Я ещё живой. Рассказы и повести

– Зато от Самохи не тошнит!

– Представь себе, нет! А ты, случайно, не ревнуешь? Я же помню, как вы в десятом встречались. Не дают покоя воспоминания?

– Было бы что хорошее вспомнить. Он уже тогда был бабником, за что и нагнала его.

– Хочешь сказать, что между вами ничего не было?

– Мне что, побожиться, что ли? Витька у меня первый и единственный.

– Ну и дура, потому что сравнить тебе не с чем. Петя меня как прижал, – все косточки захрустели. И не задавал тупых вопросов: больно – не больно, плохо – хорошо… А как он целуется!.. Ну, это ты, пожалуй, с ним проходила. Он пришёл, как настоящий джентльмен, принёс цветы, вино, конфеты. Одет чисто, модно, выбрит гладко, пахнет дорогим мужским парфюмом. Я даже знаю, как этот крем после бритья называется: «Мачо». Вот Петя – это мачо, особенно в постели.

– Ну, купи своему мужу этот крем.

– А-а-а, – махнула рукой Лариса, – моего сколько ни мажь дорогим кремом, от него всё равно борщом вонять будет. А Петю чем ни намажь – будет мачо. Глаза закрываю и балдею от воспоминаний. Вот это был праздник души и тела!

В этот момент послышался щелчок дверного замка; муж вернулся с работы.

– Лёгок на помине, – пробурчала Лариса, допивая вино.

– Привет, девчонки! – поздоровался, входя на кухню, красивый, высокий и стройный мужчина. – Гуляем?

«Что ей ещё надо?» – подумала Валентина, глядя на этого добродушного красавца. Но вслух сказала:

– Здравствуй, Коля. Ты с работы, садись, поешь. Лариса, корми мужа. Пойду я.

– Не к спеху. Посидите, пообщайтесь ещё, у меня одно дело на балконе – вчера не успел закончить, так я сейчас поработаю немного.

Валентине стало очень жаль мужчину. Она понимала, что это он говорит из деликатности, боится чем-то огорчить жену.

– Да как же ты после ночной смены? Тебе нужно поесть и ложиться спать, – сказала она.

– Целый день впереди, успею ещё, – он просто светился добродушием и хорошим настроением.

– Да пусть идёт, – равнодушно сказала Лариса, – а мы ещё посплетничаем. Иди, иди, Коля, занимайся своими полками. Только потом прибери за собой.

– Обязательно, солнце моё, – пропел муж и вышел.

– Убедилась? – спросила Лариса через минуту. – Разве это мужик?

– А зачем же ты за него замуж пошла? – понижая голос до шёпота, поинтересовалась Валентина.

– Все галдели: какой парень, какой парень, не пьёт, не курит и тебя любит, перспективный, институт закончил, со своей квартирой – дали как молодому специалисту. Но главное даже не это. Помнишь Светку Федулову из параллельного класса?

– Ну?

– Эта Светка просто убивалась за Колькой, а он на меня глаз положил. А я не забыла, как эта самая Светка в восьмом классе отбила у меня Витальку Гончарова. Ты бы видела её рожу, когда мы свадьбу гуляли. Только из-за одного этого стоило выходить замуж за человека, которого не любишь. Конечно, он мне нравился. И было приятно, что девчата шеи сворачивали, глядя нам вслед. Да и разве могла я тогда предположить, что он окажется такой размазнёй! А последнее время стал приставать насчёт ребёночка. Вот я и задумалась: а нужно ли мне это?

– Какая же ты все-таки чокнутая, Ларка, – горько, с жалостью в голосе сказала Валентина. – Без толку тебе что-либо доказывать. Не головой ты думаешь, а совсем другим, ты знаешь каким, местом. Пойду я. Не будь стервой, покорми мужа.

На прощание она добавила:

– Помяни моё слово, подруга, уведёт какая-нибудь умная баба у тебя Колю, а ты одна на бобах останешься.

