«Козни врагов наших сокруши…»: Дневники

Зараза идет глубже и дальше. Сатана в лице своих слуг становится все наглее; и не удивительно: ни откуда ему отпора нет, даже верующие стыдятся открыто стать на сторону Христа, отчего же ему не командовать над неверующими? Ведь это – его союзники, они сами рады идти ему на службу. И вот он командует (беру прямо факт) в прошлом году, в самый праздник Входа Господня во Иерусалим, или Вербное воскресенье, в некоторых высших учебных заведениях в Петербурге были экзамены… Не чернилами, горькими слезами писала мне одна благочестивая мать, что ея детей заставили профессора пойти в этот день на экзамен, но идти надо, иначе в другой класс не переведут… Вот к чему ведет наше равнодушие, наша теплопрохладность в вопросах веры! Я уже не говорю об открытых врагах веры, об этих безбожниках-профессорах: христиане ли они? Вероятно, они сочли бы подобный вопрос оскорблением: “отстань-де ты с своим христианством-то”, – нет, я спрашиваю вот этих родителей, которые сами идут и детей ведут на бал в вечер субботний, свитающие во едину от суббот (часы священные! часы всемирной радости!): станьте в совести своей пред лицем Божиим, воззрите в благоговении на святое Христово Евангелие, на тот крест, который орошен Его пречистою кровию за грехи наши, вы, именующие себя христианами, вы, не желающие отрекаться от сего святейшаго звания, скажите мне: христиане ли вы? Не бойтесь сознаться в том, в чем обличит вас совесть ваша, не оправдывайте себя, не допускайте и мысли оправдания: суд Божий – не суд человеческий, а вы стоите на суде Божием! Верьте, что как только вы изречете над собою приговор, вы почувствует в себе прилив мужества: вы тут же дадите себе слово никогда больше не посещать ни театра, ни бала накануне праздников; вы почувствуете в себе силы не только сдержать свое слово, но и привить себе благодатную привычку бывать в эти часы в храме Божием, а затем (таково свойство духовной жизни) – затем вы ощутите в себе потребность и непреодолимое влечение слушаться совести, в которой будет говорить ваш Ангел-Хранитель, слушаться Христа, поручившего дело вашего спасения Церкви, а следовательно, слушаться матери-Церкви… А раз вы обратитесь к сей благодатной матери – она укажет вам путь духовнаго обновления, откроет пред вашими очами иной мир, мир, дотоле, может быть, вам еще неведомый, и начнется иная, не только разумная, но и достойная богоподобнаго существа жизнь… Так, – кто знает? – может быть, совершится Божией благодатью переворот, начавшись с отречения от мирскаго обычая, и из этого отречения, этого малого некоего подвига во имя Христово и силою Христовою (опытом теперь видите, что и сего малого дела без Его помощи вы не в силах сделать), произрастет велие древо – ваш внутренний человек в вас воскреснет, станет расти, над вами откроется духовное небо, и вы ощутите в себе зачатки того царствия, которое, по слову Христову, внутрь нас есть…

