Бунтующий Яппи

Бунтующий Яппи

Василий Богданов

Корректор Алексей Леснянский

Иллюстратор Мария Шестакова

Дизайнер обложки Валентина Гредина

© Василий Богданов, 2017

© Мария Шестакова, иллюстрации, 2017

© Валентина Гредина, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-7753-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Моя одержимость коллекционированием текстов началась осенью две тысячи седьмого года, когда я, коротая рабочее время за просмотром дневников пользователей живого журнала, наткнулся на персонажа, действовавшего под ником «Rebellious Yappy».

Собирание текстов увлекло меня настолько, что я даже забросил на продолжительное время работу. C поста от 10 октября 2007 года началось моё почти детективное расследование заговора бунтующих яппи, уведшее меня в 2004-й, а оттуда в 1999-й и дальше до самого начала 80-х. В своих записях «Rebellious Yappy» оставлял многочисленные ссылки на другие тексты, размещённые не только в Livejournal, но и на известных литературных и новостных сайтах, таких как Lib.ru и Novosti.ru.

Сначала всё шло гладко. Читая дневник «Rebellious Yappy», я очень быстро взял след и установил круг действующих лиц. Несмотря на то, что в разных текстах им давались разные имена, определённое сходство черт характера позволяло понять, в каком случае о ком из них идёт речь. Стремительно развивающиеся социальные сети «Odnoklassniki.ru» и «Vkontakte.ru» дали информацию о подлинных именах, отчествах и фамилиях, месте учёбы и работы каждого из героев.

Четыре мужских персонажа:

User: Rebellious Yappy

Андрей Гриневич

User: Zamsha

Глеб Замшин

User: Graf Tolstoy

Илья Рожнев

User: Kilya

Александр Белугин

Два женских:

User: Volange

Таня Вязникова

User: DeMertey

Катя Кисиль

Каждый из них вёл собственный блог в живом журнале, а некоторые публиковались и в разделе «Самиздат» на Lib.ru. Первоначально я принимал всё, написанное ими за чистую монету, особенно в связи с тем, что многие сведения из дневников и самиздатовских текстов совпадали с новостями на Novosti.ru, куда я время от времени заглядывал по ссылкам «Rebellious Yappy». Вскоре, однако, мне удалось выяснить, что эти новости – полнейший вымысел. Никакого Уральского Завода Бурового Оборудования в действительности не существовало, и ни один из микрорайонов Екатеринбурга не носил названия «Бурмаш». Следовательно, не было и заговора, о котором с таким упоением писал «Rebellious Yappy», целенаправленно вводя в заблуждение возможного читателя своих дневников. Данное обстоятельство дало мне повод поставить под сомнение достоверность сведений, сообщаемых им о себе. Кроме того, в связи с тем, что выход на других персонажей я также получил благодаря ключам и подсказкам, оставленным «Rebellious Yappy», информация, содержащаяся в их дневниках, была подвергнута мной тщательной проверке. Ни один из фактов, включая данные о датах рождений, месте работы, именах и фамилиях не подтвердился! Страницы, зарегистрированные на «Odnoklassniki.ru» и «Vkontakte.ru» оказались фиктивными.

Я понял, что имею дело с художественным вымыслом, а не с документальным описанием событий, и, воодушевлённый своим открытием, с удвоенным рвением пустился на поиски. Реальность перестала быть их основанием, я уже не гонялся за соответствиями между сведениями и фактами; теперь моя цель состояла в том, чтобы выследить и поймать за хвост определённую историю, канву, намёки на которую присутствовали во многих, на первый взгляд, разрозненных фрагментах. И мне это удалось.

Знакомясь с дневниками заинтересовавших меня пользователей, я обратил внимание на следующее занятное обстоятельство: любая ЖЖ-история открывается перед нами с конца. Мы встречаем персонажа в той точке, которая для него самого на момент встречи является финальной, и дальнейшее наше узнавание его движется не только вперёд, но и назад в глубину его прошлого. Если герой вызвал нашу симпатию, то мы непременно стремимся заглянуть в его архив, покопаться в избранном, отмотать ленту до самого начала, чтобы прочитать ту самую первую запись, с которой началась в ЖЖ чья-то новая жизнь.

