Двадцатое июля

– По-твоему, выходит, он поддерживает связь с нашими союзниками? Ведёт двойную игру?

Ким развёл руками:

– Выходит так.

– Двойная игра. – Старков подошёл к окну. В серых сумерках Москва напоминала мёртвый город: редкие прохожие, патрули, ни одного огонька. Привычная обстановка. – Интересно, как мы будем привыкать к мирной жизни? – неожиданно произнёс Старков.

– Что, Глеб Иванович?

– Говорю, мы настолько привыкли к военным условиям, что сейчас невозможно представить, как можно жить иначе.

– Вы это к чему?

Глеб Иванович резко повернулся в сторону Кима:

– А к тому, что если мы сегодня передадим твои выводы Фитину, то завтра я, да и ты тоже, не будем видеть вида из этого окна.

– Неужели Павел Николаевич не поймёт?

– Фитин то поймёт. – Старков сделал паузу, – САМ не поймёт. Да, рыбачек, задал ты мне задачу. Ну, Фитину то твои размышления я передам… А вот что будет дальше?

– Глеб Иванович, так ведь и заговор может не состояться. У них гестапо тоже не спит.

– А Гиммлер кто? Не гестапо? То-то и оно.

Ким подошёл вплотную к своему руководителю.

– Есть ещё один момент, Глеб Иванович.

– Какой?

– Шилов.

Старков расстегнул ворот гимнастёрки:

– Пожалуй, я тоже попью чай. Да, брат, задал ты мне сегодня вопросы – загадки. Лучше бы я не отлучался в эти дни. Выкладывай, что у тебя ещё, добивай старика.

– Шилова вызывал «Берта». «Берта» погиб в конце апреля. Как сообщил «Вернер», в результате авианалёта.

– Помню. На склероз не жалуюсь. Шилов, в таком случае, должен связаться с «Вернером». По паролю «Берты».

– Верно. А помните, в качестве кого «Берта» просил прислать человека?

– Стрелок, знающий взрывное дело. Одним словом…

– Диверсант. – закончил за начальника Ким.

Старков задумался. Капитан прекрасно понимал своего руководителя. Но факты…

– Одно дело, если его хотят использовать для работы. В том числе, и покушении на Гитлера. – Ким ужасно хотел курить, но при старике он подобного себе позволить не мог. – А если для отвода глаз? На тот случай, если покушение провалится, а «Вернер» его инициатор?

– Прикрыть свою задницу?

– Грубо, но точно.

– Тогда получается, нас использовали. – Старков долго молчал. То, что сообщил Ким, очень не понравилось старику. – Вот что, капитан. Пока о своих умозаключениях молчи. Время покажет, прав ты был, или нет. А такую информацию и Фитин наверх не подаст. Ай да «Вернер»…

Вальтер Шелленберг просматривал документы в своём кабинете на Беркаерштрассе, 32. В бывшем доме престарелых еврейской общины Берлина, располагалось несколько отделов и рефератов VI управления РСХА. Адъютанту шеф приказал в ближайшие два часа никого к себе не впускать. Шелленбергу нужно было сосредоточиться.

Самый молодой генерал в рейхе своим внещним видом мало походил на руководителя спецслужб. Тридцати четырёх лет, чуть выше среднего роста, довольно привлекательной внешности: правильные черты лица, зачёсанные назад волосы, обаятельная улыбка. Шелленберг больше напоминал владельца магазина, в каком нибудь престижном районе Берлина, к примеру, на Тауэнштрассе, нежели военного. К тому же, и он сам пытался всеми силами соответствовать однажды выбранному типажу интеллегента и дворянина. Не было ни одного человека, кто мог бы рассказать, о том, что был свидетелем, как патрон нецензурно высказывался, или бранился. Бригаденфюрер прекрасно помнил, имя каждого из его сослуживцев, их жён, детей, даты рождения. На Рождество и партийные праздники все, без исключения, сотрудники получали от него поздравительные открытки. И, тем не менее, в управлении его недолюбливали.

