Карнавал. Исторический роман

– Дорогая! Венецианский карнавал предполагает свободу от условностей и предрассудков! Все предаются любви и радуются жизни не зависимо от своего статуса и социального положения! В этом весь смысл! Маленький город имеет один большой недостаток – все знают всё о каждом жителе! И только во время карнавала появляется возможность стать неузнаваемым, благодаря маскам, которые полностью скрывают лица, а карнавальные костюмы – тела! – успокаивающим тоном говорил мастер.

– А разве я не могу изменить традицию лично для себя?

– Просто окунись в атмосферу праздника, а что произойдет с тобой во время карнавала, должно произойти само собой и ты не должна этому мешать! Это закон!

– Поняла! Вот только что может со мной произойти, если я собираюсь на карнавал с кавалером?

– Это не имеет значения! Надо просто повиноваться судьбе! – сказал Марио и встал, чтобы убрать чашки.

Пока он увлечено расставлял посуду по местам, София судорожно размышляла о том, как ей себя вести дальше! Уйти она не могла, но и подчиниться воле какой-то безмолвной маски было для нее полным безрассудством. Но она понимала, что изменить это уже не в ее власти. Если она находится здесь, значит пути назад уже просто нет. Следовательно, остается только слушать, что говорит старик и все точно запоминать, чтобы не остаться в этом иллюзорном мире навсегда.

– Я расскажу тебе историю этой маски, она совершенно сказочная и невероятно реальная одновременно! Поверить в нее трудно, но и разгадать тайну, не приняв условия игры невозможно! И повторяю, ты оказалась здесь неслучайно!

– Я хочу услышать историю маски! – сказала София, – Только сначала, покажите мне ее!

– Пойдем со мной! – с добродушной, успокаивающей улыбкой проговорил Марио и, увлекая Софию вслед за собой, пошел к лестнице, ведущей на верхний этаж.

Они поднялись по старой скрипучей лестнице на верхний этаж, который оказался мансардой с довольно низким потолком и одним маленьким окошком, слабо пропускающим свет внутрь небольшого, даже немного тесного помещения. На дощатом полу, который никогда не видел краски или хотя бы защитного слоя лака, отчего казался затоптанным до черноты, были разложены куски кожи, по-видимому, для высушивания или с какой-то другой целью лежали на ровных кусках плотной бумаги. В углу стоял небольшой стол, заваленный разнообразными рисунками и кусочками цветной ткани, а рядом, в корзине, словно в цветочной вазе стояли длинные перья, выкрашенные в яркие цвета. Под столом стояла невысокая табуретка с яркой, бархатной подушечкой, на вид такой удобной, что хотелось сразу сесть на нее и вдохновляться увиденными образами.

София подошла и села на табуретку, не спрашивая разрешения у мастера. Рисунки на столе были такими красивыми, что невозможно было оторвать глаз от райских птиц, изображенных среди диковинного сада. София все больше погружалась в атмосферу сказочного мира, в который она каким-то непостижимым образом попала, словно во сне.

– Кто это рисовал? – спросила София.

– Моя дочь! Она иногда приходит ко мне в мастерскую, чтобы выполнить домашнее задание. Она учится в Академии искусств! – с гордой улыбкой ответил Марио.

– У нее определенно талант! Хорошо, что Вы отдали ее учиться!

– Да, вот только мне это дорого обходится! Но я не жалуюсь, ведь она – моя любимая девочка!

София рассматривала рисунки и думала о том, как ей быть. Примерять маску она опасалась, но любопытство все равно брало верх. Она решила поддаться воле случая и надеть маску. Будь, что будет! Тем временем, мастер вышел их комнаты и спустился вниз. Он вернулся через несколько минут, держа в руках необыкновенной красоты маску. Вся полностью позолоченная, с красивыми, миндалевидными вырезами для глаз, обрамленная выкрашенными золотой краской перьями и, самое главное, вся усыпанная самоцветами, как мечтала София. Маска была, словно живая, потому что под разными углами ее мимика менялась.

– Что это? – думала София, – Мне кажется или она мне подмигивает? Мистика какая-то!

Марио подошел к ней и долго изучал лицо. Он рассматривал каждый изгиб ее лица с такой дотошностью, словно пытался зрительно сделать с него слепок.

