Горячее кресло. 1986 год. Телефонный начальник

У входа в кабинет меня ждал Висящев Александр Дмитриевич – начальник цеха городской телефонной сети (ГТС). Объективные характеристики ключевых работников Телеграфно-телефонной станции я имел от своей жены, работающей на этом предприятии с 1974 года, после окончания института, в цехе междугородной телефонной связи. Очень активный, болеющий за дело человек – она хорошо знакома с работниками среднего звена управления, мы имеем единые взгляды на жизнь, и я безоговорочно доверяю её оценкам.

Правда, уже более двух лет, она находится в декретном отпуске. У нас, наконец, после десятилетнего ожидания появилась дочь – Оленька, и по счастливому стечению обстоятельств, – скоро должен будет появиться и второй ребёнок. Конечно – Ромалия, Рома, моя Ромашка, – немного отстала от производственной жизни, но людей, с которыми мне теперь придётся работать, знает достаточно хорошо. Она охарактеризовала Александра Дмитриевича как в высшей степени ответственного порядочного человека, очень разумного и исполнительного. Но вот почему дела у него не клеились, конечно, пояснить не могла.

Дал характеристику Висящеву и Ковалёв. В его представлении Висящев был вялым слабохарактерным человеком, – попросту, – размазней…

Какие противоположные характеристики, – я был заинтригован…

– Ну вот, очень кстати и вы, – поприветствовал Висящева и пригласил его в кабинет.

Присели…

Первое что сделал Александр Дмитриевич, – протянул мне лист бумаги. Это было заявление об уходе.

Я опешил. Вот это удар! Просто не находил слов.

Помолчали…

– Александр Дмитриевич, – наконец, обретя дар речи, тщательно подбирая слова, начал я говорить, – почему такое решение? Ведь мы с вами не проработали ещё и дня. Я не пришёл с целью – сделать хуже людям, в том числе и вам. У меня нет команды, у меня нет людей, которых я мог бы привести с собой. Мне просто неоткуда их взять… ЭТУС, откуда меня сюда направили, тоже, испытывает большой недостаток квалифицированных специалистов. Я просто не могу их перетягивать на ТТС. Не в моих правилах делать плохо предприятию, которому я отдал десять лет. Честно признаюсь, я рассчитываю только на вас, – специалистов работающих на ТТС, – ныне работающих.

Лицо Висящева было непроницаемым. Чувствовалось, что он мне просто элементарно не доверяет. Он, конечно, знал, что обо мне как о специалисте сложилась очень неплохая репутация в среде связистов. Но он, в отличие от меня, чётко понимал разницу между работой в ЭТУС и на ТТС, и в отличие от меня, понимал, что методы работы, дающие хорошие результаты там, совершенно неприемлемы на ТТС.

Все же, по ходу того, как продолжал говорить, наверное, чем-то я его, все-таки, тронул. Лицо Висящева, угрюмое и замкнутое, начало светлеть, в глазах появился насмешливый блеск. Он явно принимал меня за наивного чудака. И вдруг, его прорвало.

– Виктор Васильевич – начал он, – вы просто совершенно не представляете, куда попали… Говорил внешне спокойно, старался сдерживаться, но чувствовалось, что его переполняют эмоции. Его внутреннее состояние выдавал голос, слегка дрожащий.

Я, молча, слушал. Постепенно Александр Дмитриевич успокаивался, его речь упорядочилась, и из его рассказа передо мной открывалась довольно неожиданная картина положения дел в цехе.

После выделения ТТС в самостоятельное предприятие и ухода начальника цеха Фурсенко на Почтамт, его место стали занимать случайные люди, которые также как и начальники предприятия, долго не задерживались. Последним, до Висящева, начальником был некто Обухов, перешедший к Ковалёву на ТТС после крупного скандала, связанного с какими-то махинациями в ТУСМ-3, региональном, располагавшемся в Синегорске предприятии, по обслуживанию первичной сети связи, откуда его уволиться, мягко говоря – попросили.

