Горькое молоко – 3. Сайга для деда. В погоне за кардиналом

– А как с этим лысым поступать? – спросил Плясун, – если он на самом деле в законе, то нам всем н несдобровать. Я имел сегодня честь познать его лютый характер.

Плясун скрыл от всех, про свадебный спектакль, который он разыграл со своим перевоплощением в женщину и не хотел, чтобы с ним ехал Чомбе и Салдус.

– Отвратительная и мерзкая рожа, это ещё не повод думать, что он в законе, – сказал Труба, – его вчера мы с Владыкой видели в кафе. А он поголовно весь криминал знает и не только в России, но и в постсоветском пространстве. Так, что нам бояться нечего. Если, что Владыку подключим всегда. А сейчас попробуем, без него управиться, иначе грош цена нашему авторитету. А ты Ланин при первом случае пытайся Колчака вернуть на зону. Не надо, чтобы он путался под ногами у нас. Как же жалко, что он сорвался у метельщиков. Сожгли бы его, и у нас меньше хлопот сегодня было. Тебе Ланин не надо было тогда проворность свою показывать.

– Мне в том случае, нельзя было не защищать интересы Колчина, – сказал Ланин. – Шеф меня предупредил, чтобы я работал без предвзятости. К тому же я этих мужиков с Лабы не знал кто они такие. Поэтому и отличился в спасении Колчина. И премию от руководства получил за него.

– У меня тоже кроме коммерческих сделок никаких тесных контактов с ними не было, но мужички оказались прыткие и ушлые, – сказал Труба, – они, не ведая того, помогли нам избавиться от Луки. Хотя с этим придурком мы и сами бы управились не плохо.

ВЫКУП

Вскоре в доме появились Чомбе и Салдус. Они, получив задание от Трубы, взяли с собой Плясуна и уехали на машине в сторону вокзала. У вокзала Плясун из таксофона позвонил Колчаку. Полина перенаправила того к Мареку, сообщив Плясуну телефонный номер Сани. Плясун просил срочно встретится.

– Подъезжай к первому подъезду шестого дома, я тебя там встречу, – ответил Колчак.

…Вовка бросил трубку, глотнул пива из горлышка и посмотрел весело на Саньку.

– Вот так Марек, – сказал Колчак, – испёкся Плясун. Сейчас через две минуты будет здесь у подъезда. Он у вокзала из машины мне сейчас звонил. Вы сидите здесь, а я выйду.

– Я с тобой пойду, – вызвался Гоша.

– Не надо ты можешь всю кашу испортить. Увидишь свою ненаглядную супругу у тебя, сердце вновь воспламениться! А она наверняка везёт пять тысяч за компьютер, которые тебе обещала.

– Клянусь, я ему слова не скажу. Я с тобой выйду, чтобы лишний раз понт на них нагнать. Он приедет не один точно, а я им свои руки в наколках и звериную рожу покажу. Не забывай я для них Фидель, в законе. Гоша засучил рукава, где от наколок показались синюшные руки.

– Слушай законник, ты не боишься, что за самовольное коронование с тебя могут спросить строго? Ты, как ребёнок, – сказал ему Колчак.

– Это я для дела. Перед непутёвыми архарами я могу и Христом представиться.

– Хорошо пошли, но будешь на них смотреть из окна подъезда. Можешь, даже открыть его.

Плясун вышел из машины в модной мужской рубашке распашонке, на голове соломенная шляпа, но накладные синего цвета ногти, забыл снять с пальцев. Он без всякого стеснения улыбнулся Колчаку и протянул ему руку.

– Маня, ты не угорела случаем? – с презрением сказал Колчак, – чтобы я тебе жопастику свою руку подавал? Говори, что тебе нужно и винти отсюда.

После таких слов у Плясуна втянулись губы, и пропала улыбка. Он достал из кармана рулон с деньгами, перетянутый резинкой.

– Вот возьми здесь пятьдесят штук, – это цена компьютера. Но с ним ты мне передашь, всё, что успел перекатать для себя.

Вовка, не показывая своего внутреннего ликования, положил рулон в карман джинсов, сказал Плясуну:

– Я с тобой торговаться не буду, хотя истинная цена компьютера в сто раз дороже, той суммы, которую ты мне дал.

Через открытое стекло в машине показалась кудрявая голова Чомбе.

– Ты чего голубчик базаришь сверх нормы. Подхарчеваться за наш счёт захотел? Смотри, а то сейчас и компьютер заберём, и бабок лишишься.