Однако же я взял на себя труд расположить собранные мной тексты в ином порядке, чем тот, согласно которому происходило моё знакомство с ними, исключительно для того, чтобы подогреть интерес публики к сюжету.

Эпилог истории, события которого относятся к 2007г. вполне мог бы стать и Прологом. В конечном итоге, выбор отправной точки остаётся за вами. Если вы, как и я, любите читать книги с конца, то вам следует непременно узнать финал, а уж после решить, стоит ли тратить время на остальное.

Не берусь утверждать, что выбранная мною последовательность является единственно правильной и соответствует замыслу самих авторов. Вполне можно предположить наличие двух вариантов их отношения к собственным текстам. Согласно первому, один человек, а, вероятнее всего, группа людей впервые в истории Интернета предприняла попытку опубликовать роман в Сети, замаскировав его под блоги различных пользователей. В соответствии со вторым, каждый из авторов писал собственное произведение, а я лишь впоследствии сложил разрозненные куски, навязав истории сюжетные линии и смыслы. Обе версии имеют равные права на существование, и я не стал бы отдавать предпочтение ни одной.

Поэтому-то перед вами не роман, не повесть, не сборник рассказов, а то, что точнее всего определяется словом коллекция. Я соответственно не столько автор произведения, сколько всего лишь скромный коллекционер чужих текстов.

2012

Пролог

User: Rebellious Yappy

Subject: Париж

18:05 10 октября 2007г.

Считается почему-то, что прожигание жизни есть дело лёгкое и вовсе не требующее труда. По мне, так, напротив, получение наслаждения всегда становится результатом изощрённых усилий, ведь вкус притупляется скорее, чем лопается пузырёк в бокале с моей несравненной «Вдовой Клико».

Отнюдь не каждому дано так безнаказанно и виртуозно служить собственному Эго, как это делаю я – счастливый обладатель синекуры с неопределённым кругом обязанностей в некой транснациональной корпорации.

Я прекрасно устроился, размазав себя между мировыми столицами: сегодня Лондон, завтра Москва, потом Нью-Йорк, Рим, Токио. Но дольше всего я предпочитаю оставаться в Париже. Он в точности соответствует мне, он моё Альтер Эго, мой брат-близнец. Такой же со вкусом одетый нахал и гордец, живущий исключительно в своё удовольствие. Утром в будние дни меня можно застать за столиком одного из кафе в районе Больших Бульваров. Открыв ноутбук, я просматриваю новости в Интернете и пью кофе с горячим круассаном. Днём меня ожидает обед, состоящий из шести перемен блюд и занимающий не менее двух часов, с непременной тарелкой сыров между горячим и десертом, сопровождаемый бутылкой вина. После обеда я обычно отправляюсь спать, а ближе к полуночи спускаюсь в кафе на углу, чтобы пропустить рюмку двенадцатилетнего кальвадоса. Изредка ко мне присоединяется гражданин Евросоюза русского происхождения состоятельный бизнесмен месье Блинофф. Большую часть времени он проводит на Лазурном берегу, но, случается, заглядывает и в Париж. Вся семья Блиновых (супруга и двое детей) довольна переездом заграницу: дети ходят во французскую школу, супруга держит салон красоты и иногда устраивает скандалы, освещаемые в местной прессе. Месье Блинофф не испытывает ни малейшего желания возвращаться в Россию, тем более, что, согласно официальным сведениям, он числится погибшим от рук наёмного убийцы.

Единственные, по кому я скучаю во время своих длительных зарубежных вояжей – это русские шлюхи! Иностранные жрицы любви мне совершенно обрыдли. Холодные циничные твари – в каждом глазу только евро. Они совсем не такие, как наши домашние, милые и тёплые, будто только из печки сдобные булочки, украинки и молдаванки, приехавшие в Москву в поисках лучшей доли. С нашими можно весело поболтать, потереться щекой об их плечики, узнать секрет приготовления борща или вареников. Зарубежные шлюхи глядят на тебя, как таможенники, и молчат, словно рыбы. Ничем не отличаются от резиновых баб! Никакой ласки во взгляде. А я с недавних пор полюбил женскую ласку. Может быть, это частые перелёты так на меня действуют? Провоцируют на поиски согревающего женского тела?

