Добрые люди

Пришло время Анне Николаевне, как ведущему маркшейдеру, выписывать новую рабочую спецодежду. Другой человек спокойно бы оформил заявку на себя да получил. А она – нет: обошла каждого, спросила: что кому нужно и оформила заявку, но на всех, не для себя одной.

Сколько любви в сердце этой женщины, сколько искренней заботы о каждом члене коллектива! Никогда не забуду, как через пару месяцев после прихода в департамент я, к своему огорчению, из-за нарыва оказался на некоторое время в больничной палате хирургического отделения. На работе ещё толком никого не знаю, знакомых в городе практически нет, родные далеко. И вдруг заходит в палату медсестра и говорит, что меня ждет женщина с передачей. Выхожу в коридор и в самом его конце вижу маленькую хрупкую Анну Николаевну с большим пакетом продуктов в руках… Так тепло стало на душе, так радостно. Она не начальник, не руководитель, она – просто товарищ. Она отработала весь трудовой день и вместо того, чтобы, как все, спешить домой поехала в больницу, навестить коллегу по работе. Честно скажу, эта моральная поддержка очень помогла мне тогда. Я почувствовал, что не одинок, что здесь, на новой работе, у меня есть настоящие товарищи, которые никогда никого не оставят в беде.

У неё бесподобная улыбка. Чистая. Открытая. Как душа. Если вам посчастливится увидеть эту женщину, знайте: перед вами очень добрый, очень отзывчивый человек. Я понимаю, возможно, вы очень заняты, и всё-таки, пожалуйста, не постесняйтесь потратить несколько мгновений: улыбнитесь в ответ.

Северные чудики

Замечательные люди живут на Севере! Ни на кого они не похожи! Не каждый их поймёт. Вот идёт женщина – в шубке, в фирменных высоких зимних сапогах на точёных остреньких каблучочках по жестокому морозу. Размашистым шагом. Явно с работы. Темнотища. Ночь полярная. Идёт, ни в чём не сомневается. Ничегошеньки не боится. Подходит к шикарному огроменному джипу с затемнёнными окнами. Хрясь – нежным кулачком по стеклу:

– Можно? … ядрён батон!

И оттуда, из джипа, радостный такой, даже нежный, широкий мужской голос в ответ:

– Можно-можно! Батон ядрён …!

Какая широта души, а?! Ведь о присловье оба даже не задумываются. Да, ну? Какие ж это присловья? Это ж – любовь жаркая, северная, до гробовой доски! И счастливы оба! Вот так вот. Хотя, может, они и незнакомы даже? Не знаю, не знаю…

Захожу в магазин, поесть беру: того-сего, по мелочи. Продавщица считает

– С Вас 187 рублей.

Достаю: пятитысячную купюру, других денег при себе нет. А у продавщицы явно нет сдачи. Что делать будем?

– Да, ладно, – машет она мне рукой, – идите!

Отворачивается и уходит вообще. Вот такой вот народ. Северяне…

Вешаю почтовый ящик в общем коридоре на первом этаже рядом с другими. У меня – новенький, ровненький. А соседские – все какие-то погнутые и частью облупленные. Следующим вечером вижу печальную картину: мой почтовый ящик избит донельзя, металлическая дверка выгнута внутрь явно целенаправленными ударами, били скорее всего ногами. Свежая краска, увы, облуплена и покоцана.

М-да, думаю: что же дальше-то будет? А дальше – ничего. Всё как у всех, ящик больше никто не трогает. Мало того: давно уже замечаю, что и писем чужих никто неделями не трогает. Ничьих писем. Даже, когда они не в ящиках, а так просто – рядом лежат. На полочке. И квитанций на получение переводов денежных – тоже никто не трогает. У северной логики, даже хулиганской, нет прямых путей.

Выхожу однажды из аэропорта, беру такси. Цены местные знаю. Спрашиваю для порядка:

– Сколько?

Заламывает двойную цену. Начинаю спорить. Таксист – ни в какую не сбавляет. Ну, и чёрт с тобой! Сажусь в машину. Едем. Дорогой разговорились. О том, о сём, о жизни, о семье. Подъезжаем к дому. Лезу в карман за деньгами, а он… машет рукой: – Какие деньги? И не думай даже! Мы же свои – северяне!

Так и уехал. Ни копейки не взял… Ну, что за люди? Где ж таких чудиков ещё встретишь?