Колчак сделал шаг к цыгану и двумя пальцами, по методике Деда и брата ухватил его крепко за нос. Тот попытался высвободиться, но нос был зажат мёртво, как в тисках.

– Ах ты, тварь копчёная. Ты кого назвал голубчиком? Я твоя цыганская рожа таких, как ты по восемь человек на лесоповале в болото бушлатом загонял.

С водительского места из машины вылетел на помощь цыгану Салдус, но увидав в окне свирепое лицо Гоши, запрыгнул опять в машину.

– Молите бога, что у меня сегодня настроение хорошее, а то бы вы со двора отсюда не выехали. Иди дергунчик за своим компьютером, – обжигающе глядя в глаза Салдуса, сказал Колчак.

После этого он отпустил нос Чомбе, который превратился от сильного сжатия в сливу.

Плясуна в квартиру Марека Гоша не пустил. Салдус вынес компьютер из квартиры. Погрузив его в машину, быстро скрылись за угол дома. Марек гостю дал специально дискеты, где были проспекты всех минеральных лечебных напитков, вместо тех которые он записал.

Вовка выложил рулон с деньгами на стол.

– Мало тебе Гоша Плясун предлагал за умный ящик. Мне он пятьдесят тысяч отвалил не торгуясь.

– Ого, выходит действительно он бесценный для них, – удивился Гоша.

– Что будем с деньгами делать? – спросил Колчак.

– Прокутим, конечно, – потирая руки, сказал Гоша.

– Я думаю, пока их надо спрятать. Посмотрим их дальнейшие действия. Если будет тишина, то их можно выгодно прокрутить, – посоветовал Марек.

– А как их крутануть, я о коммерции понятия, никакого не имею, – сказал Колчак.

– Позже что-нибудь, придумаем, – пообещал Марек, – главное бабки есть, а прокрутить мы найдём на чём. В крайнем случае, я через свою фирму их приумножу.

Через час вновь приедет Плясун на машине. На этот раз, чтобы не привлекать внимания соседей Саня запустит его в квартиру, где Миша потребует другие дискеты.

– Держи, это точно они, – протянул ему Марек дискетки, – у меня в доме больше никаких дискет нет. Хочешь, давай проверим.

– Не мешало – бы, – сказал Плясун.

Санька провёл Плясуна к компьютеру и прогнал дискеты. Убедившись, что это то, что нужно Плясун взял дискеты и положил в грудной карман. Затем повернувшись к Колчаку, сказал:

– Мора Чомбе, чуть без носа не остался. Вы мне ребятки понравились, хоть вы и идейные враги мои. Я терпеть не могу блатных. Бойтесь наших! – предупредил он. – Они вас в покое не оставят. Вы наступили на их амбиции. Сейчас затаятся на время, а потом набросятся! А ты опасайся Ланина, он получил задание подвести тебя под статью, – сказал он Колчаку.

– Стой Мария, – схватил Плясуна за руку Гоша, – видать тебя они сильно обидели, если ты нам карты вскрываешь. Расскажи своему благоверному, что случилось?

– Вчера это была только шутка. Но вы обо всём должны сами догадаться. Меня избил сегодня Ланин. К вам у меня просьба есть. Разрешите, я на вашем компьютере, через Интернет свяжусь с сестрой в Казахстане. Мне очень нужно. Компьютер они мне теперь не оставят.

– Нет у меня Интернета, – сказал неправду Марек. После чего, Миша надув по – детски губы, удалился.

…На следующий день по телевизору в передаче «Вечер трудного дня», показали сгоревший дом Плясуна и вытащенное пожарниками из кучи золы обугленное тело хозяина дома.

НА РАЗВИЛКЕ

После встречи с Ланиным в кафе Вовка Колчак ни разу с ним не пересекался. Но Вовка не скучал, хоть и привык это ненавистное лицо видеть, практически ежедневно. Порой создавалось ощущение, что Ланин – это его тень.

По своим каналам, Колчак навёл справки о деятельности команды Трубы и Владыки. О Владыке вообще мало информации было. Просочился слух среди серьёзных людей, что он мутный тип с татуировкой на левом плече в виде маршальского погона. А о его поведении в зоне справки необходимости не было наводить, потому что он старался в верха криминальной иерархии не лезть. Окружение Трубы знало, что он постоянно нюхал кокаин и люди с головой старались общих дел с ним не иметь. Не смотря, что ментальность его была схожа с нарушителем гражданских законов, он для бандитов с высоким рейтингом был не интересен. Но на всякий случай Колчаку посоветовали близкие люди без нужды к ним не соваться, так как работают они в связке с ментами. Даже все продовольственные лотки на улицах принадлежали им. Почему менты и прогоняют бабушек с необорудованных торговых мест, где они реализуют редиску с морковкой. Так как продуктами они сами обеспечивают продавцов, через фирму Трубы, и всех конкурентов с улиц города разгоняли. Не редко лишая их и товара, раскидав по асфальту и дождевым лужам бабушкины труды.

