Бунтующий Яппи

– Спасибо, Вера Семёновна. Спасибо, – сказал Кокоша, воспользовавшись паузой. По толпе покатился одобрительный ропот. Вера Семёновна, раскрасневшись и вспотев от волнения, отступила на шаг назад. Глаза её выпукло блестели. Она вынула из ридикюля носовой платок и промокнула им лицо. Кто-то из толпы трогал её за локоть и хвалил за хорошее выступление.

– Вы только посмотрите, какой оратор, – ядовито произнесла мне на ухо Ирина Фёдоровна.

– Товарищи! Товарищи! – перекрывая ропот толпы, прокричал Кокоша. – Я думаю, сейчас самое время послушать адвоката. Послушаем внимательно, товарищи. Михаил Аркадьич, прошу, Вам слово.

Русальский грузно поднялся и, добродушно улыбнувшись, несколько раз поклонился толпе. Люди благоговейно, как перед жрецом, затихли.

– Братцы, я прекрасно вас понимаю, – начал он и развёл в стороны свои большие холёные руки, – понимаю вашу боль, ваш гнев, ваше справедливое негодование. Вас обманули. Вас обманули грубо и дерзко, и теперь вы хотите защитить ваши права во что бы то ни стало. И вы даже уже кое-что сделали, чтобы защитить их самостоятельно. И это понятно. Человек всегда, прежде чем обращаться к доктору, лечится сам, и уж потом, когда самодеятельность не даёт результата, идёт к специалисту. Вы обратились ко мне за помощью через вашего избранника, уважаемого Виктора Владимировича Кокошу, и правильно сделали! Теперь я прошу от вас только одного: больше никакой самодеятельности, братцы. – Он с улыбкой обвёл глазами собравшихся. – Никаких заявлений в прокуратуру, в суд, писем Президенту и тому подобное. Идите по домам, сложите оружие и занимайтесь своими делами. Всё. Ваше дело – это теперь моё дело. Ваша боль – моя боль. Как специалист я обязан предупредить вас сразу: дело очень сложное и запутанное, и вы одним неосторожным своим действием, одним шагом можете всё безнадёжно испортить.

– Чего же тут сложного?! – выкрикнули из толпы. – Всё ясно как день! Нас ограбили!

Русальский поискал глазами выкрикивавшего и, не найдя, продолжал:

– Дело только вам представляется очевидным, но прошу вас не забывать, братцы, что мы пойдём в суд, и в суде каждый даже самый очевидный факт придётся доказывать. Учтите, что противник за большие деньги наймёт лучших адвокатов, которые будут всё отрицать.

– А кто платить будет нашему адвокату, товарищи? – обеспокоенно спросил кто-то, и толпа, почувствовав угрозу для своих кошельков, немедленно подхватила: – Да! Кто платить будет?! Дорогое удовольствие! Да! Это ж сколько?! Гляди, цену набивает! Дело, мол, сложное!

Адвокат покровительственно улыбнулся.

– Товарищи! Товарищи! – встал рядом с ним Кокоша. – Успокойтесь. Финансовая сторона вопроса ложится полностью на меня, товарищи. – Он вытянул вперёд руки в успокаивающем жесте. – Не надо ни с кого собирать никаких денег. За всё плачу я. Вам не о чем беспокоиться. Всё, – и, заметив, что в толпе зреет недовольство холёным адвокатом, который предлагает всем сложить оружие и сидеть дома, дожидаясь результатов, депутат продолжал:

– Да, противник наймёт адвокатов, и они будут лгать. Садитесь, «братец», – язвительно шепнул он адвокату и, положив руку ему на плечо, мягко, но властно усадил в кресло. Но, – снова громко произнёс он, – мы не позволим, чтобы судья схавал эту ложь! Мы встанем плечом к плечу. И если понадобится, мы всех соберём на митинг возле суда.

