Повороты судьбы и произвол. 1905—1927 годы

В Екатеринославе не видно было перемен. По городу маршировали солдаты, на вокзал прибывали эшелоны с ранеными и дезертирами на крышах вагонов. В Жандармской балке по улицам шатались толпы ничем не занятых людей, дети рылись в мусорных ямах, возле церкви старушки просили подать копеечку. На заводах рабочие занимались изготовлением замков, зажигалок, ремонтом велосипедов, многие покидали заводы, уходили в деревни. А в Потемкинском парке, как и прежде, только для богатых и офицеров играл духовой оркестр, городская знать наряду с «Марсельезой» пела «Боже, царя храни».

С середины 1917 года Временное правительство пыталось нейтрализовать влияние большевиков – крайне левой группы среди социал-демократического движения. В Петрограде против мирных демонстраций использовались войска, были жертвы. 7 июля Временное правительство отдало приказ об аресте Ленина, Троцкого и Зиновьева. Троцкого посадили в Петропавловскую крепость, Ленин и Зиновьев скрылись. В Петрограде срочно созвали IV съезд РСДРП (б), на котором был снят лозунг «Вся власть Советам», так как в Советах большинство имели меньшевики и эсеры. Временное правительство объявило Ленина немецким шпионом.

Уже в середине 1917 года в Екатеринославе заметно изменилась политическая ориентация значительной части рабочих. Неспособность Временного правительства решить первоочередные проблемы, которые волновали большинство крестьян и рабочих еще до революции, создала благоприятные условия для роста влияния большевиков. Они активизировали все формы агитации и пропаганды, ими была выдвинута первоочередная задача – перетянуть на свою сторону крестьянство, особенно беднейшее. Сделать это было нелегко, поскольку большевики считали крестьянство реакционной силой. Существенную роль в завоевании большевиками определенного доверия крестьян сыграла их позиция в отношении немедленного прекращения войны. В армии большинство составляли крестьяне. В кружках начали знакомиться с Апрельскими тезисами Ленина как с программой перехода к диктатуре пролетариата. При

этом на занятиях выявились самые различные и очень интересные мнения.

Тезис первый. Никаких уступок Временному правительству и так называемому революционному оборончеству во главе с Плехановым, Чхеидзе, Церетели в вопросе о войне. Я не понимал, почему большевики обрушились на этих лидеров российских социал-демократов. Еще в родительском доме, когда приходили друзья моих старших братьев и сестер, я слышал, что Плеханов, Чхеидзе, Церетели защищают интересы трудового народа. Учась в кружке Матуса Канина, я узнал, что Плеханов является крупнейшим и наиболее образованным марксистом, одним из основателей РСДРП и газеты «Искра». Для многих, как и для меня, явилось труднообъяснимой неожиданностью то, что большевики начали навешивать ярлыки на Плеханова, Чхеидзе, Церетели: «социал-патриоты», «оппортунисты», «соглашатели». В начале 20-х годов я понял, что у большевиков навешивание ярлыков, порочащих их идеологических противников, является широко распространенным приемом дискредитации. Этим приемом широко пользовался Ленин, а «продолжатели» его дела превратили ярлыки в своего рода смертный приговор тем, на кого они навешивались.

Тезис второй говорил, что настало время перейти от первого этапа революции ко второму, заменить власть буржуазии властью пролетариата. При этом Ленин, не приводя убедительных доказательств, утверждал: Временное правительство и мелкобуржуазные партии – меньшевики и эсеры получили большую поддержку народа только потому, что в первый период революции рабочий класс был еще недостаточно сознателен. После июльских событий рабочий класс, по Ленину, стал сознательным. Этот придуманный Лениным скачок в сознании целого класса воспринимался многими как полнейшая чепуха. Помню, один студент заметил: «Оказывается, классовое сознание российского пролетариата сформировалось в течение нескольких месяцев. По Марксу, пролетарское сознание может формироваться постепенно и только в условиях свободного развития капитализма». На это кто-то возразил: «Разве после разгрома Парижской коммуны не сформировалось сознание французских рабочих?» Студент ответил: «Тогда почему же до сих пор во Франции не произошла пролетарская революция, если рабочий класс Франции со времени Парижской коммуны осознал свою историческую роль?» Все присутствующие рассмеялись.