Иногда мать прилетает ко мне в Париж, и тогда мы отправляемся в «Максим» или другой ресторан, отмеченный мишленовскими звёздами, где подают нежный, как суфле, красно-розовый тартар. Моя мать без ума от него. Иногда мне кажется, что её мозг отключается ровно в тот момент, когда фарш, намазанный на тонкий ломтик чёрного хлеба, исчезает у неё во рту. Я вынужден был обратиться к ней за помощью, когда три года назад над моей головой нависла угроза. Обладая серьёзными связями, она вытащила меня из такой передряги, откуда я вряд ли мог бы самостоятельно выбраться.

Обидно, что вынужденный бежать, я так и не пожал результаты своих трудов. Золотые яблочки, как всегда, достались Иванушке-дурачку, оказавшемуся в нужное время и в нужном месте. Теперь он спокойно почивает на лаврах, обласканный властью. Выигрывает, к сожалению, не волк-одиночка, а самый низкий и подлый из членов стаи, готовый служить вожаку.

Всем желающим узнать финал моей истории, рекомендую сегодня перейти по ссылке на страничку novosti.ru. Забавно следить за тем, как журналисты поджаривают факты в панировке политических установок. Сами по себе запутанные причинно-следственные связи никому не интересны, если не привязаны к глыбам идеологий.

Однако, чтобы иметь подлинное представление о произошедших событиях, требуется глубокое погружение на иррациональный микроскопический уровень конкретных человеческих личностей, где существенную роль играют такие мелочи, как «носик Клеопатры». Говоря о личностях, я имею в виду себя и своих компаньонов – участников заговора, который ничего общего не имел с войной власти и олигархов, но закрутил ураган событий, интерпретируемых СМИ исключительно в терминах этой самой войны.

НОВОСТИ.РУ10 октября 2007 годаПРИЗРАК ГОСКАПИТАЛИЗМА

В начале октября этого года завершилась процедура внешнего управления ОАО «УЗБО», в ходе которой последовательно были реализованы мероприятия, приведшие к существенным изменениям в структуре управления обществом. Контроль над активами перешёл к государственной корпорации «Газинвест», а «бурмашевская» преступная группировка, ранее владевшая заводом, лишилась существенного куска собственности.

С одной стороны, надо бы порадоваться тому, что государство постепенно расправляется с криминальными хищниками, а с другой – стоит задуматься, не станет ли оно само таким же хищником, только более крупным и агрессивным? Вообще так называемое «дело о возврате УЗБО» достаточно дурно пахнет: слишком уж много вокруг него трупов.

Напомним, что в ноябре 2004 года в собственном автомобиле взорвался депутат Городской Думы Виктор Кокоша, имевший отношение к конфликту акционеров на заводе. С ним погибли и двое его телохранителей.

Почти немедленно после этого события по подозрению в совершении незначительного преступления был арестован лидер «бурмашевской» преступной группировки Анатолий Гурдюмов. Согласно неофициальной версии правоохранительные органы планировали в дальнейшем предъявить ему обвинение в убийстве Виктора Кокоши, однако заключённый скончался в СИЗО №1 при невыясненных обстоятельствах. Судебно-медицинская экспертиза констатировала смерть в результате сердечного приступа. Вместе с тем люди, близко знавшие умершего, утверждают, что на самом деле он был убит. Мотивом убийства послужила несговорчивость лидера «бурмашевцев» в вопросе о выводе активов ОАО «УЗБО». Сразу вскоре после загадочной смерти Гурдюмова в арбитражный суд был представлен документ за его подписью, подтверждавший, что главный акционер «УЗБО» якобы не имел возражений против продажи завода в рамках внешнего управления.

Наконец не так давно cкончался старый директор «УЗБО» Иван Вязников, руководивший предприятием ещё в советское время и снятый с должности в результате захвата завода «бурмашевцами» в 1999 году.

Нападение на директора произошло в конце лета этого года. Неизвестные подкараулили его в подъезде собственного дома и нанесли несколько ударов тупым предметом по голове. По данному факту возбуждено уголовное дело. Одна из версий, отрабатываемых следствием, состоит в том, что преступление совершено уцелевшими членами «бурмашевской» группировки, у которых имелся мотив. Ведь кандидатура Вязникова рассматривалась в качестве одной из наиболее вероятных на пост исполнительного директора завода после того, как контроль над предприятием перешёл к «Газинвесту». У «бурмашевцев» имелись веские основания полагать, что старый директор, желая вернуться на УЗБО в любом качестве, предоставил заинтересованным лицам информацию о кредиторской задолженности завода. Именно указанная информация дала возможность в последующем реализовать схему «банкротства» в отношении одного из самых крупных предприятий России.

