Онкология любви. Драма женственности

– Девушка, вы такая грустная, что-то случилось?

– Ничего, просто не выспалась, экзамен сегодня сдала.

– И мы сегодня сдали, какое совпадение! Это надо непременно отметить, поедемте в кафе, – предложил парень.

Мои желания исполняются, словно по волшебству исполняются, подумала я, не надо думать о Женьке.

Однако когда села за столик, сделалось не по себе, зачем сижу с незнакомым парнем да еще в кафе, а вдруг он претензии предъявит? Но я же хотела познакомиться, а теперь хочу сбежать. Уличное знакомство может плохо обернуться, но кто не рискует, тот не пьет шампанское, рассудила я. Если бы мне понравился Василий, тогда бы и настроение другое было, но в том-то и дело – не нравится. А кто мне может понравиться, когда в голове Женька? Я даже парня не разглядела, а уже отталкиваю, умные девушки так не делают. Надо присмотреться к нему, поговорить, в нем наверняка есть что-то хорошее. Я имею полное право развлечься и отдохнуть. Василий поможет забыть Женьку, не хочу быть больше одинокой. Одноклассницы прочили мне отравление уксусом, а я буду пить шампанское!

Я смотрела на профиль парня и подумала: он щедрый и очень старается, похоже, серьезно понравилась. Но почему так устроено, тот, кому ты нравишься, тебе не нравится, и наоборот? А вот чтобы оба сразу друг другу понравились – у меня такого не было. Мама говорит, так редко бывает. Он улыбается мне, и улыбка у него приятная. Конечно, не такая, как у Женьки, опять о нем, да он вовсе разучился улыбаться, на меня не смотрел, будто я уродина. Меня не интересует его мнение: он для меня умер, и нечего о нем думать! Очень хорошо, что Женька не пришел на свидание, все равно бы ничего хорошего не дождалась, он даже не смотрел на меня. А Василий смотрит с удовольствием, любуется.

– Я очень люблю шампанское, а ты? – спросил Василий, радуясь, как ребенок.

– Я? Тоже люблю, – ответила я растерянно.

После бокала, тяжелые мысли рассеялись, и я поняла, мне неплохо, даже хорошо и я хочу танцевать. Никакого удовольствия нет танцевать с ним, хорошо, что еще туфли на каблуках не надела, а то бы как раз вровень были. Вот у Женьки рост самый любимый – 185 см, и даже когда я на высоких каблуках, он выше меня, и в плечах он шире, чем этот щупленький. Я для Василия подарок, вот он и старается. И еще не известно, для чего угощает – облапать хочет, а я в нем благородные черты выискиваю. Почему я должна себя насиловать, потому что приглянулась? Вот соберусь с духом и уйду… вот сейчас еще глотну шампанское и решусь, но куда податься? По улицам шляться или домой слезы лить в подушку? А там еще мать допрос устроит, как у тебя дела с Женькой. А здесь хорошо, надо успокоиться и не дергаться, ничего плохого не происходит. Пусть Василий – парень не завидный, зато оскорблять не станет. Если присмотреться, то он вполне ничего, особенно в профиль. Вот именно ничего, самое подходящее определение. Ладно, я тоже не красавица, чтобы заноситься, и мы хорошая пара.

– Может, цыпленка заказать? – заботливо спросил Василий.

– Спасибо, есть не хочу.

– Так, может, шоколад?

– Правда, не хочу ничего.

– Тебе надо обязательно покушать, ты такая бледненькая.

– Ночь не спала, перенервничала из-за математики, – соврала я. Мысль о еде вызывала отвращение, но перечить не стала и попросила заказать салат.