…После случая с Гошей и похищения из дома Плясуна компьютера Мареку по пути на работу, на развилке Кировской трассы остановило ГИБДД. Они попросили выйти его из машины, не представившись и не спрашивая документов, предложили заглянуть в автомобиль Мерседес, который стоял на другой стороне дороги. В автомобиле за рулём сидел Салдус, а на заднем сидении вальяжно расположились Владыка и Чомбе с лиловым носом.

– Ты Саня Марек? – спросил Владыка.

– Если меня менты остановили на трассе, то вы всё знаете обо мне, кто я такой и какую кухню люблю! Зачем спрашивать? – отчеканил Марек.

– Мы не только о тебе знаем, но и о твоих друзьях, а остановили тебя не менты, а мои ребята. Я с ментами дел не имею, воспитание не позволяет.

Марек взглянул и понял, что ментов этих из ГИБДД, он никогда раньше не видел. Практически он всех городских инспекторов знал в лицо.

– Пускай не менты, но их луковая шелуха, заставляет называть ваших друзей именно так! Говорите, что у вас есть ко мне, и я поеду. Мне на работу срочно надо.

– Молодец, не липоватый парень, – похвалил Владыка Марека.

– А кого мне бояться, – смело заявил Марек. – Как не скажет мой друг Колчак – «Лучше пускай нас бояться, чем мы кого – то».

– Вот о твоём друге Колчаке я и хочу поговорить. У него я слышал, остались некоторые сведения, в которых хранится коммерческая тайна моих фирм. Он высосал все секреты из компьютера покойного Плясуна. Скажи ему, пускай вернёт. Они ему ни к чему.

– Нет, у него ничего, – это я вам точно говорю, – заверил Марек. – Не верите, спросите у него сами, но не советую. Колчак с виду спокойный, на херувима похож. А кровь у него быстро вскипает. Ваши ребята убедились в этом, – кивнул Марек на цыгана.

– Нам по плечу укротить не только твоего горячего Колчака, а и весь город, – без ноты угрозы произнёс Владыка.

Было видно по Владыке, что он чеканил свои слова и любовался своей размеренной речью, стараясь произвести на Саню впечатление криминальной величины, считая, что разговор он ведёт не с другом Колчака, а с обыкновенным магнитофоном, который всё сказанное им воспроизведёт Колчаку.

– Передай ему, чтобы вёл себя скромнее. То, что он племянник горемычного вора в законе Захара, – пока это ничего не доказывает. И иметь такой гонор, нужно вначале у хозяина отбыть не менее червонца.

– Слушай дядя, я не знаю, как тебя зовут, – повернулся Марек к Владыке, – но видно, что вы не из нашего города. Местная братва, так с нами не разговаривает, и поведение Колчака не обсуждается по той причине, что он правильный человек и греет Севу. И естественно я ему помогаю в этом.

– Зовут меня не дядя, а Владислав, – повысил голос Владыка. – То, что Колчак греет Севу, делает ему честь! «Но афишировать это не следует», – сказал Владыка, закуривая сигарету.

– И не обязательно делать из вашего Колчака героя, – сказал до этого молчаливо сидевший позади цыган. – Если он хочет совершить подвиг Александра Матросова, может впоследствии пожалеть об этом.

– Никаких подвигов творить он не собирается, – повернул в сторону цыгана голову Марек, – а тебе я расскажу короткую притчу. В нашем доме живёт тётя Фая, она четырнадцать абортов сделала за свою жизнь, а слово аборт до сих пор пишет через букву – О – Оборт. – Понял?

– Причём здесь Фая? – спросил Чомбе.

– Посмотри в зеркало на свой сизый нос, тогда поймёшь причём!

После этой фразы Марек пересел в свою машину и поехал на работу. У волжского моста, на другой стороне Волги на КПП он увидал знакомую машину, которая десять минут назад его останавливала:

– Оп – па, вот они и инспектора, – сказал он, ударив ладонями об руль.

Вечером о разговоре с Владыкой Марек рассказал слово в слово своему близкому другу Колчаку.