В третьем и четвертом тезисах звучал призыв к рабочему классу не поддерживать Временное правительство, поскольку власть должна целиком перейти к Советам. Далее говорилось, что необходимо ликвидировать полицию и постоянную армию. Это было встречено смехом, ведь никто не представлял, как государство сможет существовать без армии и полиции.

Пятый тезис. Немедленная конфискация всех помещичьих земель и передача их частично крестьянам, частично государству. Против этого никто не возражал, никто не высказал никаких замечаний.

Некоторые указывали на существенные противоречия в Апрельских тезисах. Например, говорится о диктатуре пролетариата и одновременно о несвоевременности социалистической революции. Многие посчитали грубейшей ошибкой, что в тезисах отрицалась возможность в России парламентской республики, они говорили, что в парламенте будут представлены все социальные слои общества и в первую очередь крестьяне, составляющие большинство населения России. В противном случае будет невозможно обеспечить равные права для всех. Но Ленин и не ставил цели создать такое государственное устройство, при котором обеспечивались бы равные права для всех.

Во второй половине 1917 года события развивались стремительно. В июле верховным главнокомандующим русской армией назначили генерала Корнилова, а уже в августе под его руководством вспыхнул военный мятеж, основной целью которого был разгром большевиков. Мятеж быстро подавили, но он послужил толчком к организации во многих городах, в том числе и Екатеринославе, вооруженных рабочих отрядов и способствовал росту популярности большевиков. В августе—сентябре в Екатеринославе арестовали несколько большевиков – членов городского Совета, что вызвало беспорядки на заводах. Молодым рабочим начали выдавать удостоверения на право организовывать боевые дружины. Многие раздобыли револьверы и винтовки. Мне впервые в жизни пришлось стрелять, я отправился в Монастырский лес, где упражнялся в стрельбе. Так в 17 лет я, как и многие молодые люди, взял в руки оружие. Началась жестокая пора, когда значительная часть взрослого населения была вооружена и когда многие проблемы решались силой. К этому времени в екатеринославском Совете верх взяли

большевики. Был создан Революционный комитет во главе с Квирингом. Совещания и собрания проходили ежедневно. По всему было видно, что шла интенсивная подготовка к вооруженному восстанию. В то время на Украине большую роль играли: Васильченко, Артем (Сергеев), братья Косиоры, Юрий Лутовинов, Василий Аверин, Скрыпник, Евгения Бош, Ян Гамарник, Чудновский, Рухимович, Феликс Кон, Затонский, Чубарь. В Екатеринославе боевыми группами руководили рабочие Брянского завода Василий Аверин, Бондарев, Власенко, Потапов, Яковлев (Эпштейн). Пришло известие, что казаки во главе с атаманом Калединым захватили город Ростов. В Екатеринославе сразу активизировались офицеры и некоторые группы студентов, особенно в Горном училище, где учились дети дворян, купцов и промышленников. Двадцать красногвардейцев, в их числе и я, отправились охранять Горное училище, чтобы не допустить там сборища офицеров. Мы с винтовками залегли в кустах вокруг памятника Екатерине II. Лил дождь, мы промокли до нитки, но никто не покинул своего поста, пока не явилась смена. Наш небольшой отряд возглавлял Ильченко, получивший хороший военный опыт в боях с австрийцами.

В это смутное время в Екатеринославе студенчество раскололось, одни поддерживали Временное правительство, другие – Советы. В аудиториях вместо лекций митинговали, политические дискуссии иногда доходили до потасовок. Даже в еврейской Виленской гимназии Кагана учащиеся разделились на три группы, поддерживавшие бундовцев, сионистов и большевиков.

На Украине власть Советов была установлена в декабре 1917 года после 1-го Всеукраинского съезда Советов, где избрали Центральный исполнительный комитет (ЦИК) Украины. Екатеринослав был включен в Донецко-Криворожскую республику. Националисты, украинские самостийники, в их числе Артем и Васильченко, были сторонниками независимости этой республики. В Екатеринославе переход власти к большевикам произошел спокойно, без открытого противостояния. В этот период я довольно часто встречался с одним из руководителей большевиков в Екатеринославе Василием Авериным.

