Смеющийся горемыка. Остросюжетный социально-психологический роман

От нечего делать Доля покурил и, смирившись, начал присматриваться к соседям по очереди. Впереди были женщины, а позади него встали трое мужчин. Рядом с ним оказался высокий, молодой человек в дубленке и ондатровой шапке.

– Ему-то что здесь делать? – подумал Доля. – С виду – солидный мужик и туда же… А, впрочем, я сюда пришел не по желанию выпить, а по случаю. Надо же помочь своим, пропадут талоны. У этого мужика, возможно, такая же история, или что-нибудь другое, да мало ли еще что…

Доля, предупредив тетку впереди, отошел ненадолго, решив проверить, не появился ли где-нибудь Сережа. Походил справа и слева, вглядываясь вдаль по улице, но брата нигде не увидел. В это время к магазину стал приближаться милиционер. Люди заволновались, очередь пришла в движение, и не прошло минуты, как она выровнялась в колонну по одному.

– Милиция, милиция, – волной покатило из уст в уста, начиная с головы в хвост. – Значит, скоро магазин откроют.

Доля посчитал нужным вернуться на место.

– Надо бы друг за дружку схватиться, – сказала ему тетка. – Это как же? – спросил Доля, недоумевая.

– Ну, вы меня в обхват по талии сзади, а я впереди себя женщину. Вас обхватит мужчина в ондатровой шапке.

– А зачем? – все еще недоумевая, поинтересовался Доля. – Мы ведь еще не падаем от усталости.

– Э-э-э, да я погляжу, вы новичок. Да затем, молодой человек, чтоб вас из очереди не выбили. Сейчас шпана прибежит к открытию и тут такое начнется…

– И что же по вашему начнется?

– А скоро сам все узнаешь, – разозлилась тетка. Сплюнула и отвернулась.

– Сволочь горбатая, козел меченый! – неожиданно взорвался мужик в дубленке. – Измывается над людьми словоблуд, чтоб ему ни дна, ни покрышки.

Доля понял о ком идет речь и, поглядев на него, одобрительно кивнул. Увидев поддержку своим словам, мужчина в ондатровой шапке вдобавок поругался матом, а затем обратился к нему:

– Вы не находите, молодой человек, что эти очереди за водкой можно истолковать как геноцид против собственного народа.

– Наверно так, – согласился Доля. – По-другому можно еще сказать – безответственность, вкупе с наплевательским отношением к людям.

– Вы будете стоять до победы? – спросил молодой незнакомец с какой-то особенной теплотой в голосе.

– Да, конечно. Мы тут договорились с братом встретиться, так что я пока никуда.

– Очень хорошо, – обрадовался он. – Мне надо сходить домой, переодеть обувь. Я недалеко отсюда живу. Надеюсь, по возвращению, вы в лицо меня узнаете?

Доля кивнул и из любопытства взглянул на его ноги. Мужчина был обут в легкие ботинки. В отличие от него Доля на этот раз щеголял в высоких черных валенках отчима.

– Куда бы я без них, – с довольством подумал он про свою обувку. – Впрочем, еще стоять и стоять. При двадцатиградусном морозе и валенки не спасут.

Доля посмотрел на часы. Вытянул шею, желая узнать, что делается у входа в магазин. Торговли там еще не наблюдалось, хотя, судя по стрелкам часов, время открытия уже наступило.

– Где же Серега, едрена корень? – мысленно выругался он и, сожалея, что столько времени придется ему провести у магазина, если брат не придет, подумал о том, что ему надо будет обязательно успеть сделать до вечера. – Сперва, надо маме достать лекарство, – решил он. – Ну, и после разобраться со своими личными семейными делами. Ради этого придется сходить к теще и самому все выяснить, а дальше станет видно, что мне делать. Может, поищу старых друзей, с ними не грех и выпить…

Доля заметил, что очередь зашевелилась и, как еще недавно то же самое предлагала сделать ему соседка, люди вдруг все как один впереди него, словно по чьей-то команде обхватили друг друга за пояс, и это чем-то напомнило ему детскую игру в паровозик, когда за отсутствием в садике игрушек, дети, под надзором воспитательницы, сами изображали и паровоз и вагоны. Кстати, Доля всегда хотел быть паровозом. Вспомнив пришедший внезапно на ум эпизод из прошлого, он широко улыбнулся, но в ту же минуту по-сумашедшему завизжали женщины и от того, что он вслед за этим увидел, ему стало не по себе, и улыбка с лица исчезла… Недалеко от открывшихся дверей магазина четверка рослых парней одного за другим кинули трех своих дружков на стоящих в очереди людей, и те по головам энергично поползли ко входу… Милиционер дул в свисток, но трель свистка лишь подзадоривала разгоряченных хулиганов, очередь местами смешалась, из нее понеслась площадная ругань.

– Вот, я же говорила вам, – крикнула, обернувшись к Доле, тетка. – Эти водки наберут, уйдут, другие заявятся и нам только держись.

Доля молча принял ее упрек. Ему сильно захотелось курить с досады. Он шагнул в сторону, достал сигареты и, пряча в ладонях слабый огонек зажженной спички, прикурил сигарету. Скоро он повторно убедился, что соседка была права. Через полчаса подошли другие похабные парни и проделали такой же трюк, как и предыдущие хулиганы.

– Пойти помочь, что ли? – подумалось Доле, но он, немного поколебавшись отбросил эту мысль по причине того, что наводить порядок вдвоем в таких условиях ему показалось безнадежным делом.

Мысленно он уже не раз пожалел милиционера у входа. Возбужденная толпа никак его не хотела слушать. Не смотря на запрет, народу в магазин прорывалось значительно больше, чем требовалось, и тогда представителя власти часто сметали с поста. И надо отдать ему должное – он в таких случаях не терялся, а сразу приходил в себя и, снова заняв свое место, какое-то время, ситуацию сдерживал.

– Что же ему усиленный наряд не пришлют? – посочувствовал Доля. – Разве можно одному тут справиться, неужели начальство не понимает? Так гляди под шумок еще и поддадут ненароком.

– Хватайся за переднего! Что стоишь как истукан?! – крикнул кто-то сзади и он, теперь понимая необходимость этого маневра, безропотно взялся за тетку, и тут же самого его обхватили тоже.

– Все. Сейчас у меня одна дорога, прямо в вино-водочный магазин. Отсюда без водки не выпустят, – с иронией усмехнулся Доля, представив себя со стороны.

По мере продвижения Доли к заветному входу, обстановка все накалялась и он вместе с другими выдержал еще несколько попыток чужаков нахрапом влезть в очередь. Наконец, осталось до двери всего метра три. Это означало, что в следующую партию Доля непременно попадет к прилавку. Кажется, пошла уже последняя минута. Видно было, как милиционер приготовился изнутри открыть дверь и Доля сосредоточился, будто собираясь прыгнуть в очень холодную воду.

– Пошли! – крикнула женщина и он, крепко держась за ставшую в доску своей тетку, двинулся вперед.

Ему осталось только переступить порог и вот тут-то произошла заминка… Поскользнувшись на обледеневших валенках, он упал на входе.

– Мужику с сердцем плохо! Мужик упал! – истошно заорала соседка по очереди и тем самым возможно спасла его от увечий. Благодаря ее крику народ приостановился и не стал топтать Долю, дав ему возможность подняться.

– Гражданин, вам помочь? – строго спросил милиционер.

– Нет. Все в порядке, – пробормотал Доля, морщась от резкой боли…

Спустя двадцать минут он с четырьмя бутылками водки «Пшеничная» в руках, ощущая на себе завистливые взгляды тех, кто еще продолжал торчать у вино-водочного магазина, ушел по лестнице к универсаму, в надежде встретить брата. Там, постояв немного и перекурив заодно, Доля направился на известную ему улицу Кирова к дому Красильникова, надеясь с помощью старого друга раздобыть для матери нужное лекарство. Взглянув в последний раз на томящихся людей, мимоходом вспомнил того солидного молодого мужика в ондатровой шапке, ушедшего из очереди домой переобуться и не вернувшегося обратно.

– А он чем-то мне интересен, – подумалось ему. – И не потому, что вид у него опрятный… Ишь, как ловко вытянул меня на разговор и потом смылся. А я то, дурак, разоткровенничался. Хотя, впрочем, по-моему, я сдержанно высказался. Ишь ты, как он ладно кроет генерального секретаря и не боится? Нет. Не спроста это. Обстановку видимо изучает, чтоб после доложить кому следует по команде. Ну, да что с него взять, видно это его работа. Только вот когда мы-то не будем с оглядкой говорить то, что думаем?..

– Саша, Саша! – раздалось сзади, и это помешало его дальнейшим размышлениям.

К нему с виноватой улыбкой приближался брат Серега. Они, перекинувшись несколькими словами, потом вместе пошли к Красилышкову. К счастью тот по случаю выходного дня оказался дома.

– Как говоришь, церебролизин? – задумчиво переспросил Володька Красильников, выслушав братьев. Доля подтвердил. После чего наступила томительная пауза. На него одного в этом городе своего детства рассчитывал Доля и поэтому ждал ответа волнуясь.

– Ну, хорошо, – через несколько минут сказал Красильников. – Есть тут у меня кое с кого получить должок, этим сейчас и займемся…

К вечеру они усталые, но довольные собой за то, что лекарство удалось достать и слегка хмельные по тому же поводу, втроем подошли к дому, где проживал Долин тесть Николай Бушков. У подъезда Доля в нерешительности остановился:

– Может, Серега, тебе сначала сходить, узнать у них, что по чем, а после уж я.

– Так мы с евонной снохой Валюхой три дня назад базарили. Она мне все как есть выложила про Любку. Говорит она сама им звонила и говорила про мужика. О чем еще-то спрашивать?

– Спроси Валентину и тещу Полину Ивановну, отвечают они за свои слова или это так болтовня, ради того, чтоб я отсюда сорвался и обратно в Крым двинул.

– Сам-то что, трусишь спросить?

– Нет, Сережа, спросить не боюсь. Боюсь одного – сорвусь я, наломаю дров и понесется: милиция, суд, не дай Бог, и тогда мне вилы…

Доля убедительно ткнул себе в горло двумя растопыренными пальцами, памятуя некогда увиденный им в зоне строгого режима зековский жест.

– Иди, Серега, иди. Правильно Саша говорит, нельзя ему, – пьяно покачиваясь, пробурчал Красильников.

– Ладно, схожу, – согласился Серега. – Вы только без меня всю водку не выпейте.

– Да ты что, брат, – обиделся Доля. – Тут еще целая литра. Разве нам выжрать без закуски столько? Ну, пока ходишь, может быть, и сделаем по паре глотков…

Серега ушел в подъезд. Доля с Красильниковым нашли укромное место и открыли бутылку «Пшеничной».

– Ты знаешь, Степка умер, – сделав глоток из горлышка и вытерев рукавом губы, сообщил Володька.

Доля, намереваясь вслед за ним выпить, опустил бутылку.

– Да ты что? Совсем ведь еще молодой мужик был. Даже как-то не верится…

– Пьянка, – со вздохом произнес Красильников. – Он последнее время жутко пил и вот результат…

– Не один же пил. Наверняка с друзьями, – помолчав, сказал Доля.

– Ну, да. Конечно. Дружки из его дома не вылазили.

Доля, не выпив водки, поставил бутылку в снег и, горячась, спросил:

– А помирал когда, небось никого и рядом с ним не было и зарыли его потом как собаку. У него, кажется, и родных уже никого не осталось.

– Я то тут при чем. Че, я ему друг что ли? – обиделся Красильников. Доля, нервно ломая спички, закурил.

– Прости, Володя. Меня что-то за душу взяло. Как никак со Степкой мы дружили с детства. Знаешь о чем я вот только что подумал?

– Нет, не знаю. Говори. Я внимательно слушаю, – Красильников икнул и обнял Долю за плечи.

– Я подумал о том, что собутыльники, как водится, пьют вместе, а когда смерть подступит, то каждый из них умирает в одиночку. Всех дружков будто корова языком слизывает.

– Это ты верно сказал, – икнув, похвалил Красильников и крепче обнял Долю.

– Ну что, мужики, не всю еще водку выпили? – подойдя к ним, весело заговорил Сергей.

– Ну, чего там? – нетерпеливо перебил Доля.

– Давай вначале глотну и все тебе расскажу, а ты уж потом решай, как тебе поступить. Может, морды пойдешь им бить.

Красильников убрал руку с Долиных плеч, подал Сереге бутылку. Тот отпил из нее немного, скривился, вытер губы тыльной стороной ладони, затем, отняв у Доли дымящуюся сигарету, сделал несколько затяжек и после этого рассказал о том, с чем вернулся.

– Валюха все подтвердила, о чем в прошлый раз говорила. Твоя теща, Полина Ивановна, как коршун налетела на нее и на меня. Заорала, что он сам виноват во всем, то есть ты, и пусть, значит, сам расхлебывает, а ей мол подробности про теперешнюю жизнь своей ненаглядной дочки неизвестны. Она, стерва, чуть не вытолкала меня. Я даже опасался, что царапать начнет. Ты, Саня, правильно сделал, что не пошел туда.

– Давай, Серега, говори толком, о чем Валька болтает и можно ли ей верить, – хмуро попросил брата Доля.

– Я ей, Саня, на все сто процентов верю. Какой ей резон тень на плетень наводить. Да и теща, хотя и вскользь, но тоже подтвердила измену твоей Любки. Короче, она недавно звонила, сказала, чтоб передали тебе, что она там, в Крыму, замуж вышла и живет со своим новым мужиком в твоей квартире. Еще просила передать, что на алименты подавать не будет, дескать, не нуждается в деньгах, новый муж хорошо зарабатывает. Вроде бы он какой-то начальник в санэпидемстанции. Вот, все. Больше я ничего от Вальки не слышал.

– Так, так, так, – задумчиво произнес Доля. Сел на ступеньку и, растерянно сняв с головы шапку, закрыл ею лицо.

– Да брось, Сашка, убиваться. Подумаешь, твоя баба теперь с другим спит. Вон их сколько этих баб ходит – красивых, незамужних. Только свистни, сами прибегут, – попытался успокоить Красильников.

Доля сгоряча далеко швырнул от себя шапку:

– Нет, Володька, тут совсем другое, не то что ты думаешь. Я понимаю – многое женщине можно простить, и даже, хоть это очень больно бывает, физическую измену. С ее же стороны здесь самое настоящее предательство, а оно тяжелее бьет по душе. Эта сука Любка прекрасно знает, почему я уехал на Урал. Я справедливость в отношении себя восстановить хочу. Мне сейчас очень трудно приходится в чужом городе без друзей, без денег и жилья. Она будто момент подобрала ударить мне в спину, чтоб я страдал сильнее и чтоб никогда больше не поднялся. Еще она, подлая, хорошо рассчитала, подобрав момент, когда мне поехать туда никак нельзя. Только появлюсь, повяжут и уже на этот раз меня из камеры точно не выпустят.

Доля в сердцах сматерился и достал сигареты.

– Выходит, брат, ты остался, как говорится, ни с чем, в одних трусах, – посочувствовал Серега.

Доля, не ответив ему, глубоко вздохнул. По тому, как беззвучно шевелились его губы, можно было предположить, что он глубоко переживает случившееся и сейчас, не замечая ничего вокруг, разговаривает с самим собой.

– Серега, – наконец сказал он вслух. – Это для меня теперь не главное. Тряпки, вещи пропали, да хрен на них. Главное теперь, пережить бы предательство.

– На-ка, Саша, глотни еще, сразу полегчает, – подал голос Красильников. Доля принял из его рук бутылку. Долго раздумывал, пить ему или нет, а затем, неожиданно бросив бутылку в снег, кинулся в сторону тещиного подъезда.

– Серега! Держи его, держи! – закричал Красильников. – Ох, блин и натворит же он там делов…

Доля успел добежать уже до подъезда, но здесь брат настиг и, сходу прыгнув на спину, повалил его в сугроб.

– Володя, помоги, вырвется! – крикнул Сергей, с трудом удерживая под собой старшего брата. Красильников, подбежав, навалился на них обоих сверху и тяжело дыша заговорил:

– Саша, послушай меня, чудак-человек. Ну что ты им докажешь, ну что?! Лучше сегодня остановись и потом докажи им всем, что ты многого стоишь в этой жизни, пусть она локти кусает, стерва, вместе со своим коновалом…

Красильников, успокаивая, продолжал говорить другу хорошие слова и иногда молоть чепуху, а Доля, несмотря на уговоры, все барахтался под ними и только когда он с головой зарылся в снег, у него не стало воздуха и он начал задыхаться, тогда постепенно стих и глухо застонал внизу.

– Все, – сказал Серега. – Кажется, успокоился. Отпускаем его, Володя, а то кабы не задохся.

Они, перестав Долю удерживать, поднялись и встали неподалеку, разом протрезвевшие, поняв постигшее его несчастье, в одночасье лишившего их брата и друга последнего того, что еще у него оставалось и в особенно трудные минуты жизни морально поддерживало и придавало ему сил.

– Пойдем, Саня, – наклонившись, позвал Серега присмиревшим голосом.

– Вставай, замерзнешь, – повторил следом за ним Красильников. – Надо вмазать водочки, полегчает.

Доля, некоторое время еще полежал не двигаясь, глубоко и часто вдыхая морозный воздух, потом подобрал под себя ноги и медленно встал на колени:

– Я больше не пью мужики. Пейте без меня, – тихим, но твердым голосом произнес он, и наступила пауза.

– Только сейчас не будешь или вовсе бросил? – решился спросить Серега.

– Пока не добьюсь той цели, ради которой приехал, ни капли не выпью.

– Это слишком громкое и ответственное заявление, – шутя сказал Красильников. – Придется, Сергей, нам вдвоем продолжить. Пойдем, а то не успеем, твой брательник сгоряча последний пузырь кинет в сугроб.

– Ничего нет худшего, мужики, когда топишь горе в вине. Есть шанс очень скоро самому утонуть в нем, – бросил им Доля, быстро встал на ноги и задержал взгляд на окнах третьего этажа. Там проживала теперь уже бывшая его теща…

Он почти сразу после этого ушел домой. А на другой день, уезжал от родителей еще больше расстроенный. Кроме всего, что на него за последнее время свалилось, в родительском доме оставалась тяжело больная мать, и он переживал, что ничем не мог ей помочь. Лишь только самую малость утешала мысль, что лекарство, добытое им, пришлось кстати и врач, заходившая утром, пообещала, что оно обязательно матери поможет.

Придя за несколько минут до отхода автобуса, Доля решил подождать его на улице и скоро в числе первых занял свое место впереди салона, недалеко от водителя. Ехать предстояло по заснеженному и обледеневшему асфальту около двухсот километров, на улице было еще холоднее, чем вчера, и поэтому ему несказанно повезло в том, что сиденье оказалось напротив калорифера и на него тотчас пошло тепло, он блаженно прикрыл веки и сразу задремал, даже не почувствовав, как тронулся автобус. Дала о себе знать прошлая бессонная ночь. Несколько раз в пути он с трудом открывал глаза и затем снова крепко смыкал их, не в силах побороть сон. Удалось ему проснуться, когда автобус уже ехал по улице областного центра.

– На автовокзале выйду, пересяду на маршрутный и сразу домой к Марье Ивановне, – подумал Доля, поглядев в окно. – А завтра пойду по начальству, буду просить общежитие и вообще, пора начать говорить с ними о восстановлении в органах…

Капитан внутренней службы Измайлов лениво перебирал в своем кабинете полученную в канцелярии учреждения почту. За соседним столом сидела его помощница из вольнонаемных и, поскольку время как раз приближалось к обеду, основательно прихорашивалась, смотрясь в карманное зеркальце. В руке у нее чередовались: губная помада, кисточка, щипчики для удаления лишней растительности с лица, а также карандашики различных цветов и тональный крем, его она щедро наносила на увядшую кожу подбородка и щек. Доля зашел, предварительно постучав в дверь, в тот момент, когда помощница капитана Алевтина Афанасьевна, закончив макияж, убирала принадлежности в объемную косметичку.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался с хозяевами кабинета Доля.

– Привет, привет, мастер. Разве тебя еще не выгнали? – почему-то зло спросил капитан, Алевтина Афанасьевна покосившись на Долю, презрительно фыркнула.

– Нет, не выгнали, – немного опешивший от такого приема, сказал Доля и тоскливо подумал. – Надо было к вечеру зайти. Они сейчас оба голодные, на обед торопятся и им не до меня. Кадровичка вон как по-боевому выглядит, хочет хозяину зоны за обедом понравиться. Говорят, она с ним не так давно загуляла. Дело конечно вкуса, но я на месте хозяина с этой молодящейся вешалкой не стал бы…

– А зря, не выгнали, – помедлив, так же зло продолжил капитан. – Такую бучу устроил в промзоне. Всем из-за тебя по шапке дали, до сих пор отписаться не можем в главное управление. Коли зашел к нам, расскажи уж заодно, мастер, по какому такому праву ты зеков подбил представителей администрации шмонать. Разве нельзя было сделать все по-другому?

– Что значит, по-другому? – чуть вспылил Доля. На что помощница капитана опять вызывающе фыркнула.

– Ну, что у нас оперотдела нету? Шепнул, кому следует и точка. Дальше уже без тебя разберутся.

– Вы имеете в виду Курганова?

– А почему и нет? Майор Курганов – грамотный офицер, заместитель начальника оперативного отдела. Кому же еще как не ему разбираться с наркотиками?

Доля смолчал. Понял, что делать ему в кабинете больше нечего, попрощавшись, шагнул к двери.

– Ты вообще-то, с чем приходил, мастер? – запоздало бросил вслед Измайлов.

Доля остановился, повернулся к нему и, ни на что не надеясь, сказал просто так, ради того чтобы уйти из отдела кадров не расскандалившись окончательно.

– Хотел узнать, смогу ли я восстановиться в органах МВД и продолжить службу?

– Ну ты и наглец, – сказал, и после хохотнул Измайлов. – Я хорошо помню, кто тебя толкнул к нам на работу. Но имей в виду, Ирина Николаевна тебе не поможет. После всего того, что ты нам тут устроил, вообще никто тебе с восстановлением не поможет, понял?

Доля кивнул и опять хотел, было уйти, но на этот раз его остановила Алевтина Афанасьевна.

– У вас, Доля, кажется, были в прошлом какие-то проблемы с прокуратурой? Или меня неправильно информировали?

– Да. Были.

– Ну, вот! – радостно воскликнула Алевтина Афанасьевна. – Какие в таком случае могут быть вопросы о восстановлении в органах, если вы находились под следствием. Вы же, наверняка, были замешаны в уголовном преступлении.

– Дело в отношении меня было прекращено за отсутствием состава преступления, следствие моей вины не установило.

– Дыма без огня не бывает! – обозлилась Алевтина Афанасьевна. Доля едва сдержался, чтобы не нагрубить работнице отдела кадров, голос у него заметно дрогнул, когда обратился к ней: – Я могу идти?

– Сделай милость…

– Да, да. Иди, мастер, – разрешил капитан.

Выйдя в коридор, он, ничего не видя перед собой, прошел до лестницы, спустился на первый этаж и здесь его неожиданно схватил за руку Лева, тот самый инженер, несколько месяцев назад впервые проводивший его в пром-зону. С тех пор они много раз встречались по работе и стали товарищами.

– Ты на обед? – спросил он. Доля растерянно кивнул.

– Пойдем быстрей, – обрадовался Лева. – А то скоро толпа набежит… Понимаешь, дело у меня к тебе на миллион. Поговорить бы надо пока обедаем, потом некогда будет, конец месяца, план горит, бегаем все по цехам, будто с цепи сорвались.

Доля снова согласно кивнул и, увлекаемый Левой, оказался у стойки с горячими блюдами. Повар о чем-то его спросил, он машинально ответил и поставил на поднос предложенные поваром три незатейливых блюда: гороховый суп, котлету с пюре и компот…

– Ты чего такой грустный сегодня? – с завидным аппетитом принявшись за еду, спросил Левка.

Доля рассеянно помешал ложкой в тарелке с супом и затем безразлично ее отодвинул:

– Мне минут десять назад в отделе кадров объявили, что я восстановлению в органах не подлежу.

– Ну и пошли их к черту, – с набитым ртом, сдавленно проговорил Левка.

Доля поднял глаза и, задержав взгляд на новых погонах товарища, горько усмехнулся:

– Служить в уголовном розыске, Лева – это смысл моей жизни…

Лева дожевал полкотлеты, залпом выпил стакан молока, и, подмигнув, зашептал, склонившись над столом:

– Наши кадры – это еще не все, Саша. Не хуже меня должен знать, что в областном управлении есть кадры, которые курируют и исправительную систему, и милицию. Вот туда и надо идти, к полковнику Петрову. А если и там не получится, тогда поезжай на наши севера, в Ныроб, к примеру. В лесную зону тебя на любую должность с радостью примут, и звание восстановят, а уж потом найдешь способ, как оттуда назад в город вырваться…

Прервав разговор, Лева энергично воткнул вилку в оставшуюся половину котлеты, поднес ее ко рту, но есть не стал, а снова опустил на тарелку.

– Советую поесть, Саша. Еще не хватало, чтоб ты себя голодом изводил. Вот увидишь, все нормально будет, только сам не сдавайся.

– Я и не думаю сдаваться. Просто тяжело мне, Лева, пока после того, что выслушал сейчас в отделе кадров.

– Ерунда. Это скоро пройдет, Сашок. Ты теперь давай рубай, а я тебе расскажу об одном предстоящем мероприятии…

Доля, немного помолчав, согласно кивнул. Вялым движением пододвинул к себе тарелку с гороховым супом и начал нехотя хлебать, не разбирая вкуса. В это время через столовую шумно прошла небольшая компания во главе с хозяином зоны. Рядом с шефом, обдавая рядовых посетителей дурным запахом индийского сандала, прошествовала Алевтина Афанасьевна. Провожаемые любопытными и откровенно-завистливыми глазами они скрылись за дверью банкетного зала.