Одинокое место Америка. Роман в новеллах

Однажды, перед самым отъездом, девушка была, как обычно, дома. Погода была хорошая, и девушка слегка приоткрыла окно, придерживая, на всякий случай, спящего кота, вдыхая свежий весенний воздух. Женщина из соседней квартиры остановилась у окна и завела разговор о погоде. Девушка плохо говорила по-фински и мало что поняла. Все же она смогла разобрать, что, понизив голос, женщина говорит о мужчине, в гостях у которого она живет. Женщина прошептала что-то о его бывшей жене и, плохо ее понимая, девушка попросила женщину зайти к ней и еще раз все повторить.

И, подойдя к двери и впустив женщину, девушка вскоре узнала, что у мужчины была когда-то злая жена, и что он оставил ей дом и все имущество, а сам снял эту жалкую квартирку и забрал в нее с собой лишь старого рыжего кота.

Когда женщина упомянула кота, девушка тут же вспомнила, что окно в комнате осталось открытым. Она побежала назад, но, увы, окно было распахнуто настежь, а кота не было. Девушка заглянула под диван и под кровать, выбежав на улицу, она звала кота, но все было напрасно, кот исчез.

Она не знала, как сообщит об этом мужчине. Виня себя во всем, она рассказала ему сразу, лишь только он вошел, и он не упрекнул ее, а только сказал, что все же надеется, что кот вернется.

Весь вечер мужчина и девушка ходили по улицам под накрапывающим дождем и звали кота, но все было напрасно. Поздно вечером, когда дождь разошелся, девушка стояла у окна, глядя в темноту, а мужчина сидел на диване перед выключенным телевизором. Девушка думала, что она принесла сюда только одно несчастье, она думала о рыжем коте, прячущемся неизвестно где под проливным дождем, она вспоминала своего собственного кота в России, воображала, что такое случилось с ее котом, думала, что скоро она приедет к своему коту, благополучно живущему дома с мамой, а мужчина останется один, и не будет даже кота, о котором он мог бы заботиться, и, подумав об этом, девушка заплакала. Мужчина не пошевелился и ничего не сказал, она пыталась перестать, но не смогла, и тогда он встал, подошел к ней, постоял рядом и нерешительно ее обнял.

Эту ночь они вместе провели в ее спальне. Сначала он утешал ее, говоря, что кот вернется. Позже, крепко ее обнимая, он шептал ей на ухо, что женщина, которую они видели в магазине, его бывшая жена, и хоть он и понимает, что она его никогда не любила, он не может понять, за что она его так сильно ненавидела. В течение всей их семейной жизни она не уставала повторять, что он ни на что не годен, и он и сам уже начал в это верить. После развода он оставил ей дом и все имущество, чтобы только больше ее не видеть. Но, узнав откуда-то, что он решился пригласить к себе русскую девушку, она смеялась и всем подряд говорила, что русские девушки могут польститься разве на его деньги, да и то, пока не узнают, как эти деньги жалки.

Он не хотел в это верить, и все же верил, он хотел найти в жизни что-то хорошее, но уже не надеялся, он хотел стать счастливым, но не мог даже попытаться, потому что эта злая женщина все отравила. И девушка тоже крепко его обнимала, будто стараясь защитить, она еще всхлипывала, но уже улыбалась и шептала, что теперь все будет хорошо, и не надо больше ни о чем тревожиться.

Романтическое интервью

Чтобы увеличить количество потенциальных клиентов нашего брачного агентства, пробудив романтические чувства в мужчинах, я решила включить в наш брачный каталог романтическое интервью.

Сначала я позвонила одной клиентке, секретарше, но она отказалась от интервью, объяснив, что не умеет выразить себя таким образом. Тогда я попросила об интервью у другой девушки, парикмахера известного салона, но она тоже отказалась, сказав, что слишком много людей ее знают, и что лучше она помолчит. Я позвонила третьей женщине – хирургу, она сразу же согласилась и приехала ко мне в тот же вечер.

Вид у нее был несколько строгий, но она принесла свою новую, очень хорошую фотографию для каталога. Мы сели на диван, я заварила кофе, она спросила, действительно ли есть вероятность выйти замуж через агентство; я ответила, что процент браков невысок, но никто не знает, кому повезет, и романтическое интервью должно помочь. И мы начали.