Кокоша говорил очень долго, часто рубил ладонью воздух и опускал тяжёлый кулак в раскрытую ладонь. В его речи не было конкретных предложений, но были слова: «Мы не позволим!», «Мы не дадим!», «Правда на нашей стороне!», «Мы боремся за правое дело!» И эти слова сплачивали толпу, вызывали в ней одобрение и подчиняли вождю. И только добившись полного контроля над людьми, Кокоша завершил свою речь приказом всем разойтись по домам и самостоятельно не совершать никаких действий.

– Депутат дело говорит, – послышалось из толпы, градус агрессивности которой заметно упал. Граждане зашуршали, поднимаясь со стульев, и стали покидать кабинет, по пути обсуждая предстоящую борьбу. Ирина Фёдоровна, оставив меня с адвокатом, походкой светской дамы направилась к Кокоше. В этот момент к нам приблизилась Вера Семёновна и, улыбнувшись, сказала адвокату:

– Мне очень-очень приятно, Михаил Аркадьевич, что вы согласились заниматься нашим делом.

– Для меня это тоже большое удовольствие, – ответил Русальский, протягивая ей визитную карточку.

– Давно практикуете? – спросила Вера Семёновна, пряча визитку в ридикюль.

– Десять лет непрерывного стажа.

– Да вы что? Удивительно долго. А приходилось заниматься делами такими же, как наше?

– Приходилось.

– И как? Выигрывали?

– Всяко случалось, но чаще выигрывал.

– Чаще выигрывали, – пробубнила себе под нос Вера Семеновна. – Так. Значит, иногда проигрывали?

– Иногда, очень редко.

– И всё-таки проигрывали? – не отставала она. – А каков процент проигрыша?

– Ну, так в процентах и не скажешь, – развёл руками адвокат.

– Ну примерно сколько? Один, два раза из десяти? Или сколько?

– Один процент из ста, – улыбнулся Русальский в ответ на её настойчивость.

– Один процент из ста – очень даже неплохо, – покачала головой Вера Семёновна. – Очень неплохо! Ну, до свидания.

– До свидания, – ответили мы с адвокатом, но Вера Семёновна не ушла. Помедлив, она спросила:

– А эта женщина, которая сидела рядом с вами…

– Ирина Фёдоровна, – сказал я.

– Да. Наверняка говорила про меня всякие гадости… – Её фиолетовый дряблый рот скривился от омерзения. – Удивительно скверная особа, а производит впечатление такой порядочной дамы! Ведь это она одна сеет распрю между мной и Виктором Владимировичем. Вы ей не верьте, молодой человек, – обратилась она ко мне, – каждое её слово – ложь и грязная клевета.

– Хорошо, – пожал я плечами.

– Ну, я, пожалуй, пойду.

– До свиданья, – опять сказали мы с адвокатом.

Когда граждане разошлись, Кокоша вызвал секретаршу и сказал:

– Ира, сделай.

– Что? – спросила она.

– Ну, не минет же! – усмехнулся он. – Кофе. Три чашки.

– Хорошо, – не обиделась Ира.

– А можно мне горячий шоколад, если есть? – попросил адвокат.

– Есть, – кивнула Ира.

– Можно, пожалуйста. Спасибо. Спасибо, – закивал он.

– Андрюха, – обратился ко мне Кокоша, – я уж тебе не дал слова. Видишь, как они возбудились, особенно когда ты, братец, – депутат повернулся к адвокату, – сказал им: «Сидите дома и не рыпайтесь».

– Я просто хотел объяснить, – развёл руками Русальский и улыбнулся. Его, видимо, не задело кокошино «ты».

– Разве этому быдлу можно что-нибудь объяснить? – спросил я.

– Да вот именно, – хмыкнул Кокоша, – это же натуральное стадо. Им сейчас митинги подавай и уличные бои, они крови хотят, а ты им: сидите дома, братцы. Ты тут до того мог договориться. Они б тебя разорвали к ебеням. И даже я бы тебе ни хуя не помог. Одно, блядь, не понятно, – продолжал он, – что происходит? На хуй Толику Гурдюмову эта реорганизация?

