Онкология любви. Драма женственности

– У вас плохое настроение, вы такая печальная.

– А вы что, можете помочь? – спросила я ехидно.

– Не знаю, но хочу помочь симпатичной девушке.

– А вы только симпатичным помогаете или всем подряд?

– Но вы же рядом, так почему бы не помочь.

– Так вы спасатель? – съязвила я.

– Нет, будущий врач. Меня зовут Валентин.

Вот-вот, подумала я, Люсин парень тоже из медицинского, все они там циники. Но с виду ничего, сойдет.

– А может, вечером сходим куда-нибудь? – предложил парень, и я согласилась.

Вопреки ожиданиям он никуда не пригласил, мы просто пошатались по улицам. Я подумала, этот не только в кафе, даже в кино не пригласил, а как красиво ухаживал Василий. Когда мы подошли к дому, Валентин порывисто обнял меня и притянул к себе. Я вывернулась, сказав, что мы едва знакомы. На второй день мы опять бесцельно шатались по городу. А когда вошли в подъезд, он поинтересовался моим возрастом, потом спросил, был ли у меня парень, и, с силой схватив меня в охапку, впился в губы. Было такое чувство, что он хочет отгрызть от меня кусок, но настоящий страх охватил, когда я поняла, его бьет током.

– Отпусти меня, ты делаешь больно, – закричала я.

Он нехотя ослабился, а я, приходя в себя, возмутилась, вот скотина, в своем подъезде чуть не изнасиловал, а еще будущий врач!

– Не смей со мной так обращаться! – закричала я. – У меня есть парень, мы в ссоре, и встречаться с тобой не буду.

Я увидела, как его лицо налилось кровью и в гневе перекосилось.

– Тебе уже двадцать, а ты все одна! А роженицу-первородку после двадцать двух лет называют старородящей! – злобно крикнул он мне вослед.

– Это не твоя забота.

– Будешь такими, как я, бросаться – останешься, – прошипел он злобно, все еще не веря, что я даю отставку.

Меня трясло от возмущения и страха: оказывается, опасно знакомиться на улицах. А с Василием мне просто повезло, по сравнению с этим нахалом он просто ангел. А может, еще не поздно его вернуть? Неужели он отказался из-за невинности, а казался влюбленным? Сбежал, как подлый пес, даже не объяснился, придется самой выяснить причину. Я отправилась в студенческое общежитие накануне праздника Октября, в день его рождения.

– Поздравляю, – сказала я, протянув в подарок зажигалку.

– Это мне? – удивился он. – Зачем, она дорогая.

– Ты же тратился на рестораны, мне захотелось сделать подарок на память, или не нравится?

– Ну что ты, очень нравится, большое спасибо. Я польщен, мне никто не дарил подарков.

– Я рада, что угодила. Василий, я ждала тебя, что – уже не нравлюсь?

– Нравишься, нравишься, но нам лучше не встречаться.

– Объясни, почему?

– Что тебе объяснить? – спросил он нервно и отвел глаза, дескать, ну что пристала.

К горлу подступил комок, все уперлось в постель, не любит, навязываться не стану. Выходит, свидание окончилось, сунула подарок и ступай обратно? Но это унизительно, надо развернуться и уйти.

– Проводи до остановки, – предложила я.

Он недовольно скорчил рожу и, ухмыляясь, спросил:

– Что, сама не дойдешь, еще не вечер?

– А я хочу, чтоб ты проводил меня в последний раз. Давай хотя бы попрощаемся по-человечески. – Он нехотя оделся.

– Василий, объясни, что происходит? – преодолевая гордость, спросила я.

– Мне рано жениться.

– Мне тоже рано, но почему бы нам не встречаться?

– Пионерские встречи меня не устраивают! – отрезал он.

Более всего меня поразил не смысл слов, но раздраженная непреклонность его голоса. Его лицо вдруг сделалось чужим и холодным, всем своим видом оно выражало: отстань!

Значит, теряю его, вот прямо сейчас. Идем рядом, но между нами неодолимая пропасть. Неужели ничего нельзя изменить? Я напряженно вглядывалась в его профиль в надежде на перемену. Нет, не верю, он смягчится, передумает, он не может бросить: я нравлюсь!