Я спросила, была ли романтика в ее предыдущем браке, она засмеялась, ответила, что муж плохо ее понимал, совсем не помогал по дому; к тому же он был из тех людей, которые ценят лишь собственные убеждения. Она училась в институте, ухаживала за маленькой дочкой, работала, готовила, стирала, в конце концов, не выдержала и ушла.

Я спросила, есть ли романтика в ее теперешней жизни. Она опять засмеялась, сказала, что сейчас она работает заведующей хирургическим отделением в больнице, что работа занимает все ее время, что она делает все операции в их больнице, что ей приходится работать на две ставки, имея мизерную, как у всех врачей, зарплату. Даже для дочки у нее не остается времени, поэтому она и начала подумывать о браке и выезде за рубеж: если бы родились еще дети, она бы посвятила себя им, и зажила бы, наконец, нормальной семейной жизнью.

Я спросила, неужели после развода в ее жизни, и правда, не было никого, о ком можно хотя бы мечтать, и каково ее отношение к мужчинам в целом. Она сказала, что у нее много друзей-мужчин, что ей не интересно дружить с женщинами и болтать с ними о всякой ерунде, а с коллегами-мужчинами можно обсуждать профессиональные вопросы или, скажем, работы немецкого психолога Эрика Берна, которыми она восхищается. Она добавила, что если рассматривать мужчин с точки зрения замужества, то она вряд ли будет счастлива в России. Она сказала, что русские мужчины потеряли себя в этом бардаке, они много пьют, не в состоянии обеспечить семью, поэтому она решила уехать на Запад.

Я спросила, не находит ли она романтичным иметь мужа из другой страны, говорящего на другом языке, и, напротив, не предполагает ли она, что с этим могут быть некоторые проблемы. Она сказала, что не думает, что проблемы возможны, потому что русские сами – смесь разных национальностей, она встречалась с финскими коллегами по работе, и все они казались вполне разумными и очень вежливыми.

Я спросила, а не смогла ли бы она вдруг по уши влюбиться в одного из финских коллег, и не смогло бы это полностью изменить ее мировоззрение. Она сказала, что не думает, что это возможно в ее годы (ей было тридцать два); главное, что она хочет найти в жизни, – это взаимное уважение и понимание необходимости растить детей в условиях взаимной помощи и поддержки.

Я удивилась, спросила, правда ли, что она не верит в любовь в том смысле, что любовь – это то, что нельзя определить и предсказать заранее, и она ответила, что, и правда, не понимает подобной концепции: с ее точки зрения реально существуют лишь здравый смысл и целесообразность, и конечно, более целесообразно жить большую часть жизни не одной, а в семье, чтобы иметь поддержку и оказывать ее самой, облегчая жизнь себе и партнеру. Что касается физиологических проблем, то с медицинской точки зрения, они решаемы и объяснимы.

Я спросила, а что она думает по поводу непреходящей грусти, которую до конца жизни испытывает человек, потеряв любимого супруга. Она ответила, что если люди теряют друг друга в молодом возрасте, они могут очень скоро утешиться, найдя себе кого-нибудь другого. Что касается стариков, вот они уже, действительно, не смогут это сделать, поэтому они так и страдают, на все есть физиологические причины и практическое объяснение.

Я спросила, надеется ли она, что такое интервью поможет ей найти романтического партнера. Она улыбнулась, встала, сказала, что тогда я могу писать, что угодно, поблагодарила, попрощалась со мной и ушла, а я осталась одна в своем офисе.

Как раз в этот момент позвонил мой партнер, я сказала ему, что романтического интервью все еще нет, и, торопясь закончить каталог, мой партнер предложил поместить вместо него больше фотографий красивых женских лиц.

Так мы и сделали. А фотографию этой женщины-хирурга, которую она принесла для интервью, мы поместили на обложку. На фотографии она не выглядела прагматичной, наоборот, что-то очень романтическое было в выражении ее глаз, это, видимо, пробудило в мужчинах романтические чувства, и количество наших клиентов, действительно, возросло.