Свою карьеру сотрудника СД Шелленберг начал с работы в центральной информационной картотеке. Так бы он там и просидел, если бы в 1938 году ему не подвернулся шанс выслужиться перед Генрихом Гиммлером во время поездки в Вену. До сих пор не понятно, чем покорил сердце главы СС бумаготворец – малокосос, но с тех пор Шелленберг стал получать от своего патрона всё более и более ответственные задания. С сентября тридцать девятого Шелленберг уже служил в отделе VIE, IV управления РСХА (Служба безопасности / СД – Восточная Европа), сначала инспектором, а, через непродолжительное время, и его руководителем. В том же тридцать девятом году Шелленберг подготовил операцию по дезинформации англо – голландской разведки, за что и был награждён Железным крестом I степени. После неудачного покушения на бывшего соратника фюрера Отто Штрассера, Шелленберг переключился на работу с западным сектором. Подготовка диверсантов в Британию, попытка вывоза высокопоставленных иностранцев из Португалии в Германию. Но, пожалуй, самым большим достижением карьеры Вальтера Шелленберга стала ликвидация в феврале 1944 года абвера (военной разведки), и передача всех полномочий VI управлению РСХА, то есть его ведомству. Теперь он один держал в своих холёных руках всю разведку рейха.

На большом столе, полной копии стола Гиммлера, бригаденфюрер разложил документы в порядке очерёдности их поступления. Итак, первый из них датировался февралём сорок четвёртого.

«Х-11 Вагнеру.

12 февраля мэр города Штутгарта Карл Штрелин встретился с фельдмаршалом Роммелем, своим боевым товарищем со времён прошлой войны. Он сообщил фельдмаршалу о плане, разработанном некими высокопоставленными офицерами. Фамилии не известны. (источник информации не смог / отказался / их назвать). Во время беседы говорилось о том, что теми высокопоставленными офицерами предполагается взять фюрера под арест и принудить его объявить о своей отставке по радио. Самому Роммелю было предложено войти в состав нового правительства. В ответе фельдмаршал согласился со своими обязательствами помочь Германии, и пообещал продолжать оказывать давление на фюрера, с тем, чтобы тот смог осознать всю безнадежность, которая сложилась на фронтах. Но, от предлагаемого поста фельдмаршал отказался.

Записано со слов капитана Вирмера Йозефа, адъютанта фельдмаршала Роммеля.

16.02.44»

«Х-11 Вагнеру

15 мая фельдмаршал Роммель встретился с военным губернатором Франции генералом Карлом Генрихом фон Штюльпнагелем. Встреча состоялась в пригороде Парижа. В чём состояла причина встречи неизвестно.

Записано со слов капитана Вирмера Йозефа, адъютанта фельдмаршала Роммеля.

18.05.44»

«L-46 Бруно

УСС (Управление стратегических служб) США в июне получило информацию о настроениях в «Брейкерс», германской военной оппозиции. В частности сообщено, что немецкие генералы намерены открыть фронт на западе перед англо – американцами, и считают, что, чем быстрее они это сделают, тем будет лучше. Новые успехи советских войск заставляют их ускорить осуществление задуманного плана. Однако, среди «верхушечной оппозиции» имеются лица, которые начинают задумываться о том, стоит ли ориентироваться только на Запад. Россия, по их мнению, становится грозной силой в Европе. Они предлагают искать сближения с русскими».

«Х-11 Вагнер

9 июля фельдмаршала Роммеля посетил адъютант губернатора Франции, генерала Карла Генриха фон Штюльпнагеля, подполковник Цезарь фон Хофакер. В беседе оговаривалось, что если фюрер откажется взять на себя инициативу прекращения боевых действий на фронте с англо – американцами, то его следует к этому принудить. Командующий экспедиционным корпусом отверг данное предложение. В свою очередь фельдмаршал вызвался попросить у фюрера разрешения обратиться с мирными инициативами к британскому фельдмаршалу Бернарду Монтгомери. По его словам, следует убедить британцев объединить свои усилия с Германией в борьбе против Советского Союза.