Часть 1

I

Предчувствие

Я тотчас выбрасываю руку из кармана, вешаю её на спинку стула. Теперь я чувствую её тяжесть в запястье. Она слегка тянет, чуть-чуть, мягко, дрябло, она существует. Я сдаюсь – куда бы я её ни положил, она будет продолжать существовать, а я буду продолжать чувствовать, что она существует; я не могу от неё избавиться, как не могу избавиться от остального моего тела, от влажного жара, который грязнит мою рубаху, от тёплого сала, которое лениво переливается, словно его помешивают ложкой, от всех ощущений, которые гуляют внутри, приходят, уходят, поднимаются от боков к подмышке или тихонько прозябают с утра до вечера в своих привычных уголках.

Ж. П. Сартр «Тошнота»

User: Zamsha

…длинные волосы ласковые голубые глаза колышется нежная камышовость шуршат гибкие и пружинистые стебли выгоревшие и высушенные солнцем волосы светлые пряди и тёмные а в просветах небо мягко плывёт растекается мутнеет воздух наполненный запахом сухостоя и смолы цело-мудренные сосны стройные тонкие тонко-ноги то-о-он-н-нко-ноги гра-ци-оз-ны издают такой безбрежный

монототон-н-ный звон-н-н

поцелуем снимаю мёд и молоко с лакомых губ и мармеладный язык утопает в тающей сладости где-то там на дне

где-то там на дне глюкозном

в полусне метаморфозном

твой язык свернулся нежный

словно эмбрион-н-н

бессмысленно улыбае бла велит бами гу взлетает милая которую крепко держу за руку паря глядит сверху большими стрекозиными глазами кружится кружится над головой из расплавленного солн-ца

ветер вытянул щип-ца-ми

золотые во-ло-кон-ца

волочусь за тобою

падаю наступая на собственную раскрытую ладонь из груди у меня растёт уродливая кряжистая ветка-рука стиснутая между колен пышное великоглебие расцветает алым соцветием лопается разрываясь на сотню маленьких головоглебов которые проворно подёргивая хвостиками хищно щёлкают зубами и преследуют друг друга в застоявшейся мутной Глебности внезапно эта обширная туманная Глебность глеборукость глебоногость глебоголовость приходит в себя переливается-переваливается в голую неуклюжесть и волглую тяжесть горячей плоти, продавившей кровать. От трения шершавой простыни о кожу, как искра от чирканья спички, рождается скованное сном тело: кончики пальцев ног; угол коленок; онемевшая рука, неловкой оглоблей зажатая между ними; голова. Огромное тёмное веко, мохнатое по краю, лениво ползёт вверх, качается-мелькает алое пополам с чёрным, застревает, и свет тускло сочится сквозь сплетения ресниц. Утро уже. День какой? Вставать или рано? Вдалеке за ватной стеной скрежещет ключ в замочной скважине. Мама ушла.

Вздрагивает озлобленно и задирается веко – что за писк ужасный?! Уммм. Будильник! Ум-м-мри, гнида! – давлю рукой, выпростав её из-под одеяла. Цепкий холодок бежит по коже. Вставать, воскресать, выбираться из плюшевых складок одеяла, пятками прилипать к полу. Собираться на работу. Нет, не хочу. Ещё чуточку полежать, понежиться. Кровать раскисает, расползается, как овсяный кисель, на лоскутья, между которыми чернеет пустота. Проваливаюсь в неё, тщетно пытаясь ухватиться за вязкие края, проскальзывающие между пальцами. Тушат свет. Ух! Выныриваю. Опоздал?! Чёрная изящная стрелка, похожая на паучью лапку, подбирается к цифре семь, а вторая замерла в нескольких шажках от цифры двенадцать. Можно валяться. Снилась женщина. Осторожно ниточка за ниточкой вытягиваю воспоминания: длинные волосы, ласковые голубые глаза. Постой, как там было? Мёд и молоко? Сладко. И не пытайся воскресить её снова, та была настоящая, а эта всего лишь кукла, наскоро созданная по образу и подобию. Моя несовершенная память сохраняет след женщины из сна так же, как углубление постели, бывает, хранит тепло и очертания живого тела. Время идёт, и женщина, наполнившая сладостью мой сон, удаляется от меня, погружаясь в тёмную пучину. Я помню, как её кожа прикасалась к моей так, что терялось ощущение её кожи, моей кожи и вообще какой бы то ни было кожи, покрова, отделяющего одно от другого.

