Потонувший колокол

Кошмар! О, где ты, Раутенделейн!

Никельман.

Она придет, придет, но не поможет!Хоть будь она сама богиня Фрея,Будь ты хоть Бальдер и имей колчан,Где каждая стрела есть луч от солнца,И каждая стремится прямо в цель, –Ты будешь побежденным! Слышишь? Слушай!Там далеко, в озерной глубине,Колокол глухо чернеет на дне,Между камней,Молит он ярких небесных огней,Хочется к солнцу ему, к высоте.Рыбы мелькают кругом в темноте,Вечно молчанье тая.Вечная ночь.Зеленокудрая нимфа моя,Самая младшая дочь,Кружится, кружится возле него,Ближе подплыть ей нельзя,Страха не может понять своего,Плачет, по влаге скользя:Больно ей – колокол старый, сквозь сон,Вдруг пробуждается вновь,Странный рождает лепечущий звон,Точно во рту его кровь.И бьется он, бьется, и хочет привстать,И бьется в бессильной борьбе…Когда ты услышишь тот голос опять, –О, горе тебе!Бим! Бам!Всевышний да снидет к мучительным снам!Бим! Бам!Как будто бы стонет призыв похорон, –Так глух этот звон!Бим! Бам!Да снидет Всевышний к мучительным снам!Никельман погружается в колодец.

Гейнрих

Ко мне! Ко мне! Кошмар меня терзает.

(Просыпается.)

Но где же… где я?..

(Протирает глаза и с изумлением озирается.)

Есть тут кто-нибудь?

Раутенделейн

(показывается в дверях).

Ты звал меня.

Гейнрих

Да, да, поди скорее!Поди ко мне! И руку положи мне –Вот так – сюда. Я должен знать, что здесь,Со мной – твоих волос прикосновенье,Со мной – биенье сердца твоего.Ты мне приносишь свежий воздух лесаИ розмарин. Целуй меня, целуй!

Раутенделейн

Мой милый, что с тобой?

Гейнрих

Так… ничего…Я сам не знаю. Я лежал и спал здесь.Озяб. Дай мне покрыться чем-нибудь.Я изнемог, устал, устало сердце,И вот пришли влиянья темных сил,Столпились и меня избрали жертвой,И мучили они меня, душили…Но все теперь прошло, мой милый друг.Сейчас я встану бодрый и здоровый.Пускай приходят!

Раутенделейн

Кто?

Гейнрих

Враги!

Раутенделейн

Враги?

Гейнрих

Да, все враги, которым нет названья!Я тверд, как был, и страха не боюсь,Хотя во сне, как подлая гиена,Подкрался он ко мне.

Раутенделейн

Ты бредишь, Гейнрих!

Гейнрих

Мне холодно. Но это ничего.Прижмись ко мне. Нежней.

Раутенделейн

Мой милый! Милый!

Гейнрих

Скажи мне только, веришь ты в меня?

Раутенделейн

Ты солнечный герой! Ты Бальдер! Бледный!Целую нежно-шелковые бровиНад чистою лазурью глаз твоих…Пауза.

Гейнрих

Да, я такой! Ты говоришь, я Бальдер?Дитя, заставь меня поверить в это!Согрей меня восторгом опьяненья,Оно моей душе необходимо,Чтоб мог я снова что-нибудь создать.Рука должна держать щипцы и молот,Водить резцом и мрамор рассекать.И иногда одно не удается,И иногда другое тяготит,И прилежанье в мелочах тоскует.Теряешь вдохновение и веру,И глуше бьется сердце, гаснет взгляд,И ясный образ из души уходит;Быть между повседневных мелочейИ не утратить этот дар небесный,Душисто-солнечный, цепям враждебный,Как это трудно! Если ж он исчезнет,И веры больше нет. И ты стоишь,Обманутый, исполненный соблазна –Стряхнуть с себя тяготы завершенья,Сокрытые от взора в яркий мигБожественно-блаженного зачатья.Но будет. Все же это чистый дым,От жертвы прямо к небу восходящий.Когда ж его рука с высот отвергнет,То будет воля свыше. Этой волейПокров священный с плеч моих спадет;Но я его не сбросил своевольно.И я, стоявший выше всех других,Сойду с Хореба твердо и безмолвно.Но пусть теперь кругом горит огонь,Пусть факелы зажгутся! Покажи мнеИскусство сокровенных чар твоих!Дай твоего вина! И мы, как люди,Протянем руки к радостям минут.И лучше мы досуг наш неизбежныйНаполним жизнью, а не тусклой ленью,В чем есть удел толпы, день изо дняТеряющей бесценные мгновенья.Пусть музыка звучит!