Манькова

Однажды она надела акваланг и погрузилась на самое дно Красного моря. Мимо неё дефилировали приветливые дельфины. Она плыла среди кораллов, трогала руками морских моллюсков, играла с рыбками-клоунами, которые живо интересовались новой морской обитательницей. Её окружала водная стихия, переливающаяся всеми красками жизни. Аква вита – живая вода. Аква-рель… Ей казалось, что само водное пространство шевелится и живёт какой-то особой магической жизнью…

Её зоркие глаза разглядели завораживающий танец красок на воде там, где любой другой из нас вряд ли заметил бы его, и даже заметивший не нашёл бы логической связи между обыденным материалом буровиков – буровым раствором и древним восточным искусством рисования на водной основе – эбру. Суть рисования заключается в нанесении на поверхность воды рисунка нерастворяющимися в ней красками. Краски задерживаются на поверхности воды, создавая тонкую пленку. Затем они смешиваются между собой при помощи кисти, создавая замысловатые и причудливые узоры. Когда узор готов, сверху осторожно накладывается лист пористой бумаги – и рисунок готов.

Метод рисования по жидкой поверхности был известен ещё в 9—10 веке в Японии. Японское искусство рисования на воде получило название «сумингаши», что в переводе означает «плавающие чернила», и согласно одной из легенд было выдумано человеком, испытавшим божественное вдохновение. В китайских рукописях 10-го века есть упоминания о декоративной бумаге под названием «дрейфующий песок». А спустя пять веков свой вариант мраморной бумаги появляется и в Центральной Азии. В исламском искусстве такой метод рисования был распространен под названием «кагазэабри» (часто просто «абри»), что в переводе с персидского означает «дымчатая бумага» или «абру-бад» («облака и ветер») … Его можно встретить даже на страницах старинных рукописей Корана. Художники выполняли сложнейшие манипуляции, пользуясь разными инструментами в определенной последовательности. Результатом виртуозной работы мастеров становились завораживающие цветные узоры. Наблюдать за мистическим рождением образов из красочного хаоса – непередаваемое удовольствие. К тому же, каждый полученный отпечаток красочных узоров является уникальным и неповторимым, подобно рисунку линий на пальцах руки.

Нашей коллеге, Оксане Олеговне Маньковой, нравится не только созерцать то, что создано руками великих мастеров, но и творить самой. Она обожает акварель и витражные краски – за возможность передавать игру света и тени, создавать свои яркие неповторимые оттенки, за прозрачность и текучесть… Не зря там, откуда родом техника живописи эбру, говорят: «Всевышний слышит, видит и чувствует тебя, все твои мысли, радости и тревоги через общение с красками». Так считает и Оксана, мечтающая о своей маленькой художественной студии и двух девочках-внучках с небольшой разницей в возрасте, чтобы всегда и во всем были друг другу родными. Но это – потом, когда-нибудь, поскольку она ещё весьма и весьма молода, чтобы задумываться о внуках всерьёз.

Однако, такое необычное творческое увлечение менеджера-аудитора интегрированных систем управления промышленной безопасности и охраны труда и окружающей среды многое говорит о её способностях и характере. Дело в том, что эбру требует наличия терпения и духа исследователя. Техника эбру, как живопись, служит примирению человека с действительностью, привносит гармонию в его жизнь, поэтому рисование в технике эбру – это не только творчество, но и признанный метод терапии. Если человек берётся работать в технике эбру, значит, он обладает нешаблонным мышлением, способен творчески действовать в незапланированных ситуациях, умеет извлекать определённую пользу из порой самых неожиданных результатов.

Первое знакомство Оксаны Маньковой с «РОСПАН ИНТЕРНЕШНЛ» и её визит в офис Общества состоялись в 2009 году, когда она работала в департаменте HSE (health, safety, environment—ПБОТОС) одной из крупных международных нефтесервисных компаний. Встреча, на которую её пригласили, имела целью доведение до сведения тогдашних подрядных организаций оценки состояния охраны труда, промышленной и экологической безопасности Заказчиком, имевшим свои, высокие требования и стандарты. Оксану Олеговну поразила сплочённая команда специалистов Общества, умение взаимодействовать друг с другом. «Коллектив казался единым живым мудро устроенным организмом» – делится она первыми впечатлениями о своём знакомстве с предприятием. Поразило её и отношение генерального директора к вопросам ПБОТОС (промышленная безопасность, охрана труда и окружающей среды). Он принимал реальное, а не формальное участие во встрече, присутствовал «от звонка до звонка», нашёл время для беседы в своём напряжённом графике работы и был прекрасно осведомлён о состоянии дел в рассматриваемом направлении.