Внезапно налетела метель, ветер пронизывал пальто, срывал шапку и валил с ног. А в голове металось отчаяние, почему я цепляюсь за него, ведь не люблю, но боюсь, будто моя жизнь в его руках? Внутри все дрожит, словно пришел мой последний час. Я вглядывалась в него и не узнавала: близкое и улыбчивое лицо вдруг сделалось жестким и неприступным. Ничем его не проймешь, но сама разобьешься! Так вот оно какое, его настоящее лицо, а раньше была маска, которую я принимала за истинное лицо. Ему даже провожать меня противно. Но что я ему сделала, отчего озлобился? Я впилась зрачками в жесткий профиль, и вдруг обожгла страшная догадка: всегда буду разбиваться о каменные лица мужчин! Эта жуткая мысль шла из непонятной глубины моего собственного «я», а возможно, откуда-то свыше, но когда до сознания дошел беспощадный смысл этой мысли, ноги подкосились. Снег хлестал в лицо, так вот она какая, эта правда, и это не ветер сбивает с ног, а эта жестокая правда. Неужели она неотвратима, мужчины жестокосердные, циничные эгоисты? Василий еще деликатен, а что же будет с другими? Захотелось заголосить: «Нет! Я не согласна! Не верю, что не нужна! Я растоплю его сердце!» Я обессилела, и вдруг поняла: не могу больше бороться с метелью.

– Василий, давай вернемся, – сказала я, остановившись.

– Осталось немного, я прикрою, а ты иди за мной.

– Вьюга крутит со всех сторон, а пройдена только половина, я замерзла и боюсь заболеть, настоящий ужас: днем была осень и вдруг налетела зима.

Мы повернули и побежали, подгоняемые ветром, а я подумала: само небо возвращает меня к нему. Очутившись в комнате, я облегченно вздохнула, какое счастье оказаться в тепле! Я отогревалась, но когда пришла в себя, вернулось беспокойство, как после такого признания можно его вернуть? Уже согласна разделить Люсину участь? Нет, только не этот кошмар, но время терпит, ситуация подскажет, может быть, все разрешится каким-то чудесным образом? Мало ли что вгорячах сказанул.

Я взглянула на Василия и удивилась: он сиял улыбкой во весь рот. Вернулось наше лето, обрадовалась я, но другая мысль перебила радость: почуял слабость – думает, на все согласна. Нет, ни капельки не любит, только домогается. Да кто он такой, чтобы из-за него рисковать будущим?

В комнату ввалился приятель и сообщил, что стол накрыт, все в сборе. Василий не соизволил даже сесть со мной, и рядом оказался обаятельный парень. Во мне поднялись непонимание и обида, а ведь недавно целовал, раздевал, а сейчас рожу воротит, будто не знает. Друзья знают, что я его девушка, выходит, прилюдно унижает. Сосед налил мне коньяк, а Василий предупредительно сообщил, что я пью только легкие вина. Мне захотелось отомстить, и я возразила: «С тобой не пью, а с Александром выпью с удовольствием». А про себя продолжила: а Саша гораздо привлекательней и обаятельней.

Хлебнув четверть стакана, я задохнулась: горло горело огнем, дыхание перехватило, и я, как рыба, глотала воздух. Парень подал мне воду: «Пей скорей, пей». Я выпила стакан воды, и дыхание вернулось, но накатил кашель, глаза затуманились, по лицу покатились слезы, смешанные с синей тушью. Я с ужасом представила свой жалкий вид, и стыд бросился краской в лицо, Александр сунул мне платок, а я не знала, куда себя деть… Но в мозг ударил спирт, на душе отлегло и даже повеселело, я разговорилась с Александром.

– Может, еще налить? – поинтересовался он.

– Можно, только немножечко. – От коньяка меня мутило, но очень хотелось насолить Ваське.

– Прекратите спаивать ребенка! – крикнула девушка.

Мне стало обидно, выходит, я для них ребенок, они смеются надо мной. Да она всего на три-четыре года старше меня. Я принялась рассматривать девушку с интересом: симпатичная блондинка с голубыми глазами. Похоже, опытная, уж больно вольно себя ведет. Интересно, а как она расстается с мужчинами, легко или болезненно? Вот у нее бы спросить, что «это» такое? Люся явно ничего не поняла, не может быть, чтобы это была ерунда, а вот и Васька мотается из-за этой ерунды за сто километров. Наверное, пора и мне стать женщиной, хватит быть трусливой девчонкой. Кому нужна моя девственность, а любви, похоже, все равно не видать.