Остров

Наташа и ее маленькая дочка жили в петербургской коммуналке вместе с многочисленными соседями. Их дом стоял на одном из центральных проспектов города. Окна трех комнат выходили на улицу, где днем и ночью громыхали грузовики и трамваи. Четвертая комната выходила в тихий зеленый двор, но старуха, которой посчастливилось жить в хорошей комнате, была вредная, она подслушивала, сплетничала и ворчала на соседских детей за то, что они шумят в коридоре, или ругалась, что другие соседи неудовлетворительно, по ее мнению, делают генеральную уборку.

В квартире жило много людей. Наташина дочка и соседские дети бегали и кричали в коридоре. На стенах висели велосипеды и тазы. В ванную часто была очередь, очередь была и к плите. Молодая семья с двумя детьми жила стесненнее всех в своей единственной комнате, и Наташа знала, эти молодые люди надеялись, что рано или поздно ворчливая старуха или другой сосед-инвалид переселятся в дом престарелых или еще куда подальше и освободят комнаты, которые можно будет занять.

Старик-сосед был прежде капитаном дальнего плавания. Он был приятелем Наташи, он всегда радовался, когда Наташа с дочкой по вечерам приходили к нему в комнату пить чай. На стенах его комнаты висели фотографии лодок и кораблей, большие тропические раковины и заморские сувениры стояли на полках старинной мебели. Наташина дочка любила играть с раковинами, одну она нечаянно разбила, но старый капитан не ругал ее, а лишь сказал, что это к счастью, он по-прежнему позволял девочке рассматривать раковины и прикладывать их к уху, чтобы слушать шум моря.

Старый капитан перенес инсульт. Он с трудом ходил по квартире, улица под окном была всем, что осталось у него от широкого прежде мира. Когда солнце начинало весной заглядывать в его комнату, он открывал окно, подставлял лицо солнечным лучам, закрывал глаза и воображал, что он снова в море, и что шум грузовиков и трамваев внизу – это шум морских волн. Его жена давно умерла, детей не было, раз в неделю к нему приходила племянница и приносила еду. Наташа тоже помогала, носила хлеб и молоко, убирала его комнату. Племянница каждый раз убеждала старика перейти жить в дом престарелых, но Наташа говорила ей, что старик вполне справляется, и что она всегда рядом, если ему что-то понадобится.

Наташа была биологом, она любила природу, растения, животных, насекомых, все то, что жило в мире своей собственной жизнью. Прежде она работала в Ботаническом институте, но после перестройки ее зарплата стала неуклонно уменьшаться, пока не достигла стоимости автобусной карточки. Наташа устроилась работать торговым агентом косметической фирмы: ходя по разным офисам, она продавала кремы и помады, это было не так просто при маленьком, часто болеющем ребенке, но ей помогал старик, он присматривал за девочкой, когда та спала, кормил ее, играл с ней, когда та просыпалась, пока Наташа бегала по городу с тяжелой сумкой, полной косметики, которую она пыталась продать.

Наташины родители жили далеко, помочь ей, кроме старого капитана, было некому, она ухаживала за дочкой, продавала косметику, чтобы заработать на жизнь, ни на что другое у нее не оставалось времени. Кроме клиенток, она общалась лишь с обитателями квартиры. Соседская молодая пара, люди, близкие ей по возрасту, не были, однако, ей по-настоящему близки: они покупали все на распродажах, хвастались своей практичностью, постоянно обсуждали, как разумнее потратить деньги на полезные вещи, а не на всякие глупости.

Разговоры Наташи со старым капитаном были другие. Старик часто рассказывал ей о морских путешествиях, об экзотических архипелагах, которые, бывало, посещал его корабль, об островах, на которых всегда тепло, где тропические закаты, голубые птицы и красивые серебряные рыбы. Наташа рассказывала капитану о своем неудачном браке, как муж ушел от нее перед самыми родами, не увидев дочери, и никогда потом ей не помогал. Наташа думала о будущем и не ждала ничего хорошего, потому что ничего хорошего не было и в прошлом. Старый капитан улыбался, хлопал ее по плечу и говорил, что никто не знает, что впереди, молодость – сама по

себе счастье; что до него, так он счастлив даже, когда смотрит на стены своей комнаты, на фотографии кораблей, на солнечные лучи за окном, счастлив вести с ней эти неторопливые беседы, охранять сон ее дочки, счастлив даже слышать звуки соседской ссоры на кухне. С высоты своего возраста он научился одинаково ценить все, даже самые пустяковые, проявления жизни.