Записано со слов капитана Вирмера Йозефа, адъютанта фельдмаршала Роммеля.

10.07.44»

Последним лежал документ, почти полностью совпадавший по содержанию с тем сообщением, которое недавно получил глава СС.

Шелленберг задумчиво вынул из пачки «Кэмэла» сигарету, некоторое время помял её в пальцах, вернул на место.

Вывод напрашивался сам собой: фельдмаршал Роммель вёл свою сольную партию в новой игре. Те, из числа высшего руководящего состава вермахта, кто вступал с ним в контакт, не знали, что он вот уже как несколько месяцев ведёт тайные переговоры через своих людей с противоположной стороной. Но не с британцами, а с американцами. Это, во-первых. Во-вторых. Да, Роммель дважды встречался с фюрером, но обе встречи носили специфически военный характер. И, наконец, в третьих. Судя по всему, янки ждут от фельдмаршала не слов, а конкретных действий, которые тот им обещает. Роммель, в свою очередь, находится в ожидании движения от немецкого генералитета. Встаёт вопрос: а когда же собирается начать действовать генералитет?

Щелленберг протянул руку к телефону, накрутил номер:

– Карл? Не узнал, не узнал тебя. Как Эльза? Больна? Чем? Почему сразу не позвонил мне? Звонил? Да, действительно, меня не было. Но что-то придумаем. В самое ближайшее время. Карл, ты ещё служишь в своём издательстве? – Шелленберг прекрасно знал, что Карл Штольц по-прежнему работает журналистом в газете «Фелькишер беобахтер», центральном печатном органе НСДАП, подконтрольным министру пропаганды Геббельсу. – Вот и прекрасно. Мне нужно кое-что уточнить. Так что, каковы твои виды на сегодняшний вечер?

Самолёт попал в зону турбулентности, его основательно начало трясти. Курков проснулся, осмотрелся по сторонам. Темнота, бесформенные фигуры на лавках вдоль борта. На полу ящики, под потолком тускло горит матовый фонарь.

– Спите, солдат. – послышался голос обер – лейтенанта Грейфе. – Я думаю, у нас появилась одна из последних возможностей выспаться.

Курков попытался рассмотреть циферблат часов:

– Сколько ещё лететь?

– Сорок минут. Отдыхайте.

Курков накинул на себя суконное одеяло, предоставленное ему экипажем самолёта. Сон пропал.

Интересно, что сейчас происходит на родине?

Удивительная штука – жизнь. Авторитетный вор – агент НКГБ. Пять лет назад сказал бы кто, в морду плюнул.

А ведь если бы в сорок втором Спиридонов, следователь, что вёл дело Шилова, не узнал его, там, в блиндаже, на передовой, то кто знает, как бы всё сложилось дальше. Но узнал…

Сразу после ареста, Сергей ожидал, что его расстреляют на месте, без суда и следствия. Либо прямым ходом отправят в дисбат. Но всё вывернулось с ног на голову. Вместо приговора и его выполнения, посадили в самолёт и, через три часа он прибыл в столицу. Лубянка. Камера. И разговоры. Прямо как у фрицев. Кто? Когда? Сколько? Владеешь ли языками?

Языками он владел. Немецким – в совершенстве. Была такая тяга к учёбе. Откуда – Бог его знает. Да и практика вышла сама собой неплохая. Сожительница – преподаватель немецкого в институте. Всё просила взять её в жёны. Французским занимался самостоятельно. Как говорится, для души. Правда, в последнее время второй стал забывать.

Там, на Лубянке, его прикрепили к Старкову и Киму. В основном с ним работал Ким. Именно он принёс сообщение о том, что младшую сестру Шилова угнали в Германию. Последнего, родного человека, оставшегося на этой проклятой земле.

– Я не знаю, что тебе там придётся выполнять. – признался Ким перед началом задания. Тогда они провели два дня в Подмосковье, под охраной, но всё равно на свободе. Именно там Сергей и получил основные инструкции. – Нам приказали подготовить тебя для неизвестной деятельности. Для нас – непривычной. По идее, тобой должны заниматься другие инструкторы. Но, приказы не обсуждаются, а выполняются. Три месяца мы были рядом. Как говорится, плечом к плечу. Одно могу сказать, хороший ты мужик, Серёга. И так думаю не только я. А, что с пути сошёл когда-то… Так мы все не без греха. Когда будешь там, зла ни на кого не держи. Ни на нас, ни на них. Иначе сгоришь. И никакой самодеятельности. Только выполнять приказы человека, к кому ты поступишь в распоряжение…

Деревянная полка давила на рёбра, но Курков старался неудобства не замечать. Вспомнился старик, как он окрестил Глеба Ивановича.

Перед тем, как отправить Шилова на фронт, Старков дал последнюю, подробную инструкцию:

– На передовой пробудешь недели три. Присмотрись что к чему. Припишут к разведчикам. К концу месяца пришлём в часть твоего сокамерника по Саратовскому «сизо» Зеленкова Геннадия Александровича.

– «Зелёнку»?

– Его самого. Кстати, почему ты его тогда избил?

– Это к делу, или из любопытства?

– Лично для меня.

– Буреть начал не по чину.

Старков усмехнулся:

– Логично. Итак, Зеленков тебя опознает. Естественно, начнут проверять. Вот в тот момент тебе и нужно будет уйти к немцам.

– А не слишком сложно? Может, просто перебежать?

– Да нет, Сергей Иванович. Фриц – он не дурак. Проверку обязательно устроит. И, поверь мне, сумеет узнать, что в части происходило. Как не прискорбно признать. Немцам рассказывай о себе всё. Но не сразу. Выдай себя за струсившего командира Красной Армии, за сына репрессированного генерала. Будут мять бока, терпи. Матерись и терпи. А вот когда их проверка выведет тебя на чистую воду и покажет, что ты «зек», вот только тогда сделай вид, будто сломался. Сдавайся с умом. Дави на подставные судимости, на то, что тебя советская власть незаконно арестовывала. Мол, посадили по политическим мотивам. Прижмут личным делом по последнему ограблению, слоиайся вторично. Сделай вид, будто хотел скрыть уголовную сторону своей жизни. Мол, кто уголовнику поверит? После дашь согласие на сотрудничество.

– А если у них дела нет?

– Есть, Сергей Иванович. Есть. – убедительно ответил Глеб Иванович. – Они когда Тетерев взяли, где тебя судили за старика – ювелира, которого вы с подельником убили…

– Вот только не надо обобщать. – перебил тогда Старкова Шилов. – Перо деду вставил Ноздря. Сука, по «мокрому» нас протащил. Земля ему пухом.

– Так вот, – продолжил Старков, – немцы весь архив областного суда вывезли в Германию. Так что, дело лежит теперь где-то в Берлине. После проверки тебя перешлют в лагерь, где пройдёшь обработку власовцами. Теперь запоминай. Тебе нужно попасть к Жиленкову Алексею Николаевичу. Вот его фото.

Перед Шиловым лёг снимок, на котором был запечатлён улыбающийся полный мужчина лет тридцати – тридцати пяти, в белой косоворотке.

– Снимок сделан летом сорокового года, когда Жиленков работал секретарём райкома партии. Сейчас он, конечно, изменился, но, думаю, ты его узнаешь. Так вот, Жиленков сотрудничает с германской разведкой. Точнее, подбирает для неё кадры из наших военнопленных. Нас он интересует, как выход на обер-лейтенанта Грейфе, и его руководителя майора Крауса, руководителя «Особой команды». Хотя, и не они основная цель. Твоя задача: центр подготовки диверсантов, который находится под Берлином, и которым руководит Отто Скорцени. Фотоснимком, к сожалению, не располагаем. Так что, заочного знакомства не состоится. Только личное. Будут предлагать другие условия, отказывайся. Играй. Не поддавайся на провокации. Твоя цель – через Жиленкова к Краусу. А от них – Берлин. Кстати, ты верующий?