Парень внимательный, старается угодить, шампанским поит, разные блюда предлагает, а Женька бы никогда не стал заботиться, утешала я себя, жуя салат. Да и где он сейчас, с кем гуляет этот прохвост? Забыл о моем существовании, а Василий рядом, каждое слово ловит и улыбается. У него очень тонкий профиль, если присмотреться, он даже красив, в него можно влюбиться, будь он чуть крупнее и выше. Хотя если разобраться, он среднего роста, наверное, 175 см будет, и выше меня сантиметров на десять. И зачем мне эта свинья, когда со мной рядом хороший парень, студент? Женьку даже из института выгнали. Ну опять о нем, боль только отлегла, радоваться надо, а я горе растравливаю, опять цепляюсь за недостойного. Женька бы только унижал меня, не сметь думать о нем. Хочу опьянеть и забыть, избавиться от боли в груди, хотя бы на один вечер. Не знаю, как ухаживают за девушками, но мне нравится, как Василий это делает. Мама говорит, надо встречаться с тем парнем, кому ты нравишься.

Весенний ветерок пахнул в лицо запахом сирени, и я остро почувствовала, какой чудный вечер, можно наслаждаться теплом, запахом весны, а не перемалывать свое горе. Наконец-то я вдыхаю полной грудью, не хочу больше страдать. Подойдя к дому, я отрезвела: как же долго ждала эту весну, но разве я ждала этого недоростка, вдруг еще и приставать начнет? «Когда у тебя следующий экзамен, может, встретимся?» – несмело поинтересовался Василий. Его неуверенный голос расположил, я облегченно выдохнула, повезло, он вовсе не наглец, даже деликатный, нельзя терять такого парня.

На втором свидании Василий был также внимателен и уважителен, чем приятно расположил к себе. Однако чересчур деликатный, недоумевала я, даже руки не коснулся, не попытался поцеловать. Но если бы не понравилась, не стал бы тратиться на кафе. Наверное, дотронуться боится: вдруг рассыплюсь? Я же в ресторане сидела, словно неживая. Он меня кормит, поит, старается развлечь, а я вздыхаю о другом, кому же это понравится? Может, он уже разочаровался, а свидание из вежливости назначил? Другая бы закрутила, закружила голову, но я же всем видом демонстрирую безразличие. Мама говорит, что я растяпа, зато не вертихвостка, не способна перекинуться от одного к другому. Только с мужчинами нельзя быть унылой, с ними надо быть веселой и очаровательной. В следующий раз буду ласковей, если еще появится, ну а не появится, так впредь буду умнее.

Мне сейчас надо думать о физике, заняться точными науками, а не любовными страстями. Тем более физика – мой любимый предмет, особенно квантовая. Но как представить простой девушке, что мир состоит из невидимых частиц? Что нас самих можно разложить на атомы, электроны, протоны, нейтроны и где же предел этому делению? Выходит, мы состоим практически из ничего, из сгустка невидимых электромагнитных колебаний. Я состою из ничего, и это ничего страдает от несчастной любви? Зачем страдать, если все в этом мире распадается? Изучать тайны мироздания гораздо интереснее, чем страдать о каком-то недостойном. Но вместо того чтобы увлечься квантами, я продолжаю думать об этом негоднике, почему? Не хочу его даже видеть, я встречаюсь с другим. В который раз ловлю себя на том, что жду свидания с Василием. Странно, всего несколько дней назад я была совершенно безутешна, а сегодня думаю о другом. Не знаю, хочу я видеть Василия или нет, но точно знаю, не хочу оставаться одна. Я молода и красива, хочу наслаждаться жизнью, а не лить слезы.

Я еще издали заметила Василия, и на душе отлегло – ждет.

– Как экзамен? – спросил он, озаряясь радостной улыбкой.

– Хорошо, жаль пятерка сорвалась из-за дополнительного вопроса.

– Я «отлично» получил, надо это отметить.

– Василий, уже третий раз ты ведешь меня в ресторан, но мы едва знакомы, и я чувствую себя неловко.

– Не переживай, у меня есть деньги и мне нравится угощать, мне очень приятно, что со мной такая интересная девушка.