Более радеющий о своих интересах, Обухов привнёс значительную долю анархии, хаоса и беспорядочности в организацию труда линейно-кабельной службы областного центра. Обладавший незаурядным характером, радеющий только о себе, он сумел проводить на ГТС выгодную для себя линию. Внешне демонстрировал бурную, даже кипучую, деятельность, внутренне совершенно не был заинтересован в качестве выполняемой его подчинёнными работе. Именно из низкого качества работы сети он учил своих подчинённых извлекать выгоду для себя и для них.

Поздно разгадал Пётр Романович политику Обухова, а разгадав, все равно, сладить с Обуховым не смог. Когда обстановка в городе со связью, в очередной раз, существенно накалилась и кресло под Ковалёвым зашаталось, – он попытался решительно взять в руки ситуацию. Но было поздно. Разразился скандал.

А в это время завершалось строительство на территории Синегорской области крупного нефтепровода Петропавловск – Синегорск – Целиноград. С целью обеспечения его бесперебойной телефонной связью, вдоль нитки был проложен магистральный четырехчетверочный кабель, уплотнённый достаточно мощным, сложным каналообразующим оборудованием. Для его обслуживания и содержания образовывалась специальная служба связи при нефтепроводе. Был объявлен набор специалистов, которым была обещана более высокая зарплата, чем у связистов города.

Обухов очень оперативно воспользовался ситуацией и перешёл на работу к нефтяникам – начальником вновь образовавшейся службы связи.

Будучи человеком циничным и беспринципным – он быстро перетянул к себе на работу всех наиболее квалифицированных кабельщиков цеха ГТС.

На Телеграфно-телефонной станции образовался вакуум наиболее востребованных специалистов. Обстановка катастрофически накалилась.

Ковалёв предпринимал лихорадочные меры по исправлению ситуации – срочно искал нового начальника в стремительно разваливавшийся цех. Желающих – не было.

На чрезвычайном партийном собрании коммуниста Висящева и обязали, хотя бы временно, возглавить цех. В силу своей порядочности Александр Дмитриевич не смог отказаться. И добросовестно пытался что-то сделать для исправления ситуации. Однако, слишком велика была инерция развала, и ситуация катилась по наклонной.

По сути дела, городу реально грозил паралич связи. После сырой и дождливой осени 1985 года резко возросло количество повреждённых линий в областном центре. Областное и городское начальство требовало от Ковалёва оперативного устранения повреждений на наиболее важных для обеспечения нормальной управляемости городом, по их мнению, телефонных номерах.

Пётр Романович не нашёл иного способа как полностью пойти на поводу у властей. Старался любыми путями выполнить их поручения, очень часто, в противоречии с интересами предприятия, за которое он нёс ответственность, и даже, вопреки здравому смыслу.

Лично, после очередного вызова в горком, горисполком, спускался в цех ГТС, ломал все намеченные планы руководства цеха и направлял оставшихся в цехе людей на исполнение только что полученного нового задания. Любой ценой! По принципу, – лишь бы сегодня телефон, который потребовали власти срочно восстановить – заработал.

Ни о какой профессиональной, планомерной работе в таких условиях не могло быть и речи. Собственно случилось так, что начальник цеха ГТС, – не важно, что он недавно пришёл на работу, – у импульсивного начальника сразу же стал исполнять роль мальчика для битья. Тем более что попытался проводимой политике Ковалёва – возражать.

Кто долго может мириться с ролью мальчика для битья? Безработных в стране нет. Выхода из сложившегося положения Александр Дмитриевич тоже не видел, а с учётом того, что был болен, – страдал пороком сердца, он и принял решение – уйти.

Пар был выпущен. Я расспросил его о людях, оставшихся в цехе, об их профессиональной подготовке, и как бы, между прочим, поинтересовался

– А что, Александр Дмитриевич… Если бы вам была предоставлена возможность, самостоятельно решать только технические вопросы эксплуатации линейно-кабельного хозяйства, если бы вы были ограждены от звонков со стороны властей, мешающих выполнению прямой вашей работы? Смогли бы, хоть немного, оздоровить обстановку?

Висящев, не задумываясь, ответил, что это было бы возможно.

– Только это абсолютно нереально, – с горечью, тут же, продолжил он.

– А если я все-таки создам вам такие условия?