Сосед заметил мой интерес и шепнул: «Только год работает, а уже карьеру сделала – начальник смены на заводе, мужиками командует, мастер спорта по фехтованию – молодец!» Его замечание усилило интерес, я рассматривала женщину с уважением: сильная, умная, свободная, такая не заплачет перед мужиком, не допускает пользоваться собой, а сама их выбирает и бросает. Вот какой надо становиться, чтобы не было больно. Но в ней мало женственности, а в лице угадывается усталость и даже надлом. Карьеру сделала, а замуж не вышла, к мужикам в общагу мотается, а зачем? К кому пришла, кто ее парень, возможно, со многими здесь переспала. Похоже, устала менять мужчин, а достойного все нет и нет. И почему она заступилась за меня? Может быть, на такой же студенческой вечеринке ее споили и соблазнили, и пошла по рукам? Хоть она пьет и курит наравне с мужиками, а в душе – пустота и разочарование. И все-таки у нее больше шансов удачно выйти замуж: она сама выбирает, а я жду, когда выберут меня. Но если такая сильная устала, что же будет со мной?

Хотелось бы спросить ее мнение о мужчинах, о любви, но она не расположена откровенничать, тем паче со мной, я моложе на пять лет, она думает, что у меня все впереди. Только одному Богу известно, что меня ждет, может, останусь со своими любовными грезами? Наверное, пришла пора стать женщиной. Все присутствующие здесь давно занимаются этим, одна я в неведении. Наверное, Люся чего-то не поняла в сексе. Так почему бы самой не узнать это с Василием? Сама судьба подталкивает, сердцем чую, покуражится и женится. И все-таки страшно, а вдруг получится, как у Люси? Или полюбит после этого? Василий ответственный, заботливый и при деньгах, зачем же другой отдавать? Значит, надо решаться. Не думала, что придется именно сегодня, но вмешалась метель, и что теперь? Этот неразрешимый вопрос не дает покоя, накручивает напряжение, кажется, вот-вот разорвусь – что делать?

Похоже, забыла, зачем пришла, но только не для того, чтобы себя предлагать. Да я даже в мыслях этого не держала, хотела выяснить отношения и вот выяснила – не любит. Так зачем ломать себе жизнь? Не надо ничего решать, а надо вызвать такси. Я спустилась на вахту и набрала номер таксопарка, после многократных дозвонов послышались длинные гудки, и мне ответили: «Машин нет», – а какой-то парень сообщил, что движение в городе парализовано.

Когда я перешагнула порог комнаты, внутри забилась тревога, и захватило новое ощущение – наедине с судьбой. Никто не может подсказать, как выбрать свою жизнь. Непогода толкает к нему в объятия, и все же она за меня не решает. Наверное, именно так и бывает: обстоятельства толкают людей друг к другу, и они становятся близкими. Очень неожиданно, но, может, судьба всегда решается внезапно? И вот сейчас решается моя. Нет, возмутилось внутри, не готова.

– Василий, я осталась из-за метели, и между нами ничего не может быть! – категорично заявила я.

– Ложись на мою койку, а я на койку товарища, он уехал.

Я облегченно вздохнула: ни на чем не настаивает и ничего решать не надо. Однако внутренние тиски не отпускали, не давая заснуть. А что если это хитрый ход? Надо быть начеку: он может завалиться. Лучше заранее продумать, а начнет приставать – буду сопротивляться. А если в любви признается и замуж предложит, может быть… кажется, все что ни сделай, все будет неверно. Прошло около часа, Василий не подавал признаков жизни. Я решила напомнить о себе:

– Василий, ты не спишь?

Вместо ответа он включил радиоприемник.

– Что молчишь, оглох, что ли? – возмутилась я.

– Радио слушаю, не мешай.

Ах так ты отмахиваешься, хочешь показать, что я пустое место? Врешь, твой голос скрипит и дрожит. Но я выведу тебя на чистую воду!

– Наверное, второй час ночи? Что молчишь, я спрашиваю, сколько времени? – раздраженно спросила я, однако он упорно молчал. Сволочь, даже говорить не желает, а я о любви размечталась.

– Выключи приемник, он мешает заснуть! – закричала я.

– Третий час, – ответил он и выключил радио.

Все, вздохнула я, теперь и спросить нечего, хватит унижаться, значит, не судьба. Другой бы на его место радовался, что честную девушку встретил, а он нос воротит. И нечего с ним возиться, крест на нем ставить и все.