Манькова считает, что ей невероятно везёт на встречи с интересными, даже уникальными людьми. Человеком, впервые в её жизни показавшим ей буровую, был Анатолий Александрович Еланский – буровой мастер компании «ШлюмбержеЛоджелко Инк.» «Благодаря ему я поняла и прочувствовала, каким трудом зарабатываются деньги, ну, а за терпение… за терпение ему отдельное спасибо», – с лёгкой улыбкой повествует красавица Оксана. С теплотой вспоминает она и о Евгении Васильевиче Шмалько, человеке-легенде, умевшем создавать с нуля интегрированные проекты, качественно и безаварийно организовывать работу, создавать благоприятные условия для всей команды… Многое дало ей и общение с Владимиром Яковлевичем Копейко, умным, человечным и талантливым руководителем. Многие люди, работавшие в Обществе, оставили добрый след в её памяти не только своими профессиональными, но и человеческими качествами. Например, ГизарьРизаевичНасибуллин, излечивший воспалённый неправильным питанием желудок Оксаны с помощью стакана обычной воды… «Много среди нас талантливых, светлых, удивительных людей, обладающих необыкновенными способностями», – говорит она с нескрываемым уважением о тех, с кем посчастливилось трудиться в прошедшие годы. Одним из ярких памятных событий в своей жизни она считает дни празднования двадцатилетнего юбилея Роспана, когда все мы подводили итоги тому, что было создано за это время и тому, что пришлось для этого преодолеть. В те дни признаётся Оксана, она ощутила подлинную гордость тем, что является пусть маленькой, но неотъемлемой частью того целого, что называется Роспаном.

Не только на рабочем месте, но и помимо него Оксане везло на добрых людей. Именно ей посчастливилось жить в одном доме, на одной лестничной площадке с Александром Федоровичем Кастановым, ветераном Роспана. «Меня предупредили, что напротив нас живет очень интересный человек, который пишет стихи, участвует в поисковых экспедициях», – рассказывает Оксана Олеговна, – «Оказалось, что много лет жизни он отдал работе в Роспане. Пока был в силах, он ходил с мальчишками на курсы компьютерной грамоты, осваивал новую технику, занимался фото- и видеосъемками, вел дневники, собирал архив. Мне этот человек был дорог своей человеческой мудростью, он обладал особым моральным стержнем. Больше всего радовало, что у него были трепетные отношения с моим сыном Кириллом. Александр Федорович мог часами рассказывать про печатные машинки, а Кирилл учил его, куда вставлять флешку и другим компьютерным премудростям».

Оксана – добрая и внимательная мама. О своём сыне она говорит с уважением, как о взрослом. А мальчишка у неё действительно замечательный: непоседливый, непокорный и непокладистый, но очень разумный, добрый и любознательный. Как и все дети, он способен мыслить по-детски непосредственно и незашоренно, реагировать на все, что видит, слышит и чувствует. И еще неизвестно: кто кого учит…

Она давно планирует попасть в долину гейзеров на Камчатке, сплавиться по реке Катунь в горном Алтае – непременно в сентябре, когда вода особенно бирюзова, но… сынишка еще не подрос: на рафтинг принимают лишь с 12 лет, а эти путешествия – их общая мечта. Поэтому без него она ни за что не поедет. Он тот, с кем она готова идти в горы, в разведку, куда угодно, потому что он не подведет, поможет и подставит своё, пусть пока маленькое, детское, но верное плечо. Для неё, как для матери, важно, чтобы сын знал: мама понимает и ценит в нём друга. А пока они вместе читают умные и добрые книги: «Дядя Федор, пёс и кот» Э. Успенского, «Моби Дик» Г. Мелвилла и не только… Кирилл мечтает завести кота или собаку, а пока маленький декоративный крольчонок Ночка – утешение для него, но мама уже обещала исполнить его мечту – скоро, как только они переедут в новую квартиру.

