аллой и Анатолием П. Занятия группы проходили в бане (в купальниках). Центральным номером программы было пение в парилке. Однако бедность была во всём.

Однажды, приехав из командировки, мы с Людмилой пригласили Аллу и Анатолия П. и подругу Людмилы Ларису К. в баню. Это отдельное помещение с сауной, душем, бассейном и столом в предбаннике. Конечно, стеснялись друг друга, но всё же совсем без обнажёнки не обошлось. Но мне этого хватило: видимо, сказалось длительное воздержание в командировке. Выпили немного в предбаннике, но уже дома в компании с Ларисой впал в какую-то прострацию. Реакция была сильнейшая!

Теперь о ценных бумагах. Мы сначала верили всем разговорам о том, что деньги должны работать. Трудно было поверить, что это – откровенный обман. Было много заверений, что вот коммунисты обманывали, а теперь всё будет по-другому. Конечно, грыз червячок сомнения, но всё же финансовых организаций было много, конкуренция. Да и государство не может же сквозь пальцы смотреть на противозаконную деятельность. Не знали мы тогда, что государство – это Гайдар, Чубайс и Ясин, которым важно было только одно: коммунисты не должны вернуться к власти, а для этого не важно, каким путём возникнут новые собственники. Была и ещё одна причина: непонятно, как сохранить сбережения, хоть какой-то запас на непредвиденные обстоятельства.

Я имел дело с несколькими финансовыми учреждениями:

– Русский дом Селенга – вовремя снял деньги и с учётом инфляции выиграл.

– Гермес-Финанс – в последний момент обменял вклад на медицинские услуги. Воспользовалась вся семья.

– Ломбард (тоже пирамида) – выиграли суд, но ничего не получили.

– Муниципальные облигации Петербурга – в 1998 году вклад в долларовом выражении сократился втрое. Учитывая скорый выход на пенсию, все деньги потратил на цемент, пока цены на него ещё не поднялись.

В общем, проиграл не критическую сумму, но, конечно, деньги можно было потратить поразумнее. Но один вклад я всё же сделал удачно: вложил деньги в пенсионный фонд Сбербанка, что позволило нам получать добавку к пенсии в течение 10 лет.

Дивеево

Конечно, находясь среди церквей и святых источников, нельзя было не попасть под влияние религиозных ценностей. Первая моя поездка в качестве паломника состоялась, когда я работал на станции в Заволжье, в выходные дни в Дивеево. Из Заволжья в Дивеево паломников доставил автобус. Работали мы в монастырском саду. Мне очень пригодился мой опыт дачного участка. Матушка похвалила меня, и это дало право на небольшой разговор с нею. Нас пригласили на обед в монастырской трапезной. Я купил несколько картинок религиозного содержания. Потом мы поехали на источник Серафима Саровского и наполнили там фляги. Обратно с нами отправилась матушка. Очень интересно было наблюдать, как её провожали послушницы: кланялись до пола с прямой спиной, желали лёгкой дороги и т. д.

Я специально не описываю подробно сам монастырь, потому что сделаю это позже, описывая ту поездку, когда мы ездили туда уже вдвоём с Людмилой.

Садоводство. Тем временем в стране воровали, используя способы быстрого обогащения. Строились финансовые пирамиды, создавались банки, в которых собирались деньги, чтобы вовремя для себя обанкротиться. Страна деградировала. Естественно, и в садоводстве нашлись люди, которые мечтали использовать пути, которые поощряло государство. Собрания садоводов превратились в базар согласно новым веяниям о гражданском обществе. Создались группы, поддерживающие разных кандидатов в председатели (как в многопартийной системе). Пришлось в этой кутерьме участвовать и мне.

Людмила познакомилась с одним из наших дачников Сергеем П., который пригласил её работать в одной из жульнических компаний, собирающей деньги на проект «Сахалин 2». Она участвовала в сборе денег, но ей деньги за это не платили – обещали то ли акции, то ли что-то ещё, забылось за прошедшее время. У нас собралась компания для преферансной «пули»: Лёня А., Сергей П. и я. Сергей П. оказался азартным игроком: он всё время рвался играть по-крупному. Быстро стало понятно, что играет он плохо, поэтому я сказал:

– Когда ты покажешь, что играешь сильно, то и игра пойдёт по-крупному.

Ну а дальше я с ним играл так, чтобы он проигрывал бутылку пива. Иногда выигрывал он (когда мне это было нужно). Потом мне это надоело, и играть перестали.

Садоводство сотрясали суды. Делили собственность садоводства. Особенно крупная баталия развернулась вокруг трансформаторов. Последний председатель не отчитывался финансово совсем. Когда (с трудом) справились с её группой и открыли уголовное дело против неё, произошла следующая последовательность событий:

1. Сгорел дом бывшего председателя, в котором хранились документы садоводства.