– Ну как же… – Русальский удобно откинулся в кресле. – Обычная процедура. Когда у предприятия большие долги и хозяева не хотят дожидаться банкротства, они проводят процедуру реорганизации в форме выделения: выделяют из предприятия новое юридическое лицо, которому передают все активы, а долги оставляют на старом.

– И что, закон такое допускает? – удивился Кокоша.

– Конечно, допускает! А новый закон о регистрации юридических лиц даже не даёт налоговым органам полномочий проверить, извещены ли кредиторы о предстоящей реорганизации! Впрочем, раньше, когда это проверялось, люди всё равно выкручивались. Посылали заказным письмом пустые листы бумаги или поздравительные открытки, а в регистрирующие органы приносили почтовые квитанции о том, что кредиторам, дескать, направлено уведомление.

– Ебанутые у нас законы, – констатировал Кокоша. – Сюда поставь, – приказал он секретарше, которая принесла маленький серебряный поднос с кофе и шоколадом.

– Я так думаю, Толик мне специально перед выборами устроил, блядь, козью рожу, – задумчиво проговорил он.

– Самое-то интересное, братцы, – сказал Русальский, поднося чашку ко рту с нескрываемым детским восторгом, – самое-то интересное, что граждане от этой реорганизации нисколько не пострадали, насколько я могу судить! Ведь их же как акционеров перетащили в новое общество с тем же количеством акций. Вот на что будут упирать адвокаты Гурдюмова. И я, честно сказать, этого вашего Толика прекрасно понимаю. Если хотите, морально-психологически я полностью на его стороне. Представьте: нависает банкротство, имущество предприятия надо спасать через реорганизацию, но для реорганизации нужно иметь более трёх четвертей голосов на собрании акционеров, а у Гурдюмова и его команды их чуть меньше, он знает, что недостающая часть голосов принадлежит обычным бывшим работягам с завода, которым трудно что-либо втолковать, сами только что видели, и принимает решение получить эти голоса не совсем, так сказать, законным путём.

– Вот я про что и говорю! – шевелит нижней губой Кокоша. – Нарушение всё-таки есть! Тогда почему, блядь, мы можем проиграть суд?

– Э-э-э… – Русальский поставил чашку и поднял вверх указательный палец. – Всё не так просто, братец вы мой. Есть тут свои малюсенькие процедурные тонкости.

При словах «малюсенькие процедурные тонкости» Кокоша недовольно поморщился.

– Процедурные тонкости, – продолжал адвокат, – заключаются в том, что протоколы с подлинными подписями граждан у Гурдюмова есть.

– Ну так подписи же получены мошенническим путём!

– А это ещё нужно, извините, доказать.

– И докажем, блядь. В чём проблема?! Притащим всех свидетелей в суд.

– В том-то и дело, что акционеры будут истцами, а не свидетелями, и все наши доказательства сведутся к объяснениям самих же истцов. А ещё учтите, что дело рассматривать будет арбитражный суд. Этот суд изучает только документы и редко слушает свидетелей. Вот так. Поэтому-то дело ваше дрянь.

– Возбудим против Толика уголовное дело по факту мошенничества, – не сдавался Кокоша.

– Не выйдет, – ответил адвокат, – для ментов такое дело заведомый «висяк». Чтоб его возбудить, нужны серьёзные связи в органах.

– У тебя же они есть.

– Есть-то есть. Но кто ж нынче бесплатно работает?

– Блядь, – сказал Кокоша. – Это же сколько бабла мне надо будет ввалить в эту предвыборную кампанию?!

– Кроме того, – продолжал Русальский, – Вы в курсе, что права Гурдюмова защищает юридическая группа «Ваш интерес»?

– Кто это? – поинтересовался депутат.

– Это сам Николай Николаевич Свирин, – отвечал адвокат. – Бывший… – Он понизил голос и ткнул пальцем в потолок.