Оксана благодарна своей семье, своим родным за то, что они такие, какие есть. Кроме сына у неё – замечательная мама, дяди, тёти, двоюродные братья и сёстры. В 13 лет она потеряла отца, умершего после непродолжительной болезни. Но и за это короткое время, которое он был, он сумел научить свою дочь многому: беречь маму, уважать старших, ценить всё то, что дает жизнь и любить музыку. А мама научила её не бояться трудностей, не сдаваться, даже если очень-очень плохо, научила видеть возможности даже там, где кажется, что их нет, и не будет…

Больше всего ей нравится смотреть на мир широко открытыми глазами, учиться и учить, познавать новое, интересное, полезное, изменять мир вокруг себя, делая его лучше, чище, безопаснее. Она считает, что только живое, неэлектронное человеческое общение способствует этому. Беседы на рабочих местах, например, во время проведения внутренних аудитов, тренингов, обучения, непосредственные наблюдения за действиями персонала и работой оборудования, по мнению Оксаны, помогают людям учиться слышать друг у друга, делают лучше мир вокруг нас. Нужно только уметь слушать и наблюдать, вдумываться в происходящее, не стесняться задавать самые «неудобные», но насущные вопросы…

Свой рассказ об Оксане Олеговне Маньковой я хочу завершить её словами, обращёнными к тому, в кого кто-то верит, кто-то нет, но в критические минуты жизни практически все вспоминают о нём: «Всевышний слышит нас всегда… Слышит каждого, кто обращается к нему. Часто к нему обращаюсь и я.. С молитвами, вопросами и просьбами… Они разные, но всегда в них есть слова благодарности: за удивительный мир, который Он сотворил, за чудесную семью, в которой я выросла, за маленького сынишку, с которым расту и взрослею сама, и снова проживаю мои детство и юность, за тех людей, среди которых я живу и тружусь, за все те уроки жизни, которые Он мне преподал. Благодарю Тебя, Господи!»

Свиридок и Муся

Что за фамилия такая – Свиридок? Что за птица? Откуда взялась она, похожая корнесловием своим то ли на свиристелей, то ли на нежную свирель? Впрочем, когда я впервые увидел человека с такой фамилией, то ничего общего с ними в его облике не заметил. Коренастый профиль, хрипловатый голос, мужественное, обветренное лицо человека, много чего повидавшего на своём веку, но не сломленного, имеющего собственную непоказную, но весомую гордость.

Свиридку вечно нужны были от нас карты местности: то одной, то другой, то третьей. Ну, зачем они заместителю начальника центральной инженерно-технологической службы солидного газодобывающего предприятия? Какое ему до них дело? Сиди себе в тепле кабинета диспетчерской и координируй трудовые массы издали. А куда что везти по дорогам и без дорог, и где что находится – пусть другие службы разбираются. Дери с них три шкуры, сваливай на них все неудачи и живи припеваючи.

Нет, же. Это не про Свиридка! Ему каждое место на земле, где планировалась работа, нужно было знать досконально! Кстати, о фамилии его я всё-таки кое-что узнал. Она одного корня со Свиридовыми, происходящими от имени Спиридон. Есть предположение, что это имя имеет греческие корни и переводится как «надежный». Вот это – о нём. Геннадий Николаевич Свиридок – надёжный человек. Проверено. И не раз.

Случилась у нас беда – не беда, но, в общем, недоразумение: застрял далеко в тундре посреди вьюжной полярной ночи вездеход с молодыми геодезистами. Кое-как дозвонились они: своими силами не выбраться. Неужто, МЧС на ноги поднимать? Выручил Свиридок: за пару часов раздобыл другой вездеход, в соседней организации. Договорился и с командой добровольцев, поехавших вызволять наших ребят. Всех вытащили. Кто рассказал о том случае? Никто не рассказывал. Просто в той команде я был за штурмана, потому и знаю, как оно было.

Помню, как летели мы с ним в далёкую снежную заполярную глушь. Поздняя осень. Самый конец октября. А в Заполярье – в это время уже студёная зима, да, и само дневное время – короткое. Потому у вертолёта – четыре бака с горючим: два снаружи и два внутри салона. Садиться на дозаправку некогда: быстро темнеет. И в вертолёте рассаживались ещё по утренней темноте: кто успел позавтракать, а кто спросонья ничего не успел. Лететь – несколько часов в одну сторону, а столовых в дикой безлюдной тундре для нас никто не предусматривал, естественно. Ну, летим, дремлем, дожидаясь посадки в отдалённых местах. Свиридок загадочно смотрит на всех, выкатывает откуда-то из-за дальних металлических кресел запасное вертолётное колесо, накрывает его листом фанеры (где высмотрел?) достаёт из своей поклажи разную ароматную тёплую снедь, затем термос с горячим чаем и приглашает всех пассажиров к импровизированному столу. Некоторые стеснялись, но в итоге все с удовольствием позавтракали. Конечно, у кого-то был с собой перекус, но вот так, чтобы не на одного только себя, а на всех заранее с собой взять покушать, такое предусмотрел только он – наш Свиридок, человек ответственный и знающий о разных дорожных трудностях не понаслышке. Поездки, организованные им, обычно проходят без особых осложнений. Промокшим или голодным никого не оставит, унылых – подбодрит добрым словом. Да, и с юмором – крепко дружит. С ним в пути не заскучаешь.