Однажды, продавая косметику, Наташа забрела в офис брачного агентства, и, рассматривая ее духи и помады, девушки-менеджеры дали Наташе посмотреть каталог фотографий американских мужчин, желающих познакомиться с русскими девушками. Рассматривая их фото и биографии, Наташа внезапно наткнулась на название архипелага, о котором рассказывал ей старый капитан. Она увидела фотографию улыбающегося мужчины, под которой было написано, что американский инженер, работающий на острове, живет с маленькой дочерью и ищет любящую жену и хорошую мать своему ребенку. Удивляясь, зачем она это делает, Наташа купила адрес. Вечером она рассказала обо всем капитану – ей было нелегко объяснить старику, что означает «брачное агентство», потому что, не выходя из дома, тот не знал о многих атрибутах пост-советской жизни. Тем не менее, шутя и улыбаясь, старый капитан убедил Наташу написать американцу. Он вспомнил, как однажды его корабль разгружался в этом архипелаге, и хотя советскому экипажу и не разрешили тогда спуститься на берег, все они запомнили прекрасные острова и живущих на них веселых и беззаботных людей.

И Наташа написала письмо и принялась ждать ответа. Она написала, что, возможно, желание сделать детей счастливыми, и сблизит их с американцем. И ей, действительно, стало казаться, что что-то в ее жизни, в конце концов, изменится, и пока она ждала письма, все ее разговоры со старым капитаном вращались вокруг острова.

Она не думала всерьез о переезде туда, но она воображала все эти пальмы и экзотических птиц, к которым она каким-то образом прикоснулась своим письмом, и она думала еще, как много в мире чудесных вещей, которые так и останутся для нее неизвестными. А старый капитан, глядя в ее мечтательное лицо, думал, что если она, и в самом деле, переедет на остров, ему, конечно, придется переселиться в дом престарелых, где его жизненное пространство сузится до кровати в переполненной палате. Он знал, что и выжившие из ума старики содержатся там вместе с такими, как он, и старый капитан уже начал раздумывать, какие книги и какие фотографии он возьмет туда с собой, и еще он думал, разрешат ли там открывать окно, и сможет ли он ощутить там теплоту солнечных лучей.

Но американец на письмо не ответил. Наташа не знала, что покинувшая его жена вернулась к нему, что он простил ее и прекратил поиск, который и начал-то, чтобы доказать неверной жене, что вовсе не страдал, и в ней не нуждался.

После двух месяцев ожидания Наташа перестала надеяться на ответ. Молодая пара, знавшая обо всем от подслушивающей старухи-соседки, была сильно разочарована, потому что уже предвкушала, как Наташа и старик уедут из квартиры, и можно будет занять их комнаты.

Теперь Наташа была молчалива за вечерним чаем, она думала обо всех трудностях и проблемах, ожидающих их с дочкой впереди. Глядя на фотографии кораблей на стенах, старик думал, что от всего бы отказался, чтобы только увидеть улыбку на ее серьезном лице. И он утешал ее, говоря, что что-нибудь хорошее скоро случится в ее жизни, и что надо только надеяться на лучшее.

Рассказ о Маше

Она пришла в мое агентство, как приходят в первый раз многие девушки: с легкой опаской и с интересом. Одни девушки бывают сдержанны и не рассказывают о себе, другие сразу же излагают историю своей жизни. Она была из последних: через пятнадцать минут я знала, что ей двадцать восемь, что она никогда не была замужем, что в ее жизни было несколько мужчин, и все они были женаты, все говорили, как несчастны они в семейной жизни, все искали сочувствия, и каждый раз она глотала эту приманку. Их измученные семейными передрягами души отдыхали, согретые ее беззаветной преданностью, а потом они вспоминали о чувстве долга, просили их простить и – возвращались к своим злым женам и, конечно, к детям. Может, все у нее было так, потому что родители ее когда-то расстались, отец оставил их, когда ей было восемь лет, поэтому и она, и брат считали себя «плохими детьми», думая, что от хороших детей отцы не уходят. Может, эта мысль, сидевшая в подсознании с детства, и заставляла ее считать, что она не заслуживает лучшего и должна быть благодарна даже вниманию женатых мужчин. В двадцать восемь у нее не было ни семьи, ни детей (а она мечтала иметь ребенка) и, решив искать мужа за границей, она пришла в мое агентство.