– Почему Вы так на меня смотрите? – спросила София, поглядывая то на мастера, то на маску.

– Это точно ты! Маска – твоя! – тихо проговорил он.

София медленно протянула руку и осторожно, словно хрупкий стеклянный сосуд, взяла маску из рук мастера. Она почувствовала дрожь в своих руках и решила присесть на стульчик, что стоял у стола, на котором она некоторое время назад сидела и спокойно рассматривала рисунки дочери Марио. Маска, отражая редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь полузакрытые ставни окон, бросала цветные блики на стены, потолок и пол небольшой комнаты, превращая помещение в волшебную шкатулку с драгоценностями. София чувствовала себя маленькой девочкой, попавшей в сказочную страну и превращающуюся в принцессу. Ей казалось, что если она наденет маску, то исчезнет эта комната, Марио, и дом превратится во дворец, мастер – в короля, а она в сказочную красавицу, попавшую на бал-маскарад. Ее мечты прервал голос мастера.

– София! Пора примерить маску! Нам надо еще сшить наряд для тебя! Скоро карнавал, у нас мало времени!

Она встала и подошла к окну, в отражении которого смогла увидеть себя. Все еще не решаясь надеть маску, смотрела на нее и удивлялась красоте этой старинной вещи. Потом все же нашла в себе силы и надела маску. Она действительно, точно повторяла форму ее лица и лежала, словно вторая кожа. К тому же, несмотря на обилие украшений, маска совсем не ощущалась на лице, только запах, едва уловимый запах времени, выдавал ее присутствие. София вдыхала этот запах и получала неведомое наслаждение, будто он ей уже был знаком. Она повернулась к окну, чтобы посмотреть на свое отражение и замерла в оцепенении. В стекле отражались только блики, которые отбрасывали драгоценности маски. Ни Софии, ни маски в отражении не было! София стояла, не шелохнувшись, не в силах даже разговаривать. Ей хотелось закричать, но голос пропал. Она видела в стекле, как к ней подходит Марио, его отражение было очень четким, что доказывало именно то, о чем подумала София.

– Марио! – хриплым от волнения голосом, сказала София, – Что со мной?

– Девочка! В этом и заключается секрет маски! Именно поэтому она вызывает столь сильный интерес у слабого пола, который слишком многое хочет скрыть от общества! Наш город слишком мал для существования каких-либо секретов, и спрятаться здесь почти невозможно!

– Но я не нуждаюсь в исчезновении плоти! Мне нечего скрывать! Меня никто здесь не знает! Почему я? – удивлялась София, но не снимала маску, которая просто стала частью ее лица, ее тела, которого уже не было в реальности.

– Это не совпадение, моя девочка! Чудесное свойство маски проявляется не для всех! Ее могут носить только избранные, и тебя эта маска ждет вот уже два столетия! Ты – избранная и у тебя есть миссия! – тихим голосом, словно боясь, что стены или мебель мастерской могут услышать его секрет, говорил Марио.

– Какая миссия, Марио? Я не хочу никому служить, я просто хотела попасть на карнавал! Я не уверена, что все это для меня! – едва сдерживая слезы, говорила София и попыталась снять маску.

– Подожди, не снимай ее! Сейчас я расскажу тебе ее историю и сможешь решить, что делать дальше!

София ничего не ответила, отошла от зеркала и опустилась в большое уютное кресло, стоявшее недалеко от окна. От полученного шока она уже не могла ничего ни говорить, ни делать. Она смотрела сквозь глазные отверстия маски на Марио и пыталась настроиться на позитивное восприятие информации, которую должна была сейчас получить. Осознать, что она находится в каком-то иллюзорном мире, не представлялось возможным, ведь она ощущала предметы, видела пространство, чувствовала запахи. Как же все это может быть наяву? И она решила выслушать старика, а уж потом думать, принимать правила игры или нет.