Шилов повёл плечами:

– В детстве крестили. А так, атеист.

– Так вот, временно станешь католиком. В Берлине, точнее в его пригороде, есть костёл Святого Иосифа. Когда сможешь самостоятельно передвигаться по городу, посетишь его, оставишь записку вот такого содержания.

Старков написал на листе бумаги: «Молюсь за упокой отца моего и его сестры Берты».

– Положишь перед иконой Плачущей Магдалины. После выйдешь из костёла и прогуляешься по парку, что возле пруда. Посидишь на скамейке. Если всё будет в порядке, к тебе подойдут. Беседу начнёт подошедший. Кроме него ни с кем в контакт не вступай. В первой фразе должно прозвучать слово «Берта» – условный сигнал, что к тебе подошёл наш человек. Заметишь за собой слежку, немедленно покинь парк.

– Понятно. Что я должен буду выполнять?

Старков тяжело вздохнул.

– Каждый раз, когда готовлю людей к работе в тылу врага, всегда спрашиваю себя: а что он там будет делать? И не могу ответить на этот вопрос. Каждый действует по обстановке. Знаю одно: тот человек, кто тебя встретит, просил, чтобы мы прислали ему подрывника.

– Дела. – покачал головой Шилов. – А вы не боитесь, что я переметнусь на сторону гитлеровцев? Как – никак, вор.

– Ты словами не балуйся. – Старков закашлялся, промокнул рот платком, который тут же окрасился кровью. – Я тебе не красна девица. Боюсь – не боюсь. Ты два года на фронте немца бил. Под чужим именем, но бил. И из окружения вышел. Захотел бы, давно остался.

– Лёгкие где потеряли? – кивнул на платок Шилов.

– Сначала гражданская. Потом белофины.

– Понятно.

– А раз понятно, работай дальше. Детальный инструктаж проведёт Ким. И вот что, Сергей Иванович, прислушайся хорошенько к тому, что он тебе будет говорить. Наш капитан парень толковый…

Самолёт тряхнуло. Курков приподнялся и выглянул в квадратный иллюминатор. За бортом стояла сплошная чернота. Ни звёздочки. Всё скрывали тучи.

Снова завернувшись в одеяло, Шилов – Курков попытался заснуть. Ничего не выходило. То ли мешал храп обер – лейтенанта на соседней скамье, то ли мысли, будоражащие его…..

Ким, в те последние дни перед отъездом на передовую, на спец. даче, тоже дал ему последние наставления.

– Когда окажешься в Берлине, не торопись. Жди. Они должны в тебя поверить так, чтобы ты мог спокойно ходить по городу. Без сопровождения. Если, после посещения собора, к тебе никто не подойдёт, придёшь ещё раз через две недели.

– А вдруг не отпустят?

– Придётся поработать головой. Придумай что-нибудь. Но в церкви тебе нужно объявиться обязательно. Ты у нас, вроде, как посылка «до востребования». Дальше действуй по обстановке.

– Знаю. Старков говорил.

– А он говорил, как будут проверять? – Ким внимательно посмотрел в глаза собеседника. – И проверку ты должен пройти на «отлично».

– Пройдём. – Шилов не отвёл глаз. После чего хлопнул Кима по плечу, – Да не беспокойся ты. Я всё понял.

– Да нет, брат, ничего ты не понял. Они ведь вербуют по-своему. – Шилов заметил, что Ким как-то странно обмяк.

– Точнее?

– Заставляют расстреливать людей. Наших, таких же, как ты и я, простых советских людей. Может, перед тобой будут стоять красноармейцы. Даже из твоего батальона. А может, старик из соседнего села. Так то вот.