Значит, я интересная, изумилась я. Вот и буду встречаться с Василием, мне нравится непринужденно болтать, мне становится спокойно и надежно, горе почти улеглось. Я улыбаюсь, я почти весела и чувствую себя привлекательной – я нравлюсь парню. Мне повезло, он помогает справиться с отчаянием, не ожидала, что так скоро отойду. Еще не совсем, но почти не вспоминаю Женьку, однако не готова принять другого, представить не могу, как можно с ним целоваться. Однако Василий может обидеться, нельзя отпускать такого парня. Так как же поступить? Ладно, до этого еще далеко, что-нибудь придумаю. Но сквозь разговоры, улыбки и музыку проскакивала тревожная мысль: что будет после кафе? Болезненный вопрос я запивала шампанским – что будет, то и будет, на насильника он не похож.

Но когда мы подошли к дому, накатил страх, как же от него отвертеться? Василий предложил присесть на скамью.

Перед глазами встал Женька, и пронзила острая боль, я закричала:

– Нет!!!

– Отчего ты так испугалась? – изумился он.

– Не хочу здесь сидеть!

– Да что с тобой, ты вся дрожишь.

Я испугалась своего собственного крика, отходя, принялась убеждать саму себя, что ничего не было, что он не целовал.

– Соседи увидят, – неожиданно нашлась я, – спасибо за кафе, но я очень устала, не спала ночь, к тому же я расстроена, что из-за ерунды сорвалась пятерка.

– Поцелуй меня на прощанье, – робко попросил он.

Вот и началось, что ж делать? Хорошо, что только просит, другой бы за три ресторана переспать потребовал, нельзя его обижать. Я прикоснулась губами к щеке.

– Нет, не так, а по-настоящему.

– Я не умею.

– Как не умеешь?

– Никого не целовала.

– Не верю, просто не хочешь.

– Я ни с кем не встречалась.

– Не похоже, ты симпатичная, даже очень, я боялся к тебе подойти. Не поверю, что ты никому не нравилась!

– Я парня ждала из армии.

При этих словах я почувствовала, как из глубины поднимается жгучая боль, ждала, надеялась, а он отверг. Я уперлась глазами в землю, Василий – свидетель моего отвержения. Подняв глаза, я увидела искаженное злостью лицо. Да что это с ним, отчего бесится, замешалась я, и тут осенило, ревнует, что не его ждала! Да я и знать-то его не знала, но, оказывается, должна была ждать! Этого низкорослого доходягу! Наглец самонадеянный, еще и обидчивый! Да кто он такой, чтобы мне претензии предъявлять?! Третий раз в жизни вижу, но должна была его ждать!

– Василий, сколько я тебе должна за кафе?

– Нет, ничего, мне было очень приятно, – растерянно пробормотал он и кисло улыбнулся.

Я подумала: конечно, послать можно, только кого лучше найду? Может, еще хуже попадется, а может, вовсе никто. Я тоже хороша, вылепила правду, непроизвольно вылетело, но не могу солгать, не могу предать свои чувства и первую любовь: все это было, было, было и прошлого не исправить. А Вася развернется и ответит: ну так люби его. Глупая, нельзя признаваться, что меня бросили, мне же грош цена. Тогда как объяснить, почему не встречалась? Значит, не нравилась никому и опять мне грош цена! И что ни скажи, все будет не так, вот и пришлось правду выдать, но кому нужна моя правда?

– А он что же? – спросил Василий с язвительной ухмылкой.

Этот доходяга еще и в душу лезет, послать подальше и пусть шлюх допрашивает. Но я, проглотив обиду, отрезала:

– А ничего, встретились и разошлись!

– Как же так? – спросил он растерянно.

– Обсуждать это не намерена! – сказала я решительно, пытаясь не выказывать негодования. Но внутри у меня все кипело: даже матери не сказала, а ему доложи! Какой любви можно ждать, если все начинается с грубого допроса?