– А может, Виктор Владимирович, не надо ничего делать, – вмешался я. – Может, сказать: смотрите, уважаемые граждане, ваши права не нарушены, вы как были, так и остались акционерами. Только теперь вам ещё лучше, потому что вы акционеры предприятия, у которого нет долгов. И это ведь чистая правда!

– Чистая правда, – согласился адвокат.

– Ты видел их сегодня? – спросил Кокоша. – Да если я им такое выложу, они же мне просто, блядь, не поверят! Решат, что я сговорился с Толиком и хочу их кинуть. Знаешь, какая тут пойдёт байда! Просто пиздец! И хуй мне тогда, а не депутатское кресло на следующих выборах. Нет, народ хочет крови, и он должен её получить. А иначе они нас сожрут и не подавятся. И мне не нужны вот эти все хитрые увёртки и «процедурные тонкости», – процедил он, – мне нужно – бац и всмятку, чтоб мокрого места не осталось от Толика и этого Николая Николаевича! Чтоб показательный процесс! Журналюги, все дела, блядь!

– Понял, – пробормотал адвокат и засобирался. – Извините, братцы, мне пора. У меня уже через пять минут встреча. А по Вашему вопросу я тогда обойду людей, всё, извините, разнюхаю, кому, чего и сколько, подобью бюджет, заложу в него свой скромный сиротский процентик и дней эдак через пять перед Вами отчитаюсь. Идёт?

– Договорились, – пожал ему руку Кокоша.

– Отличные фотографии, – кивнул по сторонам адвокат, надевая дорогое кашемировое пальто. – Может, к Вам в секцию записаться? – добродушно спросил он.

– Записывайся, у нас как раз «груш» не хватает, – мрачно пошутил депутат.

Русальский жизнерадостно засмеялся и откланялся, подарив на прощание комплимент секретарше и не забыв взять у неё номер телефона.

– Ты где его откопал, этого братца? – спросил меня Кокоша.

– Поспрашивал у знающих людей.

– Сиротский процентик! – скривился депутат. – Обдерёт, пожалуй, как липку, жидовская морда!

– Зато он, говорят, дело делает с гарантией девяносто девять процентов.

– Ты ещё, слушай, – сказал Кокоша, – поузнавай там везде чё-кого. Что это за «Ваш интерес»? Какие возможности у этого, как его, Свирина?

– Узнаем. Обязательно, – ответил я. – А сейчас извините, Виктор Владимирович, мне пора бежать.

– Ну, давай. Только, Дюха… – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Я на тебя надеюсь. Пинай этого еврейского братца-кролика. И вообще держи руку на пульсе. Замазали?

– Замазали.

Я всегда каким-то непостижимым образом угадываю схему. Не зная её точных координат, всех деталей и нюансов, всех ролей, которые предстоит сыграть её участникам, я могу только с уверенностью утверждать: она есть. Ощущение схемы постепенно вызревает где-то глубоко внутри и напоминает создание мозаики без заранее заданного чертежа. Время от времени передо мной в совершенной темноте вспыхивают различные её куски, которые я вслепую передвигаю, примеряю друг к другу до тех пор, пока не придёт осознание того, что необходимое место найдено. Как только это произойдёт, кусок мозаики уже не двинется ни вправо, ни влево, ни вверх, ни вниз, – вместе с другими кусками он составит узор, от которого нити потянутся к другим таким же узорам.

Выйдя от Кокоши, я немедленно позвонил на сотовый своему бывшему однокласснику Глебу Замшину, который работал в адвокатском бюро «Ваш интерес». Слушая протяжные гудки, я всеми фибрами души ощущал созревание схемы. Я наблюдал её, как наблюдают из иллюминатора самолёта ночной город: в виде огромной золотой материнской платы, проплывающей далеко внизу на бархатно-чёрном фоне земли.