Шилов облизнул пересохшие губы.

– И фоторгафируют. В личное дело.

– Кровью повязывают. – Сергей выматерился. – А если я не смогу стрелять в своих?

– Должен. – теперь капитан ответил на взгляд собеседника своими близорукими глазами, и тот неожиданно почувствовал, что готов немедленно схватить за шею стоящего напротив сопляка, и со всей силы сдавить его горло, так, чтобы там, внутри, что-то хруснуло. А потом хоть в тюрьму. Ким закрыл глаза, как бы подставляясь, и закончил мысль, – Есть такой приказ. Так что будь готов ко всему.

– Ты на что меня толкаешь? – голос прозвучал хрипло, отстранённо.

Рыбак долго молчал, наконец, произнёс:

– У тебя задание. Его нужно выполнить. Будут приказывать стрелять – стреляй. Долго не думай.

– Ну, вы и суки… – Шилов сжал кулаки, – Ты знаешь, что мне потом за это будет?

– Знаю. – сорвался Ким, – Только другого пути к ним попасть у нас нет. Понимаешь? Всех, кто не прошёл такую проверку, отправили в концлагеря. Или поставили к стенке, вместе с теми, кого они отказались расстреливать. А ты нужен в Берлине. Понимаешь, в Берлине, а не в лагере!

– Меня же потом, после победы, за подобные дела к «вышке» приговорят. – Шилов быстро осмотерлся: не дай Бог, кто слышит их разговор.

Ким несколько успокоился:

– Вот я к чему и веду, Серёга. Действуй по обстоятельствам. Старков постарается тебя прикрыть, но сам знаешь, сегодня на коне, а завтра в говне. Служба наша такая. Если мы выживем, то считай, тебе повезло. Будет, кому вступиться. Однако, особо на рассчитывай: сам знаешь, старик болен. Остаюсь только я и Фитин. Если что-то произойдёт с нами, то совет могу дать только один: беги, куда глаза глядят.

Шилов усмехнулся:

– С такими советами за линию фронта не отправляют.

– А если я тебе буду врать, станет легче? Ты не дурак, и так всё понимаешь.

Они замолчали. Шилов упал на спину, посмотрел в небо. Ким присел рядом, на траву. Со стороны кухни донёсся запах пшёной каши. Скоро по времени должен был состояться обед.

– А если тот, к которому вы меня посылаете, – неожиданно спросил Шилов, – хочет сделать провокацию против нас, моими силами? Ведь вы же, насколько я понял, не знаете, что он задумал?

– Вряд ли. – отозвался Рыбак, однако, уверенности в голосе Кима Шилов не расслышал. – Человек, вроде, проверенный. Ни разу нас не подводил. А, если действительно у него на уме нечто собразилось, так на то у тебя своя голова на плечах. Думаю, разберёшься, что к чему.

Шилов перевернулся на бок, лицом к капитану:

– Там Наташка, сестрёнка. Ты же сам говорил. Где она? В каком селе, или городе?

– Понятия не имею. Только, Серёга, в Германии сёл нет. У них фермы. И искать её сейчас не советую. Война закончится, тогда и займёшься поисками. Иначе, и себя угробишь, и её не спасёшь.

– А если её сейчас мордуют? А я рядом, и не помогу?

– А ты вспоминай, о тех, кого расстрелял. Я не бью тебя по больному месту. Просто помни: они отдали свои жизни для того, чтобы ты смог выполнить задание. Начнёшь искать сестру, можешь всё провалить. Тогда их смерть будет неоправданна. Вот так, Серёга.

Ким на некоторое время замолчал, но, наблюдая состояние Шилова, произнёс:

– Главное, чтобы она осталась в живых. А там Бог даст, разберёмся…

Дверь кабины пилота распахнулась:

– Господин обер – лейтенант, Берлин.

Грейфе откинул одеяло, потянулся, и радостно произнёс:

– Господин русский, у вас начинается новая жизнь.