– Он просто рассмеялся в ответ…

В конечном итоге, я сумел его, все-таки, уговорить на то, чтобы он на месяц остался со мной поработать, и твёрдо пообещал, что если не сдержу слово, его отпустить.

На том пока и порешили.

После ухода Висящева я просмотрел сводку о количестве телефонов неработающих на сети из-за кабельных повреждений. Их было 565.

От общего количества имеющихся 11995 телефонов в городе – неработающие составляли 4,7%.

Конечно, это нельзя было назвать ещё параличом связи – но по существу, такое количество повреждений было просто недопустимым.

Начал звонить телефон. Все звонившие просили, скорее устранить повреждения на их телефонных линиях. Просили – это мягко сказано, чаще – требовали! И все это выражалось в длинных монологах, основную суть которых составляли причины обосновывающие необходимость срочного восстановления работы именно их телефона, и, конечно же, угрозы, в случае непринятия мер, жаловаться в органы власти.

Я попытался отсылать их на бюро ремонта. Нет! Они хотели иметь дело только с начальником!

Сосредоточиться практически не было возможности. Записывать их заявки не имело смысла, – я чувствовал, что все равно, их выполнить не смогу.

Следующим, – поговорить, явился Макарычев Александр Николаевич – главный инженер. Впервые я познакомился с ним в далёком 1974 году. Он был в то время начальником цеха МТС – междугородной телефонной станции. Я проходил в его цехе практику по окончании четвёртого курса института. Затем, работая в ЭТУС, иногда сталкивался с ним при решении вопросов приёмки в эксплуатацию нового оборудования междугородных линий.

И вот, теперь он – главный инженер, и идёт мне в подчинение. У меня имелось впечатление о нем как о хитроватом, себе на уме, человеке. Он лет на пять старше меня, довольно амбициозен. Его старший брат работает начальником отдела электросвязи в областном управлении. Макарычев, безусловно, технически грамотный специалист – специалист по станционному оборудованию. Но вот умеет ли он работать на сети…

С места в карьер Александр Николаевич, второй после Висящева, тоже, попытался завести разговор о своём уходе с должности.

Это было уже слишком! Я не стал развивать эту тему, очень решительно высказав, что не желаю и слушать об этом.

Похоже, это была просто проверка меня на прочность, Макарычев, безусловно, не мог не знать о заявлении Висящева. Чувствовалось, что он тоже «накушался» руководящей работы. Но вероятно ему, – амбициозному человеку, просто стыдно и неудобно расписаться передо мной, бывшим его практикантом, в своём собственном бессилии. Тем более, что весомых аргументов в пользу своего ухода он привести не мог.

Поговорили о методах управления предприятием. На Телеграфно-телефонной станции есть много места для приложения сил, и Александр Николаевич высказал пожелание, чтобы я, как выходец из ЭТУС-а и имевший большой опыт работы с линиями связи, начал курировать цех ГТС – полностью освободив его от этого участка работы. Он же, в свою очередь, будет курировать другие – высокотехнологичные, по степени оснащения современной электронной техникой, стоявшие на более высоком уровне, чем ГТС – цеха. Я не доставил ему этого удовольствия, и ещё немного поломавшись для видимости, Александр Николаевич, наконец, приступил к действительно деловому разговору:

– Завершился 1985 год. Буквально в ближайшее время нам нужно провести общее собрание коллектива по итогам года – начал он.

– Вот и займитесь этим – тут же, дал первое задание я Макарычеву. Мне требуется время, чтобы войти в курс дела. Год завершали Вы – Вам и выступать! Готовьте доклад.

Конечно, это было непривычно для Александра Николаевича. По всем канонам, новый начальник должен сразу брать «быка за рога». Изложение новым начальником, своей программы на общем собрании, – тем более годовом – органично бы вписывалось в сценарий вступления в должность. Можно было обрушиться с жесточайшей критикой в адрес бывшего руководства, и через ЭТО – «продемонстрировать характер».

В моих мыслях не было – это делать. Я просто решил, как бы со стороны понаблюдать за сложившейся атмосферой взаимоотношений в коллективе, не раскрывая своих карт. Да их у меня просто и не было. Требовалось, по мере возможности, прочувствовать производственную атмосферу. Высказывать новые революционные идеи я пока не был готов.

