Массовка

– Красиво… – пробормотал Артемий.

– Да уж, – согласился Макс. – У другого – сердечный приступ, тоже на руках охранников. Еще один зашел в туалет и не вышел. Охрана дверь сломала, да толку…

– Тоже приступ?

– Здесь медики только мычали невразумительное, да ничего в результате сказать не смогли. Какие-то общие фразы про «внезапную смерть».

– Да, это странно, – признал Артемий. – Но вряд ли ты бы меня позвал, если бы не было какого-нибудь «но».

Макс оживился. Глаза его сверкнули, он хитро прищурился.

– Да, верно. Я долго искал это «но». И, похоже…

Макс аккуратно, одну за другой, словно крупье, открывающий карты, разложил на столе несколько фотографий. Какие-то люди. Качество ужасное, лиц почти не разобрать.

– Это из материалов наружного наблюдения, – пояснил Макс. – Стоп-кадры видеосъемки охраняемых, незадолго до гибели. Замечаешь что-нибудь интересное?

В глазах Макса сверкнул азарт. Он следил за приятелем, словно за мальчишкой, которому задал интересную загадку. Артемий поймал взгляд, склонился над фотографиями, пытаясь разобраться.

– Ч-черт, – он покачал головой, – качество, однако…

– Надо будет попросить видеозаписи, – кивнул Макс. – Но если ты присмотришься, то увидишь: вот, вот, вот и вот…

– Один и тот же человек! – произнес Артемий. – Так ты его подозреваешь?

– Да нет же! – Макс досадливо оборвал Артемия. – Если бы подозревал его в убийстве, то не с тобой разговаривал, а с начальством, чтобы делу снова дали ход. Ни в чем криминальном этот тип не замечен. Кроме одной занятной вещи. Всем нашим покойникам незадолго до смерти он просто-напросто перешел дорогу.

Наступила тишина. Артемий почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, а сердце куда-то провалилось и пропустило удар.

Перешел дорогу…

Артемию стоило немалых усилий произнести:

– Так ты думаешь – это он и есть?..

Облизал губы и добавил – хотя в этом уже не было надобности:

– Переходящий дорогу?

Артемий впился глазами в расплывчатое изображение человека в сером плаще. Какая-то блеклая внешность. Он совсем не так представлял себе его…

Макс ответил не сразу. Уселся на скрипучий стул, закурил, глядя в окно.

– В общем, я тебе рассказал о своих наблюдениях, – неспешно произнес он. – Как ты и просил меня. Выводы делай сам: к моей компетенции это совершенно не относится. Сам факт перехода дороги кем-то перед кем-то не влечет уголовной ответственности. Я даже коллегам говорить повременю. Еще засмеют, выставят перед начальством идиотом…

– Так сам ты в это во все не веришь? – осторожно поинтересовался Артемий, жадно всматриваясь в фотографии.

– Я тебе все рассказал, – устало сказал Макс. – Чистые факты и умозрительная связка: перешел дорогу – смерть. Конечно, это только то, что удалось увидеть на пленке своими глазами. Но, сам понимаешь, зрение обманчиво, и увидеть можно то, что очень хочется увидеть. Человек, вроде бы, один и тот же… При желании, под это дело можно много «висяков» притянуть…

– Нет-нет! – быстро сказал Артемий. – Мне нужны только настоящие…

– Забирай, – сказал Макс. – Это копии, папку специально для тебя собрал. Но не дай бог всплывет, что я тут материалы направо и налево раздаю…

– Могила! – пообещал Артемий и поежился от двусмысленности сказанного.

– Я, конечно, не уверен, что вся эта мистика – правда, – сказал Макс. – Но, все же, не советую лезть в это дело…

– Почему? – спросил Артемий.

Макс скривился:

– Как бы тебе объяснить… Не нравится мне это. И просьба твоя не нравится… Елки зеленые! Да я никогда не верил в эту чертовщину! Но стоило с тобой связаться…

Макс покачал головой и рассмеялся:

– Слушай, а может, это просто ерунда? Совпадение, чушь? А мы с тобой страху развели, как дети в пионерском лагере с ночными страшилками, помнишь? Ей богу, а?

Теперь смеялись вдвоем. Хотя Артемий имел и собственное мнение, но юмор оценил: сколько раз уже под загадочной оболочкой оказывалась пустышка.