– Это Саня они в разведку пошли. Знаем ли мы что об их делах и какие догадки у нас имеются о смерти Плясуна? Не понимаешь, что они занервничали? А если ты с ними разговаривал в достойном тоне, то ты совсем молодец! Теперь у них будет примерное представление о нашей компании. А про Плясуна нам надо забыть. Я не сомневаюсь, что грохнули они его сами. Он предполагал, что ему придётся ответить за то, что копил важную информацию у себя и мало того упустил её. Недаром он хотел воспользоваться твоим компьютером. Наверное, своей сестре через Интернет думал исповедь отправить. И нас предупредил об опасности. Так, что Саша будь осторожен на трассе. Но, с одной стороны, зная, что у нас есть полная информация об их тёмных делишках, делает сугубо неприкосновенными. Даже я бы сказал, мы для них сейчас как охранный объект от всяческих неудач и невзгод!

КОНСУЛЬТАЦИЯ У ШАХА

Причину смерти Плясуна списали на несчастный случай, определив, что в доме у него произошла утечка газа. Деньги, полученные от Плясуна, Марек прокрутил, через свою фирму в течении двух дней. Вовка свою долю припрятал, а Гоша купил себе старенькую копейку и ездил на ней на работу в хозяйственный магазин «Беркут» к Арбузу, куда его Колчак пристроил грузчиком.

Чуть освободившись от дел, Вовка поехал к ювелиру Арону показывать брегет.

– Привёз что? – спросил ювелир.

– Кое – что имеется, хочу пока прицениться, – сказал Колчак, протягивая золотой брегет.

– Ого, солидная штука, – разглядывая с интересом брегет, сказал ювелир. – Я тебе ничего не смогу сейчас сказать. Оставь его на пару деньков у меня, и дай мне обязательно твой номер телефона, где я с тобой связаться смогу. Я проконсультируюсь с одним знающим человеком, который владеет большой коллекцией часов. Думаю, он сможет назвать их реальную цену. Кстати, этот коллекционер с вашей стороны. У него даже работы Кулибина имеются.

– Хорошо я через два дня заеду, – сказал Колчак ювелиру и записал ему свой домашний номер и мобильный.

– А марок интересных ты не приобрёл? – спросил он у Вовки, – этот товар я считаю самым выгодным, лёгкий и дорогой. Его спрятать легко и ни один металлоискатель не обнаружит, когда везёшь за бугор. Да и ценится он равноценно со многими объёмными раритетами.

– Пока нет, – ответил Колчак, – я же коллекционер временный и случайный.

– А я в первую очередь ювелир, – промолвил Арон, -а коллекционер я не ахти какой. Миллионеры коллекционируют, потому что им деньги не куда девать, а мы коллекционируем, чтобы их заработать, – сказал он Колчаку на прощание.

В этот же день ювелир сел в машину и поехал к коллекционеру часов. Ему было восемьдесят два года, и по своему богатому дому он передвигался на инвалидной коляске. Этот престарелый ветеринар по кличке Шах имел в своей жизни два увлечения любовь к лошадям и часам старинной работы. Когда – то у него был звёздный скакун аргамак, который приносил ему приличные доходы на скачках в шестидесятых годах. Потом он его лишился по своей глупости. Отодвинул после такой утраты серьёзное увлечение лошадьми на второй план, и он всецело отдался коллекционированием часов. Сын и внуки у него тоже были ветеринарами, и у них была своя ветеринарная лечебница, в которой работала вся семья Шаха.

Дверь ювелиру открыл внук.

– Проходите? – дед ваш ждёт у себя, – сказал он, – кошечку не бойтесь. Она у нас послушная!

– Я собак не боюсь, а кошек, чего я буду бояться, – усмехнулся Арон.

Но, открыв дверь Шаха, он с испугом отпрянул назад и закрыл быстро за собой дверь, приперев её своим телом. Крупный пот покрыл его лоб. То, что он увидел, не поддавалось его сознанию. В ногах у Шаха лежала большая пятнистая дикая кошка.

– Это, что за зверь? – спросил он у внука.

– Гепард, да вы не бойтесь? Шах, вас не тронет, – сказал внук.

– Что Шах не тронет, я знаю, а пятнистую кошку я больше предпочитаю видеть на стене или бездыханную в ногах у камина. Скажи деду, при ней я разговаривать не буду.

– Шах, это мальчик, а не девочка, – объяснил внук, – если вы опасаетесь, я сейчас его уберу.