На собрании должен быть присутствовать Фенин. Позвонив ему, я сообщил о принятом решении. Против выступления с главным докладом Макарычева – он не возражал.

Глава 5. Первые поручения

Вошла секретарь приёмной с документами «на подпись». Она сообщила, что на десять часов меня приглашают в горком, а на два часа дня в горисполком – на совещания. Посмотрев на часы – увидел, что уже надо бежать. Благо, что ТТС находится прямо в центре города, на центральной площади и ходьбы, практически до всех учреждений власти, требуется не более трёх – пяти минут.

Совещания в горкоме не было. В приёмной находился один из руководителей теплоснабжающей организации города и всё. Сообщив о нашем прибытии, секретарша пригласила нас в кабинет первого секретаря горкома партии Дымченко Александра Сергеевича.

Первый секретарь встал из-за рабочего стола, и, выйдя нам навстречу, поздоровался за руку. Его пожатие было крепким и энергичным. Это был человек моего возраста из новой волны руководителей, которых все интенсивнее выдвигает начинавшаяся Перестройка.

Худощавый, приятное лицо, сильный волевой подбородок, приподнято бодрый басисто гортанный голос. Сурово нахмуренный взгляд под густыми бровями, и какая-то, остро чувствовавшаяся, властность буквально сквозила из этого человека. Походка его была медленная, движения даже вальяжные, и в то же время, чувствовалось, что это очень решительный человек. Я уже успел узнать, что за глаза его называют «Павка Корчагин».

Я до настоящего времени практически не бывал во властных партийных кабинетах. Атмосфера, царившая в них, была для меня нова – какая-то напряжённая, суровая, необычная и неожиданная. Я чувствовал некоторую робость и скованность.

Александр Сергеевич представил меня вошедшему вместе со мной руководителю, предложил присесть, – и сразу перешёл к делу.

Мне было дано задание – одному из специалистов-тепловиков срочно поставить телефон на квартире. Составивший мне компанию руководитель назвал фамилию и адрес проживания этого человека. Начальник промышленно-транспортного отдела городского комитета, присутствовавший при разговоре, тут же, зафиксировал задание в своём ежедневнике.

– Когда исполните? – спросил Дымченко.

В моей натуре нет манеры, говорить наобум. По сложившейся практике, я очень тяжело даю обещания, а если и даю – то – продуманные и проработанные. И практически всегда, их выполняю. Это – школа Семенова Алексея Николаевича.

В голове мгновенно прокрутились вопросики, от ответа на которые зависело принятие решения: – наличие заявления на установку телефона… очерёдность в доме… наличие, наконец, технической возможности…

Ни на один из них ответа не высветилось.

– Срок указать не могу. Надо изучить ситуацию – ответил я.

– Завтра вечером доложите об исполнении, – отрезал секретарь. И продолжил

– В городе связь не работает, а вы с Фениным мер никаких не принимаете… Сколько это будет ещё продолжаться?..

Чувствовалась наезженная колея в его монологе. Во мне начало расти чувство протеста, но я смолчал.

Вернувшись на ТТС, у Висящева уточнил возможности по исполнению задания. Естественно, никаких шансов на установку телефона по указанному адресу не было.

Из информации Висящева следовало, что установка телефона по заданному секретарём адресу, требует серьёзной проработки, значительной затраты материалов. Ведь дом сейчас просто не телефонизирован, не подтянуты к нему телефонные кабели и его телефонизация не представляется возможной без трудоёмких инженерных работ.

– Но, вообще-то, мы выполним ваше задание, если вы прикажете, – уныло и с ехидцей в голосе добавил он.

– Это как? – растерялся я.

– А, неподалёку, на расстоянии около 150-ти метров, имеется дом телефонизированный. Правда, там нет свободных линий, но мы можем у одного из абонентов телефон выключить, перебросить его номер на повреждение, – а освободившуюся линию продлить «воздушкой» с крыши, на крышу проблемного дома, и использовать её для новой установки.

– И как долго мы будем устранять искусственно сделанное повреждение?

– В лучшем случае, сможем устранить не ранее чем через полгода.

– И как часто вы устанавливаете, таким образом, телефоны?

– В последнее время все чаще и чаще – сознался Александр Дмитриевич.

– Ну, нет, – больше мы так ставить телефоны не будем! – решительно произнёс я.

– Виктор Васильевич – не связывайтесь! Вас все равно заставят… – пожалел меня Висящев.

Он, конечно, был мудрее меня, был старше меня – лет на семь, – а это многое значит. Я почему-то с первого разговора почувствовал симпатию к этому человеку и был склонен прислушиваться к его советам. Но в данной ситуации «совет» Висящева был неприемлем.

– Нет Александр Дмитриевич – установка телефона пока потерпит – ещё раз подтвердил я своё решение и закончил разговор.

Наспех пообедав в ближайшей столовой – к двум часам, побежал в горисполком.

В приёмной председателя собирались люди. Их было около десяти человек. Это были руководители, имеющие отношение к отоплению и водоснабжению города.

Совещание началось. Председатель горисполкома привычно заслушивал информацию от приглашённых, о состоянии дел в городе с отоплением. По мере выступлений руководителей – заострял внимание на проблемных вопросах, в ходе обсуждения, из присутствующих на совещании, назначал исполнителей и давал распоряжения по их решению.

Я сразу отметил, что почти каждый третий из отчитывающихся, в качестве первой причины неисполнения того или иного задания, выдвигает отсутствие телефонной связи. Нет, мол, её либо на квартире у ОЧЕНЬ нужного ему работника, либо в определённой точке обслуживаемого объекта. А как без связи?

Было очень неприятно это выслушивать. На меня тут же сыпался поток поручений. И опять, – сроки исполнения, фиксирующиеся в протоколе. Завтра!.. Немедленно!.. Завтра…

Я же из утренней встречи у Дымченко, а также из разговора с Висящевым уже точно знал, что эти требования, эти задания – тоже, из категории неисполнимых. По крайней мере – в ближайшее время. От осознания этого настроение испортилось основательно.

Совещание растянулось до пяти часов вечера. Удручённый, я возвращался в кабинет.

Начало января – самые короткие дни. Смеркается рано. Подумалось, – если бы было лето, – можно было бы организовать работу линейной службы после работы, – дотемна. Зимой же, да ещё в это время, темнота наступает уже в рабочее время, а в темноте много не наработаешь.

На шесть часов пригласил к себе Макарычева и Висящева. Предложил, с целью координации действий по исправлению положения, ежедневно, по окончании работы, в половине седьмого, собираться в моем кабинете всем руководителям подразделений и служб, от которых зависит ход дел.

После обсуждения понял, что эффективнее будет – если мы будем собираться только втроём.

Александр Николаевич опять попытался выразить сомнения в необходимости своего присутствия на этих сборах. Настырный…

Максимально в деликатной форме, стараясь, ни в коем случае не дать ему повода для обиды, за которым мог бы немедленно последовать демарш на уход с работы по собственному желанию, но все-таки, достаточно твёрдо, я настоял на своём и убедил его оставить эту тему. Дал понять, что его советы и поддержка для меня очень важны. И уже обращаясь к обоим, попросил их обдумать предложения, принятие и выполнение которых сможет улучшить обстановку на сети. С этим и разошлись.

Глава 6. Жёсткий, бесцеремонный пресс

Следующий день принёс очередные неприятности. Я был вызван в областной комитет народного контроля. Почему-то напрямую, – хотя фактически ТТС не являлась областной организацией, там меня в жёсткой форме отчитали за то, что до настоящего времени не выполнено обещание на установку телефона одному из жителей города, ветерану войны, написавшему по этому поводу жалобу в их ведомство.

Я предварительно уже знал суть вопроса и опять видел, что данное моим предшественником обещание невыполнимо, и довольно—таки прямолинейно отказался в обозримое время производить эту установку, – как не подкреплённую техническими ресурсами.

Получил сполна! Мне в бесцеремонной и грубой форме указали, что я не справляюсь со своими обязанностями. Я наивно попытался объяснить, что ещё только вхожу в курс дела, и что не успел ещё внести свой вклад в плохую работу ТТС. И тут же, получил второй – циничный, грубый и жестокий удар:

– Вы являетесь начальником ТТС! И вы, – со дня вступления в должность, несёте полную ответственность за то, что на ней или произошло, или происходит! И совсем не важно, что «что-то» там случилась до вас! Именно с вас, – теперь, будет учиняться жесточайший спрос по всем вопросам, касающимся работы связи в городе!