Расскажу о нем несколько подробней. Я познакомился с ним довольно близко после того, как поступил работать на Брянский завод. Это был настоящий рабочий лидер не только на Брянском заводе, но и во всем Екатеринославе. В то время ему было лет 35, среднего роста, широкоплечий. В революционное движение он вошел в 1903 году, был активным участником революции 1905 года. Выходец из семьи потомственных рабочих, он стал высококвалифицированным и высокооплачиваемым слесарем-механиком. Администрация завода считалась с ним. Знал он много, по его словам, с молодых лет упорно занимался самообразованием, основательно проработал много марксистской литературы, очень хорошо разобрался в «Капитале» К. Маркса. Любил и художественную литературу, особенно Достоевского, хорошо знал историю Великой французской революции и Парижской коммуны. Это был тип рабочего-аристократа. И вот такой человек, довольно неплохо материально обеспеченный, активно боролся за свержение Временного правительства. Из разговоров с ним я понял, что в основе его борьбы лежат чисто идейные мотивы, он был глубоко убежден, что только в условиях диктатуры пролетариата можно обеспечить достойную жизнь работающему человеку.

В декабре 1917 года начались переговоры о мире с Германией. Мирный договор с Германией и ее союзниками был подписан 3 марта 1918 года, а 1 марта немецкие войска вошли в Киев. Вскоре большая часть Украины, в том числе и Екатеринослав, была занята немецкой армией. В Екатеринославе немецкая оккупация имела весьма своеобразный характер. Пребывание немецких воинских частей совершенно не отражалось на городской жизни, военные не вмешивались ни в межпартийную политическую борьбу, ни в экономику, хотя было известно, что немецкая армия поддерживает украинских националистов, представляемых гетманом Скоропадским. При немцах в Екатеринославе начали формировать части особого назначения (ЧОН).

В мае 1918 года я был вызван в Коммунистический союз молодежи. Мне там сказали, что я должен пройти военную подготовку. Сообщили адрес, где чоновцы могут овладеть различными видами оружия, освоить элементарные тактические приемы в борьбе с противником. Части особого назначения возглавили борьбу с различными контрреволюционными группами. Особенно много таких групп расплодилось в 1918 году в Екатеринославской губернии. Они формировались из бывших офицеров, кулаков, реакционного студенчества и даже гимназистов старших классов. В качестве идеологов этих групп выступали монархисты, кадеты, эсеры и анархисты.

Я явился в ЧОН в конце мая 1918 года. Для обучения военному делу был отведен огромный пустырь на Екатерининском проспекте напротив Оперного театра. Нас, человек 30, построили – и началась обычная муштра. Через несколько дней нам выдали особые учетные карточки, в них отмечалось прохождение занятий, весь курс военного обучения составлял 96 часов. Должен признаться, что мне муштра не совсем нравилась, так как я не имел никакой склонности к военному делу. Мои товарищи занимались с большим энтузиазмом, охотно бегали по всему пустырю, по команде военрука падали на землю и прицеливались по «врагу». Нас ознакомили с различными видами оружия: винтовкой, наганом, браунингом. Все же я сдал экзамены на отлично и мне присвоили звание политрука роты. Чоновцы играли огромную роль, их бросали на самые важные участки. Много раз нам приходилось из близлежащих деревень выбивать мелкие бандитские группы. Посылали нас и на железную дорогу охранять базы военного назначения. Из чоновцев впоследствии были сформированы боевые отряды, влившиеся в Красную армию. В период немецкой оккупации в Екатеринославе прошла грандиозная демонстрация, посвященная памяти Г. В. Плеханова, в которой приняли участие все политические партии и группы, даже анархисты. Полотна красных и черных знамен развевались по всему Екатерининскому проспекту. На трибуны поднимались ораторы от меньшевиков, которые обвиняли большевиков в том, что они своими нападками на Плеханова ускорили его смерть. Поговаривали, что чекисты произвели обыск на квартире Плеханова, что якобы послужило непосредственной причиной его смерти. Отношение большевиков к Плеханову после их прихода к власти обнажило их суть, скрывавшуюся под маской марксизма. При этом было известно, что Ленин, при его принципиальных разногласиях с Плехановым, относился к нему с большим уважением.

