Другой «Идиот»: истинный и правдивый, печальный и фантастический. Книга 1. Князь Мышкин: Крест и Голова

Есть и еще одна интересная трактовка двух колонн, в дополнение к первой: «Иахин (Jachin) и Воаз (Boaz) на древнееврейском приблизительно означают соответственно «утвержденный Богом» и «утвержденный силой». По мнению У. Порчатти (один из наиболее известных итальянских исследователей шотландского обряда. – Прим. НВЮ), колонны обозначают рубеж, за которым «умирает человеческий дух»10).

И ведь действительно дух Мышкина почти что умер на этой лестнице, когда, избежав удара рогожинским ножом, он подвергся сильнейшему приступу эпилепсии:

Вдруг как бы что-то разверзлось пред ним: необычайный внутренний свет озарил его душу. Это мгновение продолжалось, может быть, полсекунды; но он, однако же, ясно и сознательно помнил начало, самый первый звук своего страшного вопля, который вырвался из груди его сам собой и который никакою силой он не мог бы остановить. Затем сознание его угасло мгновенно, и наступил полный мрак.

Есть в этой гостиничной лестнице и совпадение с масонским ритуалом – подъем по лестнице и спуск с нее. Данный ритуал был представлен в символическом изображении лестницы-стремянки в так называемом красном масонстве (капитулах): «Лестница-стремянка <…> изображалась в виде макета стремянки <…> Семь ее ступеней означали семь добродетелей (восходящие ступени <…>) и семь пороков (нисходящие ступени <…>) «11). Этот символ, как пишет О. Платонов, использовался масонами в ритуале посвящения: «Новичка вертят некоторое время на месте, заставляют несколько раз подняться и спуститься по лестнице…«12).

Так вот, идя в состоянии ужаса на неминуемую встречу с Рогожиным, поджидающим свою жертву за столбом, князь по лестнице поднимался. А когда, охваченный приступом, он с лестницы упал, то тем самым невольно с нее спустился:

От конвульсий, биения и судорог тело больного спустилось по ступенькам, которых было не более пятнадцати, до самого конца лестницы.

И еще одна деталь. Подчеркнутое Достоевским количество ступеней – «не более пятнадцати» – может означать, что их точное количество могло составлять четырнадцать ступеней, как раз по числу символической лестницы-стремянки.

Гостиница «Весы»

Гостиница, в которой находилась эта символическая лестница с семью добродетелями (путь вверх) и семью пороками (путь вниз), на последней ступеньке которой князь при падении разбил себе голову, называлась «Весы».

Весы являются символом масонской добродетели – справедливости. Инструментом справедливости являются две чаши весов, когда одна уравновешивает другую. Собственно, это символ все той же масонской дуальности, что и масонский шахматный пол, и лестница-стремянка с одинаковым количеством «хороших» и «плохих» ступеней.

Иначе говоря, в соответствии с идеологией данной организации, зло, причиненное миру во имя торжества масонства, уравновешивается добром, полученным масонством в результате этого зла. Как говорится, ничего личного, масонство превыше всего. Этому принципу будет предельно жестко следовать прежде всего и сам князь, и его благодетель Павлищев, и профессор Шнейдер.

Камень

В символике масонов камень – это человек. Символ имеет два вида:

1) камень совершенный, т.е. кубический, обработанный, окультуренный и готовый к закладке. К таким совершенным камням масоны причисляли исключительно себя, прямо называя себя каменщиками и тем самым отводя себе главную роль в мироздании, поскольку «лишь совершенный камень может быть положен в фундамент или в стену храма»13);

2) камень дикий, грубый, неотесанный – представлял собой грубую неразвитую натуру. Как утверждает С. Карпачев: «Грубый (неотесанный, дикий) камень – символ морального несовершенства человека»14). К таким неотесанным индивидам вольные каменщики причисляли всех, кто не масон, иначе говоря – все остальное человечество. «Натура человека аллегорически воспринималась ими как «дикий» необработанный камень, требующий неустанной работы» (М. В. Нащокина) 15).