И не жду я от него никакой любви, он помогает забыть горе. Наступила непонятная тишина, и я почувствовала невероятное облегчение: так долго держала горе в себе, но, нечаянно высказав, освободилась от тяжести. Пронзило ощущение ясности: Женька остался в прошлом, я свободна. Мне необходимо было высказаться, Василий своим любопытством невольно помог. Однако разобиделся, надо как-то загладить размолвку.

– Разве тебе неприятно, что меня никто не целовал? – нашлась я.

– Приятно и очень неожиданно, я вообще думал, что у тебя парень есть.

– У меня нет парня, – ответила я, а в груди заныло: я одна, совсем одна и никто меня не любит.

– А я тебе нравлюсь? – спросила я.

– Да, очень нравишься. А я тебе?

– Нравишься, – еле выдавила я, но вышло неубедительно.

– А ты будешь моей девушкой?

– Твоей девушкой? Буду, – растерялась я и про себя улыбнулась, как чудесно звучит, как музыка в груди, впервые у меня есть свой парень!

Он широко улыбнулся, а я подумала, что он отходчивый.

– Хочешь, я тебя научу целоваться? – предложил он.

– В следующий раз, уже поздно.

– А можно я тебя поцелую на прощание?

Целоваться не хочу, но и перечить не хочу, я его девушка. Я вся напряглась, готовясь к чему-то неприятному. Василий приблизился и нежно обхватил мои губы горячим ртом. Я поняла, вот как, оказывается, целуют по-настоящему, а Женька, выходит, не по-настоящему целовал. Однако мне не противно, даже приятно, конечно, не так, как с Женькой, и никакого счастья я не чувствую, зато не одна. Закрывшись в комнате, я пыталась понять, что произошло, я его девушка! У меня есть парень: это звучит как музыка. Я не знаю, нравится он мне или нет, но я не хочу его терять. И что теперь будет, он полюбит меня?

В следующий раз Вася повел меня в кафе под предлогом празднования, что я стала его девушкой.

Он прививает вкус к ресторанам, к вкусной еде и напиткам, приучит к красивой жизни, а потом вдруг расстанемся, или не расстанемся, настороженно гадала я, слушая приятный баритон. После бокала вина поняла, он мне нравится, и раз деньги есть – пусть водит. Когда мы танцевали, Василий так бережно обнимал меня за талию, так нежно смотрел в глаза, что я подумала, что влюбился. Я не влюблена, но мне тепло и спокойно, я чувствую растущую уверенность, что я хороша и нравлюсь! Хочу смотреть в его лицо и видеть, как он улыбается мне, только мне.

Когда мы подошли к дому, он напомнил, что сегодня будет учить целовать. Внутри у меня все похолодело, я смутилась: мне этого не хочется, и я предложила отложить до следующего раза. В ответ он улыбнулся и нежно обхватил мои губы своими губами, в следующее мгновенье по телу разлилось приятное тепло. Я подумала, напрасно боялась, мне это приятно, не так, как с Женькой, зато не переживаю, нет у нас никакой любви.

– Ты необыкновенно нежная, кожа у тебя будто шелковая, уходить не хочется, – глядя в глаза, признался он.

Как же так вышло, что я ждала Женьку, а целуюсь с другим? Это несправедливо и неправильно! Ждала почти три года и за три вечера переметнулась? Выходит, я легкомысленная, и вовсе не любила, может, вовсе не способна любить? Женька вдруг встал перед глазами, тотчас хлынула невыносимая боль: еще люблю, еще жив во мне. Но безответная любовь приносит страдания, Василий послан мне во спасение. Он смотрит на меня восхищенными глазами, и я ощущаю свое собственное очарование. А с Женькой я себя чувствовала себя некрасивой и ущербной. Вот так и бывает, ждешь одного, а встречаешь другого. Любви не получилась, зато и страданий нет, я хочу чувствовать себя живой и красивой. Возможно, любовь уже на пороге. Я не знаю, когда придет настоящая любовь, может, завтра, а может, через несколько лет. Любовь должна быть взаимной и приносить радость. Может быть, Василий даст мне такую любовь, окружит вниманием и заботой?