Но закипела обида: что хотела выяснить, когда и так все было ясно?! Ворочается, сгорает от вожделения, но боится серьезных отношений, ему перепихнуться надо, а я о любви размечталась. Надеется, что сама предложу, а потом все на меня свалит. Вчера обвинил в пионерстве, а завтра – в распущенности. И состроит каменное лицо: жениться рано! Нет, это не шуточки, от этого и дети родятся! Какой же он после этого мужик, если шарахается от ответственности, как его любить, разве может он стать опорой? Ничего, нарвется на стерву, она его быстро окрутит, опомниться не успеет.

Прошло немного времени, я успокоилась, другой бы на его месте воспользовался обстоятельствами, наплел бы про любовь, про свадьбу, а он врать не умеет, благородный. А я лежу, мучаюсь, думаю и теряю честного парня. Нутром чувствую: не сможет он меня бросить после этого. И что толку их менять: мужики все на этом помешаны. Придется опять ждать неизвестно кого, снова решаться, а тут уже почти решилась. А главное, будет ли другой лучше, что если никого не найду? Сомневаюсь, что правильно поступаю, но не предлагать же себя самой, тем паче с порога заявила: ничего не может быть! Злорадствовать станет, подумает, задом завиляла. Я не сплю, голову ломаю, рискую, а он распрощался со мной. Надо проверить, так ли это.

– Василий, ты там не замерз?

Спящим притворяется, рассудила я, не услышав ответ, значит, окончательно отказался, не судьба, спать надо. Только обидно, вроде бы решилась, а он отказывается, или намек не понял, или ответственности боится. Надо подойти и молча лечь рядом. Можно, но так проститутки делают, а не честные девушки. Зря с порога обрубила, надо было его выслушать. Только боялась, что начнет наглеть, а он даже не поцеловал. Разобиделся, с гонором, конечно, ему-то не рожать. Не стоит о нем сожалеть, словом о любви не обмолвился, не стоит он девственности, раз любви боится, пусть катится к своей шлюхе.

Не хватало еще соблазнять его, однако, замерзла, от холода зубы стучат, а Василий бы обогрел.

– Василий, меня от холода трясет, – пожаловалась я и подумала: только дурачок не поймет намека. Значит, выбираю его, и уже никаких ожиданий и беспокойств.

Он загремел башмаками, я лежала ни жива ни мертва, сейчас ляжет! Разве я так представляла свою первую ночь? Зачем калечу жизнь? У меня еще будет любовь.

Он подошел, я сжалась, и в голове стукнуло: нет! Я не готова, пусть убирается!

Василий наклонился, и меня отпустило, будь что будет, судьба значит.

Он накрыл меня овчиной и шепнул: «Только шубу нашел». Я перевела дух, слава Богу, пронесло, не сейчас, значит не судьба. Шуба оказалась очень тяжелой и теплой, я быстро согрелась. Сквозь дремоту пробивалась тревога: еще не хватало себя ронять, потом в загс тащить, встречу другого, настоящего мужчину, а Васька просто тряпка. Сквозь сон где-то далеко послышалось: «Ну как, согрелась?»

Первая пробудившаяся мысль была: наконец-то кончилась эта ужасная ночь. Два месяца дрожала от страха разрыва, и наконец с этим покончено. Я свободна от него, мне вовсе не страшно, а даже легко и ясно: не судьба. Интересно, с каким настроением он проснулся?

– Василий, ты как выспался?

Он пробубнил что-то невнятное. Голос был раздраженный и даже злой. Бежать отсюда надо, только в последний раз взгляну на своего первого парня. Такое близкое и милое лицо, и уже чужое. Думает, если не отдалась, значит, не люблю. Хотя и сама не понимаю – люблю ли его? Но точно знаю – не хочу терять… По-своему он прав, и я права по-своему, но наши правды несовместимы. Но кольнула надежда: может, еще не конец, может, испытание на стойкость устроил? Кто его знает, что у него в голове?

– Василий, ты что, обиделся? – ласково поинтересовалась я.

– Ты о чем? Все нормально, – однако его голос дрожал раздражением и досадой.

Я почувствовала себя виноватой, захотелось оправдаться и даже исправиться, на кой черт мне эта девственность? Все равно достанусь какому-нибудь проходимцу, а Вася интеллигентный и чуткий, шубу отдал, а сам у окна мерз. Зря теряю хорошего парня. Он не трус, а ответственный, ночка-то на всю жизнь потянет, все они кобели, а другой и церемониться не станет. Только сама предлагать не стану, неужели он не остановит меня? Опустилась звенящая тишина, и поймала себя на мысли: любви как подачки жду, почему и зачем унижаюсь? Он холоден, а я напрасно себя нервирую – это конец.

