Одинокое место Америка. Роман в новеллах

Мечты

Она была нежной застенчивой русской девушкой, она мечтала о спокойной семейной жизни в уютном доме, о хороших и милых детях, о сильном уверенном муже, который бы заботился о семье. Она не надеялась найти все это в своем большом городе, где темные ветреные улицы полны грустных несчастных людей, где можно загадывать не дальше чем на завтра, где жизнь полна неопределенности и страха, где молодые люди часто не помышляют о семье, потому что не знают, как ее обеспечить.

Он был способным программистом, молодым русским иммигрантом, живущим в Калифорнии. В Штатах у него была хорошая работа, уровень его жизни был не сравним с тем, на который он мог рассчитывать в России, но это была не единственная причина, по которой он любил Америку. Он любил Америку за ее энергию, за ее уважение к бизнесу и порядку, он любил ее за ее гостеприимство, на глаза его набегали слезы, когда он видел американский флаг и слышал американский национальный гимн, он был так благодарен этой щедрой стране, помогающей осуществляться помыслам столь многих людей. Больше всего он хотел, чтобы если и не он сам, то его будущие дети стали бы настоящими американцами, и, не надеясь жениться на американской девушке, он решил, что русская девушка, на которой он женится, будет любить Америку, как и он, и постарается приблизиться к истинно американскому стилю.

Они встретились через брачное агентство, Он оформил ей бизнес-визу и пригласил приехать к нему в Калифорнию. Он нашел ее милой, но чересчур застенчивой, слишком закрытой и «русской», он бы предпочел, чтобы она была более активной. Он купил ей несколько обучающих американских книжек из серии «How to…», объясняя, что, живя в новой стране, она должна перенять и ее ценности.

Девушка была умная, она поняла, чего он хочет. Он ей нравился, ей нравились также его уютный дом и солнечная Калифорния с улыбающимися счастливыми людьми. Она проштудировала книжки и попыталась сделать то, что в этих книжках советовали. Она пыталась постоянно улыбаться и энергично пожимать руки его знакомым, чтобы выглядеть всегда довольной и счастливой, но внутри она оставалась по-прежнему неуверенной и застенчивой, и это выглядело неестественно. Она училась водить машину, но трусила и однажды стукнула его автомобиль о поребрик тротуара. Она искала работу, чтобы начать делать собственную карьеру, но ее английский оставлял желать лучшего, и никто не хотел ее нанимать.

Неудачи ее деморализовали, ее друг разочаровывался все больше и больше, и однажды они поговорили и решили, что лучше она вернется домой в Россию.

Но она уже не могла забыть удивительную страну, в которой побывала. Это было мечтой, которая не сбылась, но которую она еще надеялась претворить в жизнь. Она думала, что все же сумеет соответствовать подлинному американскому имиджу. Она подала заявки в другие агентства и стала проводить вечера за написанием писем.

А в большом шумном городе жил американский бизнесмен. Ему надоела гонка за деньгами и успехом, надоели дружеские рукопожатия и победительные улыбки независимых американских леди, слишком сильных, чтобы в ком-то нуждаться. Сидя в свободные минуты перед экраном компьютера, он смотрел каталоги с множеством женских лиц и дивился, в своем ли уме все эти женщины и мужчины. Но однажды он увидел робкое лицо несмелой девушки на одной из страниц и подумал, что, может быть, в России действительно есть кто-то, кому нужны будут его забота и помощь, кто будет сочувствовать, когда однажды ему изменит удача, с кем он сможет не стараться выглядеть всегда преуспевающим и счастливым, не бояться казаться слабым, когда нет больше сил.

И он приехал в Россию встретиться с девушкой. Но она слишком хорошо помнила свой печальный опыт, перед свиданием с ним она освежила в памяти обучающие американские книжки, она постаралась спрятать свою истинную суть так глубоко, как будто ее не бывало, она сделала все, чтобы быть похожей на американку. Когда они встретились, ее улыбка была так победительна, а рукопожатие так крепко, что американцу показалось, что он и не покидал Америку.

И все трое по-прежнему одиноки и по-прежнему мечтают. Русский программист, любящий Америку больше всего на свете, мечтает стать ее частью вместе с энергичной и независимой женщиной, которую еще надеется повстречать. Американский бизнесмен мечтает о робкой девушке, о которой можно будет заботиться. Робкая русская девушка, пишущая письма, мечтает о солнечной Калифорнии, пытается казаться в своих письмах совсем иной, чем на самом деле, часто путаясь и сбиваясь со стиля, противореча тому, что писала прежде.