Раутенделейн

Сюда спеша,Я по горам летела, то качаясьПо ветру паутинкой, то, как шмель,Стремительно жужжа, то опьяненно,Как мотылек, с цветка стремясь к цветку.Я все цветы и каждую травинку,Смолистый горицвет, и анемону,И мхи, и колокольчик, – словом, всехЗаставила торжественно поклясться,Что зла они не сделают тебе.И даже Черный Эльф, заклятый враг твой,Твой светлый лик бессильно ненавидя,Напрасно точит на тебя стрелу!

Гейнрих

Стрелу? Что за стрела? Я знаю призрак,Его я видел, он ко мне пришелВ одежде пастора, поднявши руку,Он мне грозил губительной стрелой,Выдумывал, что будто бы под сердцеОна меня пронзит. Но чей же лукШвырнет ее в меня?

Раутенделейн

Ничей, мой милый!Ты огражден, да, огражден от всех.Лишь сделай знак, лишь мне кивни, – и тотчас,Как светлый дым, зареют волны звуков,Они нахлынут, возрастут и встанутВокруг тебя звенящею волной,И не проникнет через ту преградуНи зов людской, ни колокольный звон,Ни хитрые и злые чары Локи.Дай мне малейший знак своей рукой,И пышный зал в скале раскинет своды,И целый рой подземных человечковС жужжанием пчелиным окружит нас,Накроет стол, украсит пол и стены…Вкруг нас растет влиянье грубых духов,Укроемся с тобою в глубь земли,Где ни один гигант нас не коснетсяМорозящим дыханием своим.От тысячи свечей зардеет зала…

Гейнрих

Оставь, дитя, оставь! На что мне праздник!Мой труд так долго, буднично, безмолвно,Развалиной, ждет часа своего;Когда тот час придет, ликуя громко,Он будет праздник праздников тогда!Пойдем мне надо посмотреть на зданье,Железною я связан цепью с ним!Пойдем со мной, скорее, посвети мне,Возьми один из факелов! Я знаю,Не дремлют безымянные враги,И что-то гложет зданье в основанье,Так пусть художник, отдых позабыв,Работает. Когда за все усильяВ награду он увидит завершенность,И чудо сокровенное предстанет, –Из бронзы, из негибнущих камней,Из золота и из слоновой кости,Все сказанное до последних слов, –Оно победно будет жить навеки.На всем, что не закончено, – проклятье,Которое – как жалкая насмешка,Когда оно бессильно. Пусть же будетОно насмешкой жалкой!

(Хочет идти и останавливается у двери.)

Но, дитя,Чего же ты стоишь? Пойдем со мною?Я знаю, что тебе я сделал больно.

Раутенделейн

Нет! Нет!

Гейнрих

Но что с тобою?

Раутенделейн

Ничего.

Гейнрих

Бедняжечка, я знаю, чем тебя яТак огорчил. Ребенок, улыбаясь,Рукой ласкает пестрых мотыльковИ убивает то, что нежно любит.Но я немножко больше мотылька.

Раутенделейн

А я ничто иное, как ребенок?

Гейнрих

Нет! Нет! И если б это я забыл,Забыл бы я весь блеск существованьяИ самый смысл всего, чем я живу.Не плачь! В твоих глазах сиянье влагиМне говорит о боли причиненной,Не мной, а ненарочным беглым словом.В моей душе – одна любовь к тебе.Не плачь же: ты дала мне новой силы,Ты положила золота в моюПустую руку и дала возможностьС богами из-за приза в бой вступить.И в этот миг, дыша одной тобою,Я чувствую себя таким богатым, –Неизреченно как-то я объятЗагадочной твоею красотоюИ, удивляясь, я понять хочуЕе, непостижимую, и сердцеНастолько ж близко к боли, как к блаженству.Идем! Свети мне.