Венеция XI века. История любви

Венеция была основана в 421 году 25 марта, в день Благовещенья Девы Марии! Именно с этим связана история нашей маски! Легенда о Деве Марии наполнена всякими фантастическими вымыслами, но главным было то, что она покровительствовала женщинам, беззаветно любящим своих мужей, любящим, как Господа своего, Христа! Как ты понимаешь, таких женщин было не так много в Венеции, ведь здесь принято было выходить замуж только по расчету. Именно поэтому, впоследствии, среди всеобщего разврата и праздности, встречались, чуть ли не единичные случаи истинной любви, которой никогда не суждено было обрести формы семейной идиллии. Чтобы иметь возможность встречаться со своими возлюбленными, женщины вынуждены были скрываться под роскошными маскарадными масками, а мужчины кутаться в длинные черные плащи, прикрывая головы широкополыми шляпами-треуголками и белыми масками – Баутами. К слову сказать, носить маски постоянно вскоре запретили, в связи с участившимися случаями грабежей, и надевать их можно было только во время ежегодных карнавалов, первый из которых устраивался по случаю спасения девушек-венецианок из плена, а впоследствии, они стали традиционными. Знать веселилась с простолюдинами, никто не ведал различий, все предавались веселью и разврату. Это было счастливое время для влюбленных! Мари-София жила в то время, когда карнавалы проводились раз в год и еще не были столь роскошными, как в последующие столетия. Она была замужем за тогдашним правителем республики, что не позволяло ей иметь ни собственного мнения, ни какой-либо свободы, даже в мыслях. Ее возлюбленным был французский капитан, сопровождавший адмирала французского флота на Большом Совете во дворце Дожей (дож, от латинского duca – король), где решалась судьба Венеции после войны, изрядно потрепавшей жителей и сам город, и опустошившей казну республики. Он увидел Мари на балу, устроенному в честь доблестных побед и окончания оккупации Венеции. Она почти не танцевала и, в конце вечера, собираясь покинуть зал, обронила веер. Андре, заметив это, подбежал и поднял диковинный аксессуар, украшенный разноцветными перьями и красивыми жемчужинами розового цвета. Он склонил голову и подал ей веер, смущенно выглядывая из-под длинных иссиня-черных ресниц. Он был настолько красив и великолепно сложен, что не обратить на него внимания было совершенно невозможно. Его пронзительный, томный взгляд сковывал и лишал самообладания. Правильный овал лица, красиво очерченные брови, ровный, хотя несколько длинноватый нос, но это его совершенно не портило, лишь придавало сексуальности. Миндалевидные карие глаза и чувственные припухлые губы совсем не лишали брутальности его облик, только вызывали нестерпимое желание поцеловать его. Все дамы в зале, время от времени поглядывали на него, стараясь не выдать своего интереса. Мари приняла веер, поблагодарила капитана и, немного задержав взгляд на его мундире, тихо спросила: «Ваше имя, капитан!?»

– Андре Эдискье, мадам! – ответил капитан и попытался поцеловать ей руку.

Но Мари резко повернулась и пошла в сторону выхода, кивком призывая своих слуг, сопроводить ее. Андре, постояв в недоумении некоторое время, все же решил последовать за ней, не в силах бороться с нахлынувшим чувством. Он незаметно покинул зал и отправился вслед за Мари, стараясь не выдать своего присутствия. Главным для него было выяснить, где живет прекрасная дама и запомнить окна ее спальни. Нет, он не собирался нарушать покой столь знатной особы, но одно знал точно: он обязательно найдет возможность встретиться с ней и признаться в своих чувствах. Безусловно, он не мог не знать, насколько сложно будет осуществить этот план, но любовь нахлынула с такой силой, что разум не мог справиться с этими чувствами. Заметив свет в окнах третьего этажа дворца, куда вошла женщина со своей свитой, Андре понял, что это и есть ее покои. Оставаться дольше на улице он не мог, и со счастливой улыбкой на лице, вернулся на бал, где провел остаток ночи, но думать о чем-то, кроме предстоящей встречи с Мари, уже не мог. Опасность этой встречи лишь усиливала чувства, и он каждый раз ощущал прилив адреналина при мысли о том, как касается ее руки.

Мари же, вернувшись в свои покои, неожиданно для себя подумала о том, как хорош этот капитан, и как должен быть сладок его поцелуй! Она не любила мужа и вообще, никогда никого не любила. Ей неизвестны были чувства к мужчине и страсти ни к кому она не испытывала. До этого вечера. Закрыв глаза, она вдруг ясно представила себя в объятиях Андре. Он нежно гладил ее по волосам, прикасался к щекам, губам, проводил большим пальцем по гладкой коже ее шеи и опускался ниже, к ложбинке груди, вызывая такой прилив желания, что она резко поднялась в постели и, открыв глаза, полные испуга и страсти одновременно, почувствовала, как покрывается влагой спина.

– Боже! Что это? Дева Мария! Спаси и сохрани! – прошептала она и, встав с постели, подошла к образу Девы Марии.

Так начался красивый роман Мари и Андре, не предвещавший обоим ничего хорошего в случае, если бы об этом узнал дож. Однажды, Мари встретила в церкви старушку, которая позвала ее и очень тихо сказала: «Ты можешь стать счастливой, и никто об этом не узнает, если найдешь гробницу Антуанетты на острове Торчелло. Она находится в подвале церкви Санта-Фоска. Там внутри, есть две мозаики. Ты найдешь ту, на которой изображена плачущая Мадонна и аккуратно снимешь несколько камушков с нее, затем, спустишься вниз и попробуешь вскрыть гробницу. В ней должна еще сохраниться ткань, в которую завернуты драгоценности Антуанетты. Если они там – тебе повезло! Ты возьмешь и ткань и драгоценности. Из всего этого старый мастер, что живет в хижине у моря на острове Мурано, ты легко его найдешь, сделает для тебя маску! Надев ее, ты сможешь стать счастливой!

Старуха отвернулась и довольно быстро, несмотря на свой возраст, покинула церковь.

Мари осталась стоять, до конца не веря во все услышанное. Но через пару минут, словно одумавшись, вскинув взор к куполу собора, прочитала молитву и вышла на площадь, жадно вдохнув свежий воздух. Она уже перестала понимать, что с ней происходит, и решила отдаться на милость судьбе. Ее муж должен был отправиться во Францию через несколько дней, и Мари могла спокойно посетить все места, о которых говорила старуха, хотя бы просто из любопытства.

Встав рано утром, на следующий день после того, как галера дожа покинула пределы Венеции, Мари стала готовиться к прогулке в Торчелло. Она сообщила прислуге, чтобы готовили гондолу, и отправилась принять ванну. Позавтракав, она готова была выйти, как неожиданно увидела рядом со ступенями, спускающимися к воде, другую гондолу, из которой на нее смотрел Андре, не скрывая восхищенного взгляда безумно влюбленного мужчины. Мари дала ему знак не приближаться и, делая вид, что сосредоточена на своем платье, приподняв его, спустилась по ступеням и села на мягкий диван, обтянутый бордовым бархатом, установленный в гондоле так, что ее лица не было видно из проплывающих мимо других лодок. Над головой ее вздернулся специальный полог, и она совсем скрылась из поля зрения всех окружающих. Ее служанки сели рядом, и гондола отчалила от пристани.

София, полулежа в кресле, прикрыла глаза, и ей казалось, что маска, скрывающая лицо, словно легким пледом укрывает все ее тело. Слушая повествование Марио, она погрузилась в легкую дрему, и постепенно, все образы, описываемые им, она видела все отчетливее, как – будто смотрела кинофильм. Неожиданно Марио прервал свой рассказ, но София продолжала лежать с закрытыми глазами, представляя, как гондола Мари плавно скользит по каналу, как вода снова и снова расступается под ее днищем, словно приглашает ее опуститься в мягкую пустоту. Вода имеет бледно-зеленый оттенок, берега не более метра высотой, быстро проплывают за створчатыми оконцами гондолы, словно их кто-то протягивает на фоне расписанной пастельными красками стены. Всплеск за всплеском отсчитываются удары весла, слегка поднимающегося над бортом лодки каждый раз, когда ее серебряный нос врезается в воду. Впереди – только длинный канал, позади уменьшающиеся четыре-пять куполов, бледных и поглощающихся туманной дымкой, а за ними по всему горизонту уже выросли розовато-бежевые тени цвета лепестков увядшей розы.

После небольшой паузы, Марио продолжил свой рассказ, видя, как София чуть заметно шевельнулась, всполошив крошечные искорки, отскакивающие от маски с каждым ее вздохом.