– Можешь не сомневаться, не останусь. С таким товаром – и пропадать в девках? – Она сделала движение руками, повторяя изгибы стройного тела.

3

Через несколько месяцев, уже под Новый год, Николай вынужден был уйти жить в общежитие шахты. С собой он взял только личные вещи и документы. Даже постельное бельё выдала со вздохом сочувствия комендант, немолодая, очень добрая женщина.

А у Ларисы начались весёлые дни. Первым делом она пригласила своего мачо праздновать Новый год у неё дома. Чувство свободы и ожидание чего-то прекрасного, незабываемого, сильного заполнили всё её существо. Она даже с удовольствием произвела уборку в квартире и нарядила искусственную ёлку. Сама удивлялась себе: с чего бы это? И вот долгожданный звонок в дверь…

Мачо стоял с бутылкой шампанского в одной руке – вместо цветов, в другой сжимал увесистый пакет с продовольственными деликатесами из супермаркета. От него так же исходил упоительный мужской аромат, он был так же красив и так же сиял обаятельной улыбкой. Лариса с визгом бросилась ему на шею, покрывая поцелуями всё, что не прикрывала зимняя одежда. Петруха даже растерялся от такой буйной встречи, замер на мгновение, а потом вместе с шампанским и пакетом занёс в квартиру повисшую на нём женщину.

Время бежало быстро и весело. Вот уже часы дают последний отсчёт уходящему году, двенадцатью ударами призывая загадывать желание.

– Успел загадать, милый? – спросила Лариса после того как выпили по фужеру шампанского.

– У меня одно желание: чтобы твой благоверный не одумался и не пришёл поздравлять тебя с Новым годом. Не хочу, что бы нам испортили такой чудесный вечер.

– Можешь не беспокоиться, не придёт. А вот моё желание заключается в том, чтобы ты остался со мной навсегда. Ты рад?

Петруху даже в жар бросило от этих слов.

– Пойду покурю, – вместо ответа произнёс он.

– Кури здесь. Я не поняла, ты рад? – Нотки тревоги выдавали её волнение.

– Даже не знаю, как тебе сказать, – растерялся мачо. – Всё так неожиданно.

– Говори как есть. Чем тебя не устраивает моё предложение? Может быть, я тебя не устраиваю? Так и скажи!

Пётр долго мычал, бормотал что-то несвязное. В таком ступоре ему приходилось быть впервые, такого идиотского положения он не испытывал за всю свою жизнь, а ведь он бывал, и не раз, в щепетильных ситуациях, в которые неизбежно попадают ловеласы.

– Что ты мычишь? – уже откровенно злилась женщина, почувствовав приближение краха своих надежд. – Я ради тебя прогнала мужа из его собственной квартиры, испортила ему жизнь, а ты тут мычишь?! Скажи что-нибудь нормальным языком.

– Хорошо, – вдруг взял себя в руки Петруха, – я скажу. Ты, Лара, баба классная. У меня таких женщин не было и, скорее всего, больше не будет. Не знаю второй такой красавицы в городе, как ты. Любой позавидует тому, с кем ты будешь. Но я не хочу уходить на работу и думать в забое о том, что ты там, дома, с кем-то трахаешься.

Звонкая пощёчина окрасила левую щёку несостоявшегося претендента на руку и сердце в розовый цвет.

– Ну, вот и поговорили, – вставая, сказал Пётр. – Предельно ясно поговорили. Только предупреждаю: правую щёку не подставлю – дам сдачи. Я тебе не твой Коля.

Уже выходя, произнёс не без иронии:

– С Новым годом, дорогая, все было очень вкусно.

В закрывшуюся за мачо дверь полетел хрустальный бокал. Она впервые в глубине души пожалела о том, что прогнала мужа.