Когда из комнаты был удалён гепард, ювелир зашёл к Шаху. Тот сидел в своей коляске, задрав очки на лоб, и плутовато улыбался.

– Что Арон боишься моего котика? – важно спросил Шах. – Этот охранник лучше любого кавказца будет! – горделиво произнёс Шах, – из Туркестана мне его привезли, хотя происхождение у него Афганское.

– Я смотрю, у вас в доме одни Шахи живут, – сказал Арон.

– Так и дом мой не похож на обычный барак. Посмотри у меня всё здесь на восточный манер устроено. Люблю экзотику и восток. Жалко, что пришло всё это ко мне поздно, но ничего дети и внуки пользоваться будут. А Шахов было у меня два, вернее та Шахиня звалась, продали совсем недавно.

– Её одну тяжело прокормить, а двоих тем более, – заметил ювелир.

– Наш Шах не редко пропитание, не только себе добывает, но и нам вдоволь хватает. Зайцев и косуль на лету хватает. Ну, показывай свой раритет. Посмотрим, что это за диковинная вещь, как ты мне её расписал.

Арон открыл кейс и достал заложенные в файл часы.

Шах взял пакет в руки, спустил очки на нос и внезапно отстранил их от себя.

– Знаешь, что Арон. Похоже, что эти часы я уже в руках держал больше сорока лет назад. Открой крышку. У меня зрение плохое, посмотри, там есть гравировка на английском языке Джон Бойд и большая буква Д.

– Смотреть не обязательно, я их все тщательно обследовал. Такая гравировка нанесена в центре крышки, и год стоит 1870, – сказал ювелир.

– Тогда я поздравляю тебя Арон, ты приобрёл проклятые часы, которые тебе кроме несчастья ничего не принесут. Я на них запал, когда молодым был. И это было моей ошибкой. А почему мне они приглянулись, об них мне рассказал Осип Балов, – был такой антиквар у нас. Жил он в верхней части города на Покровке. Слушок был, что его вместе с коллекцией НКВД, прибрало к рукам. Он коллекционировал всё. У него в доме богаче было чем в любом музее. Канул бесследно. Так Осип мне сказал, что уникальные часы эти были у Тургеневых. Я начал наводить справки, оказалось, что старик Николай Тургенев обменял их в войну у барыги на продукты. У этого барыги был сын и четыре больные дочери. Барыга с сыном в тюрьме сгинули, а дочки задохнулись ночью пару лет назад от бытового газа. До этого у него знатный жулик по кличке Часовщик забрал брегет нагло преступным путем, но законно, получив от него в придачу ещё дарственное письмо. Потом они попали к крёстному сыну этого жулика футболисту Ивану Беде. И я случайно вышел на него, попросив одного прохиндея грубо говоря стибрить их. В итоге прохиндей погибает, а я возвращаю часы хозяину, и теряю своего лучшего друга восточного скакуна Шаха. И такому исходу я был рад. А мог бы разделить участь и других держателей этого брегета. Мой Шах в пять, раз был дороже этих часов. Он меня кормил. Просто в то время, часы можно было легче продать, чем хорошего скакуна. Но откровенно тебе скажу, что этот брегет я продавать в тот момент не собирался. И если я решусь его у тебя приобрести, то возможно не для продажи, а для услады своей души. Если, конечно, он чистый, а если нет, то я его перепродам. Но в первую очередь я должен навести о нём справки, чтобы не повесить ещё раз угрожающий топор смерти над своей головой.

– А что вы не понимали, зная, что от часов исходить такое проклятье, покусились на них. Зачем пошли на такие жертвы?

– Ты же коллекционер Арон, хоть и молодой. Должен знать, как велико желание истинного коллекционера овладеть недоступным экспонатом. В то время я о проклятье мало чего знал. Я узнал уже намного позже от Часовщика, того самого безногого вора, который меня и лишил скакуна. Когда он умер, я только перекрестился. Он до конца дней своей жизни доил меня, за брегет. Правда, последние годы приезжал, только за водкой.

– А в чём уникальность часов? – Я понимаю это золото. Канфаренье и оброн, здесь изумительно выполнено, именно подчеркивая искусство того времени. Сейчас так делать не могут. Для чего вы слепо охотились за ним, понять не могу?