Лесной Фавн.

(кричит за сценой)

Хольдрио! Сюда!Чего вы там колеблетесь, трусишки?Пусть храм Ваала в пепел превратится!Смелее, пастор! Господин цирюльник,Пожалуйте сюда! Здесь есть солома,Здесь есть смола и хворост! Мейстер ГейнрихЦелует сильфу, нежится в постелиИ ни о чем не думает ином!

Гейнрих

Мне кажется, дурак объелся ягод,В безумье приводящих! Чего ты тамКричишь в тумане, словно сумасшедший?Поберегись!

Лесной Фавн.

Тебя?

Гейнрих

Меня, конечно!Вот я тебя за бороду схвачу,Плут козлоногий! Я отлично знаю,Как с вашим братом нужно обращаться!Скручу тебя и остригу, увидишь,Кто Мейстер, и научишься тогдаБыть тем, чем быть тебе еще не снилось:Работником, обжора и козел!Ты ржешь? Смотри, вон там есть наковальня,А здесь вот молот, и довольно твердый,Чтоб сделался ты гладким, как белье!

Лесной Фавн

(поворачиваясь к нему задом).

Черт побери, во имя Зодиака!Тащи свой молот, бей! Уже не разТяжелый меч ревнителей коснулсяМоей спины, и был ей словно пух!Тут наковальня, братец мой, такая,Что все твое железо станет глинойИ разлетится грязью.

Гейнрих

Вот увидишь,Проклятый дух, уродина зобастый,Будь ты так стар, как темные лесаГебридских островов, и будь так силен,Как ты хвастлив, – ты будешь на цепи,Ты будешь ведра мне носить с водою,И подметать мне хижину, и камниТяжелые ворочать, а когдаЗахочешь мешкать, ты узнаешь палку!

Раутенделейн

Тебя остерегает он, о, Гейнрих!

Лесной Фавн.

Идет, идет! Скорее начинай!Я не премину быть на представленье;Когда с веселым смехом на костерОни тебя потащат, как теленка,Я принесу им серы и смолыИ масла бочки полные, чтоб можноИм было приготовить для тебяРастопку, от которой чад закроетСвоим удушьем самый яркий день.

(Уходит.)

Из глубины доходят крики и зов множества голосов.

Раутенделейн

Ты слышишь, Гейнрих? Люди, это люди!Их голоса! Чудовищные звуки!Камень, пролетая, касается Раутенделейн.Ай, бабушка! Приди сюда! На помощь!

Гейнрих

Так вот как! Я мечтал об этой стае!Мне снилось, что она гналась за мной.Я слышу стаю, но за мною гнатьсяЕй не придется! Этот рев мне кстати.Когда бы ангел с лилией в рукеКо мне спустился с неба, убеждаяБыть твердым, я не понял бы тогдаВсю ценность неземных моих созданий,Все содержанье замыслов моихТак ясно, как теперь, когда я слышуРычанье этих мерзких голосов.Сюда, сюда! Что ваше будет вашеЗа вас, я – против вас! Вот лозунг мой!

Раутенделейн

(одна, в тревоге).

Сюда, скорее, Бабушка Кустов!Скорее, Никельман, приди на помощь!Никельман поднимается из глубины.Ах, милый Никельман, прошу тебя,Открой в скале затворы, выкинь воду.Пошли за водопадом водопадИ прогони домой всю эту стаю!

Никельман.

Брекекекекс! Что должен сделать я?

Раутенделейн

Пошли на них поток воды и в пропастьИх загони!

Никельман.

Я не могу.

Раутенделейн

Ты можешь.Ты можешь, Никельман.

Никельман.

Да если б мог,Что толку мне? Он очень неудобен,Художничек, он хочет покоритьЛюдей и Бога. Ежели, озлившись,Толпа его погубит, так, по мне,Туда ему дорога.

Раутенделейн

Помоги же,Скорей, скорей, а то уж будет поздно.

Никельман.

А что ты дашь мне?