Внезапно Макс перестал смеяться и сказал:

– Разумеется, ерунда полнейшая. Но ты, все же, не связывайся. Все это может быть и самая обыкновенная уголовщина…

Эта папка странным образом стала спасением от угрюмых мыслей, неизбежных при расставании. Он просто забыл о Ларисе и ее дурацком «сантехнике» с джипом, брюхом и мартини.

Впрочем, о мартини он как раз таки и не забыл: вылив остатки в стакан, прихлебывал пьянящую жидкость, жадно копаясь в «подарке» Переверзева. Папка лежала на на потертом ковре хозяйской квартиры, а Артемий нависал над ней, пытаясь свести в затуманенном сознании все имеющиеся у него ниточки и зацепки.

Переходящий дорогу.

Странная легенда, отзвуки которой доносились до него временами с разных, самых неожиданных сторон. Это была, между прочим, одна из тех историй, верить в которые он отказывался – просто потому, что до сих пор ни один из многочисленных знакомых не удостоился личной встречи с загадочным персонажем. Хотя последнее можно и объяснить: мало кто из тех, кому Он перешел дорогу, мог что-то рассказать в дальнейшем.

На основании слухов и всевозможных обрывочных упоминаний, можно сделать вывод – не обязательно встреча с Переходящим влечет быструю и неизбежную смерть. Хотя это довольно распространенный вариант. Видимо, потому, что он – самый яркий, заметный, неизменно отражающийся в сознании людей и криминальных хрониках. Но наверняка были и те, чья жизнь менялась не менее ужасным образом, чем просто оборвавшись смертью…

Кто он, одним своим появлением несущий страх и смерть? Первая мысль – это сам Сатана, таким замысловатым образом издевающийся над людьми. Но мало кто принимал такой вариант: сила была, безусловно, темная, злая, но слишком очеловеченная.

Наверное, Артемий никогда бы не заинтересовался бы этим странным явлением (не более, впрочем, странным, чем многие другие загадки темной стороны жизни), если бы его однажды настойчиво не попросили заняться этим вопросом…

Он даже не услышал, как вернулась Лариса. Когда же оторвался от содержимого папки и поднял голову, заметил: выглядит она растерянной и удрученной. В этот момент, наверное, должна была проснуться жалость. Но Артемий с отстраненным удивлением понял: место запутанного клубка чувств, заняло одно лишь необъятное серое равнодушие.

Решение пришло спонтанно. И уже скоро он брел по лужам вечернего города, нагруженный немногочисленными пожитками. В этом было что-то свежее, озорное, давно забытое под грузом унылой повседневности.

Поначалу Артемий просто шел, расслабленно размышляя: где придется сегодня ночевать, что завтра есть и вообще – в каком направлении двигаться?

Но увесистая папка в сумке давала надежду – тайные заказчики будут достаточно щедры, и проблема голода отойдет на второй план. Что же касается ночлега, то варианты имелись. И Артемий, как человек неординарный, выбрал, наверное, наименее удачный.

У него был знакомый шаман. Точнее, знакомых шаманов было несколько, но лишь с одним сложились дружеские отношения – достаточные для того, чтобы пустить Артемия в свою берлогу на ночь.

Шамана звали Архип, по крайней мере, так он себя называл. Он не бедствовал: забавно, но в наше рациональное время многим требуются услуги хорошего шамана. Однако жил не отнюдь не в пентхаусе, а в невесть как сохранившемся деревянном домишке на окраине Москвы. Добраться туда было не просто, и Артемию пришлось изрядно потрястись сначала на маршрутке, потом на автобусе, после чего пройтись пешком по не очень гостеприимному переулку.

Проблема была еще и в том, что шаману не дозвониться: Архип не признавал мобильных телефонов. Он уважал эфирных духов и не смел тревожить их обитель радиоволнами.

А потому Артемий надеялся, что Архип дома. И не найдет веского повода оставить его на улице.

Скрипнула калитка, и Артемий замер перед входом. Традиционный шаманский фокус – заранее прознать о приходе гостя.

– Проходи, – сказал Архип, пропустил Артемия и закрыл следом калитку. – Что, с Лариской, наконец, разбежались?

Все-таки было что-то завораживающее в шаманстве. Эдакая наивная простота, с которой Архип выдавал сакрально добытую информацию, имеет свое очарование. Хотя некоторым, конечно, больше нравятся таинственные намеки черных колдунов.

– Да, – просто ответил Артемий, подымаясь на крыльцо. – Можно сказать, разбежались.

– Видно, время пришло, – прищурился шаман, пропуская гостя в дом.

Шаман приподнялся на цыпочках и прибавил света в висевшей под низким потолком керосиновой лампе.

В доме не было электричества. Совсем – если не считать того, что шло к спрятанной в сенях душевой кабинке. Странное пренебрежение благами цивилизации, особенно на фоне возводимой рядом «элитной» многоэтажки. В первобытной тишине дома странно звучали протяжные скрипы и стоны, сопровождающие работу башенных кранов по соседству.

Неизвестно, имел ли этот бытовой минимализм значение для отправления культа, но на городских жителей, это, безусловно, оказывало воздействие. Архип свое дело знал.

На стене висели огромные ветвящиеся рога и шкуры – медвежьи, оленьи, каких-то зверей поменьше, а главенствовали надо всем бубны со звонко натянутой кожей – пара поменьше и огромный, больше, чем в половину человеческого роста. Прочие шаманские реквизиты были расставлены и разбросаны только в одному Архипу понятном порядке.

– Да, – повторил шаман, – время пришло… Нехорошее время к тебе пришло.

– Да уж, – не стал спорить Артемий и уселся на лавку у стены – один из немногих здесь предметов мебели. – Чего хорошего: с подругой разругался, остался без крыши над головой, да еще сделка сорвалась…

– Это все только знаки, – сказал шаман, разводя огонь в маленькой дровяной печке. – Настоящая беда впереди…

– Чего это ты, Архип? – нахмурился Артемий. – Я ж не проситель какой-нибудь, я не к шаману пришел, духов ублажать, а к другу. Ты, если поддержать не хочешь, то хотя бы не подтрунивай.

– Вот еще, – усмехнулся шаман, и на плоском восточном лице сверкнули отблески печного огня, – подтрунивать над тобой! Ты пришел и беду за собой приволок – какой уж там смех…

Артемий поежился. Архип не из болтливых. Он знает, что говорить, и когда. Неспроста к нему за советом тайно приезжают люди, чьи имена не поминают всуе. А ведь и не скажешь, что невзрачный азиат в мешковатой хламиде парой коротких фраз может повлиять на экономику или политику целой страны…

Архип сидел на полу, на шкурах, заменявших ковры и мебель. Он закуривал длинную трубку, которую Артемий про себя называл «трубкой мира». Непонятно, действительно ли шаману нравился процесс, или же трубка была лишь частью хорошо разработанного образа…

– Садись, – предложил Архип, указывая перед собой. – Рассказывай о своей беде.

– Да брось ты, – сказал Артемий, но послушно уселся на пол. – Какая там беда? Просто работа. Ты ведь сам только и делаешь, что пляшешь с чужими бедами…

– Я пляшу с бубном, – спокойно сказал Архип. – И не с духами, а для духов. Это разные вещи. Я все время в стороне. И я знаю, чего прошу, куда иду. А ты-то знаешь, куда идешь?

Артемий прищурился, посмотрел на шамана подозрительным взглядом.

– Тебе что-то известно?

– Про твое задание? – усмехнулся шаман. – Кое-что. Ты же знаешь этих людей: они никогда не делают ничего без подстраховки. Так вот: ты та самая подстраховка и есть…

– Это еще почему?

– Потому что я отказался от этого дела.

Артемий помолчал, раздумывая. Архип терпеливо пыхтел трубкой.

Вот это номер! Есть над чем подумать. Выходит, вся эта история с Переходящим – не пустая блажь состоятельных любителей оккультизма. Он действительно не в шутку понадобился кому-то. Сразу возникает вопрос – зачем? Заключить с ним сделку, словно доктор Фауст с гостем из преисподней? Но ведь Переходящий дорогу – вовсе не всесильный Сатана. Он всего лишь носитель определенной функции в сложном мистическом мире, исполнитель незримой воли того, кто управляет судьбами. Его маленькое дело – переходить дорогу обреченному.

Другой вопрос: обреченному на что? И за что? Еще пара вопросов, на которые нет ответа.

Впрочем, сейчас волнует другой вопрос: Переходящего следует найти хотя бы потому, что за это можно сорвать немалый куш. Деньги сейчас не помешают. Хотя бы для того, чтобы уехать куда-нибудь подальше. Хотя бы, на поиски реальных артефактов, которые давно уже пора предъявить взамен фальшивых «образцов».