Однако вольная жизнь быстро закружила в водовороте удовольствий голову ветреной женщины. Она недолго страдала от этого фиаско, найдя замену незадачливому Петру, и даже не одну, благо привлекательная внешность манила мужиков как мух на мёд или… Ну, это кому что нравится. Через год она даже вышла замуж. Была горда собой и мужем, везде и всем пыталась продемонстрировать, как она счастлива. А вот с Валентиной они постепенно отдалились друг от друга, перестали заглядывать в гости, при встрече обменивались редкими дежурными фразами. Ещё больше они отдалились после того, как Валентина заметила у Ларисы синяк и пошутила неудачно: «Попробовала мачо не только на предмет запаха?». Бывшая одноклассница фыркнула: «Ты мне просто завидуешь». После этого случая Лариса некоторое время даже не здоровалась. А ещё через год она жила уже совсем одна. Соседи перестали замечать ночных визитёров. Женщина сильно изменилась внешне. Пропал лоск, появилась сутулость.

И вот однажды, когда их дружеским отношениям, казалось, пришёл полный крах, Лариса ворвалась к Вале и разрыдалась у неё на плече. Рыдала долго, не могла остановиться. Валентина не мешала ей, давая возможность вволю наплакаться, и ждала, когда та сможет говорить.

– Представляешь, – продолжая всхлипывать, начала Лариса, – я только что своего встретила.

– Какого своего? У тебя их столько было, своих, – которого из них?

– Да Кольку же-е-е! – разразилась новым потоком слёз женщина.

Прошло ещё несколько минут, прежде чем она успокоилась.

– Представляешь, иду сегодня по Ильича, а навстречу Колька катит детскую коляску. И знаешь, кто с ним рядом?

– Кто? – спросила Валя, хотя уже догадалась, о ком речь.

– Мымра эта, Светка Федулова. Идут под ручку, улыбаются. Даже поздоровались со мной. Но ты бы видела, как эта змеюка на меня посмотрела, только что не зашипела, а в глазах торжество. И улыбочка ехидная.

– А помнишь, я тебе говорила, что уведёт умная баба твоего Николая?

– Валюха, не сыпь мне соль на раны, сама знаю, что дура. Только разве теперь вернёшь потерянное?

– Теперь не возвращать нужно, а думать, как жить дальше.

Они ещё долго говорили, и с этим долгим разговорам, казалось, к ним возвращается дружба, а с ней и надежда на то, что всё в жизни со временем наладится.

Урок женской нежности

– Привет, подруга, – влетая в кабинет, поздоровалась Светка. – А почему в очках? Опять фингал? Ну-ка, сними очки. Всё равно выглядишь в них как дура – в помещении, да к тому же зимой.

Подруга покорным движением сняла очки и с тоской посмотрела на Светку.

– У-у-у, да тут фингал на оба глаза. Лучше надень обратно. Бодягу пробовала?

– Не до бодяги было. Тут бы пятый угол найти, чтобы не достал, сволочь.

– Опять твой нажрался, а ты полезла его воспитывать?

– А что же, я должна любоваться его пьяной рожей?

– Дура ты, дура, Машка. Сколько раз тебе говорила: не трогай пьяного мужика! Ну что ты пьяному можешь доказать? Сама же подводишь к скандалу.

– Я подвожу? – возмутилась Мария, – Да если хочешь знать…

В это время вошли Лена и Галина Петровна, коллеги. Это значило, что рабочий день в плановом отделе шахты №54 начался. Поздоровавшись, Галина Петровна заняла своё законное место начальника и сразу поинтересовалась:

– Девки, почему чай до сих пор не поставили? – И без паузы и тени удивления, даже не повернув головы в сторону Марии, продолжила: – Опять твой благоверный руки распускал? – Это был даже не вопрос, а констатация свершившегося факта.

– А ты, Петровна, не злорадствуй, – попыталась возмутиться вместо подруги Светлана.

– Да разве я злорадствую?