– Я бы завела ребенка и без мужа, но не могу себе этого позволить! – говорила она мне. Да, конечно, я знала, что, имея профессию архитектора, она вынуждена работать уборщицей. Я также знала, как много усилий она приложила, чтобы, работая, получить диплом, а когда она окончила университет, оказалось, что ее профессия никому не нужна.

Я запомнила эту девушку, выделила ее из многих других. Ее улыбка была застенчивой, глаза – честными, я решила постараться помочь ей при первой же возможности.

И такая возможность представилась очень скоро. Мой финский бизнес-партнер просил познакомить его с хорошей девушкой. Он рассказывал мне, как он несчастен, не видя свою дочь, потому что бывшая жена не позволяет ему встречаться с ребенком, и как страстно хочет он создать новую семью, иметь еще детей, и, конечно, первая о ком я подумала, была эта девушка, назовем ее Маша.

Они познакомились, понравились друг другу, очень скоро их отношения стали близкими, и он, назовем его Ханну, уехал в Финляндию и пригласил Машу приехать к нему.

Он звонил ей каждый день, пока она оформляла загранпаспорт и визу, спрашивал, как идут дела, рассказывал про свою жизнь, мечтал, какое счастливое у них будет будущее, и обсуждал с нею, сколько детей они заведут. Маша была счастлива. Она потом говорила мне, что, бегая в эти дни по разным делам, любуясь прекрасными петербургскими дворцами, она не верила, что счастье выпало именно ей: еще недавно думала, что такое в ее жизни невозможно.

Она уехала, они звонили мне из Финляндии, в первые дни ее голос был счастливым, потом менее радостным, потом грустным.

Ее первая виза действовала три недели. Она возвратилась, пришла ко мне. Она была задумчива: с одной стороны, все было хорошо: они не ссорились, она занималась хозяйством – убирала дом, готовила, помогала Ханну в его бизнесе. С другой стороны, он был молчалив, вечерами встречался с друзьями или читал газету, и она не могла понять, действительно ли она ему нужна.

Однако он пригласил ее приехать еще раз. Они решили пожениться, когда наметится ребенок. Но ребенок не намечался, и женитьба была отложена до ее следующего приезда. Но, когда она приехала в Финляндию в третий раз, однажды, убирая по обыкновению дом, Маша нашла множество фотографий, взглянув на которые, сразу поняла, что была не единственной гостьей в этом доме. Когда она отсутствовала, приезжали другие девушки, никто не подозревал друг о друге, и это было очень удобно хозяину: дом был всегда чист, и в нем всегда была женщина.

– Но я действительно хочу жениться! – воскликнул Ханну, когда я сказала ему, что об этом думаю. – Я просто выбираю. К сожалению, Маша вряд ли мне подходит, но скоро я женюсь на более красивой женщине и выйду из игры.

И он, действительно, выбрал двадцатилетнюю красавицу-модель, которая ушла от него к ровеснику через три месяца после свадьбы. Теперь он иногда звонит мне и жалуется на судьбу.

Что до Маши, мы теперь друзья не только с ней, но и с ее русским мужем, которого мы вместе ей нашли. А когда Маша вспоминает Финляндию, она закрывает глаза, встряхивая головой, будто старается забыть то, чего лучше бы не бывало.

Как Маша нашла себе мужа

Вернувшись из Финляндии, Маша оказалась без работы, без денег, без какой-либо идеи, что делать дальше. Она пришла ко мне за советом.

Я чувствовала себя ответственной. Это я втравила ее в несчастливое приключение, это мне надо было помогать ей из него выбираться. В первую очередь, Маше надо было найти работу. Она была архитектором. Трудно было найти вакансию архитектора в Санкт-Петербурге, где в то время строилось мало новых домов. Однако в телефонном справочнике было много телефонов архитектурных студий. Маша пришла ко мне в офис, устроилась на диване и начала списывать номера телефонов и адреса. Приходили и уходили клиентки, периодически появлялся и исчезал мой муж, которого я убедила перевезти в гараж груду кирпичей, лежащую у подъезда офисного здания, чтобы заложить ими лужу под нашим гаражом. Наконец, муж сделал последний рейс, мы закрыли офис, сели в машину и поехали домой, высадив Машу на Фонтанке, где она жила.