Утром мама зашла в мою комнату.

– Смотрю, ты который вечер поздно возвращаешься, – начала она издалека.

– Я экзамены сдаю, вчера пятерку получила.

– Я не про это, говорят, Женька вернулся.

– Да, говорят, я с парнем познакомилась.

– А Женька как же?

– А никак…

– Значит, не захотел даже видеть тебя, я тебя предупреждала.

– Ты ошиблась: мы встретились.

– Да? И что же? – растерянно протянула она.

– А ничего, встретились как друзья. Мам, я не плачу, не стенаю и я не отравилась, чем ты недовольна?

– Значит, отвернулся.

– Женя сильно изменился, хмурый все время, курил и молчал, хватит о нем! Я познакомилась с парнем.

– Где познакомилась?

– В автобусе.

– Вот-вот, знакомишься, где попало и с кем попало, ну сколько раз тебя предупреждала, нельзя этого делать.

– Не с кем попало, а со студентом нашего института.

– Они набрешут, только слушай. Не знаешь еще, какие мужики бывают, боюсь я за тебя, неопытная ты.

– Вот именно – надо опыта набираться. Мама, оставь меня, мне надо готовиться к последнему экзамену.

Я лежала с учебником и зубрила формулы, представляя, как буду ловить восхищенные взгляды Василия и целоваться. Грезы прервала мама:

– К тебе парень.

– Какой еще парень? – поразилась я.

– На Женьку похож, – предположила мама.

На Женьку? Не может быть! А вдруг правда, а у меня затрапезный вид, переполошилась я.

– Скажи, дома нет!

– Я уже сказала, что дома.

– Так скажи, что вышла незаметно, ну придумай же что-нибудь!

Мама непонимающе заморгала глазами:

– Вот выйди и скажи, а меня врать не заставляй!

Нет, сейчас не могу, подумала я, но пронзил страх, а вдруг больше не придет? И я даже не узнаю, зачем явился.

Я рванулась к зеркалу и принялась лихорадочно драть волосы расческой, в голове стучало: что надеть? Красное или белое, а может, цветное? Явился, снизошел до меня, какая милость! Что ему еще от меня надо? Издеваться понравилось, но что же надеть? А ничего, так пойду в старенькой короткой юбке, она мне идет, пусть посмотрит на мои красивые ножки. И облегающая кофточка очень выгодно очерчивает талию и грудь, пусть посмотрит, пусть пожалеет, какую девочку потерял! Переживания пошли на пользу: фигура стала просто обольстительная. Не стоит для него наряжаться, еще возомнит, что из-за него переполошилась, пусть не думает, что по нему плачу, я ему нос утру! Но подойдя к двери, потерялась: что сказать? И поняла, сказать нечего, от боязни меня затрясло, а когда раскрыла дверь и увидела Женьку, успокоилась, сам пришел, так пусть говорит, а я буду слушать. Я стояла у стены ни жива ни мертва, боялась поднять глаза и терялась в догадках, зачем пришел, неужели нравлюсь? Мои нервы оголились, и всем своим существом я обратилась в слух.

– В тот день я приходил, только позже, – неуверенно проговорил он. Я не ответила.

– Время перепутал, с Ташкентом три часа разница, никак не привыкну, пришел извиниться.

Ах, вот оно что, видать, еще никого не подцепил, только я ему не нужна.

– Правда, долго не мог адаптироваться, – оправдывался он.