В день демонстрации я снова встретил Соню Солнцеву. Она была удивительно хороша, огромные темно-карие глаза на смуглом лице, две длиннющие косы, грациозная фигура, черное платье с ажурным белым воротничком – все привлекало мое внимание. Соня, не стесняясь окружающих, поцеловала меня. Она принесла большое шелковое красное знамя, обрамленное черным крепом. Одно древко знамени она взяла сама, другое вручила мне. На знамени была надпись: «Плеханову, впервые открывшему глаза русскому пролетариату». Играли траурный марш Шопена, в одном месте пели «Марсельезу», в другом – «Вы жертвою пали в борьбе роковой». Много лет спустя, в Ленинграде, мы с женой пошли на Волково кладбище. На гранитной плите могилы Плеханова было написано: «Он слился с природой» – это слова английского поэта Шелли. А в 1918 году после демонстрации памяти Плеханова мы спорили о роли наших предшественников.

Ортодоксальная большевичка Соня Солнцева, как обычно, наклеивала ярлыки великим русским революционным социал-демократам, по ее мнению, Плеханов – шовинист, оборонец, противник дитатуры пролетариата, Мартов – оппортунист и так далее. Кое-кто поддержал Соню. Я задал вопрос Соне и ее единомышленникам, читали ли они Плеханова и Мартова? Они ответили так: «Не читали, но мы верим товарищу Ленину». Такой ответ меня взбесил, я с горячностью возразил: «Как же можно судить о Плеханове, первом и самом авторитетном марксисте, только на основании того, что о нем говорят его противники, даже если этим противником является Ленин?»

В Екатеринославе отношение к немецкой оккупации было неоднозначно. Многие считали, что Германия находится накануне революции, так как немецкому народу тоже надоела война, поэтому нет необходимости вести военные действия против немецкой армии, она сама уйдет. Другие считали, что надо активно бороться и с немецкими оккупантами, и с Центральной Радой.

Постепенно разрозненные отряды объединялись, заканчивался красногвардейский период, под руководством Л. Д. Троцкого начали формироваться регулярные части Красной армии. Командующим частями Красной армии на Украине был назначен В. А. Антонов-Овсеенко. Мы знали его как одного из организаторов Октябрьского переворота, сыгравшего большую роль в освобождении Украины от немецкой оккупации, в разгроме Центральной Рады и петлюровских банд. В Екатеринославе созвали II Всеукраинский съезд Советов, в нем кроме большевиков приняли участие и левые эсеры. На съезде выступил Антонов-Овсеенко, который призвал к решительной борьбе с немецкими оккупантами. Я впервые увидел своего знаменитого земляка…

На том же съезде выступали Н. Скрыпник, В. Затонский, Я. Гамарник. Никто из них не обмолвился ни единым словом о разногласиях между Троцким и Лениным. Съезд закончился пением «Интернационала» и возгласами «Да здравствуют наши вожди Ленин и Троцкий!».

При немцах в Екатеринославе была создана подпольная организация, в которую вошли большевики Миронов, его жена Хуторок, Клочко, братья Кузнецовы и несколько левых эсеров. Эсеры создали свою подпольную группу «боротьбистов» во главе с Гринько, Любченко, Шумским, Блакитным. В борьбе против немцев «боротьбисты» объединялись с большевиками. Подпольщики вели большую разъяснительную работу среди немецких солдат. Немецкая армия на глазах распадалась. Среди немецких солдат было много социал-демократов и «спартаковцев» – левых социал-демократов, они с уважением говорили о Карле Каутском, Карле Либкнехте, Розе Люксембург, Франце Меринге, Карле Радеке.

Вскоре в Германии произошла революция, свергли императора Вильгельма II. Мы почему-то считали, что рабочий класс Англии, Франции и Италии тоже встанет на путь социалистической революции. Я присутствовал на митинге в Екатеринославском оперном театре, где выступил немецкий солдат-«спартаковец». Передаю основной смысл его речи: в Европе свергнуты два императора, монархии гибнут, начинается эра освобождения и торжества пролетариата. До сих пор Россия подавляла все свободолюбивое в Западной Европе, выполняя роль международного жандарма. Интернационал положит этому конец, он уничтожит национальные границы – и тогда пролетариат победит во всем мире. Оратор в своей речи ссылался на Карла Либкнехта и Розу Люксембург.