Работает у нас Свиридок с девяностых годов прошлого века. Правда, был период, когда сманили его на другое предприятие: заработком или должностью, не важно. А важно, что вскоре заскучал он на новом месте по прежним товарищам и вернулся. Многие знают Свиридка, но и он многих своих коллег помнит, не забывает и тех, кого уже никогда не будет рядом. Вот с какой душевной теплотой и болью вспоминал он о нашей сотруднице Надежде Анатольевне Краснопёровой: «Познакомился я с ней в 1998 году. Тогда проходило становление предприятия. Часто приходилось „вечеровать“ на промысле. Мой ребёнок и дети Надежды Анатольевны ходили в один садик. И я нередко просил забрать ребенка из садика до моего приезда с площадки. Никогда не было каких-либо возражений или отказов. Это был человек с большой буквы, женщина, мать и высококлассный специалист. Обладая высокими человеческими качествами: отзывчивостью, порядочностью, доброжелательностью, уважительным отношением к людям, – Надежда Анатольевна пользовалась заслуженным авторитетом и уважением в коллективе».

Год назад на торжественном собрании по случаю профессионального праздника вручали ему благодарность от губернатора Ямало-Ненецкого автономного округа. Стоял он перед всеми с текстом губернаторской благодарности в руках смущённый какой-то, угловатый, как школьник, не то, что на привычном морозе да с ветром в лицо… И стоял возле него с такой же наградой его товарищ, кстати, тоже с удивительной фамилией – Муся Алексей Иванович, начальник смены центральной инженерно-технологической службы.

Что означает эта фамилия, как и с какого языка переводится – понятия не имею, но человек Муся – замечательный. И тоже надёжный.

С ним носились мы однажды в вертолёте над едва начинающей зеленеть, с пугливыми белыми пятнами прячущегося возле ручьёв снега, весенней тундрой, выполняя важную миссию по отысканию и обследованию устьев старых, ещё советских, разведочных и поисковых скважин.

Буровики и геологи, находившиеся вместе с нами в вертолёте, были в основном молоды и, наверное, потому чрезвычайно любопытны к открывающимся с высоты летящего вертолёта пейзажам. Они крутились возле иллюминаторов, щелкали фотоаппаратами и мобильниками то друг друга, то мелькающие внизу пространства земли и озёр. Все – в спецодежде, в касках, как положено. У половины молодых людей на ногах были толстые стандартные рабочие ботинки с широкими шнурками. Поскольку лето наступило почти сразу после зимы, я понимал, что оттаявшая тундра насквозь пропитанная талой водой, после первого же приземления непременно пропитает их ботинки водой насквозь. А приземлений и взлётов этих было у нас в тот день больше двадцати, да, ещё – в местах, разбросанных по тундре на многие десятки километров.

Садились под сплошной грохот винтов вертолёта. Промозглый ветер с мелкими каплями то ли дождя, то ли тумана – в лицо. Всё, как обычно. Осматривали старые неиспользуемые скважины и их окрестности. Всё ли в порядке. Нет ли где утечки газа. Не вышла ли из строя запорная арматура. Ребята усердно фотографировали. На это раз не для себя, а для рабочего отчёта. Время пролетело незаметно. Возле последней из полётного перечня скважины мы с Мусей тоже сфотографировались на память возле вертолёта. Улыбчивый человек, неунывающий, высокий, сухощавый, как трость. Летает он часто. А обут он тогда был, кстати, в отличие от остальных – в высокие болотные сапоги. Что тут скажешь, опытного человека сразу видно.

Недавно случайно встретился с ним в придорожном магазинчике. Муся забежал туда, как и я, за водой и пирожками в дорогу, только в другую сторону. Заметил меня, заулыбался радостно: узнал. Мы крепко пожали друг другу руки и посмотрели глаза в глаза. Доброго пути! Удачи тебе, Алексей Иванович. И тебе, и Свиридку.