VI

Есть порок, о котором мы, пастыри, как-то стесняемся много говорить: думается, что у всякаго совесть есть, что она, совесть, не молчит же, обличает этот порок, что есть у людей стыд, который, естественно, побуждает людей укрывать его от посторонних глаз: не довольно ли этого? Но, может быть, именно в силу такого нашего излишне снисходительнаго суждения, порок этот растет, постепенно заглушает чувство стыда, а затем заставляет молчать и совесть… Порок становится обычным явлением жизни, на него привыкают смотреть как на что-то простительное, как на слабость: ведь “все”, – ну, не все, но почти все – им заражены, ведь это – личное дело каждаго, за кем греха не водится?.. И мы закрываем глаза, боимся делать даже намек согрешающему брату. Даже мы, пастыри, знаем этот порок, но будто не замечаем его… Вы знаете, о чем я говорю: это – похоть плоти во всех ея проявлениях! Высшие сановники, руководители юношества, гг. ученые профессора, представители искусства и литературы, промышленности и торговли, простые ремесленники, прислуга, солдаты, извозчики – да кто не повинен, в той или иной степени, в этом грехе? Простой деревенский люд грешит естественно: блудит, прелюбодействует, грех грехом еще называет, а городской обыватель греха уже не хочет знать: чем выше стоит он на лестнице общественнаго положения, тем меньше тревожит его совесть: одни меняют себе жен и наложниц чуть не каждый год, другие отбивают их друг у друга, богачи не стыдятся иметь по нескольку “содержанок”, даже богатыя дамы “содержат” молодых людей для разврата. Спросите духовников: – они обязаны строго хранить тайну исповеди, отнюдь не называть имена кающихся, не указывать мест, где творился грех, но свои общия наблюдения за нравами могут высказать; спросите их, и вы услышите такия жалобы, такие стоны души, и именно по поводу вот этих тяжких плотских грехов, что страшно становится за человечество, и невольно приходит на намять страшный приговор неумолимаго суда Божия на допотопных грешников: и воззрел Господь на род человеческий, и увидел, что люди стали плотью… Все погрязли в грехе плоти, все стремятся служить плоти, только плоти… И в наше время много ли избранников благодати, не осквернивших себя похотию плоти хотя бы только в мыслях, в пожеланиях?.. Гд е они, эти во плоти ангелы? Один почтенный старец-духовник говорил мне, что он каждый раз после исповеди целыя сутки не может себя успокоить душою, страшно страдая за исповедников… Приходится слышать о таких грехах, о таких мерзостях, каких и не могло себе представить его воображение. Человек не только уподобляется скотам несмысленным, но и превосходит их. И что особенно страшно: зараза идет с молодежи, которую мы привыкли называть нашею надеждой. Молодежь до того распустилась, что большинство ея физически истощено, заражено омерзительными болезнями, открыто ходят в дома свиданий, устраивают тайныя общества “огарков”; распутство растет, печатный станок дает ему обильную пищу… Полюбуйтесь вот, какия выходят теперь книжки, – вот, например, объявленьице из большой петербургской газеты, считающейся едва ли не самою порядочною газетой и читаемой всеми высоко поставленными лицами: “!! В вихре наслаждений!!! Записки массажистки… Пикантные рассказы из интимной жизни современнаго Парижа. Книга рисует в ярких красках картину половаго извращения во всех видах…” Вы скажете: да ведь это – учебник разврата, распутства, это – Бог знает, какая мерзость!!. Да, все это правда. И все это разрешается… во имя свободы печати!! Ужас берет, когда подумаешь: если это возможно и допустимо, то что же не допустимо?.. Разве одно только: нельзя безнаказанно бранить премьер-министра? Но, кажется, и это иногда допускается… А уж богохульство-то является самым заурядным явлением. Та к скажите же ради Бога: ужели можно нашу страну назвать христианскою, а нас – христианами? Воистину, имя Божие хулится чрез нас у каких-нибудь язычников – детей природы, и они, указывая на нас, говорят: “Где же светлый Бог вот у этих православных?”.