2. Сгорел дом нового председателя, которая была истцом в уголовном деле.

3. Сгорело правление.

Сергей тоже создал свою группировку, и я помогал ему победить. Людмила была у него главным бухгалтером. Оказалось, что убедить собрание садоводов, что она не ворует, довольно трудно, хотя, в отличие от Сергея, её хорошо знали. Ну, а дальше выяснилось, что для него самым важным было проложить хорошую дорогу до его дома. В общем, никчёмный из него вышел председатель. Кстати, любой другой председатель начинал с обустройства своего участка за счёт денег садоводов. Я сказал Людмиле:

– Ты хоть бы гнилой деревянный столб электроснабжения возле нашего дома заменила на бетонный! А вообще, бросай ты это дело!

Бросила, но столб нам поставили в общей очереди.

Воровали в садоводстве по-чёрному. Воровали, в основном, молодая шпана и гастарбайтеры. Я попытался организовать охрану, связался с охранной фирмой, но садоводы – это большие жлобы. Наиболее популярный ответ на моё предложение: «У меня нечего воровать». Тогда я плюнул и установил охранную систему сам. Наличие внешних датчиков и камер отпугивало, а я видел из Петербурга, что делается у меня на даче. Потом возникла местная охранная фирма, и проблема была решена.

Как только появилась такая возможность, Лёня А. заявил, что он состоял в КПСС сугубо по конъюнктурным соображениям и не собирается этого скрывать. Правда, как выяснилось, партбилет он не выбрасывал, а на всякий случай его спрятал в ящик стола. Выяснилось также, что он ярый сторонник демократии. Начались споры. Когда я попытался выяснить, зачем он хранит партбилет, он сказал:

– Придёт время, и народ сам попросит диктатуру. Но я считаю, что если нам не поможет демократия, то нам уже ничего не поможет.

На самом деле бывшие борцы за демократию – это будущие liberals. И у нас с Лёней проходили примерно такие разговоры.

Лёня:

– Мне мало свободы!

Я:

– Но ведь страна погрязла в воровстве!

Лёня:

– Это потому, что мало свободы. Возникнет гражданское общество и решит проблему воровства. А сейчас нам необходим закон о неприкосновенности частной собственности.

Я:

– Даже наворованной?

Лёня:

– Это не важно.

Я:

– Ну, а как же быть с совестью?

Лёня:

– Нет никакой совести. Это выдумки богословов, а я в бога не верю.

Я:

– Я тоже в бога не верю, но это не значит, что я не признаю нравственности, которая имеет корни в религии.

В общем, закончилось тем, чем и должно было закончиться. Однажды спор закончился тем, что я назвал его дураком. Этого он уже стерпеть не мог: он считал себя самым умным из его окружения. Спорить желание пропало, тем более что я лишний раз убедился в том, что в споре истина не рождается, а рождаются только склоки.

У Лёни в распоряжении было несколько дачных участков. Я убедил его этот участок продать нам с Людмилой. После совершения сделки больше мы с ним не встречались.

С Любкой С. мне пришлось встретиться при неожиданных обстоятельствах. Когда моя Людмила ещё только осваивала премудрости бухгалтерии, Любка освоила банковское дело и работала в банке. Я увидел её там случайно, хотя пару раз я, Людмила, Олег П. и Любка встречались у меня дома. Но вот как-то в разговоре с Сергеем П. совершенно неожиданно выяснилось, что главным бухгалтером у него работала Любка.

Это было в то время, когда он занимался сбором денег под вывеской «Сахалин 2». Руководитель этой компании собранными деньгами делиться ни с кем не захотел, в том числе с ближайшим помощником – Сергеем П. Я предложил Сергею поговорить с Любкой, чтобы с её помощью найти банковские счета этой компании.

Сергей договорился о встрече с Любкой в кафе. Он её угощал пивком и вёл неспешный разговор. В разгар разговора вхожу я и присаживаюсь рядом. Любка была ошарашена. Как-то она говорила мне об энергичных мальчиках, которые на ровном месте обзавелись деньгами, но, конечно уж, она не представляла, что я с одним из этих мальчиков знаком. В общем, она согласилась, но, естественно, ничего не сделала. Была на то и причина, российские дела её уже мало интересовали.

Часто в новосибирской электричке мы с Любкой говорили о жизни. В частности, я говорил о том, что в постперестроечной жизни нужно быть прагматиком.

В 1996 году были летние Олимпийские игры в Монтане. Американцы на этих играх показали нам место, как служебной собаке. Шла откровенная травля наших спортсменов. Как-то в разговоре по телефону с Любкой зашёл разговор на эту тему. Она почему-то причислила меня к либералам, не любящим свою страну. Когда я пытался возражать, она мне напомнила об этих разговорах в электричке. Я не мог понять, в чём дело. Она мне всё объяснила: работая в банке, она познакомилась с американцем и уезжает в Америку.