Она удаляется, но до сих пор у меня сладко зудит в районе грудины, только слабее и слабее с каждой минутой. Я счастлив оттого, что между нами не было липкого грязного соития, агрессивного проникновения одного в другое, а было лишь мягкое постижение друг друга всей поверхностью тела через каждую клеточку кожи. Приоткрываю глаз: минута ещё не прошла. Благословенная минута. Время увязает в голове, медленно просачивается куда-то капля за каплей и падает твёрдыми свинцовыми горошинами на дно памяти. Динь-динь-динь. Из уголка губы на подушку сползает нитка слюны…

Петька и Чапаев

Однажды давным-давно, в старое доброе время, шла по дороге коровушка Му-му, шла и шла и встретила на дороге хорошенького-прехорошенького мальчика, а звали его Бу-бу…

Дж. Джойс «Портрет художника в юности»

Я живу в траве. Такой я маленький. Я потёр пальцами очки. На стёклах остались жирные лоснящиеся следы с радужными краями. У меня косоглазие, а врач сказала: «Нужно носить очки». Лопухи огромные! Под одним я сижу. Сочный хрустящий стебель ветвится на множество прожилок, пронизывающих мясистый, дрябловатый, в морщинах лист, обгрызенный по краям и продырявленный в середине. Я смотрю в дырочку! Вижу небо и край облака. Снизу листа на ворсистой поверхности пасутся целые стада черной тли. Тля липкая! Её доят муравьи, как мы – коров! Бежит беспокойный муравей. Я преследую его маленьким светлым пятнышком от увеличительного стекла. Раздаётся еле уловимый сухой треск, вьётся летучий дымок – муравья корчит, и он остаётся лежать на месте, поджав опалённые лапы. Я опасливо задираю голову: вдруг и меня кто-нибудь сожжёт или раздавит? Есть же кто-то Большой, Кто Смотрит. Какой-нибудь великан, который держит нас в специальном аквариуме! Может, это Волосатый. Хотя Волосатый живёт под крыльцом, и он не такой огромный, как тот, кто за нами всё время наблюдает. Солнце играет, переливаясь зелёным ободком и выжигая слепое пятно в глазу. После яркого света кажется, что под лопухом наступили сумерки. В глазу плавает зелёное пятно: оно всегда плывёт туда, куда я смотрю. Если долго смотреть на солнце, то потом можно увидеть Зелёное Пятно. Оно живое. Вот оно растаяло, оставив после себя едва заметный ободок. На конце покачивающейся травинки, прямо перед моим носом, один жук-пожарник в блестящей оранжевой каске и долгополом плаще вскарабкивается на другого, и оба замирают в непонятном томлении, только мягкое оранжевое брюшко у одного чуть-чуть подрагивает, выставляясь из-под панцирных крылышек, похожих на скорлупки от семечек. Если их напугать, то они не смогут расцепиться, и каждый будет тянуть в свою сторону. Презабавнейшее зрелище! Интересно, кто перетянет? Я толкаю травинку – оба камнем падают вниз. На земле катаются, сцепившись, один пытается взлететь, выпуская прозрачные крылья. Нельзя мучить пожарников, а то, когда случится пожар, некому будет тушить. Меня терзают угрызения совести.

Я поднимаюсь. Стою, возвышаясь над лопухами, как Гулливер. Но всё равно по сравнению со взрослыми я гораздо ближе к земле. Взрослые живут высоко, там, где их головы. Головы встречаются вверху и бубнят что-то, и этот гул, искажаясь, спускается до моих ушей. В новостях говорят: «Встреча в верхах» – это про взрослых! Передо мной из травы встаёт почернелый деревянный дом с шершавыми стенами, будто покрытыми отслоившимися кусками коры. У корневища наросли хрупкие гребни серого лишайника. Водосточная труба спускает ржавый рукав к железному баку, полному тины и вонючей застоявшейся жижи, в которой проворно снуют личинки комаров.