И опять лжет, но так хочется верить, шептало сердце. Я осмелилась поднять глаза, как же долго его ждала, и вот он передо мной стоит, переминается, ждет ответ. Я должна быть на седьмом небе, но все смешалось, и радости не чувствую, ложь и горечь сжимают горло. Да тот ли этот Женька, которого я так ждала и любила? Но надо ответить что-то…

– Женя, за это время можно и в космосе адаптироваться.

– А я вот и адаптировался уже, – изобразил он нечто вроде улыбки.

Намеком не обмолвился, что нравлюсь. Обидел хорошую девочку и винится, или еще признается, что нравлюсь, напряженно гадала я, недоуменно рассматривая его. Вдруг показалось, будто вижу Женьку впервые: ну высокий, ну симпатичный, ну и что, зачем убиваться-то? Сама придумала его, приписала благородство, а он играет со мной, как кошка с мышкой, через месяц пришел извиняться. Смотреть противно, как выкручивается, сейчас-то зачем врет? Не стоит он моей любви.

– Правда, я приходил, не помню во сколько, – протянул он виновато.

Боже, как неистово я ждала! Неужели его ждала? Если бы он пришел месяц назад, я бы от счастья захлебнулась, но сейчас все испоганено. Внутри только сожаление и обида; нечего сказать. Но ведь надо что-то говорить, я молчу, а он ждет. Он лжет, а так хочется верить, так хочется надеяться. Я бы поверила, не будь злополучного звонка, главное, таким оскорбительным тоном ответил, забыть невозможно. Зачем звонила и унижалась? Не будь того разговора, я бы простила, но он был. Или он думает, что меня можно оскорбить, а потом прийти и лапать? Нет, любовь не может начинаться со лжи, мне больно, очень больно, но не надо его оправдывать.

– Я так и подумала, что ты время перепутал, но я была и в семь, и в восемь, потом звонила, ты мне нагрубил.

– Не помню, может, не в духе был, прости, никак не привыкну к «гражданке».

Как хочется поверить. Ну зачем я звонила? Надо было тихо ждать.

– Жень, ты целый месяц ко мне шел?

– Раньше не мог, к родственникам уезжал, а вот приехал и сразу пришел.

Понял, что я редкая и настоящая, шевельнулась надежда, так, может, скажет. Почему молчит и что ему надо от меня? А может, переспать мечтает, дескать, ждала – так на все согласная, других еще обрабатывать надо, а эта уже готовая. Господи, ты видел, как мучительно я ждала, как боялась не понравиться, как дрожала, будто вся моя жизнь в его руках. А вот сейчас смотрю и ничего не боюсь. Боль и обида подступили к горлу. Противно смотреть на его кривую улыбочку, блуждающий взгляд: он боится посмотреть в глаза. Я ждала его, но он оскорбил и сейчас продолжает оскорблять ложью. Нет, так любовь не начинается, и не надо себя обманывать.

– Ты опоздал, Женя, – сказала я спокойно и тотчас удивилась: что несу?

Женька растерянно смотрел на меня, и его губы застыли в недоверчивой улыбке.

– У меня есть парень, и он мне нравится, – сказала я уверенно.

Внутренне напряжение спало, и охватило невероятное облегчение, выбор сделан, отступать нельзя. Захотелось больно хлестнуть по мужскому самолюбию и отыграться за унижение, я вскинула глаза и проговорила: «Женя, я ждала тебя…»