– А то что же? Где твоё сочувствие? Она, между прочим, твоя подчинённая, не первый год вместе. Можно же как-то по-человечески, а то: «Опять твой благоверный руки распускал?». – Она так смешно передразнила начальницу, что все заулыбались.

– Поставь лучше чайник, горе луковое, – миролюбиво сказала Галина Петровна. – А по-человечески я понять не могу, как такая красивая, вполне самостоятельная женщина терпит этого урода. Ну посудите сами: детей нет, молодая, квартира своя – родители кооператив подарили, никакой тебе зависимости. Он пришёл на всё готовое и ещё руки распускает. Да гони ты его в шею!

– Я пробовала, – безнадёжно отозвалась Маша, – только хуже стало. Грозился изуродовать или вообще убить. Вам, Галина Петровна, легко говорить, вас муж никогда не бил, и непьющий он. Таких мужей поискать.

– Много ты знаешь. За двадцать два года совместной жизни чего только не случалось. Такой же дурой была когда-то. Слава Богу, кума научила. Вот ты, когда муж пьяный домой приходит, возмущаешься, на повышенный тон переходишь. Так? Так, конечно. Глупо!

– Вот и я ей говорила, что дура, – не удержалась Светка.

– Ты лучше чай разлей, скоро вода совсем выкипит. Так, пьём чай – и за работу.

– Петровна, – наливая чай, заговорила шустрая Светка, – ты там что-то насчёт своей кумы сказала. Раз уж начала, так давай договаривай. А то, как всегда, заинтригует – и в кусты. Колись, чему тебя кума научила, может, и нам полезно будет знать.

– Ага, щас! Так я вам и рассказала.

– Ну мама Галя, – взмолилась самая младшая сотрудница, Лена, которую за её огромные серые глаза конторские мужики звали не иначе как Елена Прекрасная, – нам, может быть, это тоже в жизни пригодится. Вы такая опытная, такая умная…

– Молчи уж, подхалимка.

Тут все начали уговаривать Галину Петровну поделиться опытом, и она сдалась.

– Ладно, расскажу, но чтобы из кабинета не вышло ни звука.

Все дружно принялись клясться, что они – могила.

– Ой, знаю я вас! Растреплете по всей конторе. Да бог с вами. – Она неторопливо отпила чай из своей любимой чашки, развернула шоколадную конфету, откусила, снова пригубила чай.

– Да не томи, Петровна, – не выдержала Светка. Только она обращалась к начальнице на «ты», хотя и по отчеству, потому что работали они вместе более десяти лет и разница в возрасте между ними была не такая уж большая.

– Вечно ты, Света, торопишься. Вот и я по молодости была нетерпеливой и поднимала скандал, когда мой Слава приходил под градусом. Заканчивалось всегда плохо, бывало, даже тумаков получала, правда, не таких, как Машка, но всё же. И вот кума меня научила. Ты, говорит, когда придёт добряче пьяным, не скандаль, не ори, а прояви чудеса ласки, нежности и доброты. Встреть с улыбкой, ласковое слово скажи, что он самый лучший, за стол посади, накорми, но самое главное – налей добавочки ему, да наливай столько, чтобы с копыт свалился. И при этом нужно быть нежной и обходительной. Когда отрубится, дай волю эмоциям – отдубась от всей исстрадавшейся души, только гляди, не искалечь, муж всё же. Когда протрезвеет, не признавайся, мол, сам таким побитым пришёл.

– И ты это сделала? – изумилась Светка. – И что, подействовало?

– После второго урока – как бабка пошептала. С тех пор пить не бросил, но пьяным домой ни разу не пришёл. Всегда себя контролирует.

Этот рассказ начальницы глубоко запал в израненную душу Маши, и она живо представила себе, как отводит эту самую душу, избивая своего мучителя. Даже настроение поднялось и захотелось жить. С нетерпением ждала окончания рабочего дня. По пути домой зашла в гастроном, купила две бутылки хорошей водки, дома надёжно спрятала их и стала, как хищный зверь, ждать удобного случая, когда Акела промахнётся.

И случай вскоре подвернулся. Через несколько дней Серёга ввалился в дом совершенно пьяным.

– Ты пришёл, милый? – просияла Маша очаровательной улыбкой.

Муж даже опешил:

– Ты чего это?

– Радуюсь, что муж с работы вернулся! Сейчас кормить буду. Я столько всего наготовила. Иди мой руки, дорогой.

– А-а-а, – догадался обескураженный любезностью жены Серёга, – моя воспитательная работа подействовала. Вот что значит кулак забойщика!

Он сжал ладонь в кулак, синий от угольных меток, и поднёс к лицу супруги. Та нежным движением отстранила его руку и ласково произнесла:

– Иди, умойся – и за стол. Я накрываю.

Серёга хмыкнул и пошёл в ванную. Долго мыл руки, не переставая хмыкать.

Зайдя на кухню, он был поражён ещё больше, увидев на столе, кроме обилия закуски, бутылку «Русской».

– Не понял, у нас что сегодня, праздник?

– Для меня – да. Я решила начать новую жизнь без скандалов и драк. Больше я не буду кричать, ругаться, теперь всё будет по-другому.

– А я разве против? Наливай, Маха! Я только «за». Когда ты – человек, то и я по-людски к тебе. Да грузи по полной, тоже мне посуду нашла, что, в доме уже стаканов нет?

– Я думала, праздничный ужин всё же…

– Думала она… Да ладно, не суетись, сойдут и рюмки. Себе тоже наливай, я же не алкаш – пить в одиночку. Ну, давай, за новую жизнь!

После первого тоста ужин пошёл как по маслу. Жена щедро наливала мужу одну рюмку за другой, тот пил много, закусывал мало, и водка постепенно делала своё дело. В ходе этой попойки у Серёги часто менялось настроение, переходя от нежности к агрессии, потом принимало слезливый характер, потом снова агрессия вырывалась наружу, и тогда он угрожал «пролетарским кулаком провести воспитательную работу». Жена ласковыми словами успокаивала его, и он обмякал, становился податливым, как пластилин. В конце концов, на половине второй бутылки Серёга отключился. Попытка доползти до дивана была безуспешной.

– Вот теперь, солнышко, ты мой, – выдохнула Маша, почувствовав сильную усталость после застолья, как после тяжёлой физической работы.

Она ещё колебалась. «Может, не надо?» – говорил внутренний голос. Но, посмотрев на свое отражение в зеркале, на свои синие круги под глазами, женщина вскипела и со всей силы пнула в бок бесчувственное тело. Ойкнув от резкой боли в стопе, она чуть было не расплакалась.

– Да что же это такое, бью его, а больно мне. Ему, кабану, хоть бы что. Ну ладно!

С этими словами она вышла в прихожую, натянула зимние сапоги, вернулась с торжествующим видом и, произнеся «теперь ты у меня попляшешь», принялась испытывать на прочность рёбра своего благоверного. Досталось и физиономии. Когда левый глаз затёк, а губы разбухли, жена посчитала, что довольно. Она контролировала себя, помня совет «не калечить». Отойдя на пару шагов, полюбовалась своей работой и осталась довольна.

Дальше нужно было подумать, что делать на следующий день – в выходной. Поразмыслив, она решила: будь что будет, но держаться нужно до конца.

В понедельник на работе Маша поделилась новостями с коллегами, расписав им в подробностях весь процесс.

– А он поверил, что это не ты его отделала? – не унималась Светка.

– Не поверил, но я стояла на своём: сам таким побитым пришёл.

– И что же теперь будет? – спросила перепуганная Ленка. – Раз не поверил, может и прибить вообще.

– Пусть попробует! Я теперь не боюсь. Страх совсем потеряла. Никогда больше бить себя никому не позволю.