Этот дом – наш барак, в котором мы живём с мамой. И много кто ещё тут живёт с нами. Например, мой друг Русля. И Любка-дура, и Страшная девочка, и Катя Цветкова. Много разных людей. И все мы ждём не дождёмся, когда наш барак снесут к чёртовой матери и всем дадут квартиры в новых домах от завода. А завод называется «УральскийзаводбуровогооборудованияимениЛенина» – так учили запоминать в садике. А район называется «Бурмаш». А город – Свердловск. В честь Якова Свердлова. Все, кто живёт в нашем бараке, работают на заводе. А моя мама работает в заводской больнице. Она врач-педиатр. Скоро-скоро приедут экскаваторы и бульдозеры и снесут барак. Наши яблони, наверное, тоже срубят. А мне их жаль.

Вокруг барака растут старые яблони. Полно старых яблонь. Они смыкают свои кроны с крышей. Я задираю голову, считая колена трубы, пока позвонки не начинают хрустеть. Интересно, насколько можно так прогнуться? Акробаты гнутся почти до земли! По небу плывёт облако. Дом со скрипом кренится и падает в мою сторону. В глазах разбегаются золотые круги. Я поспешно опускаю голову вниз. Сандалии двоятся. Если он падает, то как встаёт обратно, пока я не смотрю? А если долго смотреть, то он упадёт, и всё разрушится. Я опять задираю голову. Дом падает. Смотрю под ноги. Он чуть не рухнул! Сегодня больше не буду, а то там внутри мама спит. Надо будет попробовать всё порушить, когда она уйдёт в магазин.

По двору идёт девочка. У неё круглое лицо в веснушках и выпуклые глаза, как у неваляшки. Какие смешные неживые глаза! Выставляются, будто стеклянные пуговицы. Она что-то назойливо повторяет себе под нос, убеждая кого-то, кого я не вижу. Меня она не замечает, потому что я прячусь в лопухи и оттуда напряжённо слежу за ней. Что за баба? Может, из новеньких? Раньше её не видел. Она идёт за дом, и я не могу побороть себя и не последовать за ней. Все девочки ходят за дом за ЭТИМ. Я проворно ложусь на землю и осторожно высовываю голову из-за угла. Она продолжает разговаривать с кем-то, наивно оглядывается по сторонам, по-прежнему не замечая меня, и, почувствовав себя в безопасности, приседает на корточки. Капелька пота сползает сверху по стеклу очков: всё растекается и мутнеет. Кровь бросается в голову. Я поспешно отползаю. Я снова убедился: бабы делают ЭТО совсем не так. Наверное, очень неудобно. Я поднимаюсь на крыльцо и вхожу в дом, скрипнув дверью. Длинный коридор. Жирное марево под закопчённым потолком и тучи уснувших мух. Изредка одна из них с сердитым жужжаньем перелетает на новое место. Они тоже ссорятся между собой. Люди все спят. Одна дверь приоткрыта. Видно угол кровати, жёлтый и мозолистый большой палец ноги. Мозоль похожа на гриб-чагу, наросшую на древесный ствол. Я вижу живот с чёрной ямкой пупка, вокруг которой на розовой земле растёт жёсткой курчавой травой волос. Это Руслин папа дрыхнет. Я задрал на себе рубашку. У меня совсем другой пуп – пуговкой. А у Руслика пуп – ямкой. Хр-р-рап. Брюхо вздымается. Где-то там спит мой друг Русля, которого загнали после обеда, но его не видно. Делаю несколько шагов в сторону – открывается другой угол комнаты. Красивая полная женщина сидит, склонив голову, так, что длинная прядь волос вяло свесилась вниз. К белой студенистой груди с фиолетовым соском присосался маленький красный червяк с лицом, сморщенным в кулачок. Лялька. Она вылезла у тёти из живота. У меня в животе тоже сидит ребёнок. Пока он маленький. Лежит себе, свернувшись червячком. Когда он вырастет, меня разрежут, а его вытащат наружу. Интересно, я тогда умру? Нет, наверное. Мама же не умерла, когда меня вытаскивали. Чем же я буду его кормить? Может, у меня к тому времени уже отрастут титьки.