Раутенделейн

Что я дам тебе?

Никельман.

Да, что ты дашь мне?

Раутенделейн

Говори – что хочешь!

Никельман.

Чего хочу? Тебя! Брекекекекс!Сбрось красные скорее башмачки,Сбрось лиф и платье, будь такой, какаяТы есть на самом деле, молодаяИ нежная, сойди ко мне сюда,Я унесу тебя с собой далеко.

Раутенделейн

Еще бы! Как ты мудро рассуждаешь!Раз навсегда тебе я повторяю:Брось эту дурь, исторгни эти мыслиИз водяных мозгов твоих. Да еслиТы будешь так же стар, и втрое старше,Чем Бабушка Кустов, да если дажеТы в раковину заключишь меня,Как устрицу, – ручною я не буду.

Никельман.

Э! Пусть же он погибнет!

Раутенделейн

Нет, ты лжешь!Ты лжешь, я это чувствую! Ты слышишь?То зов его! Вам всем известный голос!Я вижу, вижу, как ты там дрожишь!

Никельман исчезает. Гейнрих входит опять. Он возбужден борьбой, смеется дико и торжествующе.

Гейнрих

Они толпой напали, как собаки,И всех их разогнал я, как собак,Швырял в них то горящей головнею,То глыбами гранита. Кто из нихНе пал в борьбе, тот убежал. Дай пить мне!Борьба живит, победа закаляет.Согретая, скорее бьется кровь.Борьба не тяготит, она дает намМощь в десять раз сильнейшую, и сноваЖивут в груди приязнь и неприязнь!

Раутенделейн

Вот, Гейнрих, выпей!

Гейнрих

Дай сюда скорее!Хочу опять вина, любви и света,Хочу тебя!

(Пьет.)

Я пью твое здоровье!О сильфа, ты, как ветер, легкий дух!Я пью и вновь с тобою обручаюсь.Кто хочет быть создателем и ктоС тобой разъединится, неизбежноОн должен пасть, невольник, пораженныйВеликим тяготением земли.О, не сломайся только: ты ведь крыльяМоей души!

Раутенделейн

Ты не сломай меня!

Гейнрих

Нет, Боже упаси! Забвенья, звуков!

Раутенделейн

Сюда, сюда, прислужники мои,Невидимые, малые созданья,Спешите к нам на светлое свиданье,Играйте нам и пойте в забытьи!Пусть стонут скрипки, полны нежной ласки,И флейты, полны сладостной тоски;

Музыка

А я начну кружиться, виться в пляске,И в волосах заблещут светляки.В кудрях моих мерцая, зеленея,Они мне будут трепетным венцом,И я перед тобой мелькну, как Фрея,С своим прекрасным, радостным лицом!

Гейнрих

Постой! Умолкни!

Раутенделейн

Что?

Гейнрих

Ты не слыхала?

Раутенделейн

Что?

Гейнрих

Ничего.

Раутенделейн

Но что с тобою, милый?

Гейнрих

Не знаю. В звуки пенья твоегоВмешался чей-то голос… звук…

Раутенделейн

Какой же?

Гейнрих

Звук жалобы… Давно погибший голос…Но ничего, все это ничего.Вот так, прижмись ко мне и протяни мнеБокал пурпурный нежных губ твоих,Ту чашу, из которой пьешь так жадно,И снова пьешь и осушить не можешь:Дай мне безумья, пусть забудусь я!

Целуются. Долгая пауза забвенья. После этого, крепко обнявшись, они приближаются к выходу и постепенно ими овладевает вид могучего горного мира.

Смотри: глубоко тянется пространство,Огромное, и глубина егоСвежо-прохладна там, внизу, где люди.Я человек. Поймешь ли ты, дитя?Чужой и дома – там, внизу, и такжеЧужой и дома – здесь… Поймешь ли ты?

Раутенделейн

(тихо).

Я понимаю.

Гейнрих

Ты так странно смотришь,Когда сейчас со мною говоришь.

Раутенделейн

Я так боюсь.

Гейнрих

Чего?

Раутенделейн

Сама не знаю.

Гейнрих

Все это ничего. Так. Отдохнем.