– Василий, открой дверь, я ухожу.

– Куда ты сейчас? Посмотри, сколько снега навалило, холодно.

– Ветра нет, да и родители беспокоятся.

– Погоди, сейчас чайку попьем, согреемся. – При этом его лицо, просияло и стало по-прежнему близким. Всколыхнулась надежда, не хочет меня терять.

– Василий, я хочу, чтобы в моей жизни был один мужчина, но я не уверена, ты сказал жениться рано, я должна быть ответственна за будущую семью…

– Ты о чем? Все нормально, – перебил он срывающимся голосом. – Давай-ка лучше сходим в кафе и позавтракаем, – неожиданно предложил он.

– Скорее пообедаем, уже час дня.

Я удивилась, думала, что выставит, а он – в кафе. Жаль терять хорошего парня, или еще не все потеряно? Он вновь мне улыбается, причем ласково и многозначительно, его голос и жесты выказывают особенное внимание, понял, что я глубокая и серьезная. И защемило сердце – в последний раз видимся.

Наверное, я очень неопытна, теряюсь перед мужчинами. Интересно, а если бы отдалась, как бы он смотрел на меня сейчас? Наверное, с обожанием и любовью? При этой мысли сердце сладостно заскулило. Но сомнение перехлестнуло, что если бы разочаровался? Цена познания слишком высока. Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло, теперь все равно не узнать, и не надо сожалеть: это прощальный обед.

– Василий, налей-ка мне немного водочки.

– С удовольствием, я не стал предлагать, ты ведь водку не пьешь.

– В мороз выпью.

Спирт ударил в мозги, и все показалось несущественным. Пусть он решает: расстанемся или нет, а я изворачиваться не стану, не хочу терять достоинство, хочу, чтобы все было естественно. Сейчас вообще ничего не хочу, только бы добраться до своей девичьей постельки и заснуть, нервы измотаны. Я поступила правильно, нечего себя терять. Вдруг сделалось легко и весело, язык развязался, я стала шутить и рассказывать байки. А он смотрел на меня и грустно улыбался. Мы не говорили о расставании, но оно витало в воздухе, угадывалось в каждом слове, жесте и взгляде.

Когда мы подъехали к его остановке, я попрощалась, однако Василий не вышел, и я предупредила:

– Василий, не прозевай следующую остановку.

– Ты хочешь, чтобы я вышел? – спросил он раздраженно.

– Нет, не хочу, но… – я споткнулась, теряясь в догадках, похоже, не хочет расставаться?

– Я провожу тебя до дома.

– Сейчас белый день и погода успокоилась, так что доберусь одна, – закинула я пробный шар, надеясь на возражение.

– Хочу проводить, а ты что, против?

– Нет, можешь хоть каждый день провожать, я разрешаю. – Однако шутка вышла унылой, и в мозгу отозвалось: последний раз.

Когда мы зашли в подъезд, он склонился надо мной и поцеловал в губы. В его глазах отражалась трогательная нежность, меня пронзило – прощальный поцелуй, но я почему-то сказала: «Василий, в субботу будет вечер, приходи, буду ждать». Поднимаясь по лестнице, я резко повернулась, мы встретилась глазами, и кто-то внутри шепнул: не придет. Выспавшись и отдохнув, я взглянула на происшедшее веселее, мы очень красиво расстались, и никто никого не бросил, никто никого не обидел, просто интересы не совпали. Но где-то на дне сознания горечью разливалось сомнение, что если поступила неверно?

Евгений

Мы стояли с подругой у стенки и скучали. Вопреки ясному предчувствию я озиралась по сторонам, надеясь увидеть Василия. Вдруг поймала на себе пристальный взгляд и поразилась – Женька?! Но откуда он здесь? Или обозналась, от меня далеко, но ростом как Евгений. Парень стремительно направился ко мне, и в животе оборвалось – Женька! Чувствовала, знала, что встретимся, но как неожиданно.

– Я сомневался, ты или не ты, сразу не признал: удивительно похорошела.

– Прямо как Евгений Онегин, тот тоже Татьяну на балу не узнал, жаль, не надела малиновый берет, не ожидала увидеться. А не написать ли поэму «Евгений Онегин два века спустя»?

– Правда, неузнаваемо преобразилась – что это с тобой?

– От любви, Женя, все от любви! Парень у меня – вот я и расцвела. Но, кажется, мы расстаемся. Смотрю, ты тоже время зря не терял, к тебе вернулись уверенность и неотразимость, а весной и слова не мог вымолвить.