– Ты подошёл к самому важному вопросу Арон. Джон Бойд Данлоп – это английский мой коллега девятнадцатого века, который, будучи ветеринаром, изобрёл шины на велосипеды и автомобили. То, что этот брегет работа известного французского мастера, у меня под сомнением, но что это часы Джон Бойда в этом сомнения нет. Он был у нас на ярмарке в конце девятнадцатого века, и свои часы подарил Николаю Тургеневу. Об этом писали газеты в те времена. Николай Тургенев был известным портным в нашей губернии и когда Джон порвал свой любимый фрак, он за помощью обратился к Тургеневу, который не только залатал ему старый фрак, но и пошил новый, оказавшийся по всем характеристикам лучше старого.

Ювелиру уже изрядно надоел урок истории старого коллекционера и он, прервав его рассказ, раздражённо спросил:

– Вы мне скажите, сколько эти часы могут стоить сегодня?

– Я тебе назову точную цифру, но, если ты мне их хочешь предложить. То больше десяти процентов их стоимости, я тебе за них не дам. Сам должен понять, я очень рискую своим здоровьем и дополнительные затраты я непременно понесу. Сейчас у меня половина коллекции распродано, и держать их у себя я вернее всего не буду. Опасно для жизни. А кому продать я знаю такого человечка. У него бабок много и нрав у него потуже Часовщика будет. Уголовник элементарный, но честный, я через него всё дорогостоящее своё добро реализую, которое мне больше не понадобится. Сам понимаешь, такой дом содержать и лечебницу, – деньги немалые нужны. Недавно через него внук, продал одну кошечку какому – то милиционеру.

– Я жду цену, а вы мне байки рассказываете, – взбеленился ювелир.

– Ты Арон не нервничай, такие дела с кондачка не решаются, – успокоил его Шах. – А истинная цена этого брегета двести тысяч долларов.

– То есть вы мне собираетесь за них отстегнуть двадцать тысяч долларов?

– Не больше и то в том случае, если они чистые. Я сейчас найду телефон бывшего хозяина и узнаю у него, в какое плавание отправился у него брегет.

Шах позвал к себе внука, который находился в соседней комнате.

– Дед ты звал меня? – спросил он, зайдя в комнату Шаха.

– Да, – посмотри – ка внучек по справочнику домашний телефон Ивана Беды, улица Победы дом шесть.

– Сейчас я мигом, – нырнул в свою комнату внук.

Через минуту он принёс записанный на бумаге телефон Ивана Беды.

– Так Иван Романович Беда, – прочитал Шах, – шестой дом, квартир тридцать. – А теперь наберём номер.

Арон затаённо и с тревогой смотрел на Шаха. В это время он не знал, как достались часы Колчаку.

– Алло, – раздалось в трубке Шаха.

На счастье, Иван Романович оказался не в деревне, а в квартире, где у него зазвонил домашний телефон.

– Мне можно услышать Ивана Романовича Беду?

– Я вас слушаю.

– Вы меня простите? – Возможно, вы меня не помните, но когда – то у меня была неприятная история с вашим золотым брегетом. Может, помните, лошадка у меня первоклассная была, которая после отошла к вашему крёстному.

– Почему я не помню. Помню и хорошо вы Шах.

– Совершенно, верно. Мне приятно, что вы меня не забыли. Я вам звоню по любопытному для меня вопросу. Мне кажется, что ваш брегет вновь попал в мои руки. «Может такое быть или нет?» – спросил Шах.

– Вполне вероятно, если вам его принёс мой племянник Владимир Колчин, – истинный наследник этого брегета и потомок Тургеневского рода. Не так давно, я ему вернул раритет, – ответил ему Иван Романович.

– Всё большое спасибо, – обрадовано сказал Шах, – мне просто нужно было убедиться, что он у вас вновь не похищен.

– Будьте здоровы! – сказал на прощание Иван Романович.

Шах положил телефонную трубку и спросил у Арона:

– Как фамилия человека, который принёс тебе его?

– Вот этого Вам знать совсем необязательно, – это моя коммерческая тайна.

– Возможно брегет и чистый, но сейчас я гарантий никаких дать не могу, не встретившись с его хозяином. Второй раз попадать в конфуз я не собираюсь.

– Шах, я к вам не торговаться пришёл, а проконсультироваться по его цене. Покупателя я и сам найду, – положил брегет назад в кейс Арон.

– Может ты, и сторгуешься с кем. Но больше, чем я дам, – тебе никто за него денежек не отвалит.

– Коллекционеров на Руси много, – найду я ценного покупателя, заверил Арон Шаха.

– Арон ты горячку не пори. Подумай прежде хорошенько. Посоветуйся с Владимиром Колчиным, как вам лучше поступить.