(Подводя ее к выходу в скале, опять внезапно останавливается и оборачивается назад.)

О, только б месяц, белый, как из мела,Не устремлял свой неподвижный взорНа все, что там! О, только б мертвым светомТак ясно он не озарял низины,Откуда я ушел! На то, что скрытоСедым туманом, я смотреть не должен…Вот! Слышишь? Ты не слышишь ничего?

Раутенделейн

Нет, ничего! И то, что говоришь ты,Мне непонятно.

Гейнрих

И теперь не слышишь?

Раутенделейн

Что слышать я должна? Я только слышу,Как бродит по кустам осенний ветер,Как жалобно кричит вдали сарыч,Лишь странные твои слова я слышу,Которые ты странно говоришь мнеКаким-то дальним, чуждым языком!

Гейнрих

Там, там, внизу, жестокий свет луны…Ты видишь? Где в воде он отразился…

Раутенделейн

Я ничего не вижу, ничего!

Гейнрих

Ты, зоркая, как сокол! НеужелиТы ничего не видишь? Ты слепа?Что там так тяжко, медленно влачится?

Раутенделейн

Мечта, обман мечты!

Гейнрих

Здесь нет мечты,Не говори, не двигайся! ОбманаЗдесь нет! Я в это так же твердо верю,Как верю в то, что Бог меня простит.Вот-вот, теперь цепляется за камень,За тот широкий камень, что лежитКак раз среди тропинки.

Раутенделейн

Не гляди!Ты вниз глядеть не должен! Я закроюНаш вход, и силой я тебя спасу!

Гейнрих

Оставь, я говорю тебе, оставь же.Я должен это видеть, я хочу!

Раутенделейн

Смотри: водоворотом вьется дымка,Туман белеет в горной котловине.Так ослабев, как ты, остерегисьВступать в него.

Гейнрих

Я ослабел? Неправда.Вот все прошло.

Раутенделейн

Так хорошо. Будь сноваВладыка наш и Мейстер! РазгониСвоею силой жалкие виденья!Возьмись за молот, прошуми им властно…

Гейнрих

Не видишь ты, как выше все и выше…

Раутенделейн

Где?

Гейнрих

Там, вон там, идут тропинкой горной –В одной рубашке…

Раутенделейн

Кто?

Гейнрих

Босые дети.Несут кувшин. И то один из них,То вдруг другой колено приподнимет,Худое, обнаженное, чтоб имКувшин тот поддержать, такой тяжелый…

Раутенделейн

О, мать, не погуби его, он гибнет!

Гейнрих

Вкруг их голов сияет ореол…

Раутенделейн

Ты огоньком блуждающим обманут!

Гейнрих

Нет, нет! Сложи скорее руки: видишь…Теперь ты видишь… вот они идут!..

Становится на колени, в то время как два призрачных ребенка, из которых один держит кувшин, с трудом приближаются. Они в одних рубашках.

Первый ребенок

(угасающим голосом).

Отец!

Гейнрих

Да, я, дитя.

Первый ребенок

Тебе роднаяШлет свой привет.

Гейнрих

Благодарю, мой милый.Скажи: ей хорошо?

Первый ребенок

(медленно и печально оттеняя каждый слог).

Ей хорошо.Еле внятные звуки колокольного звона из глубины.

Гейнрих

Что у тебя?

Второй ребенок

Кувшинчик.

Гейнрих

Для меня?

Второй ребенок

Да, для тебя, отец.

Гейнрих

А что же в нем?

Второй ребенок

Соленое.

Первый ребенок

И горькое.

Второй ребенок

В нем слезыЕе, родной.

Гейнрих

О, Боже Всемогущий!

Раутенделейн

На что ты так глядишь?

Гейнрих

На них… на них.

Раутенделейн

Скажи мне, на кого?

Гейнрих

И ты не видишь?На них! Где ваша мать? Ответьте мне!

Первый ребенок

Где наша мать?

Гейнрих

Да, где?

Второй ребенок

Средь водных лилий.Сильный звон колокола из глубины.

Гейнрих

А! Колокол… звучит…

Раутенделейн

Что говоришь ты?

Гейнрих

Забытый, схороненный… он звучит!Я не хочу… Кто сделал это? Кто же?О, помоги мне, помоги!

Раутенделейн

Опомнись!Опомнись, Гейнрих!

Гейнрих

Он звучит… звучит!О, Боже, помоги! Кто это сделал?Ты слышишь, как он стонет, схороненный,Как он гудит и вырастает вверх,Отхлынул прочь, идет к нам с новой силой.

(К Раутенделейн.)

Ты ненавистна мне! Прочь! Ненавистна!Я буду бить тебя, отродье эльфов!Распутная! Проклятье на тебя!Проклятье на меня! Я проклинаюСвои созданья, все! – Я здесь, я здесь!Иду! О, Боже, сжалься надо мною!

(Поспешно устремляется прочь, ноги отказываются ему служить, он снова выпрямляется и, влачась, уходит прочь.)

Раутенделейн

Опомнись, Гейнрих! Все прошло… прошло.

Конец четвертого действия

Действие пятое

Горный луг с домиком Виттихен, как в первом действии. За полночь. Вкруг колодца сидят три сильфиды.

Первая сильфа

Огни пылают!

Вторая сильфа

Красный ветер жертвыВ долину веет ото всех вершин.

Третья сильфа

Чернеет чад, как туча, и, касаясьВысоких горных елей по верхушкам,Струится вниз.

Первая сильфа

А в глубине залегГустой и белый дым. В воздушном мореТуманов мягких скот стоит по шеюИ жалобно мычит, и хочет в хлев.

Вторая сильфа

Пел соловей один в кленовой роще –Так поздно – пел – и в пении стонал,Что, бросившись на мокрую траву,Я горько зарыдала.

Третья сильфа

Это странно!А я лежала мирно и спалаНа тонкой паутинке: протянувшисьМеж венчиков травы, она былаЧудесно соткана из красных нитей:Вошла в нее и показалось мне,Что я легла на ложе королевы.И мирно я покоилась. КругомРосистый луг, горя в вечернем свете,Бросал мне пламя яркое свое;И, тяжестью усталых век закрывшиСвои глаза, блаженно я спала.Проснулась и гляжу, в пространстве дальнемСвет умер, и везде седая мгла.Лишь на востоке мрачный блеск вздымался,И тлел, и тлел, до той поры, когда,Как глыба раскаленного металла,Склонился месяц на скалистом взгорье.И под косым огнем лучей кровавых,Казалось, начал шевелиться луг:И шепот я услышала, и вздохи,И жалобы тончайших голосов,И плач и стоны, – страшно так, так страшно!Я позвала жука, который несФонарик легкий с светом изумрудным,Но он, негодный, мимо пролетел.Так я лежала, ничего не знала,И очень было страшно мне, покаС крылами стрекозы мой эльф любимыйНе прилетел ко мне. Ах, издалекаЯ слышала, как крыльями звенел он,Мой милый мальчик, прилетел, упал,И вот мы с ним целуемся, – он плачет,И плачет и рыдает; наконец,К моей груди прижавшись крепко-крепко,Пролепетал он: «Бальдер… Бальдер умер».

Первая сильфа

(встает).

Огни пылают!

Первая сильфа

(встает).

Бальдера костер!

Третья сильфа

(медленно уходит к опушке леса).

Он умер, Бальдер, – холодно.

(Исчезает.)

Первая сильфа

ПроклятьеУпало на страну, как клубы дымаС того костра, где спит погибший Бальдер!

Быстрый туман застилает горный луг. Когда вновь проясняется, сильф больше нет. Раутенделейн, скорбная и изнеможенная, спускается с гор. Садится, усталая, снова встает и приближается к колодцу. Ее голос, замирая, гаснет.

Раутенделейн

Куда же?.. Куда же?.. Как праздник блистал!И гномы, шурша, пробежали сквозь зал,И чашу мне дали, и вижу – онаВся кровью наполнена вместо вина:Я чашу должна была выпить.И только я выпила это питье,Так больно забилося сердце мое,И чья-то рука его жестко взяла,И больно так сердце мое обожгла.Мне нужно, чтоб в сердце был холод!Корона лежала на брачном столе,Кораллы мерцали в серебряной мгле,Надета корона, горит надо мной,И вот я невеста, и ждет Водяной.Мне нужен для сердца был холод!Достались на свадьбе три яблока мне,Одно все мертвело в своей белизне,Другое, как золото, рдело,А третье кровавым огнем обожгло,А третье, как красная роза, цвело,И я их сберечь не хотела.Я первое съела – и вот я бледна,Второе – богатством навек стеснена,И красное – красное съела.Бледна и румяна, нежна и бела,Сидела невеста – и мертвой была.Скорей, Водяной, отвори.Я с мертвой невестой, бери.Средь рыб серебристых, и змей, и камней,В глубокое, в темное, в холод, скорей…О сердце, сожженное сердце!

(Она опускается в колодец.)

Фавн выходит из лесу и подходит к колодцу; наклоняясь над ним, зовет.

Лесной Фавн

Хей, хольдрио! Лягушечий король!Взойди сюда! Хей! Водобивец гнусный!Не слышишь ты? Зеленобрюхий, спишь?Эй, говорю тебе, иди скорее!Хотя бы ты на водорослях тамЛежал с своей красивейшей ундиной,И бороду она твою чесала, –Иди, оставь ее! Не пожалеешь!Тебе я, братец, расскажу такое,Что черт возьми и лошадиный хвост,Рассказ мой будет стоит ровно десятьТвоих любовных водяных ночей.

Никельман.

(невидимый в колодце).

Брекекекекс!

Лесной Фавн.

Скорей! Что там такое?

Никельман.

(невидимый).

Мне некогда. Оставь меня в покоеИ не ори.

Лесной Фавн.

Да ты с ума сошел!Как некогда? Ты головач, осел!Успеешь брюхо жабье отрастить.Ну, ссориться не будем, так и быть.Приятную тебе принес я весть,Как я пророчил, так оно и есть:Ее он бросил, и на долгий срокОн будет твой, волшебный мотылек,Немножечко помятый и больной,Но наш брат Лесовик иль ВодянойНе огорчится этим ни на миг.Ну, словом, говорю тебе, старик,Забавы будет вам на много дней,Ты более, чем хочешь, встретишь в ней.

Никельман.

(показывается над краем колодца и лукаво мигает).

Так бросил? Ну, сиди и ни гу-гу.А я за ней зачем же побегу? Мне что ж?

Лесной Фавн.

Тебе уж больше не нужна?Ах, если б знал я, где теперь она!

Никельман.

А ты ищи, ищи!

Лесной Фавн.

Везде искал,И тут, и там по лесу пробегал,Не раз в такие пропасти зашел,Где не был ни один еще козел.Всех спрашивал, щегленка и сурка,Сову, змею, и муху, и жука, –Все попусту. Зашел в сосновый бор,Там, вижу, лесники зажгли костер.Я головню стащил, и в гору скок,И кузницу забытую поджег:Там жертвенный теперь восходит чад,Пылают балки, рушатся, трещат,Свистит огонь, и жалкий человекВладычеству скажи: прости навек!

Никельман.

Я знаю, знаю, все известно мне, –Что ж ты меня тревожил в глубине?Я знаю больше, знаю, кто звучал,Кто колокол усопший закачал.Когда б ты видел – видное у нас,То, что на дне случилось в первый раз,Как мертвою застывшею рукойПокойница искала под водой,Искала темный колокол, нашла,И только что за край его взяла,Вдруг колокол, как будто уязвлен,К высотам устремил громовый звонИ долго выл, как львица, через тьму,Сквозь царство гор, к владыке своему.Утопленницу видел я: онаВолной волос была окружена,Она рукою бледной и худойВ металл, качаясь, билась под водой,И каждый раз в приливе новых силОн с бешенством удвоенным грозил.Я стар, и много видел там на дне,Но дыбом стали волосы на мне.Мы скрылись все. Когда бы ты был там,Не стал бы рыскать ты по всем кустам,Не стал бы ты о сильфочке тужить.Дай ей среди цветов ее пожить,Что до меня, – слуга покорный я.

Лесной Фавн.