Рукопожатие

Сейчас ему 46. О его биографии можно узнать в интернете, и потому не буду об этом. Мы виделись 2 месяца назад. Короткая элегантная стрижка, соответствующий месту и времени официальный костюм и галстук. Мы пожали друг другу руки и обменялись: он вручил мне диплом, я ему – свою книгу. Затем вместо благодарственной речи я спел песню на чужую мелодию, но – собственные слова. Зал оживился и подхватил мелодию аплодисментами. Речей по случаю вручения государственных наград было в тот день уже три десятка и все примерно на одну тему, а песен – ни одной. Многие улыбались, он – тоже.

Позднее на фуршете я спросил его: прочтёт ли он мою книгу. Улыбающееся выражение лица тотчас сменилось на серьёзное, и он ответил, что непременно прочитает. Это было сказано так, что я сразу же поверил: действительно прочитает, а не передаст куда-нибудь, чтобы тотчас забыть.

Насколько он прост в общении я заметил по тому, как одна из награждённых в порядке абсолютной импровизации обратилась к нему с просьбой сделать с ней селфи. Он услышал её, остановился и запросто позволил ей сделать несколько снимков с собой возле лестницы. Никакой охраны рядом не было. И постороннему, находись он здесь же, могло и не придти в голову, что перед ним губернатор самого богатого региона России.

У него очень плотный рабочий график и очень длинный рабочий день, поэтому времени на то, чтобы читать художественные книги – практически нет. Но он их действительно умудряется читать: в самолёте во время перелётов. Супруга непременно кладёт ему с собой в сумку две-три книги в дорогу. Он выбирает одну из них и погружается в чтение. Хозяин своему слову.

Прошлым летом в регионе случилась вспышка сибирской язвы. Эта страшная инфекционная болезнь протекает молниеносно и сверх остро. Летальный исход возможен даже при адекватном и своевременном лечении. А при отсутствии лечения и лёгочной форме заболевания летальность исхода – выше 90—95 процентов. Ситуация складывалась серьёзная, и губернатор лично вылетел в район заражения. Его привели к тяжёло больному человеку. Больной пришёл в себя и протянул губернатору руку. Кто знает, может быть мужчине оставалось жить несколько часов…

Разумеется, и губернатор, и все сопровождающие лица были в антибактериальных костюмах и перчатках. Он мог бы не подавать руки больному. Никто бы об этом ничего не узнал. Он мог бы подать её в перчатке. Но на пороге смерти нет начальников, здесь все равны. Все – просто люди. И он снял перчатку, как снимают её, здороваясь, все мужчины на Севере. И пожал руку больному, пожелав ему выздоровления…

Врачи настояли на курсе антибиотиков. Вот уже в восьмой раз после тех событий. Но он не жалеет ни о чём. Потому что по-другому для него было невозможно поступить.

Дмитрий Николаевич, не болейте. Если увидимся, обязательно снова пожму Вашу руку. По-мужски. С уважением.

Вестник

Сегодня суббота. Ровно неделю назад в нашей больничной палате на шесть человек (два места были свободны) появился высокий моложавый мужчина лет пятидесяти с блуждающей хитринкой в глазах и лёгкой улыбкой под ровной седоватой щёточкой усов. Представился Игорем. Фамилия – Бондаренко. Пятьдесят два года.

Новый обитатель палаты оказался весьма общительным, легко поддерживал разговор на любые темы: и о политике, и о женщинах, и о спорте, да о чем угодно. У него всегда было что сказать и чем поделиться. Очень эрудированный и с юмором. Тут же обменялись анекдотами. Примерно через час после своего появления, когда Игорь узнал, что в выходные дни после всех назначенных процедур, когда в отделении кроме дежурного врачей уже нет, меня отпускают ночевать домой, он попросил меня наведать его родных, чтобы сообщить им о своём местонахождении. Ему нужны были зубная щётка, мыло, полотенце, тапочки, сотовый телефон для общения и что-то ещё – по мелочи. Я попросил его записать нужный адрес для памяти. Он оторвал клочок газеты, написал на нем пару строк и вручил мне. Вскоре я был по указанному им адресу. В подъезд просто так не войти, надо набрать номер квартиры и дождаться ответа. Но не успел я это сделать, как дверь в подъезд открылась сама. Поднялся на третий этаж, позвонил. Дверь открыла молодая невысокая женщина в домашнем халате. Я сообщил, что Игорь в больнице и передал клочок газеты с его записью. Она поблагодарила меня, улыбнулась и сказала, что к нему уже поехали. Как я понял: она – невестка Игоря, а поехали к нему – сын и внук… На этом моя миссия завершилась.