В течение следующих нескольких дней Маша прозванивала список. Ее прилежание было вознаграждено. Директор одной из архитектурных студий пригласил ее на собеседование, и свершилось чудо – Машу приняли!

Правда, позже Маша узнала, что почти все работники этой студии уволились, потому что им по полгода не платили зарплату. Но Маша тогда была слишком счастлива, вновь назвав себя архитектором, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Теперь пришла очередь устраивать ее личную жизнь. Будучи классически обманутой, Маша не хотела никому верить, но я сказала, что если она, действительно, хочет иметь семью и детей, надо все же предпринять шаги в этом направлении. Я привела ей несколько поучительных примеров, когда успех был всего-навсего результатом усилия воли и веры в победу. Вдохновленная, Маша пошла в газету и подала брачное объявление.

Она получила множество писем. Ей пришлось сделать специальную картотеку с именами и телефонами претендентов. Она начала проводить вечера, звоня мужчинам, встречаясь с ними, вычеркивая их из списка, отмечая галочками, занося новых.

Все претенденты были очень разные. Те, которые казались наиболее подходящими, приводились ко мне в офис на просмотр. Маша хотела услышать о них мое мнение. Иногда бывали и другие причины.

Самым интересным кандидатом был молодой архитектор Константин. Маше очень нравилось то, что он тоже архитектор, что он красив, интеллигентен, и из хорошей семьи. Он нравился Маше, и она просила меня постараться произвести на него хорошее впечатление, чтобы молодой человек увидел, что у Маши есть приятные и интеллигентные друзья.

Я постаралась подготовиться к этому визиту. Когда они с Машей пришли, я предложила кофе и завела непринужденный разговор о литературе и искусстве. Оказалось, что молодой человек тоже пишет стихи. Я попросила его прочесть что-нибудь, он прочитал, и, конечно же, я принялась восхищаться. Молодой человек был польщен и взволнован. Я попросила его рассказать нам о себе, он с большим удовольствием это сделал. Я сумела перевести разговор на тему одиночества, предполагая, как было бы здорово, если бы Константин его с кем-нибудь разделил. Маша опустила глаза в скромном молчании, я вдохновенно говорила, Константин слушал, его глаза блистали. Это был замечательный вечер.

На следующий день Маша позвонила мне и сказала, что Константин попросил у нее мой телефон.

– Зачем? – спросила я.

– Он снова хочет поговорить с тобой о литературе. Кажется, ты произвела на него слишком хорошее впечатление, – холодно ответила Маша.

– Но ты же сама просила меня изобразить интеллигентных друзей! – воскликнула я.

– Да, но ты, кажется, перестаралась, – ответила Маша с сарказмом, и, пробормотав: «о господи…», я попросила ее сказать Константину, что я уехала из города или заболела. Через несколько дней я была наказана за эту ложь, по-настоящему ужасно простудившись.

Маша была доброй девушкой, она простила меня. Очень скоро она попросила меня рассмотреть другого претендента.

Это был мужчина огромного роста, я уже не помню, как его звали. Он принес коробку конфет и сразу же съел две трети сам. Я пыталась держаться как можно скромнее, слушая исключительно Машу. Но, когда, прикончив конфеты, мужчина, к слову, похвастался опытом по уходу от налогов в бизнесе, я забыла о прежних намерениях. Я немедленно попросила его объяснить мне те способы, которых я еще не знала. Ему тоже было интересно узнать, чем я могу поделиться. Когда наш взаимный интерес был удовлетворен, я вспомнила про Машу и увидела, что она сидит на диване и смотрит на меня с иронией.

Этот человек тоже вскоре исчез. Маша приводила ко мне еще нескольких претендентов. Один из них играл на гитаре и пел песни собственного сочинения так громко, что и несколько дней спустя я не могла слушать радио. Другой сидел в полном молчании, пока мы с Машей пытались его развлекать, потом внезапно покраснел, пригласил Машу поехать с ним в его загородный дом, и немедленно ушел, когда Маша отказалась.