Его лицо в растерянности расплылось. Произнося слово «ждала», я чувствовала, будто отрезаю большой болезненный кусок своей жизни. А когда слова закончились, показалось, что это «ждала» относится вовсе не ко мне, а к какой-то другой девушке. Я свободна, он больше не будет мучить, но где-то глубоко и отдаленно болит. Я вскинула глаза и посмотрела прямо в его лицо: насмешка сползла, лицо сделалась серьезным и трогательным, почти детским, словно мое нехитрое «ждала» сразило его. Мое сердце дрогнуло, все же в нем есть нечто близкое мне: он романтик с тонкой душой. У него была депрессия, а я не поняла, все мое нетерпение виновато. Нелепо вышло, три года ждала и не дождалась три недели. Досада и боль разлились внутри горечью, откуда взялся этот Василий? И как идет Женьке эта голубая рубашечка, хочу смотреть в его серые глаза и слушать. Зачем я вылепила про Василия, про злополучный телефонный разговор? Дурочка, однако молчит, не признается, что нравлюсь, значит, не нравлюсь, все-таки пришел, и все можно исправить, всего один шаг, еще не поздно. Сказать, что парня придумала от обиды, да и какой он мне парень, подумаешь, в ресторан несколько раз сходила. Хочется подойти к нему, положить руки на плечи, прильнуть к груди, нет, нельзя отпускать: уйдет и больше не появится.

Я как вкопанная стояла и не могла разжать рот. Мы растерянно смотрели друг на друга, не понимая, что происходит. Неужели вот так и расстанемся, ужаснулась я, но он же мужчина, он должен сказать, а молчит, значит, не нравлюсь, пришел только извиниться, ну извинился, так почему не уходит? Ну неужели я ему ни капельку не нравлюсь, ведь он читал мои письма, он знает меня! Если не нравлюсь, то зачем пришел? Долго мы так будем стоять и молчать? И чем же все это кончится? Сам не знает, чего хочет. Я хочу, чтобы он подошел и поцеловал.

А завтра я встречусь с Василием, а потом опять с Женькой? Сегодня с одним, завтра с другим, это пошло и гнусно, а где же любовь? И как же буду целоваться с Женькой, когда меня Василий целовал, я не хочу лгать и раздваиваться. На Женьку нельзя полагаться: сегодня извинился, а завтра пропадет, он сам не знает, чего от меня хочет. Если предложит прогуляться, пойду, но он молчит, нет, не буду себя ронять, девушка не может себя предлагать.

– Женя, мне завтра последний экзамен сдавать.

– Прости, не спросил тебя о сессии.

– Все хорошо, – ответила я и в отчаянии посетовала: – Неужели тебе больше нечего сказать?

От напряженного ожидания зазвенело в ушах, неужели дашь мне уйти? Не хочу видеть его спину, я должна уйти первой.

– Извини, мне надо готовиться.

Я резко развернулась и приказала себе не оборачиваться. Но краешком глаза видела, как он потерялся и чего-то ждал. В голове промелькнуло, если остановит, если признается, прощу, подойду к нему близко, очень близко, невозможно близко, но что же он? В ушах звенела тишина – это конец. Я бессильно прильнула к двери, но спинным мозгом чувствовала: он еще за дверью. Все во мне оцепенело, при чем здесь экзамен? Я выгнала его, в это невозможно поверить. Какая муха меня укусила? Три года прождала и за три минуты все испортила! Надо было молчать, слушать его, а я полезла со своими признаниями. Я бросилась к окну: вот он медленно идет к остановке, словно чего-то ждет, надо вернуть, сейчас окликну, но я прилипла к окну и тупо смотрела вслед. Зачем же он приходил?

Я рванулась к двери, но куда-то пропали туфли, потом ключи, я бессильно опустилась на диван, не надо никуда бежать – поздно! Не надо травить душу, я едва освободилась от этой ненормальной любви, я только выздоравливаю и не хочу возвращаться в страдания! Я правильно поступила, я не позволю над собой насмехаться! Может быть, он уже понял это и впредь будет дорожить мной, неужели я не заслужила хоть капельку счастья? Почему я стою и ничего не делаю? Я что – остолбенела? Нет, любви он дать не может, а жалость мне не нужна. И вдруг пронзила мысль: я не сегодня отказалась от Женьки, а в тот день, когда пошла с Василием. Я сама изменилась, на губах горят поцелуи другого. Нет, искренних отношений с Женькой не получится, первозданные чувства утрачены.