Из Германии и Австрии начали возвращаться пленные, на вокзале их встречали с музыкой и цветами. Вернулся и мой старший брат Абрам. Возвращавшиеся выглядели неважно: рваные шинели, многие сильно заросли, лица измученные. Но их глаза блестели, они выходили из вагонов и кричали: «Да здравствует революция!» Больных отправляли в больницы, сильно ослабленных распределяли по частным квартирам. Немецкие солдаты начали брататься с рабочими, вспыхивали стычки между «спартаковцами» и немецкими офицерами, особенно с теми, кто сохранял верность свергнутому императору. На заводах Брянском, Шодуар, Гантке рабочие бастовали, часто их колонны с красными знаменами двигались к центру города. Немецкие оккупанты не вмешивались. Деревня буйствовала по-своему. Из крестьян – бывших солдат создавались отряды, во главе которых стояли различные «батьки», любители пограбить.

После ухода немцев и разгрома отрядов гетмана Скоропадского председатель Екатеринославского ревкома Василий Аверин с балкона оперного театра объявил о создании правительства Украины под председательством Ю. Пятакова. В правительство вошли Аверин, Затонский, Квиринг, Артем (Сергеев). Реввоенсовет Украинского фронта возглавил Антонов-Овсеенко. Москва прислала вооружение и бронепоезда с латышскими стрелками. Появился Петлюра, бывший украинский социал-демократ. Этот авантюрист и черносотенец заявил, что в Москве и Петрограде власть захватили евреи, и они пытаются навязать свои порядки украинскому народу. Петлюра со своей бандой обосновался в Белой Церкви, объявил себя атаманом Украинского войска. Форма петлюровцев – синий жупан, широкие шаровары, шапка с бахромой и кисточками – привлекала деревенских баб. Петлюровцы были военной опорой Директории, которая выступала против гетмана Скоропадского. Директория, пытаясь привлечь широкие массы, обещала крестьянам землю, рабочим – восьмичасовой рабочий день и свободу профсоюзам. А петлюровцы вели себя как отпетые бандиты, расстреливали большевистских агитаторов, устраивали еврейские погромы, врывались в синагоги, измывались над старыми евреями. Я был свидетелем, того, как петлюровцы ворвались в синагогу на Философской улице, но получили решительный отпор со стороны группы вооруженной молодежи во главе с моим старшим братом Абрамом. Создавались вооруженные отряды молодежи для отпора петлюровцам, я и Матус Канин занимались организацией таких отрядов в Амуре, Кайдаках и Нижнеднепровске. Петлюровские банды захватили Екатеринослав, и сразу начались зверства. Большевиков вешали на телеграфных столбах, повесили Гурсина, заведующего Губздравотделом и родного брата Г. Е. Зиновьева. Как-то я пробрался в Городской парк на митинг петлюровцев. Оратор с усами а-ля Тарас Шевченко в красивом синем жупане и серой папахе с кисточками во все горло кричал: «Москали заключили Брестский договор с немцами, чтобы отдать им на растерзание украинский народ, украинскому народу не по пути с предателями-большевиками!».

Произошли трагические события и на станции Лозовая. Петлюровцы расстреляли студента Харьковского университета, еврея Владимира Долгина, до полусмерти избили моего отца, который не сказал им, где находятся сыновья. В то время я вместе с Эсаулом Штейнгаузом и Наумом Рудманом скрывался в Нижнеднепровске на квартире старого подпольщика рабочего Стеценко. От него мы узнали, что части Красной армии под командованием Павла Дыбенко и отряды червонного казачества во главе с Виталием Примаковым продвигаются к Екатеринославу на левобережье Днепра. С другой стороны к городу подходят рабочие вооруженные отряды из Павлограда и Новомосковска. В конце января 1919 года части Красной армии вместе с боевыми рабочими отрядами подошли к Екатеринославу возле Днепровского моста и решительной атакой выбили петлюровцев из города. Я впервые увидел легендарного Павла Дыбенко, бывшего матроса Балтийского флота, в 1917 году председателя Центробалта. Это был человек могучего телосложения с мужественным лицом. Одет он был в длинную серую шинель, подпоясанную ремнем, на котором висел маузер.