Схема созрела! – произнёс я таинственным голосом, когда одноклассник снял трубку.

III

Замша

ЗАМША, – и, ж. Выделанная мягкая и тонкая ворсовая кожа с бархатистой поверхностью.

С. И. Ожегов. Словарь русского языка.

User: Zamsha

100% успеха

На правах рекламы Фото: Вячеслав КуницынМодель: Глеб ЗамшаНа фото:Глеб Замша, молодой преуспевающий стажёрадвоката, покинув трамвай, бодрой пружинистойпоходкой шагает в офис. У него пока нет своегоавтомобиля, но зато на Глебе:• Тёмно-синий костюм в полоску «U.S. PoloAss’n».100% шерсть.• Чёрный ремень «Бонд Нон». 100% кожа.• Голубая сорочка Даниэль Эштер. 100% хлопок.• Галстук цвета «аделаида» Даниэль Эштер.100% шёлк.• Чёрный дипломат «Петек». 100% кожа.• Чёрные ботинки «Сан Мелдини». 100% кожа.На поясе у Глеба:• Мобильный телефон «Нокия» 6820 модели. Nokiaconnectingpeople!• Сумочка для телефона: «Валента». 100% кожа.

Глеб Андреевич Замша был от природы очень застенчивый человек. В действительности его фамилия звучала как Замшин, но отчего-то так повелось, что чуть ли не с самого детства все называли его просто Замша. Труднее всего Замше давалось общение с незнакомыми людьми. Дело доходило до курьёзного. Придя в продуктовый магазин, Замша стеснялся обратиться к продавцу с просьбой, так как не мог выбрать, как ему казалось, ни подходящего тона, ни правильных слов. Случалось, что он, постояв у кассы и немного помявшись, уходил без покупки. Поэтому Замша любил магазины самообслуживания.

Замша никогда не принимал решений. Он боялся задавать себе вопрос: «Чего я хочу?» – потому что давно убедил себя в неспособности реализовать собственные желания. Он не любил тех жизненных ситуаций, которые ставили его перед жёсткой необходимостью совершать выбор. Замша предоставлял другим право делать выбор вместо него, поэтому, когда в конце одиннадцатого класса мать предложила ему поступать в юридический институт, он поспешил согласиться. С такой же поспешностью он ухватился за предложенную на втором курсе работу курьера в крупной адвокатской компании «Ваш Интерес», которую нашла для него мать с помощью каких-то знакомых.

Со стороны казалось, что Замша настойчиво и целеустремлённо делает блестящую карьеру, но сам он не ощущал целеустремлённости своих действий. В 24 года он уже был правой рукой скандально известного адвоката Н. Н. Свирина, основателя и главы «Вашего Интереса», и готовился в ближайшем будущем сам держать экзамен на адвоката. До Замши звание «правой руки» принадлежало другому молодому, подающему надежды специалисту, который бок о бок со Свириным обеспечил не один успешный рейдерский захват. Однако, в конце концов, специалист почувствовал вкус к большим деньгам и предал интересы начальника, переметнувшись на сторону конкурентов. Опустевшее место «правой руки» уверенно занял наш герой – Глеб Андреевич Замша. Мягкий характер Замши, его застенчивость и скромность очень импонировали шефу. Свирин полагал, что на сей раз сделал правильный выбор – новый помощник его не подведёт.

Под руководством Глеба Андреевича теперь трудился целый отдел «Корпоративного права», состоявший сплошь из великовозрастных женщин, которые вечно ничего не делали, однако у Замши не хватало духу проявить твёрдость по отношению к ним, и он предпочитал загрузить себя работой по самую макушку, лишь бы не отдавать приказы и распоряжения. «Ты давай ими построже командуй! – говорил ему шеф. – Мужик ты или нет?!» Замша почему-то краснел и кивал головой, но ситуация не менялась.