В романе «Идиот» трижды представлен именно такой масонский символ – дикий грубый темный камень. Из этого грубого камня сделаны в романе две важнейшие лестницы, а также Парфен Рогожин. Открыв пришедшему в его мрачный дом Мышкину дверь своего кабинета, он настолько остолбенеет при виде князя, которого намеревается убить, что станет похож «на каменного истукана». Но прежде чем постучаться в его кабинет, Мышкин откроет входную стеклянную дверь и шагнет на парадную лестницу рогожинского дома (курсив мой):

Перестав колебаться, он отворил стеклянную дверь, которая шумно за ним захлопнулась, и стал всходить по парадной лестнице во второй этаж. Лестница была темная; каменная, грубого устройства, а стены ее окрашены красною краской.

По этой парадной рогожинской лестнице в свой последний путь пройдет на цыпочках Настасья Филипповна. По этой же лестнице, следом за ней и также тихо, почти не дыша, пройдет и Мышкин, чтобы навсегда погрузиться во тьму. Эта же лестница станет для Рогожина восхождением к эшафоту, который ему заменят на пятнадцать каторжных лет.

Три вида смерти – физической, психической и социальной – поглотит в себя эта парадная рогожинская лестница «каменного, грубого устройства».

Еще один дикий камень – двойник парадной лестницы в доме Рогожина – будет поджидать Мышкина в той самой гостинице, на той самой каменной лестнице, где Парфен бросится на него с ножом из-за массивного и пять-таки каменного столба (курсив мой):

Эта лестница, как во всех давно строенных домах, была каменная, темная, узкая и вилась около толстого каменного столба.

С этой лестницы Мышкин, охваченный эпилептическим восторгом «молитвенного слития с самым высшим синтезом жизни», скатится и упадет навзничь – «прямо вниз по лестнице, с размаху ударившись затылком о каменную ступень» (курсив мой).

Порох и пушки

Когда Аглая – в ожидании предполагаемой дуэли после скандала на музыке – учит князя стрелять из пистолета, то в числе прочего советует ему купить «хорошего пистолетного пороху». Тут-то князь и начал весело и продолжительно смеяться (курсив мой):

– <…> Слушайте же и заучите: во-первых, купите хорошего пистолетного пороху, не мокрого (говорят, надо не мокрого, а очень сухого), какого-то мелкого, вы уже такого спросите, а не такого, которым из пушек палят. Пулю, говорят, сами как-то отливают. У вас пистолеты есть?

– Нет, и не надо, – засмеялся вдруг князь.

– Ах, какой вздор! Непременно купите, хороший, французский или английский, это, говорят, самые лучшие. Потом возьмите пороху с наперсток, может быть два наперстка, и всыпьте. Лучше уж побольше. Прибейте войлоком (говорят, непременно надо войлоком почему-то), это можно где-нибудь достать, из какого-нибудь тюфяка, или двери иногда обивают войлоком. Потом, когда всунете войлок, вложите пулю, – слышите же, пулю потом, а порох прежде, а то не выстрелит. Чего вы смеетесь? Я хочу, чтобы вы каждый день стреляли по нескольку раз и непременно бы научились в цель попадать. Сделаете?

Князь смеялся; Аглая в досаде топнула ногой.

Почему Мышкин вдруг засмеялся, а потом смеялся не переставая, во все поученье Аглаи? Да потому что в соответствии с терминологией масонов «порох» означает «вино», «пушка» – «бокал», а выражение «зарядить пушки» означает «наполнить бокалы» (Карпачев С.) 16).

Именно этот неожиданный масонский подтекст и развеселил князя до чрезвычайности. Ведь на языке вольных каменщиков Аглая, сама того не ведая, сообщала Мышкину, что для того, чтобы научиться стрелять из пистолета, ему надо купить вина (пороху), причем вина не мокрого, а непременного сухого, и ни в коем случае не того, которое наливают в бокалы (которым «из пушек палят»).

После чего, по Аглаиной науке, которую князь продолжает автоматически мысленно переводить на масонский язык, следовало всыпать это странное немокрое вино в пистолет, прибить вино войлоком, а уж потом вложить туда пулю. Непременно прежде вино, беспокоится Аглая, а уж потом пулю – «а то не выстрелит». На этом месте ее заботливое поучение прерывает уже и вовсе несдерживаемый смех князя. Он не может унять разобравший его хохот, даже несмотря на ее явную досаду.

Это рассуждение Аглаи, исполненное тайной нелепицы, да еще и с непременной последовательностью абсурдных действий, настолько понравится князю, что еще долго будет его веселить, доводя до громкого хохота. Встретившись в парке с Келлером, он снова вспомнит этот забавный смысл (курсив мой):

– <…> Ха-ха! Я теперь умею пистолет заряжать! Знаете ли, что меня сейчас учили, как пистолет зарядить? Вы умеете пистолет заряжать, Келлер? Надо прежде пороху купить, пистолетного, не мокрого и не такого крупного, которым из пушек палят; а потом сначала пороху положить, войлоку откуда-нибудь из двери достать, и потом уже пулю вкатить, а не пулю прежде пороха, потому что не выстрелит. Слышите, Келлер: потому что не выстрелит. Ха-ха! Разве это не великолепнейший резон, друг Келлер?

А что же Келлер? Понял ли он причину столь странного веселья князя? Понял, конечно. Он ведь и сам был масон, правда рангом существенно ниже князя (об этом в другой главе), а потому прекрасно знал конспиративный масонский сленг. Вот потому-то он и не спросил князя ни о чем, ничему не удивился и ничего не попросил объяснить – дескать, а что смешного-то? Ибо, повторюсь, смысл смешного был Келлеру ясен.

Хотя веселья князя он все-таки не разделил – не до того ему было в тот момент. У Келлера в тот момент была совсем другая задача, вообще не смешная, – он предлагал себя в секунданты на запрещенную законом дуэль.

Шляпа князя

Известнейшим масонским символом является знаменитая круглая шляпа вольных каменщиков. Какой смысл вкладывали в масоны в такой головной убор? Есть версия, что «круглая шляпа символ вольности…» (Иванов В.) 17). Однако нет сомнений, что такая шляпа не представляла бы для масонов вообще никакой ценности, если бы не включенный в нее главнейший масонский элемент – круг! Он символизировал собой масонского Создателя: «Круг – фигура без начала и конца, символизирует бесконечность (или Великого Архитектора Вселенной)», как утверждает С. Карпачев18).

Именно такая шляпа и была у князя Мышкина. Он в ней, собственно, и вернулся в Россию – в рыцарском капюшоне, с тамплиерском узелком и в круглой масонской шляпе. Вернее, в круглополой. Ну, не мог, не хотел Достоевский открыто называть вещи своими именами. Вот и смягчил, сохранив при этом главный масонский элемент – круг.

Мы видим эту шляпу с первых же страниц романа, когда расчувствовавшийся генерал Епанчин все-таки решил представить Мышкина Лизавете Прокофьевне (курсив мой):

– А знаете, князь, – сказал он совсем почти другим голосом, – ведь я вас все-таки не знаю, да и Елизавета Прокофьевна, может быть, захочет посмотреть на однофамильца… Подождите, если хотите, коли у вас время терпит.

– О, у меня время терпит; у меня время совершенно мое (и князь тотчас же поставил свою мягкую, круглополую шляпу на стол).

Чуть позже эта круглополая шляпа князя превратиться в простую широкополую («Ни грязные сапоги его, ни широкополая шляпа…»). Тем не менее изначально эта шляпа была круглополой, и это совсем не случайный факт.

СНОСКИ К ГЛАВЕ 2:

1) Нейчев Н. Таинственная поэтика Ф. М. Достоевского: монография) / Н. Нейчев пер. с болг. Т. Нейчевой. – Екатеринбург: Изд-во Уральского ун-та, 2010. – 316 с. – Стр. 123.

2) Мельвиль М. История ордена тамплиеров. – СПб: Евразия, 2000. – 416 с.

3) Рид, Пирс Пол. Тамплиеры. – М.: АСТ, 2005. – 410 с.

4) Вага Фауста. Тамплиеры: история и легенды. М.: Ниола-Пресс; Издательский дом Вече, 2007. – 128 с.

5) Фокин А. Р. Бернард Клервоский / Православная энциклопедия. Том IV. – М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2002. – 752 с. – Стр. 670—676.

6) Бернар Клервоский. Похвала новому рыцарству. // Библиотека Якова Кротова / http://krotov.info/acts/12/2/clervo4.htm / дата обращ. 24.11.2016.

7) Мельвиль М. История ордена тамплиеров. / Науч. редактор М. Ю. Медведев. – СПб: Евразия», 2000. – 416 с.

8) http://co-masonry.ru/httpco-masonry-ru/zodcheskie-rabotyi/ shahmatnyiy-pol/ дата обращ. 29.09.2016)

9) http://www.syl.ru/article/205110/new_simvolyi-masonov-i-ih-znachenie-foto / дата обращ. 27.09.2016

10) http://saransk.mybb.ru/viewtopic.php?id=15 / дата обращ. 27.09.2016

11) Прокопенко И. Сакральная геометрия. Энергетические коды гармонии. М.: Аст, 2014. – 161 с.

12) Платонов О. А. Терновый венец России. Тайная история масонства 1731 – 1996. Издание 2-е. – М.: «Родник», 1996. – 704 с.

13) http://www.mason.ru/masonry/simvoly/ дата обращения 29.03.2015

14) Карпачев С. П. Путеводитель по тайнам масонства. М.: Центр гуманитарного образования, 2003. —381 с.

15) Нащокина М. В. Русский масонский сад / Русская усадьба. Сборник ОИРУ. №12 (28). М.: Жираф, 2006. – Стр. 497—536.

16) Карпачев С. П. Масоны. Словарь. Великое искусство каменщиков. М.: АСТ, Олимп, 2008. – 634 с.

17) Иванов В. Ф. Тайны масонства. / http://www. magister.msk.ru/library/history/mason/ivanovv1.htm / дата обращ. 03.02.2017

18) Карпачев С. П. Масоны. Словарь. Великое искусство каменщиков. – М.: ACT: Олимп, 2008. —634, 6) с. – Стр. 230.

ГЛАВА 3

Целомудрие князя

О девственности 26-летнего князя, как и о предполагаемой причине этой девственности, заявляется с первых страниц в диалоге Рогожина и Мышкина:

– А до женского пола вы, князь, охотник большой? Сказывайте раньше!

– Я, н-н-нет! Я ведь… Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю.

– Ну коли так, – воскликнул Рогожин, – совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, бог любит!

Чуть позже, в доме генерала Епанчина, эта же причина озвучивается вновь, в контексте Настасьи Филипповны:

– А женились бы вы на такой женщине? – продолжал Ганя, не спуская с него своего воспаленного взгляда.

– Я не могу жениться ни на ком, я нездоров, – сказал князь.

Эту дважды озвученную Мышкиным причину невозможности жениться из-за нездоровья достоеведы никогда не подвергали сомненью. Разве что исследователей неизменно удивлял тот факт, что буквально к вечеру того же дня, как Мышкин дважды объявил себя не способным к женитьбе, он вдруг берет да и предлагает Настасье Филипповне выйти за него замуж! А спустя полгода он вдобавок еще и становится женихом Аглаи Епанчиной!

Можно ли разумно объяснить столь явное расхождение между невозможностью жениться и возможностью жениться хоть сейчас? Некоторым достоеведам кажется, что нельзя, а потому они с легкостью записывают сей казус в авторские ошибки, недоработки, поспешность, неряшливость, и т. д. Другим достоеведам, наоборот, кажется, что все-таки можно, но все равно исключительно в качестве ангела. И почти все в один голос заявляют, что Мышкин как мужчина практически не существует. Так, например, считает исследователь Борис Соколов: «Мышкин – чистый человек, в нем есть ангелическая природа. Он свободен от темной стихии сладострастия. <…> он по природе своей не способен к браку, к брачной любви. <…> У него нет и здорового сладострастия. Его любовь бесплотна и бескровна»1).

В общем, абсурд налицо: ничего у Мышкина нет, кровь не бурлит, тело не хочет, а между тем готов жениться хоть дважды. Как же со всем этим быть? Объяснение есть. Оно состоит в том, что на самом деле жениться – и при этом физически исполнять свои супружеские обязанности – князь очень даже может. И страстное влечение к женщине он очень даже испытывает. И об этом в романе есть даже небольшая история!..

Когда, уже в Москве, Настасья Филипповна вновь ушла от Рогожина, теперь уже к князю, они оба бежали из Москвы в некий провинциальный городок. Князь тогда провел подле Настасьи Филипповны целый месяц. А потом она сбежала от него с каким-то помещиком.

Вернувшись в Петербург, князь, выйдя от Рогожина после тяжелого разговора, все вспоминал его слова о том, что Настасья Филипповна любит его, князя, и от воспоминания об этом он вдруг краснел и вздрагивал сердцем: «Князь вдруг покраснел, и что-то как будто дрогнуло в его сердце».

Однако он тут же заставлял себя прийти к выводу что «тут безумство с обеих сторон» – отметим: безумство! и при этом с обеих сторон! То есть и с его стороны тоже. Но, продолжает свой внутренний монолог князь, ему, князю, отвечать на ее безумство, на ее страсть к нему такой же страстной любовью… «ему, князю, любить страстно эту женщину – почти немыслимо, почти было бы жестокостью, бесчеловечностью. Да, да!»

Таким образом, в тексте прямо сказано: любить страстно для князя немыслимо вовсе не потому, что у него, человека, была ангельская природа, как уверяют достоеведы, а исключительно потому, что такая страстная, физическая любовь с его стороны была бы, как он рассудил, жестокостью по отношению к Настасье Филипповне. Вот и вся причина.

Почему же он останавливает себя, запрещает себе пойти на ее страстный зов? Ведь он был уж готов любить ее именно страстно, ведь почти что не удержался! А потом вдруг взял и удержался – и она, измученная, тут же сбежала от него в отместку с каким-то помещиком… Так почему же он читал, что ответить Настасье Филипповне точно такой же возникшей в нем страстью, физическим влечением было бы жестоко и бесчеловечно с его стороны?

Ну, во-первых, он в тот момент уже верил (всячески убеждал себя), что сам он любит другую и что никакая страстная близость с Настасьей Филипповной не заменит ему его тихой любви к Аглае, и что умная, тонкая, глубокая Настасья Филипповна очень скоро этой поймет – и это неизбежно усугубит ее страдания. Так оно, собственно, и произошло, Настасья Филипповна обо всем догадалась, как позже признался князь в разговоре с Аглаей:

– <…> О, я любил ее; о, очень любил… но потом… потом… потом она всё угадала…

– Что угадала?

– Что мне только жаль ее, а что я… уже не люблю ее.

А во-вторых, на тот момент Настасья Филипповна уже поняла, что князь в душе так и остался страшащимся взрослой любви маленьким мальчиком (инфантилом, как скажет о нем профессор Шнейдер). А потому, уже зная, что князь тамплиер в душе и масон по убеждению (она вообще по некоторым личным обстоятельствам прекрасно разбиралась в масонах!), она прекрасно поняла, с каким внутренним облегчением он избегал взрослой плотской любви, тем самым исполняя вдобавок еще и тамплиерский обет целомудрия, ибо «тамплиеры давали обет бедности, целомудрия и послушания»2).

Собственно, именно так сам князь чуть было и не ответил Рогожину тогда, в вагоне, на его вопрос, большой ли он охотник до женского полу: «Я, н-н-нет! Я ведь…» – что-то хотел сказать князь, но вовремя осекся. Что же он хотел сказать? Правду, конечно. Что он масон, давший обет безбрачия. Но удержался в самый последний момент. Ну, а поскольку начатую фразу нельзя было вот так взять и бросить, то, немного помолчав (многоточие в тексте) сказал первое, что пришло ему в голову:

– Я, н-н-нет! Я ведь… Вы, может быть, не знаете, я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю.

Выдуманная на скорую руку отговорка князю понравилась – она навсегда избавляла его от ненужных вопросов. И в кабинете у генерала Епанчина он эту отговорку повторит.

А так-то жениться ему вполне можно было. Никто бы не запретил. И здоровье позволяло. И либидо присутствовало.

Именно страстную любовь, плотское, физическое влечение, князь испытывает и к Аглае. Правда, смириться с пониманием этого ему было трудновато. Мешала привычка относиться к женщине исключительно как к некой отвлеченной даме сердца. Ну и болезненное нежелание становиться взрослым тоже играло здесь немалую роль, хотя годы в этом смысле, как ни сопротивляйся, все равно брали свое, тут уж ничего не поделаешь.

В общем, «если бы кто сказал ему в эту минуту, что он влюбился, влюблен страстною любовью, то он с удивлением отверг бы эту мысль и, может быть, даже с негодованием» (курсив мой).

Вот оно как. И ни слова о болезни!

Чистый рыцарь

В своей книге «Тамплиеры» П. П. Рид цитирует устав храмовников: «Целомудрие, то есть целибат, для рыцарей было одним из первейших требований: «Воздержание суть сердечное спокойствие и здоровье тела. Те из братьев, кто не примет обета воздержания, да не обретут вечный покой и не сподобятся лицезреть Всевышнего, ибо воззвал апостол: «Несите всем мир и храните чистоту», – а без сего никому не дано увидеть Господа нашего»3).