Мысли унесли Артемия в далекие горы, пустыни, к заброшенным городам и развалинам в диких джунглях. Видимо, все это было написано у него на лице, и Архип, словно ненароком, пустил ему в лицо едкого дыма. Черт возьми, что он там такое курит?

– И ты откажись, – сказал шаман, чей таинственный силуэт был едва различим в дымном облаке. – Не стоит это дело никаких денег, поверь…

– Поздно, – Артемий криво улыбнулся и бросил на шкуры перед шаманом толстую картонную папку.

Архип равнодушно поглядел на фотографии, затем на Артемия и покачал головой:

– Зря ты своего друга сюда подтянул. Он ведь скептик?

– Да, – кивнул Артемий. – Не верит он в силы.

– Нечего делать скептикам в пространстве веры и сил. Может случиться беда…

– Да я знаю, – пожал плечами Артемий. – Он просто снабжает меня информацией. У меня еще несколько скептиков на подхвате. А куда мне без них? Они лучше нас обращаются с фактами. Да и вообще, с серьезной информацией они только и работают ….

– Да, – согласился шаман. – Несовпадение миров. Мы разные, но не можем друг без друга…

Некоторое время лениво поболтали на отстраненные темы. Пока у Артемия в кармане джинсов не звякнул телефон.

Глянул на экран: Переверзев.

– Арт! – задыхаясь от волнения, выдохнула трубка. – Хватай тачку и дуй ко мне!

– Да что стряслось? – пробормотал Артемий, невольно подымаясь на ноги. – Ночь на дворе!

– Я его видел! – крикнул Переверзев.

– Кого? – тупо спросил Артемий.

Хотя мог бы и не спрашивать.

– Кого-кого – его! Он перешел мне дорогу! Представляешь?!

– Ты дома?! – крикнул Артемий, беспомощно крутясь на месте. – Никуда не выходи! Я мигом!

– Ты тоже будь внимательнее! – уже спокойнее сказала трубка. – Забавное дело… Короче, приезжай, расскажу подробности!..

Телефон отключился.

– Подробности… – бездумно повторил Артемий.

Шаман, набивая трубку каким-то зельем, исподлобья посмотрел на Артемия и поинтересовался:

– Началось?

– А?.. – непонимающе отозвался Артемий.

И бросился к дверям.

– Я съезжу и вернусь, ладно? – крикнул он, неловко натягивая нерасшнурованные кроссовки.

Архип ничего не ответил, продолжая сидеть спиной к двери.

В этом доме приходилось бывать часто. Переверзев не просто полезный знакомый. Он лучший друг. Хотя данное обстоятельство иногда казалось удивительным: слишком они разные – трудоголик и весельчак Макс и темный романтик, склонный к рискованным авантюрам Артемий. То, что Артемий и вправду «латентный романтик», поведал ему именно Переверзев. В свою очередь Артемий раскрыл в педантичном сотруднике «органов» опасную склонность к трудоголизму.

Видимо, объединяла их мучительная тяга к мрачным тайнам. Преступного ли мира или же мира потустороннего – тех миров, которые вторгаются в нашу жизнь, наполняя ее кошмарами и отвращением к человеческой природе.

Что же, и в отвратительном есть своя эстетика…

Железная дверь подъезда прочно присосалась к замку. Артемий набрал номер на металлической клавиатуре домофона, но ответа не дождался. С неприятным предчувствием выбрал номер Макса в списке звонков мобильника.

Телефон отвечал лишь длинными гудками.

Артемий топтался у подъезда, не зная, что предпринять. Выручила какая-то пожилая женщина – открыла дверь магнитным ключом. Артемий, словно тень, нырнул вслед за ней. Женщина испуганно прижалась к стене, расписанной сомнительными надписями. Не дожидаясь лифта, Артемий помчался вверх по лестнице.

Уже не удивило отсутствие реакции на череду отчаянных звонков у двери. Сердце бешено колотилось – то ли от сумасшедшего подъема, то ли от жуткого предчувствия…

В отчаянии пнул дверь ногой. Та дернулась, со скрипом подалась навстречу. Артемий потянул ручку, двинулся вперед, в ярко освещенную прихожую, зовя вмиг одеревеневшим голосом:

– Макс! Макс, ты дома?!

Мельком отметил – во всей квартире горит свет. Но ни в одной, ни в другой комнате нет Макса. Нет его и на кухне.

Будто по какому-то наитию Артемий медленно открыл дверь в ванную.

На полу, вжавшись в угол сидел Макс. Скрюченное, будто сведенное судорогами тело уже начало коченеть, но глаза, так и остались раскрытыми. Они смотрели куда-то поверх Артемия. Застывшая гримаса ужаса исказила лицо почти до неузнаваемости.

Артемий прижался к стене напротив, медленно осел на пол. Тело вдруг стало мокрым от болезненного пота. И только сейчас он заметил лежащий на кафеле пистолет.

– А у пистолетика-то курок взведен! – сказал криминалист, осторожно приподняв пистолет за предохранительную скобу. – В кого же это он стрелять собирался?

Вопрос был риторический, но косвенно адресованный Артемию. Он сидел на краешке дивана, совершенно потерянный. На него хмуро смотрел следователь – коллега Переверзева.

Для следователя, эта смерть – ЧП с большой буквы: Макс был одним их ведущих спецов, на него замыкался целый ворох нераскрытых дел, море «текучки» и вообще… Гибель такого человека, как Макс, как ни цинично это звучит, влечет за собой куда больше последствий, чем смерть богом забытого бомжа на товарном полустанке…

Артемий еще не понимал толком, в каком положении оказался: вчера его видели в управлении, он собственноручно расписался в журнале посещений. И если у кого возникнет желание искать подозреваемых, то он – первый в списке. Но сейчас мысли были вдалеке от собственной судьбы. Как такса чует в норе зверя, он чувствовал дыхание темной тайны – и только это имело значение…

Из ванной доносилось недоуменное ворчание судмедэксперта: тот все никак не мог понять причин смерти. Хотя для специалиста внешняя причина вторична: ему важно лишь то, что непосредственно повлекло смерть. И в данном случае похоже, что человек просто умер от страха. А уж что стало причиной последнего – уже компетенция следствия…

Просто. От страха.

Да уж, куда проще…

Кого он мог так испугаться? Переходящего дорогу? При всем желании трудно поверить…

– Только вскрытие! – выйдя из ванной, подытожил судмедэксперт.

– Но почему он не стрелял? – задумчиво произнес следователь, продолжая в упор рассматривать Артемия.

– В кого? – пожал плечами эксперт.

Еще были понятые, крики и слезы жены, примчавшейся от родителей, собственные машинальные ответы, протокол…

Все это дурным сном проплывало мимо. А в глазах стояла только расплывчатая картинка: невзрачный человек в сером плаще, неспешно переходящий дорогу…

3

Как оказалось, телефон целый день трясся не зря. Неожиданно обвалились акции одного из дочерних предприятий. Хотя, не так уж и неожиданно – кризис продолжал душить все, что еще шевелилось. Так или иначе, доверенным лицам для принятия решений требовалась отмашка руководства. Сейчас ситуацию уже можно считать запущенной.

Однако Павел неожиданно для самого себя обрадовался этой, на первый взгляд, крупной неприятности. Уйдя в текущие дела, а точнее – занимаясь спасением предприятия от краха, можно забыть на время о еще одном кошмарном дне.

Он вызвал авральную команду директоров, юристов и финансистов. Дорогие машины колонной выстроились вдоль высокого забора особняка, словно внутри проходило вручение «Оскара». Телефоны разрывались, в просторном холле стоял галдеж – шел традиционный «мозговой штурм».

Главный козырь – «административный ресурс» – как обычно оставался за Павлом. Это очень серьезный разговор, велся он по защищенной линии, и Павел, с трубкой у уха, собирался выйти в сад через заднюю дверь. Шел быстро, на ходу настраиваясь на собеседника, стараясь говорить как можно увереннее и убедительнее.

– Да, да, конечно! Безусловно, Константин Сергеевич, даже не может быть разговоров… Нет, ни у кого не возникнет вопросов. Ну, вы же меня знаете. Да… Ха-ха-ха… Конечно, завтра ровно в два буду у вас…

Последнюю фразу произнес, замерев на месте: он смотрел на улицу, сквозь стеклянную дверь, туда, где в вечерней темноте, подсвеченный садовыми фонарями, ждал и укоризненно качал головой он.

Переходящий дорогу.

Вся напускная бодрость, вся энергия и уверенность куда-то улетучились. Павел скомкано закончил разговор, словно на автопилоте, так же машинально щелкнул трубкой-слайдером. Открыл дверь.

– Ай, яй, яй! Как можно давать обещания, которые не в состоянии выполнить? Ведь у тебя завтра съемки, если я не ошибаюсь?

Переходящий говорил мягким, чуть насмешливым голосом. Обычная его манера.

Глаза Павла налились кровью. Он был близок к срыву.

Хотя… Этот срыв наступил уже давно. Он тащил вниз, со все нарастающей скоростью, как набирающая массу снежная лавина. Иногда казалось, что с ним все в порядке. Он просто разберется с этим проклятым долгом – и вновь станет свободным и здоровым – тем, прежним преуспевающим, вызывающим всеобщую зависть магнатом.

Только что-то подсказывало: необратимые процессы с тела давно перекинулись на душу. Он никогда уже не станет прежним.

Переходящий дорогу с самого начала добивался только одного: его гибели.

Но зачем же тогда он дал ему эту отсрочку?

– Когда ты перестанешь меня мучить?.. – прохрипел Павел, прижимаясь спиной к прохладной стене. Устало закрыл глаза.

– Разве это муки? – искренне удивился Переходящий дорогу. – Муки ждали тебя в больнице, под капельницами, в окружении приборов, шаманов-врачей, создающих иллюзию лечения. А сейчас ты участвуешь в забавном аттракционе, да еще получаешь за это суточные…

Переходящий дорогу рассмеялся и добавил:

– Ты же видел, как довольны твои друзья по съемкам, как им нравится происходящее…

– Какие они мне, к черту, друзья! – сжав кулаки, выдохнул Павел. – Я ненавижу их всех! Толпа восторженных идиотов – что у меня с ними общего?! Моя жизнь здесь, на этом совещании, на моих предприятиях, с моими специалистами и…

– …рабами! – понимающе кивнул Переходящий дорогу. – Я очень хорошо понимаю тебя: власть – это сильный наркотик. Не так просто от него отказаться, даже на время…

– Какое время? – быстро спросил Павел. – Назови мне время: я все устрою так, что смогу и с работой справиться, и с моим долгом перед тобой…

Переходящий тихо рассмеялся:

– Только посмотрите на него: все успеет! Прямо Юлий Цезарь – десять дел одновременно! Нежели ты не понял, что я требую от тебя выполнения долга ВЗАМЕН всех твоих дел?

– Ты хочешь меня разорить?! Лишить меня моей жизни, всего, к чему я шел годами?! – в ярости прорычал Павел.

– О том, как и к чему ты шел, мы не будем сейчас вспоминать, – небрежно сказал Переходящий. – К тому же твоя жизнь давно закончилась. Ты умер.

– Что?.. – Павел похолодел.

– Фигурально выражаясь, конечно. Полгода назад ты должен был умереть в чудной заграничной клинике.

– Хватит, хватит об этом!

– Да я и не настаиваю. Просто продолжай исполнение долга – будешь жить и наслаждаться жизнью.

Переходящий исчез в темноте сада.

Он снова лжет. Лжет, улыбаясь в глаза Должнику, как любит это делать.

Потому что прекрасно знает, что значит для Павла жить и наслаждаться жизнью. Да, он абсолютно прав: деньги, власть – это наркотик. И наркотик, может даже, посильнее, чем страх смерти. А тот, кому он должен, намеренно лишает его дозы. Он знает свое дело – его мучитель. Прекрасно знает…

Павел еще держался, но чувствовал, что близок к тому, чтобы послать к чертям опостылевший долг.

Стоп, стоп. Главное, не терять критичности мышления.

Ему приведены доказательства. По воле Переходящего дорогу ему действительно становилось то лучше, то хуже…

А если это, все-таки, «развод»? Тонкая игра врагов, каких, положа руку на сердце, и не сосчитать? Чего стоит подсыпать что-то в еду, тайком вколоть, распылить в воздухе, чтобы создать иллюзию болезни или выздоровления?

А что, если он вовсе и не был болен? Никогда?! А врачи – они просто заодно?! Они – просто часть заговора!

Павел расхохотался этой мысли. Она и раньше приходила ему в голову, но никогда не была нужна так, как сейчас!

– Хорошо, – потирая руки, сказал себе Павел. – Завтра мы посмотрим, что ты сможешь сделать…

Весело насвистывая, он направился в холл, где продолжали препираться подчиненные, и, как правильно заметил вечерний гость – его самые настоящие, азартно-исполнительные, преданные, как собаки, и трусливо заискивающие рабы.

На утро все повторилось. Сначала шумный автобус, затем переодевание в полосатые робы.

Но теперь внутри периметра бутафорского лагеря смерти появились настоящие актеры.