Придя утром в офис, он не сразу входил в кабинет, как положено начальнику отдела и «правой руке», а некоторое время топтался на пороге и подглядывал за женщинами в зазор между приоткрытой дверью и косяком. Он сам себе напоминал при этом пятилетнего мальчика в матроске и бескозырке, который подсматривает за соседкой, развешивающей бельё на верёвке. В кабинете царил поздний мезозой. Среди пальм и папоротника, будто диплодоки и бронтозавры, прогуливались исполинские взрослые женщины. Подрагивая мясистыми ягодицами, они готовили себе кофе.

На правах рекламы фото: Вячеслав КуницынНа чёрно-белом фото, занимающем весь разворот,пожилой негр с теплотой во взгляде наблюдает, какюноша и девушка танцуют румбу.Кофе! Кофе! Будто волшебная румба!Обжигающий кофе склеивает утро и полдень.Полдень и вечер.Кофе – чёрный африканский бог.Тягуче течёт по жилам.Кофе – мистический обряд.Таинство. Экстаз.Все хотят кофе.Кофе – магия превращений!LAVAZZAEspressoPoint

Выдохнув, Замша шагнул в кабинет. Женщины на секунду застыли с обращёнными к нему глупыми лицами. Потом Инна Казанова, блондинка с большой и упругой грудью, с большими и упругими бёдрами, закончила чертить помадой алую букву «О» вокруг рта, и её губы, потёршись одна о другую, сочно лопнули наружу:

– Приветик, Глеб Андреич. Кофейку жабнешь?

Замша часто заморгал, будто его вытолкали на ярко освещённую сцену, и пробормотал:

– Здрасьте. Э-э-э… Нет-нет, спасибо.

Не поднимая глаз, он осторожно, будто шёл по канату, двинулся к своему столу, на котором среди бумаг валялся первый и единственный номер журнала «Бунтующий яппи». На обложке был изображён человек в деловом костюме; верхняя и нижняя границы кадра отсекали соответственно его голову и ноги. Повязанный вокруг шеи огрызок галстука указывал на то, что издание ориентировано на протестующую часть публики. Главным редактором журнала значился Андрей Гриневич – бывший одноклассник Замши. «Бунтующий яппи» был любимым проектом Андрея, изданным большей частью на деньги энтузиастов и не преследовавшим коммерческих целей. Одну из статей для журнала написал Замша.

Добравшись до вращающегося начальственного кресла, он с облегчением рухнул в него. Он не любил стоять, потому что тогда со всех сторон был открыт посторонним взглядам, как одинокая сосна в поле бывает открыта всем ветрам. Он чувствовал комфорт лишь в том случае, если ему удавалось спрятать собственное тело в мягких объятиях кресла. Ощущение спинки кресла за своей спиной придавало ему уверенность и служило гарантией того, что сзади никто не нападёт.

Замша включил компьютер. Машина радостно зашумела. Экран озарился изнутри голубоватым сиянием. Тысячеглазый Аргус смотрел на Замшу через монитор. Глеб представил себе бескрайнее море, а на нём белые паруса маленьких яхт и решил, что давно не отдыхал. Паруса превратились в ярлычки на рабочем столе. В «аське» мигало сообщение от Ильи Рожнева (друга и одноклассника) следующего содержания: «Превед девственнег! Шлю тибе оптом сизьке и жопы». К сообщению прилагалась ссылка на эротически-юмористический сайт. Замша усмехнулся, зашёл по ссылке, пробежал взглядом картинки, ответил Илье одним словом «зачот» и выставил статус: «Работа. Занят». «Пиво пить бу?» – пришло сообщение от друга. «Бу», – выстукал Замша. – Ради пятницы постараюсь пораньше слинять». «Во скок?» – спросил Илья. «Давай часа в четыре на старом месте». «Ок».