– Ну, ты даёшь, Машка. Уважаю! – Светка даже причмокнула языком. – А всё же, дальше-то что?

– Ой, не знаю, девки… Наверное, я переборщила. В воскресенье он собрал чемодан и ушёл к маме. Сказал, что будет разводиться, что не хочет, чтобы я его в следующий раз убила совсем.

Она помолчала, а потом добавила, мысленно заново переживая торжество победы над мужем:

– А всё-таки какое это наслаждение – месть. Это гораздо приятнее, чем секс. Девоньки, это душевный оргазм. Такого наслаждения я никогда раньше не испытывала. Спасибо вам, Галина Петровна, за науку.

– Будет трудно – обращайся, – улыбнулась начальник планового отдела.

Ее коллеги не сдержали обещания «быть могилой», и вскоре эта история стала достоянием всего аппарата управления. А я так вовсе и не клялся молчать, поэтому с вами охотно ею поделился.

Море, водка и гантели

Свой первый в жизни летний отпуск я решил провести на море. Тем более что мои желания и возможности совпали с желаниями и возможностями моего хорошего приятеля и коллеги по работе, Лёхи Гончара. Согласно графику отпусков, мы оба получили право на заслуженные 27 дней отдыха с 15 июля 1981 года.

Для ясности уточню, что после армии я вернулся на шахту в качестве горнорабочего очистного забоя, и Лёха был моим постоянным напарником в нише и соседом по паю в струговой лаве. Всю инициативу по подготовке к поездке мой приятель взял на себя. Когда я зашёл к нему домой, он продемонстрировал мне свой багаж.

– Вот смотри, – тоном бывалого путешественника пояснял он, – это маска и трубка. На море без них нет смысла ехать – не увидишь и не оценишь красот морских глубин. Ласты. Как же без ласт? А это подводное ружьё. Выпросил у Кольки Баранова. Будем по очереди охотиться. Ну, это неинтересно – штаны, рубашки, плавки. А вот это вещь абсолютно необходимая – презики.

– Зачем тебе так много? – удивился я, глядя на внушительный пакет с противозачаточными средствами.

– Деревня! Сразу видно, что первый раз на море едешь без родителей. Ну, ничего, я введу тебя во взрослую жизнь.

Надо заметить, что с Лёхой мы одногодки, нам по двадцать четыре, мы холосты и не обременены никакими обязательствами ни перед кем. Но если верить его словам, то он давно и неоднократно проходил Крым и рым и всегда возвращался победителем.

– А это, – продолжал приятель, – аптечка. Мамка собрала. Тут кремы всякие и таблетки от расстройства кишечника. И не улыбайся! Я один раз попил местной водички – и отдых с пляжа стремительно перешёл в уборную. «Прощай, любовь» называется такая ситуация. Ну, ты понимаешь. Ещё я подумал о запасе спиртного. Много брать водки на море, где её продают на каждом углу, – глупо, а мало – опрометчиво. В дороге-то пить что-то надо. С учётом того, что в этом деле ты мне не помощник, я решил ограничиться одним бутылем хорошей самогонки. Я его завернул в курточку для надёжности, чтобы, не дай бог, не разбить. Тормозок я приготовил и положил в холодильник. Его возьмём завтра перед самым отъездом. Ты много не набирай, чтобы не выбрасывать продукты. Мамка мне наложила закуски на целую бригаду. И, наконец, главное. Смотри!

Тут он с особенной гордостью достал из-под кровати гантели и произнёс не без пафоса:

– Братуха с рудоремонтного притарабанил. Их обязали выпускать продукцию для ширпотреба. Они теперь, помимо шахтных болванок, точат вот такие замечательные наборные гантельки. Ну как, нравится?

– Вещь действительно стоящая, – согласился я, разглядывая красивый спортивный снаряд, а потом неуверенно добавил: – Но мы вообще-то отдыхать едем.