Таким образом, устав тамплиеров утверждает: целомудрие для рыцаря является чистотой, необходимой, чтобы узреть Господа, для чего эту чистоту и следует хранить. Именно этот постулат и озвучивается в романе – когда Аглая, рассуждая о «рыцаре бедном», чуть ли не откровенно имеет в виду смущенного ее намеками Мышкина (курсив мой):

Поэту хотелось, кажется, совокупить в один чрезвычайный образ всё огромное понятие средневековой рыцарской платонической любви какого-нибудь чистого и высокого рыцаря; разумеется, всё это идеал.

Как видим, в этой фразе платоническая любовь прочно соединена с чистотой рыцаря, то есть с его плотским воздержанием.

«Вам, то есть рыцарю, девственнику…»

Есть в романе один человек, который прямо указывает на Мышкина как на рыцаря-тамплиера. Это Евгений Павлович Радомский, еще один весьма загадочный персонаж, совершенно непонятый и полностью пропущенный достоеведами. Так вот. Пришедший к Мышкину после того, как Аглая порвала с князем все отношения и уже готовилась его свадьба с Настасьей Филипповной, Радомский так прямо Мышкина и назвал – «рыцарем, девственником» (курсив мой):

Хотите, я разберу вам вас самих как по пальцам, покажу вам вас же самого как в зеркале, до такой точности я знаю, в чем было дело и почему оно так обернулось! Вы, юноша, <…> явились с первым пылом жажды деятельности, так сказать, набросились на деятельность! И вот, в тот же день, вам передают грустную и подымающую сердце историю об обиженной женщине, передают вам, то есть рыцарю, девственнику, – и о женщине!

Откуда Радомский знает, да еще «до такой точности», почему всё так вышло с князем, а также на какую такую деятельность набросился князь, – это еще один вопрос, скрывающий под собой истинное, зашифрованное автором содержание романа. Я на этот вопрос подробно отвечу в другой главе.

Сейчас же отметим два слова – «рыцаря» и «девственника», идущих практически парой. Суть здесь в том, что это не перечисление. Это уточнение: говорим «рыцарь» – подразумеваем «девственник». И наоборот. Рыцарь-девственник. Мышкин. Это же о нем говорит Евгений Павлович, обращаясь к нему, – «вам, то есть рыцарю, девственнику».

Еще одна реплика Радомского становится подтверждением Аглаиному «чистому и высокому рыцарю» применительно к Мышкину.

«Вы, родовой князь и чистый человек» – говорит Радомский. Как известно, посвящение в рыцари (и в масонскую рыцарскую степень в том числе) мог получить только знатный, родовой человек, в данном случае родовой князь. А «чистый человек» из реплики Радомского – это и есть тот самый девственник, чистый и высокий рыцарь Аглаи Епанчиной.

СНОСКИ К ГЛАВЕ 3:

1) Соколов Б. В. Расшифрованный Достоевский. Тайны романов о Христе. М.: Яуза, Эксмо, – 2007. – 512 с.

2) Вага Фауста. Тамплиеры: история и легенды. – М.: Ниола-Пресс; Издательский дом Вече, 2007. – 128 с.

3) Рид, Пирс Пол. Тамплиеры. – М.: АСТ, 2005. – 410 с.

ГЛАВА 4

Смена Аглаей аббревиатур в стихотворении Пушкина про «рыцаря бедного» – это, на первый взгляд, очень запутанный момент. Аббревиатуры менялись трижды. Специалисты ими занимались, но почему-то каждой по отдельности. И никто из достоеведов даже и не пытался их все объединить и уж тем более объяснить их в их последовательности. Почему же они сменяли друг друга именно в такой очередности? И почему менялись именно на такие буквы? Ответим на эти вопросы.

A. M. D.

В момент, предваряющий декламацию «рыцаря бедного», одна пушкинская строфа подверглась со стороны Аглаи, как мы знаем, странным искажениям. Аглая должна была прочитать вот что:

Полон чистою любовью,Верен сладостной мечте,A. M. D. своею кровьюНачертал он на щите.

Аббревиатура A. M. D. из текста Пушкина – это начало католической молитвы Ave Mater Dei (Радуйся, Матерь Божья).