– Гондола Мари причалила к небольшому помосту у ступеней какого-то здания, и гондольер открыл полог, чтобы помочь ей выйти из лодки. Слуги последовали за ней, не скрывая своего любопытства, то и дело оглядываясь по сторонам, словно ожидая чьего-то появления. Зданием этим была часть монастыря, от которого начиналась дорога, больше похожая на тропинку, которая вела к восьмиугольной церкви Санта Фоска. Колонны окружающей ее галереи были из чистого греческого мрамора, а их капители украшены изящной скульптурой. Этот храм не был ни помпезным, ни роскошным. Сразу было видно, что строили его изгнанники и страдальцы, дабы найти в нем убежище и восхвалять господа в истовой и печальной молитве. Храм, который не привлек бы взора врагов своей пышностью и не вызвал бы горькой скорби ярким контрастом с теми храмами, что были разрушены на их глазах. Ведь Торчелло стал убежищем для многих несчастных, что вынуждены были спасаться от рабства и насилия. Но было видно, что строители пытались воссоздать те формы храмов, которые они когда-то любили.

Мари вошла в храм с бокового входа, который был открыт в это время суток, и сразу стала осматривать стены и своды, в поисках упомянутой мозаики. Она восхищенно смотрела, как свет проникает в собор совершенно свободно, озаряя каждую скульптурную деталь. В этом было что-то особенно трогательное. Церковь, построенная скорбящими людьми, светлая и солнечная в любое время суток. Этим людям не нужна была тьма, они, видимо, вовсе не могли ее выносить. Первой, что она увидела, была мозаика приглушенных тонов, но без искусственных теней и темных цветов, на которой изображен страшный суд. Она отпрянула от изображения и, словно боясь, что внезапно окажется одной из действующих персонажей, прикрыла лицо накидкой. Не оглядываясь, она пошла к противоположной стороне храма и увидела то, что искала. Мадонна, изображающая скорбь, вызвала в ней весьма противоречивые чувства. С одной стороны, можно было опасаться божьей кары за столь легкомысленное поведение по отношению к своему мужу, но желание обрести счастье перебороло страх, а с другой стороны, можно было попробовать вымолить милость Всевышнего в борьбе за истинную любовь. Пространство возле фрески было радостным и прозрачным, и воспринимать ее хотелось с надеждой, а не с трепетом. Она смело подошла к мозаике и достала из подвешенного к юбке мешочка, шило. Снять кусочек мозаики с краю не составило большого труда. Мари быстро спрятала заветный хрусталик голубого цвета в мешочек и, убедившись, что ничего не испортила во внешнем виде, перекрестившись, вышла из храма. Теперь надо было найти гробницу, а это задача была уже посложнее, особенно, что касалось проникновения внутрь гробницы. Мари отослала слуг на задний двор и направилась к другой стороне храма, что выходила к морю. На ступенях стоял невысокого роста мужчина и сметал невидимую пыль с мраморных колонн. Мари хотела пройти мимо, но мужчина неожиданно обернулся и окликнул ее. Мари вздрогнула и тихо поздоровалась с ним. Ей ничего не оставалось, как объяснить цель своего визита.

– Я ищу гробницу Антуанетты!

– А, конечно, синьора! Я могу проводить Вас к ней! Я только что очистил землю вокруг от травы и сорняка! Небольшая проблема: гробница покосилась от постоянного давления ветра и проникновения воды, а на задней стенке образовала трещина! Необходима осторожность. Неясно, как долго гробница сможет оставаться в целости, ведь она сделана из небольших камней, которые под тяжестью верхней плиты могут рассыпаться!

Мари слушала его очень внимательно, поскольку эта информация была крайне важна для нее, ведь трещина давала возможность проникнуть внутрь гробницы, не прибегая к существенным разрушениям. Она нервничала, и это уже становилось заметно. Поэтому Мари ускорила шаг и быстро подошла к гробнице. Обойдя ее со всех сторон, трещину увидела не сразу. Она оказалась почти у основания, как бы выделяя откос с западной стороны. Мари опустилась ниже и стала внимательно рассматривать эту тоненькую, словно паутинка, трещину. На первый взгляд, она была настолько тонкой, что не представлялось возможным проникнуть через нее внутрь гробницы. Однако в самом низу, практически врастая в землю, трещина расширялась, и Мари отчетливо увидела скол в твердой породе гранитной плиты. Доставая из мешочка шило, Мари заметила маленького жука, выползающего из-под гробницы в том самом месте, где был скол. Стало понятно, что там есть полость. Мари попробовала немного отодвинуть слой почвы у скола и поняла, что она рыхлая и легко поддается небольшой веточке, которой мари ворошила поверхностный травяной настил. Откопав небольшую ямку в почве, Мари принялась рассматривать основание гранитной плиты. Вокруг скола сплелись в паутинку маленькие трещинки, лучиками разбегающиеся в разные стороны. Мари взяла в руку шило и словно крошечным долотом начала стучать по этим трещинкам, усиливая толчки с каждым новым ударом. Гранит начал крошиться, и вскоре она увидела, что можно отодвинуть довольно большой кусок плиты, в который возможно пройдет кисть ее руки. Со всей силы, она ударила по сколу носком своей туфли, и кусок гранита провалился внутрь гробницы. Мари протиснула руку внутрь, нащупала край какой-то ткани и потянула его наружу. Ткань была достаточно прочной для того, чтобы легко ее вытащить, и Мари потянула более настойчиво. В конце концов, вытащила на поверхность весь кусок ткани. Это был красный бархат, без каких либо следов тления и влияния почвенной влаги.

– Но где же драгоценные камни? – подумала Мари и снова протиснула руку внутрь гробницы, уже несколько глубже, чем прежде.

Ей пришлось ощупывать все доступное пространство внутри гробницы, пока она не наткнулась на маленький сверток из грубой ткани и стала выталкивать его к щели. Через несколько минут на поверхности появился мешочек из потемневшей от времени парусины, и Мари радостно ахнула. Решив не вызывать интерес садовника, работавшего неподалеку, своими действиями, она спешно закопала ямку в почве и немного потопталась по рыхлой земле, для устранения следов проникновения в святыню. Мари перекрестилась, на всякий случай повернулась к морю, чтобы можно было подумать о своем светлом будущем и представить себе дальнейшее развитие событий, в случае, если все сбудется именно так, как ей рассказала старушка. Постояв еще какое-то время, глядя куда-то за линию горизонта, представляя лицо Андре, о чем говорила ее мечтательная улыбка, Мари повернулась к собору и пошла обратно, туда, где ее ожидали слуги.

София и Альберто. Начало истории

На этом Марио закончил свой рассказ и тихо подошел к Софии, чтобы снять с нее маску.

– На сегодня достаточно, моя девочка! – прошептал он и осторожно прикоснулся к ее руке.

София вздрогнула и проснулась. Она сама сняла маску и положила рядом. Ей казалось, что сил подняться у нее совсем не осталось, и она продолжала лежать в кресле, испуганно глядя на Марио. Он взял ее за руку и погладил ладонью, словно успокаивая маленького ребенка.

– Посиди пока здесь, я приготовлю тебе кофе! – сказал он и вышел из комнаты.

Лишь спустя полчаса она смогла подняться и выйти на улицу. Они договорились встретиться вечером и продолжить беседу, но если она не найдет в себе сил, то он сам навестит ее утром.

София шла к тому дому, откуда утром вышла на поиски мастера и, проходя мимо того самого места, где происходило общение красавца и незнакомки, остановилась. Ей вдруг сильно захотелось войти внутрь дома, что-то манило ее туда с такой силой, что удержаться было практически невозможно. Она подошла к двери и легонько ее толкнула. Дверь открылась, и София скользнула внутрь. На лестнице возникло какое-то движение, и она опрометью выскочила обратно на улицу, глазами отыскивая укромное местечко для убежища. Скрывшись в одной из ниш старинного здания, она ждала появления того, кто шумел на лестнице, но никто не выходил из парадной двери и она, немного расслабившись, выглянула на пустынную улицу. Около дома никого не было, но покидать убежище она не спешила. Ей показалось, что щелкнул замок двери, из которой она только что вышла, и она снова метнулась в нишу. Неожиданно, вместо шагов или голосов, она услышала всплеск воды со стороны канала. Немного наклонив голову, она смогла увидеть гондолу, что подошла к дому с боковой стороны. Из нее поднялся мужчина и потянулся к решетке окна на первом этаже. София сделала шаг вперед и стала откровенно следить за тем, что происходило около дома. Особенно ее интересовал этот незнакомец. Он внезапно обернулся, словно почувствовал, что на него смотрят, и София увидела красивое мужское лицо, не совсем молодое, но не утратившее юношеской свежести. Лишь небольшие морщинки под глазами и взгляд выдавали возраст. Брюнет с карими выразительными глазами, бровями красивой формы, строгий профиль с несколько удлиненным носом, его совсем не портил, даже придавал большей мужественности, подбородок заостренный, но не резкий, слегка припухлые губы, едва заметные ямочки на щеках. Взгляд страстного и опытного любовника. Даже при первом взгляде на него становилось ясно – он любимец женщин. Не слащавая, а мужская красота, приковывала взгляд почти всякого кто его видел впервые, высокий рост и атлетическое телосложение всегда вызывали трепет в женских сердцах. София тоже почувствовала приятное волнение и поймала себя на мысли, что не может оторвать взгляда от незнакомца. Ей так сильно захотелось оказаться рядом с ним, что она даже сделала шаг в его сторону, но резко остановилась и быстро исчезла в своем укрытии. Ей было любопытно, что же он станет делать дальше. Она не ошиблась. Он выпрыгнул из гондолы и повис на решетке окна первого этажа, затем с прыткостью животного забрался на второй этаж, придерживаясь только одной рукой за выступ в стене, и заглянул в окно, тут же отстраняясь в сторону, чтобы не привлечь к себе случайный взгляд обитателей дома. Убедившись, что никто его не заметил, он тихо открыл окно и, как удав, заполз внутрь помещения. Окна, по-прежнему, оставались темными, и ничего не выдавало присутствия там кого-либо. София осторожно ступая, выглянула из-за угла и стала пробираться ближе к тому дому, куда влез незнакомец. Ей очень хотелось увидеть его, пусть даже в объятиях женщины, это придавало бы ему больше сексуальности и интриги данному положению. Она прижалась к стене и стояла неподвижно, прислушиваясь к тишине. Убедившись, что никаких звуков не раздается изнутри, она подошла к двери и машинально толкнула ее. Как ни странно, дверь поддалась и слегка приоткрылась. София подождала немного и, открыв ее шире, вошла внутрь. В помещении было тихо и темно. Она на ощупь продвигалась куда-то, ожидая натолкнуться на перила лестницы. Упершись в стену, остановилась, чтобы глаза привыкли к темноте. Через некоторое время, она смогла разглядеть очертания двери в какую-то комнату, слева – перила лестницы, рядом с собой – массивный шкаф и маленький пуфик. Обрадовавшись, что вовремя остановилась, иначе могла зацепить пуфик, вызвав тем самым ненужный звук присутствия человека в помещении, она, крадучись подошла к двери, попыталась ее открыть, но не смогла, и6о дверь оказалась заперта, и повернула к лестнице, понимая, что на первом этаже или никого нет или комната закрыта изнутри. Тихо ступая, она поднялась на второй этаж, и увидела робкий лучик света, пробивающийся из-под закрытой двери в конце коридора. Глаза уже привыкли к темноте, и она могла двигаться более уверенно, различая все предметы на пути. Подкравшись к двери, она приложилась ухом и стала слушать, что происходит за ней. Было тихо, но через пару секунд раздался вздох, который может быть отнесен скорее к разряду сладострастных, нежели к испугу или огорчению. Затем, она услышала шёпот и шелест ткани. Интерес разгорался все больше и, забыв об осторожности, София приоткрыла дверь. В щель приоткрытой двери видна была лишь часть большой комнаты, изысканно и богато обставленной дорогой мебелью. На полу лежал красивый ковер, на котором красовалась огромная ваза муранского стекла, с букетом красивых экзотических цветов. На диване, обтянутом мерцающей шелковой тканью, какого-то светлого оттенка, скорее пастельно-бежевого, сидела сказочной красоты женщина. У ее ног, на полу, сидел тот незнакомец, которого София видела и за которым вошла в этот дом. Он смотрел на красавицу, но взгляда видно не было, так как сидел вполоборота к двери, из-за которой выглядывала София. Женщина же, напротив, смотрела в сторону, не на мужчину, который сидел у ее ног и искал внимания к себе.