Email

Они встретились в Интернете случайно, она рекламировала продукцию своей фирмы, он заинтересовался, она ответила. Ему было очень любопытно все, что касалось России и русских, он задал пару вопросов, потом задал еще. Понемногу их еженедельный обмен электронными письмами стал регулярным, она полюбила привычку рассказывать ему о вещах, так хорошо известных в России и совершенно неизвестных в Америке, его изумление было забавным. Он также рассказывал ей о том, чего она не знала, ей было интересно общаться с человеком из другого мира, с другого конца Земли.

Сначала она была изумлена его открытостью и способностью делиться личным. Очень скоро она узнала и романтическую историю его знакомства с женою, и грустную историю их расставания. Люди в России обычно не делятся сокровенным с такой легкостью, а если делятся, то считают человека своим ближайшим другом. Он также много говорил о своих религиозных устремлениях, он был очень религиозен, она – совершенно нет.

Потом она начала привыкать. Она начинала свой день с выхода в сеть, она стремилась поскорее проверить, пришло ли ей письмо по E-mail. Чаще письма приходили, и ей так нравилось читать эти маленькие буквы на белом экране: читая их, она чувствовала тень далекой жизни прямо здесь, рядом. Это была совсем неизвестная жизнь с неизвестными удовольствиями – вечеринками и обедами в черных галстуках, с преимуществами, которых не было у них в России – безопасностью и комфортом.

Ее русская реальность была суматошной, неопределенной, нестабильной. Каждый день она должна была принимать неожиданные решения, чтобы ее фирма выжила. Она боялась, что ее бизнес завтра рухнет и она останется ни с чем, не представляя, что делать дальше. У нее была насыщенная личная жизнь— сложные отношения со старым другом, который хотел, чтобы она бросила бизнес и связала жизнь с ним. Он не принимал ее бизнес всерьез, беспокоился, что она устает, требовал, чтобы она все это прекратила и целиком и полностью положилась на него. Но она однажды уже пыталась понадеяться на мужчину, теперь она предпочитала быть независимой и рассчитывающей только на себя.

У нее была дочь, для которой у нее всегда не хватало времени. Пожилые родители также упрекали ее, что она слишком много работает, они старались быть самостоятельными и не обременять ее просьбами. Она помогала им материально, но чувствовала, что не уделяет им достаточно времени и внимания, в то время как им, в первую очередь, нужно именно это.

Ее друзья также пеняли ей, что она стала их забывать. Но уделять больше времени близким значило отнимать его от своего бизнеса, а она считала это недопустимым.

Однако переписка по еmail с неизвестным американцем как-то вошла в ее насыщенную жизнь и заняла в ней значительное место.

Поздно вечером, когда ее дочка спала, и никакие телефонные звонки не могли уже помешать, она сидела перед компьютером, отнимая время от короткого сна, и сочиняла электронные письма. Она писала о событиях дня, обо всех своих страхах, обо всем, что приходило в голову. С одной стороны, она писала дневник, с другой стороны, сознавая, что совсем незнакомый человек из стабильного и защищенного мира прочтет все это, она ощущала, что тонкая нить соединяет и ее с тем миром, и что и она тоже получает оттуда свою собственную маленькую долю защиты.

Она понимала, что это чистая иллюзия, но очень скоро она, действительно, начала чувствовать эту воображаемую защиту. Когда после странного телефонного звонка она задумывалась, а не рэкет ли это прощупывает финансовое состояние ее фирмы, или когда банк неожиданно прекращал платежи, она уже не чувствовала того отчаяния, какое ощутила бы в прежние времена. Вспоминая, что она сможет написать об этом в вечерней почте, она чувствовала, что настоящая опасность как будто отступала. Она будто строила другую параллельную жизнь, в которой существовало только то, что она описывала в своих посланиях, но все описанное казалось уже не таким ужасным, как театральные декорации, которые не могут никого напугать. Очень часто, когда ей надо было решать реальные проблемы, она сидела и думала, как лучше эти проблемы описать, и мысли ее были далеко. Она предпочитала перемещаться в выдуманную виртуальную реальность и сопротивлялась всякий раз, когда ей надо было возвращаться в свою трудную реальную жизнь.