Потом Замша твёрдо решил поработать. Однако уже через пять минут сидел, тупо уставившись на экран монитора, по которому летала и вращалась с какой-то издёвкой надпись «Вечный ОМ». Мысли о работе отпали сами собой. Вот почему:

– А я вчера вечерком горячую ванну приняла, корвалольчику напилася и вырубилась просто без задних ног! – Да ты что! – Ага. И про окрошку забыла начисто. – А ты с чем её делаешь? – Да как обычно: колбаска там, огурчик, яички, сметанка. Я это всё в кастрюльку покрошила. И забыла, блин, прикинь? – А я больше люблю с майонезиком и немного горчички туда, тогда потому что вот так остренько получается, и я больше люблю, когда остренько. Кстати, Димка твой звонил. – Когда? – Вот только что, до того, как ты пришла. – Чё хотел-то? – Да ничё. Я такая: а где мама? А он такой: на работу ушла. Я такая: ты где сейчас? А он такой, прикинь: понятно, где, – грит, – у бабушки. Понятно, где! Деловущий такой! Ты его это, чё, на пээмжэ к бабушке сплавила? – Да нет. Болеет сейчас, в садик не ходит, а оставить больше не с кем. – А я вчера ходила к косметологу на лимфадренаж. О-о-о-о!

– Кстати, девчонки! Слышьте чё! Я же вчера себе юбку отхватила. Ещё не надевала.

– А она у тебя с собой?

– Да.

– И ты молчишь?!

– Ну-ка, давай мерить!

В воздухе повисло молчание, и женщины выразительно посмотрели на Замшу. Замша оторвался от монитора и посмотрел на женщин. Потом он вздохнул, поднялся из-за стола и направился к выходу. Со всех сторон его провожали нетерпеливые взгляды. Закрыв за собой дверь, Замша скрестил на груди руки и услышал восторженный шёпот:

– Ну, как?

– О, классно, слушай!

– Классно? Только почему-то она на бёдрах висит. Это что, так и должно быть?

– А как, по-твоему?

– Ну, обычно юбки на талии. Нет, смотри, на бёдрах висит. Может, это специально?

– Цвет идёт тебе.

– Почему же на бёдрах?

– Да перестань, они все такие. Фасон такой.

– Нет, из-за этого у меня теперь ноги короткие! Ну посмотри – ноги совсем короткие! Ну как култышки! Ты смотри-ка чё, а!

На правах рекламы фото: Вячеслав КуницынМодель: Инна КазановаМодельное агентство «Вавилон»На фото:Офисная дива Инна Казанова сидит на краешкестола. На Инне:• атласный топ Caractere;• шифоновая юбка, расшитая стеклярусом Caractere;• туфли с металлическими логотипами Gucci.

Замша запрокинул голову и уставился в потолок. Сегодня ему предстояло поговорить с шефом об увеличении оклада. Вряд ли он сделал бы это по собственной инициативе. Как и в прошлый раз, инициатором выступала мать. Это она каждый день спрашивала его: «Ты говорил насчёт зарплаты? Почему нет? Завтра обязательно поговори!» Замша, в конце концов, сдавался и, хотя ему было мучительно неловко, шёл к шефу с тем, чтобы поднять щекотливый вопрос. Однако до сих пор добиться заветного увеличения оклада ему не удалось.

После того, как страсти по юбке улеглись, Замша вернулся на рабочее место и задумался о том, с чего лучше начать деликатный разговор. Была одна юридическая головоломка, которую он с успехом распутал и уже добился кое-каких результатов.

Около трёх месяцев назад Николай Николаевич вызвал Замшу к себе в кабинет. Войдя, помощник сразу почувствовал, что речь пойдёт о новом крупном проекте. Шеф сидел за письменным столом, окружённый облаком табачного дыма. Усы его были похожи на медленно тлеющую скирду. Дым выползал из них ленивыми зигзагами, и, казалось, что они вот-вот займутся весёлым оранжевым пламенем. Перед Шефом лежала раскрытая папка. Он внимательно просматривал её, время от времени затягиваясь сигаретой. Стряхнув пепел в керамическую пепельницу, шеф поднял глаза на Замшу и сказал: