Статист

Предчувствия его не обманули: это был тот самый следователь, на крючке у которого он пребывал уже много лет. Майор Корнеев был в штатском, но спутать его с простым обывателем мог разве что слепой. Служителя Фемиды выдавали не только осанка и жесты, но и самоуверенное выражение лица с колючим немигающим взглядом. Улыбаясь правым уголком рта, майор спросил:

– Что так долго? Не ждал?

– Болею я, – неохотно ответил Савелий, даже не пытаясь скрыть, что визит незваного гостя ему крайне неприятен.

Улыбка из правого уголка губ Корнеева плавно переползла в левый.

– Да я вижу, Савушка, ты мне совсем не рад, – с иронией в голосе произнёс он.

Слегка поморщившись, Гусев ответил:

– Последний раз я испытал чувство радости тридцать лет назад, когда от меня ушла жена.

– Шутишь? Значит, не всё так плохо. Я к тебе по срочному делу.

С этими словами майор буквально вдавил своим мощным корпусом вглубь квартиры тщедушное тельце её хозяина и решительно проследовал в гостиную.

– Есть же тапочки, – простонал Савелий, любивший чистоту и порядок.

Гость никак на это не отреагировал; по-хозяйски расположился в удобном кресле, обитом светлой кожей; придвинул к себе хрустальную пепельницу; закурил и, выпустив облако табачного дыма, сказал:

– У меня очень мало времени. Поэтому сразу о деле: нужно прошерстить три квартиры в одном доме.

– Иван Корнеевич, – перешёл на жалобный тон Гусев, – я после инфаркта ещё не оправился. Может быть, на этот раз как-нибудь без меня, своими силами? А?

– Я тебя и так почти год не трогал. У тебя было достаточно времени, чтобы поправить здоровье. Если бы мог обойтись без тебя – обошёлся бы. Да ты не трясись! Работа абсолютно без риска. На завтра я хозяев этих квартир вызвал к себе на допрос в качестве свидетелей и продержу их столько, сколько потребуется. В восемь ноль-ноль я пришлю за ними машину. Можешь работать не спеша, без суеты. Люди самые обычные. Один – отставной полковник, военком; вторая – старушка, почти глухая и слепая; третий – мастер-кустарь, занимается ремонтом бытовой техники на дому. Вот на его квартиру нужно обратить особое внимание. Этот Кулибин вызывает у меня наибольшее подозрение.

– А искать-то что? – отмахиваясь от табачного дыма, спросил Савелий.

– Кейс. Такой вот чёрный пластиковый футляр для рыболовных снастей. – Майор жестами пытался показать размеры предмета, о котором говорил. – Довольно длинный, но не толстый, сантиметров десять-двенадцать, с тиснёной рыбкой на верхней крышке. От тебя требуется только найти и сообщить мне, оставив всё как есть. Желательно даже не прикасаться к нему. Вот и всё твоё задание.

– Дорогая вещь?

– Не то слово! Дело даже не в цене, а в принципе. Один приятель решил сделать из меня идиота. Он перепрятал эту вещь и не сознаётся, куда именно. Но я знаю точно: далеко от своей берлоги он её отнести не смог – не было у него на это времени. – Майор ненадолго задумался, сделал пару затяжек и произнёс, выпуская дым: – Кстати, не мешало бы тебе и эту квартиру проверить. Чем чёрт не шутит! Может, мои охламоны чего-то не досмотрели? Квартира опечатана, но ты не обращай внимания – работай смело. Это второй этаж, номер четыре. Вот тебе список других квартир и мой телефон, по которому позвонишь по окончании работы. – Майор протянул Гусеву блокнотный листок. – Надеюсь на положительный результат. Ты уж постарайся.

Савелий неохотно взял бумажку и, даже не взглянув на содержание, положил на стол.

– Стар я уже, чтобы стараться, – вяло произнёс он. – Годы не те, здоровье не то…

– Ты не дерзи мне, Гусь, – прорычал Корнеев. – И не забывайся. А то я тебе испорчу и старость, и остатки здоровья.

Гусев тяжело вздохнул, поморщился, как от лимона, и грустно ответил на угрозу:

– Я уже давно не забываюсь, начальник. С тех самых пор, как малолеткой обчистил квартиру родной тётки. Все понимали, что больше некому, но доказательств не было. Пытались выбить признания с помощью офицерского ремня. Потом следили за мной, когда я начну тратить деньги. Но я проявил выдержку в несколько лет, пока не стал жить отдельно от родителей. Вы не беспокойтесь, Иван Корнеевич, я сделаю всё, что в моих силах. Вот только сил у меня с каждым днём всё меньше. Боюсь, как бы не умереть на работе. Потому и завязал после инфаркта.

– Да ладно тебе, Сава, – смягчил тон майор, – ты ещё нас всех переживёшь. Сколько тебе, шестьдесят четыре?

– В ноябре будет, если доживу.

– Что за настроение, Савелий Иванович? Выполнишь работу – я тебе деньжат подкину на поправку здоровья. Хочешь, санаторий организую?

– Нет, спасибо. Лучше бы оставили меня в покое.

– Договорились! Сделаешь дело – и, даю слово, без крайней нужды беспокоить не стану, разве что только по добровольному твоему согласию. А сейчас, извини, – форс-мажор.

Майор раздавил в пепельнице окурок, поднялся и направился к выходу. У двери остановился, повернулся к семенящему за ним хозяину и проговорил:

– Дело очень серьёзное. Очень! А времени у меня нет.

После короткой паузы, улыбнувшись одним уголком рта, добавил:

– А ты говоришь – тапочки. Жду звонка.

Последнее дело Гуся

Гусев пришёл к намеченному дому задолго до начала непосредственной работы. Это правило было для него незыблемым. Устроившись на лавочке, откуда был хороший обзор всего двора, он напоминал одинокого старичка, присевшего отдохнуть и подышать свежим утренним воздухом. На нём был серый слегка потёртый костюм, седые кудри прикрывала старомодная фетровая шляпа, руки держали трость за круглый набалдашник, на который он удобно положил подбородок. Это была необычная трость. Более тридцати лет назад её создал большой мастер по изготовлению воровских инструментов, по кличке Страдивари. Сделанная из очень прочного и лёгкого металла, она служила и фомкой, и небольшим тайником (он располагался в набалдашнике), и шпагой, если снять наконечник, и ещё рядом свойств, известных только её обладателю. Но пока это была просто трость, придающая хозяину вид пожилого старомодного мужчины с интеллигентным прошлым.

Со стороны казалось, что этот божий одуванчик тихо дремлет в прохладной тени тополей. Но Гусь не дремал, он зорко следил из-под полей шляпы за всем происходящим вокруг. Несмотря на свой немолодой возраст и массу болезней, на зрение ему жаловаться не приходилось. Он видел, как ровно в восемь часов к первому подъезду подъехал микроавтобус с полицейской мигалкой, из которого вышел молодой человек и пружинящей походкой проследовал к входной двери. Через несколько минут он вернулся, держа под руку старушку, помог ей забраться в автобус и снова поспешил в дом. Ещё через пару минут он вышел в сопровождении двух мужчин – высокого седого и не по годам стройного, в форме полковника, грудь которого украшали многочисленные награды, и невысокого худощавого и сутулого, сильно смахивающего на бомжа.

Когда автобус уехал, Гусев посидел ещё пять минут, затем прогулочным шагом прошёлся возле дома и только потом скрылся в нужном подъезде. Первая квартира отставного полковника была обследована в течение пяти минут. На квартиру старушки ушло и того меньше времени. Опытному вору с первого взгляда стало понятно, что интересующего предмета здесь нет. Из чистого любопытства он проверил оставленные на смерть деньги старушки, спрятанные в шкатулке под шифоньером. Сумма его явно разочаровала. Правда, в шкатулке лежали ещё два тонких золотых обручальных кольца и медаль «Ветеран труда». Горько усмехнувшись, Гусь положил всё на место.

Опечатанная квартира тоже не вызвала интереса. А вот в квартире Кулибина чутьё подсказало ему: здесь вполне можно спрятать всё что угодно – кругом столько всякого барахла. Поиск начал с прихожей. Перчатками старый вор не пользовался никогда. Их ему заменяли обыкновенные полиэтиленовые пакеты. Тонкий материал не мешал чувствительным пальцам определять пустоты и неровности. Простукивая костяшками пальцев стены и пол, Гусь довольно быстро добрался до совмещённого санузла, затем обследовал кухню, а потом зашёл в комнату-мастерскую хозяина. Взгляд сразу упал на огромный, явно самодельный стол. Поскольку это изделие нестандартное, в нём можно устроить вполне приличный тайник. Подойдя вплотную к столу, вор опустился на колено и провёл рукой под тумбой. То, что он обнаружил, всерьёз заинтересовало его. «Что же ты тут пилил, мил человек? – подумал он, поднося к глазам ладонь, на которую высыпал щепотку мелких опилок. – Ещё совсем свежие, а стол-то старый». Открыв дверцу тумбы, Гусь снял резиновый наконечник с трости и просунул её между ящиками стола. Когда трость упёрлась во что-то, он перехватил её в том месте, где находился край стола. Затем приложил смерок к крышке и удовлетворённо отметил про себя: «Ага, сантиметров двадцать будет, не меньше. Вполне подходит. Теперь заглянуть бы за заднюю стенку, но такую махину разве сдвинешь? Придётся пошарить за ящиками. Для начала вытащу один и простучу пальчиками. Сдаётся мне, что я на верном пути». Осмотрев петли дверцы, он ещё больше уверился в своей правоте: «По крайней мере, одну из двух недавно снимали. Перегородку между секциями тоже вытаскивали, а потом поставили на место, два старых шурупа из четырёх заменили новыми. Ну-ка, что там за ящиком?». Гусь осторожно вытащил верхний ящик и поставил его на стол, мельком взглянув на содержимое. Оно было небогатым: несколько коробочек с мелкими деталями, паяльник с жестяной коробочкой для припоя, пара катушек с тонкой проволокой и фонарик из синего пластика. «О, фонарик может вполне пригодиться». С этой мыслью вор взял китайскую поделку и, погрузив руку в проём стола, нажал кнопку. И тут же рухнул как подкошенный. Два электрода впились ему в левую ключицу, выпустив заряд в несколько тысяч вольт. Не мог знать Гусь, что этот ящик у Кулибина служил для текущей работы, что старый китайский фонарик мастер решил переделать в электрошокер и что для того чтобы загорелась лампочка, не надо щёлкать кнопкой, а следует повернуть рефлектор. Падая, Гусев выронил шокер в нижний ящик, электроды тут же втянулись обратно возвратной пружиной. Шляпа слегка смягчила удар головой о кресло, но не уберегла пожилого человека от глубокой отключки.

Пролежав на полу более сорока минут, Гусев стал приходить в себя. Перед глазами всё плыло, к горлу подступила тошнота, во всём теле ощущалась слабость, левую руку будто парализовало. Пытаясь сообразить, что с ним и где он, Гусь пришёл к выводу, что у него случился сердечный приступ, а проведя глазами по комнате, понял, что это не его квартира. Затем возникли следующие вопросы: как он здесь оказался и сколько времени здесь находится? С трудом поднявшись, опираясь о стол, незадачливый вор покрутил головой и начал постепенно находить ответы. «Пакеты на руках – значит, я вышел на дело. На кой, если я давно завязал? Стоп! Вспомнил! Ко мне приходил Упырь, майор Корнеев, он и дал мне задание найти чёрный кейс. Я ещё должен ему позвонить о результатах поиска. Да пошёл он к чёрту, этот Упырь! Надо поскорее сматываться отсюда, добраться до постели и вызвать на дом врача. Но сначала необходимо привести всё в порядок. Чёрт, как тошнит, только бы не запачкать тут всё. Левая рука – как не моя, почти не слушается. Но надо собраться и вставить на место этот ящик». С трудом справившись с нелёгкой в данный момент задачей, он продолжал соображать: «Где моя шляпа? Ага, вот она, в кресле. А трость? Вот она, трость. Почему без наконечника? Где наконечник? Ах, вот он, в кармане. Теперь надо закрыть дверцы стола и придвинуть кресло на место. Так, кажется, всё как было. Теперь быстро на воздух». Пошатываясь, он дошёл до двери и с грустью подумал: «Как же, быстро! Тут хотя бы как-нибудь выйти на улицу, а там надо вызвать такси – по-другому добраться домой не получится».

Во дворе, найдя знакомую скамейку, Гусь решил передохнуть и позвонить в «Тройку», чтобы прислали такси, но вспомнил, что его звонка ждёт Корнеев, и решил, прежде всего, отделаться от ненавистного Упыря. Достав из бокового кармана бумажку с номером телефона, он набрал необходимые цифры. Через несколько секунд из трубки донеслось:

– Слушаю тебя. Говори.

– Всё чисто, – коротко ответил Гусев.

– Ты уверен?

– Обижаешь, начальник.

– Ладно. Бумажку мою сожги и убирайся оттуда.

– С радостью. Один вопрос: теперь мы в расчёте?

– Посмотрим.

– Нет! – взвизгнул Гусь. – Мы так не договаривались. Я всё сделал, что от меня требовалось, теперь ваша очередь.

– Хорошо, хорошо, – неохотно согласился Корнеев. – А с голосом у тебя что?

– Плохо мне, сердце прихватило.

– Выпей таблетку.

– Уже. Но что-то не очень отпускает. Ладно, если мы в расчёте, то я ухожу с миром.

– Давай-давай, только бумажку сжечь не забудь.

– Не забуду. Всё, прощай.

– Прощай, – сказал майор, а про себя подумал: «Всё, пора выводить из игры Гуся. Толку теперь от него мало, а знает много, достаточно много, чтобы доставить неприятности».

Но беспокоился майор Корнеев напрасно. Вечером, не успев дождаться «скорую», Гусев Савелий Иванович скончался в своей квартире от очередного инфаркта.

Возвращение Романа

Через два дня после описываемых событий Роман Криницын вернулся домой. Первым делом он принял ванну и сменил всю одежду. Затем, заглянув в холодильник и не обнаружив там ничего стоящего, решил наведаться к Кулибину. Тот искренне обрадовался возвращению соседа:

– Бог мой, Ромка! Тебя отпустили?

– В бегах я, Петрович, – пошутил Роман, но, видя замешательство приятеля, не оценившего шутку, поспешил добавить: – Да отпустили, отпустили, Петрович, расслабься! Адвокат хороший попался – и вот я на свободе. Правда, подписку о невыезде с меня взяли. Я теперь не подозреваемый, а важный свидетель.

– Ну, слава богу, а то я, грешным делом, подумал…

Кулибин замялся, не находя подходящего слова, чтобы объяснить, что именно он подумал, и Криницын закончил за него мысль:

– Что я подорвался с тюряги? Да нет, Петрович, там охраняют надёжно. Туда легче попасть, чем выйти.

– Да тут такие вещи творятся, что чёрти что в голову может прийти.

– И что тут творится? – насторожился Роман. – Ну-ка рассказывай.

Прохор Петрович задумался, почесал затылок и сказал:

– Ладно, сейчас я тебе расскажу и даже кое-что покажу. Только для начала спрошу: ты голоден?

– Собственно, за этим я и пришёл, в первую очередь. Ну, и узнать, как тут обстановка с моим багажом.

– С багажом всё в порядке, – поспешил заверить Кулибин, – но мне кажется, что за ним приходили.

– Вот как! Рассказывай со всеми подробностями. Это очень важно.

– Тогда пойдём на кухню, я тебя покормлю. Ты будешь есть, а я – рассказывать.

– Жанка в университете?

– А где ж ей быть? Конечно, на занятиях. Вообще-то я её в ссылку к матери отправил, но она приходит готовить и убирать. Она у меня молодец. Повезёт же кому-то. Я тебе сейчас супчика грибного подогрею, который она сварганила. Небось, соскучился по горячему?

– А то! Я хоть и непривередливый в еде, но казённая пища в горло не лезла.

– Тогда тем более!

– Петрович, ты меня извини, конечно, за наглость, что я к тебе вот так бесцеремонно…

– Да ладно тебе! – перебил смутившегося Романа хозяин. – Мы ведь не чужие. Сто лет знаем друг друга. Ты бы тоже не пожалел старому Кулибину миски супа, случись с ним беда.

Хозяин гремел посудой и говорил несущественный вздор, а когда в глубокой тарелке, распространяя с паром приятный аромат, перед гостем оказался грибной суп, Кулибин серьезно поинтересовался:

– Может, сто грамм? Для аппетита?

– Нет, спасибо, Петрович, не хочется, – замотал головой Роман. – На аппетит я и так не жалуюсь. А себе почему не наливаешь?

– Не, я недавно ел. Ты не обращай на меня внимания, ешь, а я буду тебе рассказывать. Значит так, когда тебя забрали, я сделал всё как ты велел. На другой день сперва меня допросили, потом Жанку. Вроде бы отвязались, а потом вдруг вызывают в восьмой кабинет для дачи показаний меня, военкома нашего и эту глухую Самсоновну из третьей квартиры. Мне это показалось странным, но ещё больше удивило то, что мы, прежде чем нас пригласили в кабинет, просидели больше часа в коридоре. Да и допросом это назвать было нельзя. Так, беседа какая-то, даже без протокола. До полковника вообще очередь не дошла, так и не попал к дознавателю. Он начал возмущаться, ну, ты же его знаешь, правдолюбца, и нас чуть ли не взашей вытолкали из отделения. Прежде чем продолжить, я должен сделать кое-какие пояснения. Твой чемоданчик я спрятал в тайник, который соорудил в ту же ночь. Надо сказать, что неплохо получилось. Потом я установил скрытые камеры: у подъезда, на этаже, и в глазок своей двери вмонтировал. Всё видео записывается на комп.

– Ну ты даёшь! – воскликнул восхищённо Роман. – Нет, всё-таки правильную тебе дали кликуху – Кулибин.

– Да погоди ты, это ещё не всё. Тут мне одна дамочка принесла на ремонт электрошокер. Мне понравилась эта штука. А дочка увидела и взяла у кого-то из сокурсниц шокер более совершенный, с выбрасывающимися электродами. Тут я вообще пришёл в полный восторг и решил сделать не хуже. Переделал для этого свой старый фонарик на батарейках. Батарейки, разумеется, выбросил, поставил хороший аккумулятор, он и меньше, и мощнее. Электроды у меня отстреливаются при помощи баллончика со сжатым воздухом. Такие используются в пневматических пистолетах. На десять метров мой шокер выстреливает электроды с лёгкостью, а возвращает их в исходное положение пружина, установленная на катушку. Вот только этот момент я ещё не отрегулировал, и электроды до конца не заходят на своё место. Вот по этому дефекту я и определил, что моим шокером пользовались. Ну, и не только по этому, но об этом чуть позже. После того как поешь, я тебе для наглядности кино покажу. А пока слушай дальше. Прихожу я, значит, из ментовки домой. Сразу чувствую, что что-то тут не так. Вроде всё на своих местах, а не так! Я сразу к компу – запись просмотреть. Смотрю, а там интересная картина получается…

– А давай ты мне покажешь эту картину и продолжишь свой рассказ, Петрович. Спасибо тебе за суп.

– А второе? – возразил Кулибин. – Каша гречневая со свининкой – пальчики оближешь.

– Потом будет и каша. Потом, когда посмотрим.

Роман был сильно заинтригован рассказом Петровича, но ещё больше удивлён. Он знал о способностях своего соседа, но одно дело чинить старые телевизоры и стиральные машины, и совершенно другое – современная техника. Когда они заняли место возле монитора, он не удержался, чтобы не сказать хозяину комплимент:

– Ты просто гений, Петрович. Никогда бы не подумал, что ты на такое способен.

– Скажешь тоже, гений, – смутился мастер. – Гений тот, кто придумал эту паутину. Тут что хочешь можно найти – лишь бы знал, где искать. Я только потом смекалку включаю и усовершенствую вещи, придуманные другими. А ну, взгляни на эту игрушку, – Кулибин выдвинул ящик и достал шокер. – Вот посмотри, был обыкновенный фонарик, а теперь это два в одном – и фонарик, и шокер. Правда, довольно громоздкий получился, ещё далёкий от совершенства, но вполне работоспособный. Потом я найду подходящий корпус и сделаю лучше фирменного, будь уверен.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – согласился Роман. – Но ты не отвлекайся. Крути своё кино.

– Сейчас, сейчас, только найду то место, с которого нужно начать. Так, смотри. Это наш двор. Изображение слегка размытое, но всё равно видно, что там происходит. Вот мужик сидит на лавочке, вот мы садимся в автобус. Уезжаем. Этот мужик встаёт, уходит, пропадает из поля зрения камеры. Вот он опять появляется и заходит в наш подъезд. Обрати внимание, на первом этаже камеры нет, и не видно, что он там делает, но на втором этаже он появляется только через двадцать две минуты. На руках у него можно разглядеть прозрачные полиэтиленовые пакетики. У твоей двери он долго не задерживается, замок у тебя – дрянь. Впрочем, мой, оказывается, не лучше. Что у тебя он делал, можно только догадываться. А вот он появляется у моей двери. Давит на звонок. Прислушивается. Буквально через двадцать секунд открывает дверь и заходит. Если бы я знал, то установил бы камеру в доме. Но я как думал: не буду же я следить за собой или за Жанкой, а то бы поставил, камеры ещё есть. И вот тут самое интересное. Через час двадцать три минуты он выходит. Сравни с тем, как он заходил. Смотри, как его шатает, шляпа набекрень, лицо оплывшее какое-то. Я, когда заглянул в стол, сразу всё понял: шокер! Текущую работу я всегда кладу в этот верхний ящик. Для готовой работы у меня другие места предназначены. А тут открываю, а шокера-то и нету! Ну, думаю, спёр гад. А потом выдвигаю нижний ящик, а он там, голубчик, лежит, и электродики выглядывают, которые в нормальном положении выглядывать не должны, иначе не будет заряжаться конденсатор. Я же говорю: не доработал. Теперь-то всё в порядке, а тогда это помогло нарисовать мне картину произошедшего. Этот болван, видимо, хотел воспользоваться фонариком, чтобы заглянуть вглубь стола, но знать он не мог, что для этого совсем не обязательно жать на кнопку, на которую я тогда еще не поставил предохранитель. Вот и схлопотал разряд в двенадцать тысяч вольт.

– Сколько, сколько?! – изумился Роман.

– А что ты думал! Я и больше могу накрутить, но и этого вполне должно хватить.

– Так ведь убить может.

– Нет, ток маленький, только вольтаж большой. Парализует на некоторое время мышцы, и всё. Может и отключить, но убить – вряд ли. Вот и этого мужика шарахнуло хорошенько, но, как видишь, жив. Правда, здоровым назвать я его не могу. Но это уже его проблемы. А не надо лазить по чужим квартирам!

– Да, интересное кино получилось, – задумчиво произнёс Роман. – Как ты думаешь, он не нашёл твой тайник?

– Не думаю. Твой груз на месте. Я проверял.

– Ты заглядывал в кейс?

– Был грех, – со вздохом виновато сказал Кулибин.

– Ну и зря. Меньше знаешь – крепче спишь. Наверное, подумал, что это моя игрушка? Подумал, подумал.

Петрович только пожал плечами.

– Ладно, не напрягайся. Это мне подбросили в надежде подставить вместо другого снайпера. Ведь знали, твари, моё боевое прошлое. Что самое паскудное, так это то, что без нашей доблестной полиции тут не обошлось. В этом я убедился во время допросов. Один из следователей точно в теме.

– А скажи, Рома, только не обижайся, ты там, на службе, убивал?

– Был грех, как ты любишь говорить. Работа была такая. Там мы на равных: у меня винтовка – и у него винтовка, всё по-честному, а вот гражданских я убивать не готов. Так что, Петрович, как на духу: вины на мне никакой нет. Хочешь, перекрещусь?

– Да ладно. Если бы я тебе не верил, то сам понимаешь…

– Вот и хорошо. Не хотелось бы, чтобы между нами была хоть какая-то неясность. Теперь о деле. Эту штуку держать у тебя рискованно. Я в ближайшее время её перепрячу. Есть у меня одно надёжное местечко в лесополосе, я там бегал как-то и, это у меня чисто профессиональное, кое-что подходящее видел. Но сперва нужно убедиться, что за мной нет хвостов. Кстати, в кейсе лежит приличная сумма в валюте. Половина – твоя.

– Нет-нет, что ты, что ты! – замахал руками Кулибин. – Не надо мне ничего! Я же не за деньги тебе помогаю. Мне на жизнь хватает, а больше и не надо.

– Да что ты так всполошился? Тебе не надо, так дочке на приданое будет.

– За Жанку не беспокойся, без приданого не останется. Есть у меня и на чёрный день копейка, и на приданое дочке тоже кое-что имеется.

– Ладно, всё равно сейчас этими деньгами пользоваться нельзя – они могут быть мечеными. А через пару лет можно будет спокойно обменять у менял в другом городе. А теперь пошли есть кашу. Обожаю гречку.

– Пойдём, пойдём, – согласился хозяин.

Накрывая на стол, он спросил:

– А чем собираешься теперь заниматься?

– На работу пойду. Завтра, как обычно, утром. Уж очень мне хочется потолковать с моим шефом. Это он, мерзавец, меня подставил. Допускаю, что не сам, но роль свою он сыграл отменно.

– Э-э, Рома, ты это брось! – с тревогой воскликнул Петрович. – Давно вышел из кутузки? Гляди, опять загремишь. Может, от тебя только и ждут каких-то необдуманных поступков.

– Ну нет, нервного срыва от меня они не дождутся! Чего другого, а выдержки у меня хватит на всех.

Роман надолго задумался, ковыряя вилкой кашу, а потом, озорно блеснув глазами, произнёс:

– Ты знаешь, а мне даже нравится эта передряга. Жизнь приобрела смысл. Я будто снова на войне. А в мирной жизни мне пока ещё не очень комфортно. Некомильфово, как говаривал мой бывший напарник. Так что, Петрович, отосплюсь – и на работу. Там поглядим, кто кого.

– Ох, не нравится мне твоё настроение, Рома. Будь осторожен. На меня можешь рассчитывать в любом случае.

– Спасибо, Петрович, спасибо! Но я постараюсь не злоупотреблять твоим добрым отношением.

Вот так встреча!

Выспаться как следует Роману не удалось: его разбудил настойчивый звонок в дверь. С неохотой раскрыв один глаз, он взглянул на часы. «Без пяти шесть, – отметил он, недовольно морщась, и добавил уже вслух: – Кого чёрт принёс в такую рань?». Открыв дверь, Роман увидел юную соседку в лёгком спортивном костюме. Её лицо не выражало никаких эмоций, будто они расстались только вчера, и не было никакой тревоги за судьбу напарника по утренним тренировкам.