– А здоровый образ жизни?! – возмутился Лёха. – Не ты ли его всё время пропагандируешь в звене? Не пьёшь, не куришь, в соревнованиях за шахту участвуешь. Я, может, подкачаться хочу. Не всё же время водку жрать!

– Ладно, ладно, убедил, – пошёл я на попятную, – чёрт с тобой, бери.

– Я знал, что ты настоящий друг! – обрадовался приятель. – Поэтому одну повезёшь ты, другую – я. И это справедливо. По утрам будем обязательно делать пробежку по берегу, потом потаскаем гантельки, затем душ, завтрак и далее по распорядку – пляж, девочки, дискотека и тому подобное.

Не стал я спорить с Лёхой, ибо знал – уговорит.

Итак, мы в Дебальцево ждём поезд на Симферополь. Когда подкатил наш тринадцатый вагон, мы показали проводнице билеты и пошли занимать свои места. И вот тут-то начались наши приключения. При укладке багажа под сидение Лёха неосторожным движением цокнул гантелей по бутылю, и салон вагона быстро заполнился ядрёным сивушным ароматом.

– Видать, плохо замотал, – со стоном констатировал мой приятель, резко меняясь в лице.

Едва поезд тронулся, пришла проводница и строго поинтересовалась:

– Что тут происходит, граждане пассажиры?

– Беда у молодого человека приключилась, – пояснил пожилой сосед по купе, которого мы только сейчас заметили. – Ты уж не серчай, дочка, бывает.

– Я не поняла! – требовала подробных объяснений молоденькая проводница. – Что случилось? Откуда этот запах?

– Ты когда-нибудь водкой полы мыла? – грустно поинтересовался приятель.

– Нет, и не собираюсь! – отрезала девушка.

– А придётся, – тяжело вздохнул Лёха.

Проводница резко развернулась и ушла. Вернулась через несколько секунд с тряпкой и ведром.

– Не наведёте порядок – высажу на первой станции, – процедила она сквозь зубы.

Мы поняли, что с юмором у этой жгучей брюнетки дела плохи, и принялись наводить порядок. Настроение было испорчено. Особенно у моего приятеля. Он после окончания уборки молча сидел, уставившись в окно, и я не знал, чем его можно было утешить. А вот пожилой сосед, с блестящей лысиной и внушительных размеров брюшком, напоминающий всем своим видом доброго и весёлого божка, то ли Бахуса, то ли ещё кого-то, знал.

– Да вы не расстраивайтесь, юноша, – ласково, по-отечески сказал он, – у меня есть пара бутылок «Московской». А не хватит, так можно у той же проводницы докупить. На худой конец, сходим в вагон-ресторан.

И мой товарищ оживился. А после второго тоста мы уже знали, что Бахуса зовут Степан Иванович, что его жена сейчас в соседнем вагоне болтает с кумовьями, с которыми они вместе едут к их общему куму в Евпаторию, что не получилось у них взять билеты в одно купе и что кумовья обязательно припрутся и будут уговаривать молодых людей поменяться с ними местами.

– Но вы не вздумайте согласиться, – понижая голос, произнёс Степан Иванович. – Они мне дома порядком надоели, и ещё целый месяц придётся терпеть. А я люблю молодёжь.

Когда пошла в ход вторая бутылка, хлебосольный сосед пригласил присоединиться к импровизированному банкету семейную пару с боковых полок, которая скучала за игрой в карты. Дама отказалась, а мужчина средних лет, интеллигентного вида, потому что в очках, охотно согласился, доставая из сумки съестные припасы.

Сидели мы хорошо, потом ещё лучше – пришла супруга Степана Ивановича в сопровождении кумовьёв. Те оказались компанейскими людьми, и наше застолье набирало обороты. Однако, как выяснилось, невезучесть может быть заразной. На очередной станции поезд остановился, и проводница объявила, что стоянка пять минут. Интеллигент решил сделать жест благодарности за оказанное гостеприимство: