Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография

А нынешние писаки-казнители не хотят отложить своих, иногда, может быть, и справедливых, обличений, а неистово вопя теперь, возмущают нас, трудящихся здесь, и положительно терзают россиян, окончательно доколачивают несчастных наших оставшихся дома родных. Бессовестные и безжалостные палачи наши! Будто вам мало времени будет после войны ругаться и писать всякие “правды” о России, верные и неверные?» [95, с. 220–221].

По поводу плохого снабжения нашей армии священник также высказался вполне определенно: «Кстати, о солдатских письмах, на которых очень любят основывать свои обвинения обличители. В армии всегда, конечно, найдутся такие солдатишки, которые, имея все, пишут и пишут родным о своих бедствиях и заканчивают письма обыкновенно просьбой прислать денег. Это даже и в мирное время бывает. Такие ужасы расписывают, что прямо страсть. А на поверку? Врет. Еще раз утверждаю, как проживший уже 7 месяцев на войне: ели и едят солдаты всегда хорошо: а если были дни и даже недели, когда ели сухари и реже получали горячую пишу, то ведь надо же понять, что здесь война, а не пикник. Но в общем такого времени было очень мало. Чай, сахар всегда есть и были. Одежда и обувь на зиму? Многое теплое пришло вовремя. Кому недостало, того одел город Мукден: ведь торговля не останавливалась ни на минуту. И вот была закуплена масса китайских белых полушубков, ватных халатов под шинель, ватных штанов, одеял, чулок. Никто у нас замерзать и не думал. Кажется, нам здесь повиднее и лучше знать, чем всякому другому, если смотреть из Москвы или Петербурга, слушая при этом отсюда разные сплетни» [95, с. 221].

За время похода священник не раз восхищался и удивлялся подвигам солдат и офицеров. Так, 13 августа 1904 г. он рассказал о подлинно геройском поступке корнета Крупского, который спас солдата, опрокинутого водой при переправе через разлившуюся от дождей реку На берегу стоял пехотный полк, но спасать его никто не решился, поскольку это означало идти почти на верную смерть. В это время к реке подъехал Крупский. Волны кипели. Но он, видя, что его брат во Христе, пайщик службы царской, боевой товарищ погибает и, с другой стороны, помня евангельский завет «Больше сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» и завет воинский «Сам погибай, а товарища выручай», не рассуждая, бросился с конем в бушующие волны. При этом волна сбила коня и перевернула, но корнет успел соскочить с него и ухватиться за стремя и, подхватив под локоть утопающего, со страшной опасностью для собственной жизни, доплыл с ним до берега. «Да, жив еще дух Христов и дух истинного товарищества между нашими воинами. Да благословит их Бог!» – заключил о. Митрофан [95, с. 70–71].

Запись от 8 января 1905 г. посвящена погребению двух героев: корнета Романова и вольноопределяющегося Киндякова. Корнет Романов, ведя свой взвод на японский окоп под городом Инкоу, воскликнул: «Братцы! За мной в окоп! Вперед и только вперед!», – и тут же был сражен 4 пулями. Его подхватили фельдшер и унтер-офицер, на их руках он и скончался.

На вопрос батюшки «Что побудило Вас идти на войну?» Киндяков ответил так: «Сознание, что я молод и русский, хотя я окончил университет и мог бы, понятно, поступить на гражданскую службу, но, когда Отечество страдает, то, мне кажется, каждый, способный носить оружие, должен предложить свои услуги и силы Отечеству для его защиты. Примут или нет – это другой вопрос, но предложить должен. Я так и поступил. Приняли. Вот душа моя и покойна: исполняю свой долг». И исполнил. Только 2 дня прошло после этого. Его эскадрон пошел в атаку, и Киндяков отважно сражался. Японской саблей был легко ранен в руку, но остался в строю. 30 декабря под Инкоу вместе с Романовым храбро пошел на окоп, пламенными словами воодушевляя солдат, был ранен в ногу… И все равно шел. И только пуля, пробившая ему грудь и легкие, остановила его: он упал. На перевязочном пункте с верою и благоговением приобщился он Святых Таин, и говорит священнику: «Скажите всем, что я счастлив, выполнив до конца свой долг». Сам снял с груди окровавленный Георгиевский крест и завещал его эскадрону.

«Ну, разве это не истинно русские люди, герои, у которых нужно целовать край одежды!» – восклицает батюшка при погребении. И, как будто уже для нашего времени, продолжает: «Грустно и в то же время как-то радостно на душе. Ведь теперь в России такое множество измельчавших душонок, которые готовы все критиковать, разбивать, кричать о доле, а при первой необходимости на самом деле совершить подвиг и тем исполнить свой долг тотчас прячутся куда-то или начинают изворачиваться. При множестве подобного сорта людей видеть пред собою действительно подвижников, своей кровью и смертью запечатлевших верность долгу и любовь к Царю и Родине, весьма и весьма отрадно» [95, с. 225–226].

Когда Русско-японская война уже была бесповоротно проиграна, многие наши военные и слышать не хотели о мире. Например, генерал Мищенко, который находился на театре военных действий с самого начала войны и все время на фланге передовых позиций. Был довольно серьезно ранен, но все равно воевал. Теперь, когда он бывал сердит, это означало, что кто-то говорил с ним о мире. «Истинный патриот и честный воин этот дивный генерал», – отзывался о нем о. Митрофан Сребрянский.

С нетерпением ждали наши воины и священники возвращения с войны. Но заключаемый мирный договор их, конечно, не радовал. Грустным был и молебен по поводу заключения мира. Не привыкла русская армия так встречать окончание войны. У многих на глазах были слезы. Никаких торжеств. Молча выслушали манифест и молча же потом разошлись с площади, как после похорон. Да, даром опозорена армия, сражавшаяся в неимоверно неблагоприятных условиях, заключил священник.

Агитаторы, конечно, не унимались, бесперебойно поставляя свои разрушительные новости: на Дальнем Востоке говорили, что Москва и Петербург сожжены и даже России уже не существует, а на ее месте пепел и реки крови [95, с. 323]. В результате забастовали служащие Забайкальской железной дороги, а в Чите поднялась стрельба.

О. Митрофан был включен в комиссию по устройству кладбищ павших воинов на полях битв, поэтому ему пришлось объехать все поля битв 3-й армии, начиная чуть не от Порт-Артура. 3 мая 1905 г. он наконец сел в вагон поезда и 2 июня был дома, в г. Орле. Встреча с родными и духовными детьми скоро заставила его забыть о двух годах скорбей, трудов и военных неудач.

Записи в «Дневнике полкового священника» протоиерея М.В. Сребрянского наглядно демонстрируют все практические стороны жизни военных людей и духовенства на полях Русско-японской войны. «Дневник» является важным источником для изучения реальных событий, обстоятельств и условий, в которых тогда приходилось служить и сражаться.

Для простого человека любая война не может быть привлекательной. Лишения, связанные с переменой климата и ужасами войны, нервные потрясения – все это отнимает у человека силы и здоровье. Однако православный священник нашел в себе силы зафиксировать не только горести, но и некоторые светлые страницы той войны, появившиеся благодаря присутствию в его военной жизни достойных людей, подлинных героев и тружеников, настоящих друзей, без которых невозможно одержать ни одной духовной победы, пусть даже и при реальном военном поражении.

Заключение

Военная история России имеет немало героических страниц, при изучении которых мы начинаем по праву гордиться нашим прошлым. На этих страницах навеки зафиксированы подвиги наших предков, которые служили Родине не за страх, а за совесть.

Героями нашего Отечества являлись люди, которые занимали разное социальное положение в обществе, имели разный уровень образования, они принадлежали ко многим национальностям и вероисповеданиям. Но этих героев роднит между собой одно: все они служили России.

Обращаясь ко второй половине XIX – началу XX в., невозможно не остановить внимания на тех представителях императорского дома Романовых, которые посвятили свою жизнь служению в армии и на флоте. Некоторые из них внесли весомый вклад в развитие отечественных вооруженных сил, а также являлись талантливыми военачальниками.

Изучение источников личного происхождения, прежде всего архивов и мемуаров военных деятелей, принадлежавших, с одной стороны, к светской части общества и, с другой, к духовенству, позволило заключить, что они занимались общей созидательной деятельностью, направленной на укрепление государствообразующих основ империи.

В политических условиях начала XX в., когда все громче заявляла о себе идея разрушения алтарей и тронов, пришедшая с Запада, эти люди смиренно, несмотря на провокации, продолжали совершать свой подвиг на благо страны. К числу таких подвижников, безусловно, принадлежат великие князья: Константин Николаевич, возглавивший создание менее чем за 10 лет нового Балтийского флота России, Александр Михайлович, основавший новый вид вооруженных сил страны – военную авиацию, Николай Николаевич Старший, под командованием которого от турецкого ига были освобождены братские восточнославянские государства, Михаил Николаевич, окончательно покоривший Кавказ, Олег Константинович, погибший за Родину в начале Первой мировой войны, а также цари: Александр II, введший всеобщую воинскую повинность, Александр III – неутомимый борец с революцией, Николай II, учредивший подводный флот России. Память об этих достойных наследниках Великого Петра должна быть возвращена народу России.

Некоторые военные приемы, принадлежащие августейшим полководцам и морякам, стали классикой военного дела. Например, новая, ранее никогда не применявшаяся форма оперативно-тактических исследований – военно-морская игра, изобретенная в 1897 г. великим князем Александром Михайловичем, позднее составила не только основу новых курсов Николаевской Морской академии, но и получила широкое распространение во всем мире. Сегодня изучение азов построения и проведения этой игры вошло в программы военных учебных заведений.

В качестве новизны проведенного исследования хотелось бы указать на использование большого количества архивных материалов, позволивших присоединиться к мнению великого князя Александра Михайловича, предсказавшего неизбежность Русско-японской войны, и доказательно проиллюстрировать это на основании анализа финансирования флотов ведущих европейских держав, Японии и России в конце XIX – начале XX в.

Для понимания особенностей личных взаимодействий между отдельными представителями императорской фамилии, а также связанной с этими особенностями внутриполитической линии управления армией и флотом весьма полезной является «Записка в. кн. Александра Михайловича об усилении Тихоокеанского флота» (1896), адресованная не только царю Николаю II, но также и адмиралам российского флота. Документ позволил выявить те недостатки в управлении, которые позволило себе совершать Морское министерство во главе с любимым братом Александра II великим князем Алексеем Александровичем. Некоторые ответы, присланные адмиралами на эту записку, наглядно продемонстрировали просчеты не только в Морском министерстве, но и во внутри- и внешнеполитическом курсе страны в целом.

Среди выдающихся полководцев, офицеров и моряков из династии Романовых, безусловно, были фигуры и менее яркие: великие князья Николай Николаевич Младший, являвшийся главнокомандующим во время начального этапа Первой мировой войны, Константин Константинович, реформатор программ обучения в военных учебных заведениях и достаточно известный поэт, Алексей Александрович, генерал-адмирал Морского министерства, Кирилл Владимирович, являвшийся членом экипажа знаменитого броненосца С. О. Макарова «Петропавловск».

Интересным и недостаточно изученным явлением нашей дореволюционной истории стала деятельность сестер милосердия из династии

Романовых, о которой, уже без опасений, начали говорить и писать в последнее время. И начинается она именно с середины XIX в., когда в 1844 г. была основана Свято-Троицкая община сестер милосердия в Петербурге. Ее учредительницами были принцесса Терезия Васильевна Ольденбургская и дочери Николая I Александра Николаевна и Мария Николаевна Романовы.

Несколько позже дочерью принцессы Терезии, святой благоверной великой княгиней Александрой Петровной Романовой, была учреждена Покровская община сестер милосердия в Петербурге, а потом – Покровский женский монастырь в Киеве, в котором помогали бедным, сиротам, больным и раненым.

Наибольшую известность своей благотворительной деятельностью стяжала основанная преподобномученицей великой княгиней Елизаветой Федоровной Романовой Марфо-Мариинская обитель милосердия в Москве, устав для которой был разработан военным священником – героем Русско-японской войны преподобноисповедником Сергием (в миру Митрофаном Васильевичем Сребрянским).

Среди военнослужащих Первой мировой войны большую известность получили знаменитые лазареты в Царском Селе и Петербурге, в которых трудились царица Александра Федоровна, а также великие княжны Ольга, Мария, Татьяна и Анастасия Николаевны Романовы – дочери последнего русского царя.

Подвижницами в деле помощи бедным и раненым также являлись и другие представительницы императорской династии: великие княгини Елена Павловна, Ольга Александровна, Ксения Александровна Романовы. Некоторые из них уезжали на фронт, чтобы помогать раненым. Их беззаветное служение ближним вызывало искреннюю благодарность и восхищение современников. Именно они, эти женщины, стали первопроходцами в деле организации квалифицированной помощи раненым и обездоленным по разным причинам людям. Советские медицинские сестры – героини Великой Отечественной войны, помогавшие раненым на полях битвы, в этом смысле являются последовательницами того важного, истинно человеколюбивого дела, родоначальницами которого явились сестры милосердия из династии Романовых.

Настоящим подвигом был труд представителей военного духовенства на полях боевых действий тех войн, в которых участвовала Россия во второй половине XIX – начале XX в. Священники испытывали те же трудности и лишения, что и все солдаты и офицеры боевых частей русской армии и флота, в которых они служили. О поистине героической активности, проявляемой военным духовенством, говорят те награды, которые были вручены его представителям за конкретные усилия по сохранению и укреплению наших боевых воинских частей. Только высших офицерских воинских наград за участие в четырех последних предреволюционных войнах (Крымской, Русско-турецкой, Русско-японской, Первой мировой) было получено военными священниками около 20. Многие стали обладателями наперсных крестов на георгиевской ленте, наперсных крестов из Кабинета Е. И. В., других орденов и наград, носивших имена христианских святых. Отличились в войнах и представители неправославного военного духовенства.

В тех войнах многие священники были убиты. По неполным данным, только в Крымской и Первой мировой войнах погибло и умерло от ран совокупно не менее 90 православных военных священников. Многие были убиты и умерли во время Русско-турецкой и Русско-японской войн. Еще больше осталось раненых, контуженых, изуродованных… Немало томилось в плену.

Впечатляют те виды подвигов, которые совершали священники на войне. Так, батюшки нередко с крестом в руках вдохновляли воинов идти в атаку (когда был убит или тяжело ранен офицер-командир), служили молебны под обстрелом противника, спасали жизнь солдат и матросов ценой собственной жизни, благословляли солдат во время обстрела противника, убеждали сдаться и приводили плененных врагов, под обстрелами помогали перевозить вооружение, восстанавливать связь и т. д.

Помимо прямых обязанностей чисто культового характера, духовенство на войне выполняло множество других важных функций: во время боя священники по возможности помогали военным врачам оказывать раненым медицинскую помощь, исповедовали и причащали умирающих и раненых людей, перед боем обходили окопы, хоронили умерших, вели переписку с родственниками погибших.

Помимо этого, священники произносили проповеди, вдохновлявшие и укреплявшие веру солдат и матросов. На примере жизни святых демонстрировали спасительность стремления честно выполнить свой долг на войне и всегда служить и помогать ближним. Будучи духовными врачами, они утешали военнослужащих в трудные минуты, развеивая мучившие их сомнения, давали духовные советы, евангельским словом уберегали их от уныния и отчаяния, подавая личный пример безропотного терпения скорбей.

Православному русскому духовенству принадлежит подвиг становления и развития начального народного образования в России, относящийся ко второй половине XIX в. [100, 104]. В XX в. военные священники начали работу по просвещению здоровых и раненых воинов, находившихся на лечении в лазаретах, собирая полковые и госпитальные библиотеки. Именно об этом очень ярко говорится в брошюре последнего протопресвитера армии и флота Г. И. Шавельского «Священник на войне». Необходимые материалы и лично наработанный опыт для написания брошюры им были получены во время Русско-японской войны, участником которой он являлся. Поэтому большевики с их постреволюционными избами-читальнями (которые тоже, безусловно, много потрудились) не были первооткрывателями в деле ликвидации безграмотности населения нашей страны, поскольку до революции священники уже начали устройство библиотек при церковно-приходских школах, полках и лазаретах.

Та духовная и просветительская работа, которую священники проводили до революции среди военнослужащих и обычных прихожан, служила основанием для того высокого авторитета, которым пользовались очень многие представители духовенства. Посредством своих проповедей они также обосновывали и проводили в массы политическую идеологию империи. По нашему мнению, после революции и издания декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» большевики постарались сделать так, чтобы у них появились свои, лишенные любых религиозных проявлений, люди, которые бы проводили подобную работу и в перспективе стяжали подобный же авторитет. Такими людьми стали так называемые пионерские, комсомольские и партийные вожаки: секретари пионерских, комсомольских, партийных организаций. Были должности с несколько другими названиями, но, по сути, с теми же функциями (например, политические руководители – политруки, замполиты, помполиты). Люди, обличенные подобными должностями, как военные священники до революции, с одной стороны, являлись представителями государственной власти на местах, с другой – вели политико-просветительную и воспитательную работу с личным составом. В современной армии они так и именуются заместителями командира по работе с личным составом.

В военной области людей, выполнявших подобные функции, называли комиссарами. Некоторые исследователи, проводя параллели между духовенством и комиссарами, называют военных священников комиссарами в рясах [см.: 97]. При этом комиссары появились задолго до революции [25, л. 112]. Особенно много их было при Петре I. Комиссары были при сенате, им поручалось управление казенными заводами и проч.

Комиссары были членами какой-либо комиссии, особенно исполнительной, но чаще уполномоченными, олицетворявшими собой единоличную власть [52]. Это последнее их качество, на наш взгляд, прежде всего и было воспринято и встроено в систему управления послереволюционной Россией. И, в сочетании с идеолого-политическими функциями, комиссары выступили в качестве своеобразной замены дореволюционного военногр духовенства.

Со временем в нашей стране и на Западе появились новые специалисты – психологи и психиатры, призванные решать внутренние душевные проблемы человека. По нашему мнению, причиной их появления явился процесс всеобъемлющей секуляризации, буквально захвативший капиталистическое общество [103, с. 45–50]. Представители светской власти, мыслившие по-новому, материалистически, стремились оградить народные массы от влияния церкви, предложив им своеобразную замену священников представителями и приверженцами чисто научно-материалистических методов работы с людьми. Тем не менее труд по успешному разрешению духовных проблем человека испокон веков и до настоящего времени остается прерогативой церкви и духовенства. Доказательством тому является начавшийся в современной армии и на флоте процесс возрождения института военного духовенства, равно как и общее увеличение числа верующих людей среди населения современной России.

Источники и литература

1. Августейшие сестры милосердия / Сост. Н.К. Зверева. – М.: Вече, 2006.

2. Аветян А. С. Русско-германские дипломатические отношения накануне Первой мировой войны 1910–1914.-М.: Наука, 1985.

3. Александр Михайлович, великий князь. Книга воспоминаний / Великий князь Александр Михайлович. – М.: Вече, 2008.

4. Ардов М., протоиерей. Мелочи архи…, прото… и просто иерейской жизни. 2-е изд. – М., 1998 // Режим доступа: http://krotov.info/library/01_a/ard/ard_mel.html (дата обращения 02.01.2015).

5. Арутюнов А. С. Дневник солдата. 1914–1915.-Ростов н/Д: Издатель А. Арутюнов, 2013.

6. Бакаев Ю.Н. История государственно-церковных отношений в России: Учебное пособие // Хабаровский государственный технический университет. – Хабаровск: Изд-во ХГТУ, 1994.

7. Василенко В. О. Офицеры в рясах. – М., 1933.

8. Вендт А. Хронологический очерк участия Л. гв. 3-го Стрелкового финского батальона в кампании против турок 1877-78 г. // Сост. штабс-кап. фон Вендт. – Гельсингфорс, 1881.

9. Виноградов В. Н. Румыния в годы Первой мировой войны. – М.: Наука, 1969.

10. Виртуальная экскурсия по флагману Тихоокеанского флота ракетному крейсеру «Варяг» // Официальный сайт Министерства обороны РФ. Режим доступа: http://encyclopedia.miLm/encyclopedia/museums/varyag.htm (дата обращения 04.02.2015).

11. Второе послание к Коринфянам св. апостола Павла // Новый Завет.

12. Второе послание к Фессалоникийцам св. апостола Павла // Новый Завет.

13. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 571.

14. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 729.

15. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 734.

16. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 736.

17. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 754.

18. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 779.

19. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 780.

20. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 782.

21. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 9.

22. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 11.

23. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 13.

24. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 14.

25. ГА РФ. – Ф. 645.-Оп. 1.-Д. 19.

26. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 25.

27. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 31.

28. ГА РФ. – Ф. 646. – Оп. 1. – Д. 34.

29. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 41.

30. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 57.

31. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 58.

32. ГА РФ. – Ф. 646. – Оп. 1. – Д. 59.

33. ГА РФ. – Ф. 646.-Оп. 1.-Д. 79.

34. ГА РФ. – Ф. 1486.-Оп. 1.-Д. 4.

35. ГА РФ. – Ф. 1486. – Оп. 1.-Д. 15.

36. Гайдук М. И. «Утюг». Материалы и факты о заготовительной деятельности русских военных комиссий в Америке. – Нью-Йорк, 1918.

37. Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. – Париж, 1939.

38. Государь на фронте. Воспоминания / Сэр Джон Хэнбери-Уильямс. Император Николай II, каким я его знал; П. К. Кондзеровский. В Ставке Верховного: Сборник / Сост. С. Лизунов. – М.: Русский Хронографъ, 2012.

39. Готлиб В. В. Тайная дипломатия во время Первой мировой войны / Пер. с англ. В. А. Альтшулера и В.П. Готовицкой. – М.: Соцэкгиз, 1960.

40. Греков Н. В. Русская контрразведка в 1905–1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. – М., 2000.

41. Гришин Д. Б. Трагическая судьба великого князя. – М.: Вече, 2008.

42. Данилов Ю.Н. Великий князь Николай Николаевич. – М.: Вече, 2007.

43. Джолл Дж. Истоки первой мировой войны / Пер. Л.Д. Якунина. – Ростов н/Д: Феникс, 1988.

44. Евангелие от Иоанна // Новый Завет.

45. Евангелие от Матфея // Новый Завет.

46. Залюбовский А. П. Снабжение русской армии в Великую войну ружьями, пулеметами, револьверами и патронами к ним. – Белград, 1936.

47. Иванов В. Ф. Русская интеллигенция и масонство: от Петра I до наших дней.-М.: Москва, 2001.

48. Кандидов Б. П. Церковь и Февральская революция.-М., 1934.

49. Капков К. Г. Очерки по истории военного и морского духовенства Российской империи XVIII – начала XX века: Итоги к 1917 году. – М.: Летопись, 2009.

50. Капков К. Г. Памятная книга российского военного и морского духовенства XIX – начала XX в.: Справочные материалы. – М.: Летопись, 2008.

51. Кирилов Е.М. Памятка 114-го пехотного Новоторжского (бывшего Староскольского) полка: Крат, история полка (1763–1900 г.) [С прил. списков полка] / Переложил в стихах штабс-кап. Кирилов. – Новгород, 1900.