Курков снова выглянул в иллюминатор. Внизу, под ним, в первых солнечных лучах, раскинулись кварталы знаменитого города.

– А какое сегодня число? – Шилов повернулся к обер – лейтенанту.

– Что? – не расслышал из-за рёва моторов Грейфе.

– День какой сегодня?

– Тринадцатое июля. А что?

Шилов прокричал в ответ:

– Неплохое число для начала новой жизни.

– Господин группенфюрер, вот список тех, кто прибыл в Берлин за последние сутки.

Адъютант протянул шефу гестапо Генриху Мюллеру несколько листов бумаги, испещрённых мелким печатным шрифтом.

– И что мне с ними делать?

Адъютант раскрыл, было, рот, но тут же его закрыл и развёл руками.

Кретин, мысленно оскорбил подчинённого шеф гестапо.

– Здесь всё, или только отобранная информация?

– Всё, господин группенфюрер.

– Так что, – не сдержался, таки, Мюллер, – прикажете мне их самому перебирать?

– Нет, господин группенфюрер, просто я решил, что вам…

– Гюнтер, – взгляд поверх очков не предвещал ничего хорошего, – я, и только я, буду в этом кабинете, в этом доме, в этом городе решать, что и кому делать. Вы меня поняли?

– Да, господин группенфюрер! – подчинённый, неожиданно, не по уставу, пристукнув каблуками сапог, развернулся и направился к двери, однако, резкий окрик остановил его:

– Ладно, давайте, ваши чёртовы бумаги. Копии имеются?

– Так точно!

– Работайте.

Адъютант вышел, оставив шефа гестапо одного. Мюллер быстро пробежал взглядом списки. Знакомых фамилий вроде бы не встретилось. Впрочем, нет, на чём-то глаз споткнулся. Нужно просмотреть ещё раз.

Гестапо – Мюллер, как его называли сослуживцы, положил документы на стол, снял китель, аккуратно повесил на спинку стула, несколько раз присел, сделал круговые движения руками – полегчало. В который раз пришла мысль, о том, что напрасно не перетерпел тяжёлые дни девятнадцатого – двадцатого годов. Глядишь, остался бы в авиации – не занимался всяким отребьем. Убийства, заговоры, измены – всё в одну кучу. И за всё отвечать ему. Одному.

Снова взял список в руки. Кажется, на второй странице. Не то, не то…Вот оно. Точно! Ганс Берндт. Ганс Берндт. Очень, очень знакомо. Мюллер улыбнулся. Память не подвела. Птенцы Канариса слетаются в Берлин.

Итак, Ганс Берндт Гизевиус. В документах по прибытии не указал своего полного имени. Думал, не заметят. Ай-ай, господин Гизевиус. Нехорошо так поступать человеку с дипломатическим паспортом, тем более сотруднику абвера.

Мюллер подошёл к, встроенному в стену, сейфу, открыл его, пересмотрел документы, выбрал из них тонкую папку, раскрыл её.

«…. В мае – начале июня американских поданных, проживающих в особняке Херренгассе, Цюрих, Швейцария, трижды посетил Ганс Берндт Гизевиус, сотрудник абвера (дипломатическая неприкосновенность). Характер беседы между Г. Б. Г. и А. Д. / Аленом Даллесом / представлял собой диалог, по поводу будущего Германии после открытия «второго фронта». «Валет», позывной Г. Б. Г., интересовался, будет ли правительство Рузвельта вести переговоры с Адольфом Гитлером? Если да, то, на каких условиях. Если нет, то с кем из Белого дома следует установить контакт? А. Д. В свою очередь зондировал, кого представляет А. Б. Г. Последний дал ответ, будто работает в интересах абвера, точнее адмирала Вильгельма Канариса. Однако, несмотря на то, что фигура В. К. является одной из ключевых в руководстве рейха, А. Д. предложил перенести переговоры на более поздний срок, с тем, чтобы Г. Б. Г. увеличил круг заинтересованных в этих переговорах лиц….».