Евгений властно взял меня за талию, повел и толкнул в темный кабинет.

– Хочу танцевать! – возмутилась я, хотя мне хотелось остаться наедине с ним, но взыграла старая обида: – Не смей меня обнимать! У тебя нет никакого права! – закричала я, но тотчас испугалась собственно гнева и пожалела, ласковей надобно, но намекнуть, что все изменилось и меня надо завоевывать.

– Женя, ты забыл, я не твоя девушка! – предупредительно сказала я, уклоняясь от поцелуя. Однако я надеялась услышать: так будь моей. А он сжал объятиях и поцеловал в губы. Я попыталась высвободиться, но сопротивление только усилило напор.

– Пусти меня, не трогай, я пришла на танцы, а не торчать здесь!

– Ты никуда не уйдешь! – заявил он командным голосом, вдруг поднял меня и посадил на подоконник. По телу разлилось тепло, головокружительно приятно подчиниться мужскому натиску, хочется стать нежной и податливой, раствориться в мужских руках. По телу побежали мурашки, сбывается заветное желание – он улыбается мне и только мне… Предчувствие не обмануло, только радость какая-то не полная, как будто не хватает чего-то. Я рада его видеть, и хочется признаться, но я неожиданно выпалила:

– Смотрю, ты вспомнил, как девушек на руках носить?

– Каждый день по две штуки таскаю.

– Так зачем тебе еще третья штука? – усмехнулась я, делая акцент на слове «штука». В ответ он многозначительно улыбнулся. А я подумала, знает силу своей неотразимой улыбки, он опять играет мной. А может, он думает, что меня можно оскорбить, а потом случайно встретить и зажать, как распутную девку? Перед глазами вспыхнул книжный магазин, парк и скамейка, к которой меня пригвоздило горе.

Я вывернулась, затем подбежав к двери, повернула замок, но он накрыл пальцы своей ладонью и скомандовал:

– Ты не выйдешь из этой комнаты!

– Почему, объясни, я не твоя девушка и никогда ею не была, на каком основании ты командуешь? – Мне хотелось услышать: так будь моей девушкой. Но он зажал рот поцелуем.

Я ослабилась и удивилась, не подозревала, что он может так настойчиво действовать. Неужели нравлюсь, неужели и впрямь рад встрече? Я стала достаточно красивой, а весной была еще недостаточно, или опять насмехается? И все же я рада, только не понимаю: неужели, чтобы встретиться, надо было сначала оскорбить и бросить в объятия другого? Очень красноречиво улыбается, будто хочет сказать: «Это судьба», но он молчит. Или всем так улыбается, потому что все равно, с кем целоваться? Я теряюсь, не знаю, как себя вести: все неожиданно, запутанно и странно. Хочется ощутить его тепло, поверить, почувствовать, но страшно обмануться. Удостовериться бы, что не лукавит, вот если бы сказал что-нибудь задушевное, признался бы, что искал встречи, поверила бы, однако он молчит.

– Пусти меня, я хочу танцевать, ты даже не ответил, как здесь оказался.

– Учусь на вечернем.

– Конечно, целоваться приятнее, чем сидеть на лекциях, – заметила я шутливо.

– Можешь уйти, я не стану держать, но я хочу, чтобы выслушала меня, – произнес он серьезно и проникновенно. Мое сердце замерло: понял, какая я верная и чистая? Сейчас признается…

– Мне очень плохо, я потерял друга.

Я оторопела, что он несет? Плохо ему, а мне было хорошо, когда он со мной по-хамски обошелся и, превозмогая боль, спросила:

– Что же с ним случилось?

– Он женился.

– Но ведь не умер же, – сдерживая обиду, выговорила я.

– Для меня умер. Так резко изменился: все время с женой, а со мной ему даже поговорить некогда. А вот я его ни на кого не променял бы, никто меня не понимает…

Желчь разлилась внутри: а я не в счет. Так неистово ждала, так мечтала стать другом, а он плачется, что его никто не понимает, это я должна плакаться. Нет, он ничего во мне не увидел и не хочет видеть. Конечно, можно напомнить, что ждала, и можно поиграть этим. Только не нужна ему моя любовь, и никакие слова не помогут. А сейчас это прозвучит фальшиво, потому что уже не ждала, нечего душу травить. Мне просто хорошо в его объятиях, однако они не трогают; моя любовь утонула в слезах.