Иногда она удивлялась, как это все могло с нею случиться, гадая, было ли это подсознательным желанием самозащиты, потому что напряжение, вызванное всеми этими действительными и мнимыми страхами, становилось иногда так велико, что требовался хоть какой-то отдых. Очень скоро, однако, она начала беспокоиться и думать, что раз привычка писать по email стала такой серьезной и сильной, требовалось уже что-то предпринимать, чтобы от нее избавиться.

Что до человека, с которым она переписывалась, то после нескольких месяцев переписки он не стал для нее ближе, чем в первый день электронного знакомства. Очень скоро она поняла, что его открытость и простота вовсе не значили того, что они значили бы в России, что теплые искренние слова настоящей симпатии, которых она, может быть, ждала, не будут сказаны, и не потому что он глуп или черств, а потому, что он не способен понять того ощущения привычной неопределенности, жизни на вокзале перед отправлением поезда, которое они все испытывают в России. Он был преуспевающим бизнесменом, ценил роскошь, хорошие рестораны и отели, знакомства с известными людьми, путешествия – он с воодушевлением рассказывал об их с женой путешествии в Россию на Восточном экспрессе в костюмах 20-х годов. Она не знала, понравилось ли бы ей все это или нет, она никогда не испытывала ничего подобного, но ей казалось, что, и испытав, она не приняла бы это слишком всерьез. Каждый раз, получая его послания, она чувствовала легкий укол неудовлетворения, потому что все написанное ею было понято не так, как она хотела. Она все более убеждалась, что пишет скорее для себя, она думала, что просто по-дурацки втянулась, и что с этим пора кончать.

Однако она ощущала, что ее день был пуст (хотя на самом деле он был полон событий), когда она не получала письма по email и не имела возможности отвечать. Она думала, как же избавиться от этого наваждения, когда ее американец неожиданно сообщил ей, что он должен будет по делам приехать в Россию и что они встретятся.

Он оказался человеком с дружелюбной улыбкой, с любопытством смотрел по сторонам, их встреча прошла в суете, но когда они, наконец, сели друг против друга и начали разговор, то делали паузы, вспоминая, не писали ли они уже об этом по еmail. Потом они привыкли друг к другу, и, казалось, их личное знакомство не имело ничего общего с их перепиской. Она водила его по театрам и ресторанам, они говорили, и опять он внимательно слушал, когда она описывала свою реальность, но гораздо более он воодушевлялся, делясь своими сокровенными мыслями о самоусовершенствовании перед лицом Бога, заботой о перенаселенности мира, планами и перспективами бизнеса. И она тоже слушала все это, думая, что отнимает время от собственных неотложных дел, раздражалась, считала дни до его отъезда, понимала, что ей не хватает чего-то необходимого, но никак не могла понять чего именно.

Но, проводив его в аэропорт, она поняла, чего ей не хватало. Это была невозможность переписываться с ним по еmail во время его визита. Проводив его, она была рада, что он скоро вернется домой, займет соответствующее место у компьютера, и что можно будет, наконец, снова писать ему письма.

И поняв это, она знала, что ей дальше делать. Дома она решительно выключила модем, вышла на улицу, села в машину, поехала к своему другу и, войдя в его квартиру, немедленно протянула ему модем, попросила спрятать его на несколько дней и подольше ей не возвращать, что бы она в эти дни ни говорила, и как бы его ни упрашивала.

Фрэнк

Его звали Фрэнк, я переводила его письма. Он писал их маленькой девушке с низким голосом, хотя он и не мог знать, каков ее голос, потому что она не говорила по-английски, а он не хотел звонить с переводчиком, считая, что разговаривать по телефону втроем будет неловко.

Его письма были искренними и милыми. Они соответствовали его имени. Он тщательнейшим образом выбирал девушку, которой станет писать, но, выбрав, безоговорочно решил, что отныне она будет единственным человеком, которому он все про себя расскажет. Но был еще один человек: я переводила его письма и тоже все о нем знала.

Меня тронули его письма. Я переводила, что работая в одиночестве в саду по выходным, он ощущал собственную неприкаянность. Я знала, что его единственный друг был далеко. Я знала и историю его неудачного брака, знала про его бывшую жену, которая не хотела в молодости иметь детей, потому что у нее у самой была злая мачеха, а потом, поняв свою ошибку, подарила всю невостребованную нежность племянникам. Он писал, что сам не возражал бы против детей в новом браке, но мог бы обойтись и без них, он предоставлял решать этот вопрос человеку, который должен был стать для него важнее всех, – девушке, которой писал.