ЧАСТЬ 2

ГЛАВА 1

Политрук военного госпиталя. Политрук 7-й дивизии Юго-Западного фронта. Встреча с А. Коллонтай и П. Дыбенко. Выступление Л. Д. Троцкого в Екатеринославе.

Начало 1919 года – заметный рубеж в моей жизни. Закончился период, когда я был очень молодым, наивным и в основном свободным человеком. Ни жизненного опыта, ни серьезных знаний, ни четкого представления о том, что происходит в стране. Меня переполняли романтические мечты о светлом будущем человечества и обуревало большое желание бороться за их осуществление. Я совершенно не представлял, какой бурный поток меня закрутит, какие тяжкие испытания выпадут на мою долю.

Меня вызвали в Екатеринославский губком РКП (б), отметили мою успешную работу в подполье, после чего взамен карточки «сочувствующий» выдали билет члена РКП (б). Эта церемония не вызвала у меня никакого энтузиазма – я не придавал значения полученной красной книжечке. После этого губвоенкомат сообщил о мобилизации меня в Красную армию и назначении политруком 1-го Екатеринославского военного госпиталя с совмещением обязанностей пропагандиста в частях военного гарнизона города. В военных госпиталях Екатеринослава состав лечащихся был очень пестрый: солдаты и командиры Красной армии, пленные немцы и австрийцы, офицеры царской армии и даже петлюровцы. Госпиталя были в плохом состоянии, медицинское оборудование примитивное, медикаменты и продукты питания поступали плохо, в помещениях очень грязно, находившиеся на лечении не получали никакой информации, они не могли связаться со своими родственниками, к тому же медицинский персонал враждебно относился к советской власти. 1-й военный госпиталь находился на окраине города. Натянув на себя грязную солдатскую шинель, нахлобучив фуражку с большой звездой из красного сукна, я явился к начальнику госпиталя и предъявил ему больших размеров мандат. Он почему-то долго со всех сторон рассматривал мандат, при этом как-то странно смотрел на меня своими бесцветными глазами и наконец явно враждебным тоном спросил:

– Ну и что же вы от меня хотите?

Я попросил показать мне госпиталь, он отвернул занавеску на окне и ткнул пальцем:

– Вон весь госпиталь, идите и смотрите.

Я увидел три деревянных барака. Сразу же направился в ближайший из них. Трудно было поверить, что я попал в медицинское учреждение для раненых. Полное отсутствие элементарнейших санитарных норм. Окровавленные бинты валялись под железными койками и на тумбочках, кругом страшная грязь, давно не мытая посуда. Я начал оглядываться по сторонам и вдруг, не веря своим глазам, увидел человека хорошо мне знакомого. Он очень внимательно смотрел на меня. Это был Иван Должковой, который неоднократно выступал на митингах с черносотенными речами. Он работал в госпитале старшим санитаром. Этот человек вскоре встретится на моем пути при особых обстоятельствах, но совершенно в ином статусе. Я начал обход всех раненых. Посыпались жалобы на плохое питание, грязь, безобразное отношение медицинского персонала. Выяснилось, что никто не желал под диктовку раненых написать весточки родным. О безобразном положении в госпитале я в тот же день рассказал в губвоенкомате и городском отделе здравоохранения. Вначале меня снабдили только свежими

газетами, журналами, плакатами. Но я не успокоился, собрал комсомольцев и «сочувствующих», которых знал по рабочим кружкам и подполью. Пришло человек двадцать, и все приняли активное участие в наведении порядка в госпитале. Начали поступать медикаменты, перевязочный материал, продовольствие и новая посуда. Девушки вымыли до блеска полы, вычистили тумбочки, перевязали раненых и под диктовку писали письма их родным. Даже петлюровцы отнеслись доброжелательно к действиям своих недавних врагов.