VII

Смотрю я на мир промышленный… Купцы, ремесленники, фабричные… Как в котле, кипит их жизнь. У каждаго своя забота, своя работа. Одних гонит нужда, потребность насущнаго хлеба, других – корысть, жажда богатства… Но у всех – одно на уме: деньги… И те и другие в своих заботах, в своей суете не знают меры и границ. Богатому хочется быть еще богаче, и не удовлетворится он, аще и весь мир приобрящет; бедному труженнику хочется, чтоб сыта была его семья, чтобы была она всем довольна, чтоб дети не нуждались так, как нуждается отец; а затем – отец мечтает отложить копеечку на черный день, а там – доставить себе удовольствие… И все, говорю, сводится к тому же знаменателю – деньгам. Многие ли помнят, зачем они живут на свете? А превратившись в духовном отношении в какия-то машины, и те и другие забыли, что они не животныя, не машины, что есть вечная жизнь, для которой эта временная есть только некая школа, преддверье, один миг. Все это возвестил нам наш Спаситель и не только возвестил, но и трогательно зовет туда, в эту блаженную вечность, зовет, и руку простирает, и помощь обещает, да и все препятствия устраняет с пути. Знает Он, Всеведущий и Милосердый, что и хлеб нам насущный нужен, и говорит: просите, и дастся вам; молитесь: Отче наш, хлеб наш насущный даждь нам днесь… и будете услышаны… Но ищите прежде всего царствия Божия и правды его и сия вся – все, что вам потребно, без чего жить не можете на земле, – все будет вам дано в придачу к тому единому на потребу – царствию Божию… Казалось бы, что еще нужно христианину? Чего ему недостает? Опыт показывает, что Христос Спаситель верен слову Своему: чудо умножения хлебов совершается Им на наших глазах постоянно. Посморите на бедняка, трудящагося не ради прибытка, а ради исполнения заповеди Божией, трудящагося и от своих трудов праведных ради Бога с ближним делящагося: нет у него ни капиталов, ни богатств, но зато с ним всегда милость Божия, он всегда сыт и доволен, и семья его видимо Богом благословляется: дети его радуют ученьем и поведением, выходят в люди и готовят ему спокойную старость… Казалось бы, для тех, кто считает себя христианином, в ком не погас еще луч веры, такой пример – лучшее побуждение к подражанию, к ободрению унывающего духа, а для тех, кого Бог наделил излишком, – какой простор жить для Бога и ближняго! Сколько можно сделать добра! Как можно украсить, сделать поистине счастливою счастьем ближняго свою жизнь! Ведь нет легче заповеди о милосердии, и нет добродетели, которая так скоро и так могущественно могла бы преображать наше сердце, делая его милующим, как добродетель милосердия. Господь и на страшном суде Своем будет судить именно по этой добродетели, и потому-то и будет сей суд столь строг, а грешник на нем столь безответен, что добродетель милосердия так свойственна сердцу человеческому, так сродна ему, мила, любезна и доступна, как никакая другая… Вы, еще не отрекшиеся Христа, еще именующие себя Его святым именем, вы, христиане! Останьтесь хоть на минуту наедине с самими собою, загляните, при свете Христова учения, в свою совесть… не бойтесь, люди не увидят вас, ради Бога не лицемерьте: ведь Бога не обманешь; если верите еще в Бога, то вот и скажите себе перед Богом всю правду о самих себе: христиане ли вы? Не на словах, а по совести, на деле скажите, не обманывая самих себя…Христианин ли ты, поденный труженик, не знающий для себя отдыха в безпрерывной почти работе! Подумай: отчего так унывает твой дух? Откуда эта по временам такая безысходная тоска? Отчего не спорится у тебя и работа? Не покладаешь ты, кажется, рук, а дело у тебя будто уходит из-под рук. Я не говорю о тех несчастных, которые заливают свое горе вином; я к тебе обращаюсь, честный труженик: чего недостает тебе для полнаго счастья? Знаю, ты скажешь: средств к жизни мало, недостаток одолел. Так, но в том-то и дело, что ты сам не видишь, почему как будто нет Божия благословения на твоем труде. Я помогу тебе решить этот вопрос, если ты только в Бога веруешь, если в совести своей лукавить не будешь. Прежде всего, спроси самого себя: так ли ты трудишься, как Бог заповедал? Не для того ли только, чтоб побольше денег достать да семью прокормить? Ты скажешь мне: а то для чего ж? Друг мой, если хочешь, чтоб на твоем труде почивало Божие благословение, то надо трудиться во исполнение Божией заповеди, а не ради корысти: заповедано нам: в поте лица твоего снеси хлеб твой – это первое. Если ты это постоянно себе повторяешь, если говоришь себе: “Бог велел мне трудиться, потому и тружусь”, то ты – Божий послушник и в своем труде Божие дело творишь, а не житейское только, для Божия царствия трудишься, а не для хлеба только насущнаго. Второе: надобно помнить всегда, что без Божией помощи мы ничего не сможем сделать: Без Мене, говорит Христос, не можете творити ничесоже. А чтоб помощь сия пришла к тебе, надо и приступая к труду, и продолжая его, и кончая, Богу молиться. Скажи мне: вот стоишь ты за станком, руки твои работают, а ум твой чем занят? Кто мешает тебе, хоть от времени до времени, ум свой к Богу с молитвою обращать, краткую молитовку творить? Пусть никто не видит этой внутренней сердечной твоей молитвы, а Бог-то все видит, все слышит и невидимо благословит твой труд. И будет твой труд Богу угодным деланием во славу святаго имени Его, и почиет на нем Божие благословение, и легко будет тебе трудиться, и во всем будет тебе добрый успех. Есть еще и третье средство привлекать себе Божие благословение: это – надо с Богом делиться от трудов своих праведных. Положи себе за правило: отлагать с каждаго рубля на первое время по копеечке на добрыя дела: Богу на свечечку, нищему или бедняку на помощь, сироткам на хлеб, на рубашечку… Не нуждается Бог в нашем содействии Ему: силен Он и без нас голодных напитать, сироток пристроить, одеть и обуть; но Он хочет и нас делать участниками Своих благодеяний людям; Он хочет являть Свои милости – чрез нас, дабы сделать нас Своими верными слугами, Своими поверенными здесь на земле: не великое ли это счастие? Поделись же с Богом своею трудовою копеечкой. Беден ты, много дать не можешь, а вот эту-то Божью копеечку непременно Богу отдай: поверь, она вернется к тебе целым рублем! У Бога уж такой закон: Он ни у кого в долгу никогда не остается. Не велика сумма копейка, а смотришь, Ангел Божий счет подведет, и щедро Господь тебе за все отплатит. Надо же, надо, брат мой возлюбленный, понуждать себя к исполнению хотя бы вот таких не трудных заповедей, как заповедь о милосердии. Ведь без этого душа наша мертва – не живет тою жизнию, к какой призвал нас Господь. Что же в том удивительнаго, что мы и не знаем этой жизни, не знает наше сердце этой радости во Христе Спасителе нашем, и тоскует наша бедная, голодная душа?! Ведь она по природе своей христианка; ведь она сотворена не для этой краткой земной, суетной жизни: она создана для вечной радости у Бога; как же ей не тосковать, не стремиться к чему-то такому, чего не найдешь на земле? Начни жить пo-Божьи, храни свою совесть, трудись для Бога, делись с Богом от трудов, очищай свою совесть святыми таинствами Церкви, не пропускай ни одного праздника, не посетив храма Божия, и ты ощутишь в себе новыя силы, почувствуешь, что началась другая жизнь, дотоле тебе незнакомая, и ты поймешь, что ты только теперь стал христианином, а доселе только именовался им, а на деле еще не знал, что такое христианин… Счастья тебе желаю, дорогой собрат, не от себя говорю тебе, а от имени Церкви-матери нашей благодатной, от имени Самого Христа – вот от имени Кого путь к счастью тебе показую!