В душе я понимал, что председатель Комитета, по сути, – прав. Но то, с какой жёсткостью это было преподнесено, вызвало во мне глубокий внутренний протест. И я упрямо подтвердил, что выполнять обещание, данное не мной – не буду!!..

– Чтобы сегодня же принесли письменное объяснение по сути отказа, – раздражённо бросил председатель и дал понять, что разговор окончен.

Должен сделать маленькое отступление. Мне очень повезло с моим первым руководителем – начальником ЭТУС – Семеновым Алексеем Николаевичем. Я начал у него работать по окончании института, имея за плечами только голые теоретические знания. Пришлось полностью самостоятельно учиться – как применять на практике эти знания.

Многое сразу не получалось, но Алексей Николаевич очень бережно и деликатно интересовался причинами неудач, построил наши взаимоотношения так, что я ему выкладывал без утайки все свои трудности сомнения и ошибки. Он ни разу меня не упрекнул за мои, – в первое время, не очень продуктивные результаты.

Он не мог мне ничего сообщить о технических решениях касающихся настройки и устранения повреждений на сельской аппаратуре связи, – именно этими вопросами я занимался у него первый год в ранге старшего инженера группы технической помощи. Но он меня успокаивал, подбадривал, увеличивал сроки, и никогда не позволял бросать начатую работу.

Справедливости ради надо сказать, что Алексею Николаевичу перепоручать эту работу просто было некому. Давал мне столько времени, сколько требовалось, чтобы её завершить.

Но как он радовался со мной каждому моему успеху! Ради этих минут общей, неподдельной, его и своей радости, я готов был работать сутками! И работал! Отдача от работы возрастала с каждым днём и очень даже хорошими темпами.

Откровенно говоря, с приходом на ТТС я очень рассчитывал на аналогичную поддержку. Особенно – от горкома партии. И вот, буквально с первых шагов, должен был констатировать, что жестоко просчитался.

Оказалось, что я как собачонка, едва умеющая плавать, был брошен в совершенно незнакомый, очень крупный водоворот. И только от меня самого зависело – утону я, или сумею все-таки, удержаться на плаву, выплыть. И времени, учиться плавать, у меня практически не было. Подтверждения этого вывода увеличивались по нарастающей, с каждым днём.

Меня уже разыскивал начальник промышленно транспортного отдела горкома партии Волнянский Анатолий Никифорович, и – конечно же, по исполнению поручения вчера данного первым секретарём. Назидательным тоном он пытался вбить в мою неразумную голову мысль, что личные поручения, данные руководителями такого ранга, не обсуждаются, а исполняются беспрекословно, максимально быстро и любой ценой.

Но я тоже имел свои взгляды на жизнь. Взгляды – почерпнутые из книжек, замешанные на обострённом чувстве справедливости, приоритете разумной логики, и честного партнёрства взаимодействующих сторон.

Нутром чувствовал, что совершенно не решит установка телефона Дымченковскому «протеже» «глобальных» проблем с отоплением города.

Твёрдо знал, как нас учили, что обеспечение связью объекта – это в первую очередь, – ответственность руководителя этого объекта, и что отрасль «связь» ПОМОГАЕТ этому руководителю ЕГО проблемы решать. Что работники связи, конечно, тоже, несут свою долю ответственности за состояние связи и обеспечение связью объекта, но в рамках строго очерченных правил.

В детстве я мечтал быть военным. Много прочёл литературы на военную тему и был в курсе того, что особенно в первые месяцы войны, многие связисты были расстреляны. По той простой причине, что «на ненадлежащее обеспечение боевых действий оперативной связью» очень легко, в условиях хаоса и общей неразберихи, можно было повесить на них «всех собак». Желающих было много. Всегда беспроигрышно можно было выставить «отсутствие связи» – в качестве главной причины неудачного претворения в жизнь «гениальных планов» их командиров. А связист – вот он, рядом…