VIII

Теперь обращаюсь к тебе, состоятельный русский человек, – купец, фабрикант, промышленник, тебя спрашиваю: христианин ли ты? Не к тем богачам я слово мое обращаю, о коих говорит псалмопевец: увы, утолсте, расшире, забы Бога, спасающаго его – хотя, о, как рад я был бы, если бы кто-либо и из них преклонил ухо свое к моему смиренному пастырскому слову, – но теперь я говорю тому, кто считает себя православным христианином… Брат возлюбленный! Проверь и ты свою совесть! Лучше самому, став пред Богом, обнажить язвы души своей, чем стать пред лицем всех ангелов, всех святых Божиих и всего рода человеческаго, и быть обнажену пред грозным Судиею мира… Ради Бога – не обманывай себя – пожалей себя! Вспомни, что ничего с собою в могилу не возьмешь, вспомни, что ты, в сущности, не хозяин, а только приставник на земле Божия достояния. И должен отдать отчет о приставлении домовнем. Твой Домовладыка есть Христос, искупивший тебя кровию Своею. Он поручил тебе все, что имеешь, что Он посылает тебе. Своего у тебя ничего нет. Если ты считаешь себя христианином, то ты должен согласиться со мною в этом. Вспомни того богача, которому Бог сказал: безумне, в сию нощь душу твою истяжут от тебе, а яже уготовал eси – кому будут?! Прислушайся в тиши уединения, не говорит ли и тебе твоя совесть: вот и ты копишь злато на злато, капитал на капитал: что же, будет ли когда-нибудь конец этому скоплению? Знаю, что душа человеческая меры не знает в своих стремлениях: но ведь вот эта-то ненасытимость и доказывает, что не тем ты ее насыщаешь, чем должно… Она жаждет вечнаго, а ты питаешь ее временным, она ищет нетленнаго, а ты подносишь ей тленное, она ищет Бога, а ты влечешь ее к твари гибнущей… Нет, ничем тебе ея не насытить из земных благ, хотя бы всем миром ты овладел! И чем больше ты будешь приобретать, тем сильнее будет эта жажда. Как соленой водой жажды не утолить, так земными благами души не насытить. Вот настанет час твоей смерти: тоскующая, неудовлетворенная душа будет искать себе отрады, утешения в прошлой жизни, но увы! ничего не увидит позади себя, кроме груды холоднаго металла, который будет для нея то же, что прах земной… А сколько можно бы сделать добра при помощи этого металла! Какою светлою радостью сияла бы душа, если бы вместо этого праха-металла она увидела вдов и сирот, тобою утешенных и облагодетельствованных, увидела храмы Божии, тобою украшенные, увидела все то добро, какое по внушению твоей совести сделал ты в продолжение своей жизни, употребив Богом тебе ниспосланное достояние на это добро! И возрадовались бы сему ангелы Божии и отнесли бы твою душу туда же, куда отнесли они душу беднаго Лазаря – на лоно праотца Авраама! И услышал бы ты глас Небеснаго Домовладыки: вниди, рабе благий и верный, в радость Господа твоего: о мяле был ecи верен, в ничтожном и земном ты оказался верным – над многим тя поставлю, соделаю тебя участником Моего царства небеснаго!

Брат мой возлюбленный! Оторвись хоть на минуту от суеты, тебя порабощающей, войди в храмину души твоей, останься там один, сам с собою наедине, представь себе, что наступает, что вот уже наступил последний день и приближается последний час твоего земнаго странствования… Что бы ты сделал в этот страшный последний час? Жизнь кончена, зовут туда, откуда нет возврата, а там потребуют строгаго нелицеприятнаго отчета. Нагим ты пришел сюда на землю, почти нагим – лишь в погребальных пеленах, хочешь ли, не хочешь ли, а должен отойти туда. Ничего-ничего с собою не возьмешь. Все здесь же останется… Что бы ты сделал тогда?.. Конечно, ты готов бы был все отдать до последней копейки первому встречному бедняку, только бы не связывало тебя твое богатство здесь в совести твоей, не тянуло бы оно тебя к земле. Та к вот и подумай теперь: не лучше ли, пока еще есть время, пока ты живешь на свете, благоразумно употреблять избытки своего достояния по Божию указанию, как заповедует Господь в Евангелии и в святом Слове Своем? Понудь же себя хоть немного, начни исполнение заповеди Божией, сделай первый шаг и ты почувствуешь, что в тебе, в твоем дотоле холодном сердце как будто вспыхнула светлая искорка Божия, душа твоя увидела просвет, и ты начинаешь понимать, что такое добро, как оно животворно, как близко к тебе счастие, о коем и говорит Господь: царствие небесное внутрь вас есть… Ты тут только познаешь, что такое истинный православный христианин, увидишь, что ты доселе был только по имени христианин, а теперь, только теперь ты сделал для себя самого великое открытие…

IX

Есть еще великая скорбь сердцу пастырскому, есть позорный порок и у богатых и у бедных людей, порок, лишающий и тех и других Божия благословения. Это – недостаток честности, совестливости или проще – добросовестности. Ложь, обман у нас редко считают за грех. Правда, на словах в этом сознаются, но на деле этот порок обычное явление. Спаситель сказал, что отец лжи – диавол; а вот какой-то сын диавола, может быть, один из тех, о коих говорит Господь в Евангелии от Иоанна, выдумал пословицу: “Не обманешь – не продашь”, и гуляет она по Русской земле среди людей торговаго мира. Другой придумал другую пословицу: “От трудов праведных не наживешь палат каменных”, и повторяют ее те, которые трудами рук своих приобретают себе хлеб насущный. Третий кощунник взял слова пророка Давида: “ложь конь во спасение” – не надежен конь для спасения, – и переделал их по-своему: “ложь во спасение”… И вот купец торгует и обманывает, рабочий и ремесленник делают чужое дело и не думают о его прочности, чистоте, добросовестности; чиновник служит и хитрит, торгует своею совестью… И все они только и думают, как бы провести день до вечера. И до того въелась эта нечестность в нашу среду, что сложилось даже как бы присловие: “А кто ныне не подлец”? Как же после этого не спрашивать с болью в душе: да где ныне христиане у нас, в православном Русском государстве?..

Что же? Ужели так тому и впредь быть? Ужели ложь, обман, подлость, хитрость – все эти мерзости и впредь будут сквернить нашу родную землю, лишать ее Божия благословения? Та к уж не честнее ли будет совсем отречься от Христа? Ведь есть же теперь где-то на Урале секта сатанистов; вот и запишитесь, русские люди, в эту секту: это вам будет более к лицу! Слышите, что глаголет Христос: “что Мя глашаете: Господи, Господи, и не творите, яже глаголю?! Идите от Мене, не вем вас!”…

Больно писать эти строки. Но всмотритесь в жизнь. Вот ищут в городе “честнаго” дворника, прислугу, рабочаго и берут татарина. Почему? Да русские “очень пьют”… Не больно ли это? Не позорно ли? Нужен мастер, артельщик, приказчик – смотришь, взяли немца, чухонца, – они, видите ли, толковее русских. Русские на руку нечисты, неисполнительны, ленивы… Да неужели все таковы? О, конечно, нет, но трудно найти, но большинство ненадежно, и рад бы русскому кусок хлеба дать, как своему родному, а возьмешь, говорят, и не рад будешь, раскаиваться придется. Рассказывал мне покойный протоиерей Иоанн Григорьевич Наумович, известный миссионер и издатель народных книжек: “Если наймется немец-рабочий – ему можно смело поручить всякое дело: честно выполнит и не нужно за ним смотреть. Если вы увидите немца-работника на хозяйском поле и спросите его о чем-нибудь, то он ответит вам на вопрос коротко, не прерывая работы; а если вздумаете отвлечь его от дела разговором, он вам скажет: “Я нанимался работать, а не разговаривать”. Та к ли поступают наши русские работники? Заговорите с таким в отсутствие хозяина, и он будет рад с вами беседовать хоть целый час. А работа будет стоять… Скажите по-совести: честно ли это? По духу ли истиннаго христианства?.. И это, к несчастью, повсюду: недаром же хозяева фабрик и заводов предпочитают всяких инородцев, не исключая даже иудеев, своим русским рабочим, особенно на окраинах России…

Та же нечестность, то же “несовестливое” отношение к делу, к чужому достоянию, замечается у нас и в торговле: “не обманешь – не продашь”, а если продашь, то барыша не получишь – это повсюду. Извозчик запрашивает с вас 70 копеек и везет, после переговоров, за 40 копеек; скажите – честно ли он поступает? Ведь он покушается обмануть вас, взять с вас вдвое против того, что может взять, и нисколько ему не стыдно: таков обычай. Но ведь этот обычай – скажем прямо – безсовестный! Торговец запрашивает с вас рубль и отдает за полтину, а иногда и дешевле: честно ли это? По-христиански ли? Мужичок продает на базаре сено: и в сено, для веса, подсыпает песок; а если продает сено не на вес, а возом, то делает воз пустой; баба вливает в молоко воду, подмешивает мел, в масло иногда кладет камень… да всего и не перечтешь: так многообразно проявляется безсовестность наша, с которою сравнится разве только безсовестность иудеев. Не позорно ли это? Не обидно ли для нас, пастырей православной Церкви? Что мы скажем, в оправдание своих чад духовных, иноверцам, сектантам, тем же иудеям, бросающим в глаза упреки: “Вот ваши православные что делают! Им-де нельзя ничего доверить: все испортят, подменят, сделают кое-как!.. Как будто Церковь православная учит такой безсовестности! Как будто она одобряет или хотя снисходит ей! Ведь воистину имя Церкви Божией хулится за нечестность и безсовестность нашу! И вот что горько: наши же православные нередко смущаются такими упреками и, уходя в ереси, оправдывают себя тем, что там живут и честнее, и трезвее… Вот до чего мы дожили в нерадении нашем! Вот – наше христианство!

X

Теперь посмотрим поближе на наши добрыя дела: все ли их можно назвать христианскими?

Вот богатый человек строит колокольню, отливает колокол, золотит главы… Кто смеет сказать, что он делает не доброе дело?

Однако же, по долгу пастыря Церкви, я должен предостеречь такого благотворителя от искушения. Ведь может случиться что он-то будет уверен в себе, что за такое доброе дело ему уготована награда на небесах, а между тем, на суде Божием он услышит: “восприял еси благая твоя в животе твоем”… И прежде всего я спросил бы такого добраго человека: с кем он посоветовался, когда решался на свое “доброе” дело? Не своеволие ли это было? А может быть духовный отец, если только он знал о начинании своего духовнаго сына, и не давал ему совета непременно делать то, что задумал он? Вот и первое сомнение в чистоте этого добраго дела. Сын православной Церкви твердо должен помнить, что всякое доброе дело может быть и медницей, и сребром, и чистым златом в очах Божиих. Если ты делаешь доброе дело без совета и благословения, если делаешь ради расчетов земных, ради тщеславия, ради наград, орденов и медалей, ради похвалы людской, то твое дело – медница, которою не стяжешь ты себе царствия Божия. Тебя хвалят, тебя прославляют люди: и довольно с тебя этих похвал, этой славы человеческой – не жди себе славы Божией! Нельзя служить и Богу и мамоне, своему грешному “я”. И все твое славное, по суду человеческому, дело много-много стоит медницы в очах Божиих, а, может быть, равняется и круглому нулю. Не и язычницы[9] ли такожде творят, говорит Господь о таких добрых делах. А если так, то он теряет уже цену и христианской добродетели, и напрасно себя будет льстить человек, указывая другим на такия добрыя дела…