Письма его девушки были довольно бесцветны. Они были описательны и безэмоциональны. Много места в письмах отводилось красотам Санкт-Петербурга. Некоторые письма были написаны возвышенным слогом, я заподозрила, что девушка посещает литературную студию и вырабатывает стиль, переписываясь с Фрэнком. По ее письмам было трудно понять, что она за человек.

Фрэнк, однако, был рад вверить свою судьбу хотя бы кому-то. Он писал о проблемах с работой, ему хотелось поменять работу, он писал, почему бывшая работа его не устраивала. Мне было очень интересно читать о работе в Америке. Переводя его письма, я рассказывала об этом своим домашним за ужином. Я также рассказывала о ситуации с работой в Америке друзьям, и мы все изумлялись, как похожа она на ту, что была у нас при социализме. И, конечно, родственники, и друзья знали, что все это происходит с человеком по имени Фрэнк.

Фрэнк все же ушел со старой работы, но вскоре он понял, что и новая работа ему не подходит. В конце концов, он остался вообще без работы.

В письмах его девушки и в это время не было особенных переживаний за Фрэнка. Как и раньше, она мало писала и о себе, хотя уже успела поделиться таким важным моментом, что ее любимое блюдо – птица. Ей будто не хватало воображения, чтобы понять, что на самом деле происходит в жизни Фрэнка. Она неторопливо начинала каждое письмо неизменным «Дорогой Фрэнк», и заканчивала его красивым описанием загородного или городского пейзажа. Там временем, Фрэнку приходилось трудно. Понемногу он начал делиться со мной, рассказывая о неудачных интервью и о временах полного затишья, полного отсутствия каких-либо предложений. Я ободряла его, как могла. Мои семья и друзья тоже знали, что Фрэнк сидит без работы.

Однажды, когда я ночевала у мамы, сын позвонил мне из дома, чтобы сказать, что в компьютере отчаянное письмо от Фрэнка, на которое тот просит ответить как можно скорее. Сын сказал, что Фрэнк готовится к очень важному интервью и, будучи суеверным, хочет услышать перед ним несколько ободряющих слов.

Ночуя у мамы, я не могла сразу же послать ему еmail. Но, придя домой на следующее утро, я бросила неразгруженную еще сумку с едой в коридоре и первым делом написала Фрэнку, что желаю ему удачи. Первое, о чем спросил меня сын, придя домой из школы, было, как прошло интервью у Фрэнка. Вечером позвонила подруга и в конце разговора спросила: «Кстати, а нашел уже работу этот твой американец, Фрэнк?» Муж, вернувшись из командировки, тоже спросил: «Ну, как Фрэнк? Будь я на его месте, я бы организовал собственный бизнес».

Интервью у Фрэнка прошло неудачно, но очень скоро он нашел другую работу. Его девушка, кажется, вообще не заметила, что с ним произошло, она прислала ему длинное письмо с описанием петербургских мостов, взятым, кажется из городского путеводителя. В следующем письме она пообещала описать монументальную скульптуру Санкт-Петербурга.

В Петербурге много великолепных памятников, которые еще можно описывать, а в библиотеках много книг, откуда можно заимствовать эти описания, так что у девушки Фрэнка еще многое впереди. Фрэнк продолжает писать ей о своей одинокой жизни, я продолжаю переводить. Мы с Фрэнком, кажется, подружились. Моя семья и друзья тоже знают о его существовании и часто спрашивают о нем. И хотя его девушка в последнее время и перешла к описанию научных открытий, сделанных в Санкт-Петербурге, Фрэнк, кажется, уже не так одинок в этом мире.

Ее неудача

Надя приходит ко мне в офис в своем лучшем вишневом костюме. Она приходит прямо от фотографа и показывает мне только что отснятые фотографии. Одна фотография предназначена для резюме, которое она просит меня перевести. Другая, на всякий случай, для брачного агентства, но на это Надя всерьез не рассчитывает. В первую очередь, она хочет послать резюме в какие-нибудь иностранные фирмы, хотя вряд ли в иностранных фирмах возьмут бухгалтера с улицы. Если даже и возьмут, то кого-то помоложе и со знанием английского. И все же, когда ищешь работу, надо пробовать все.

Она потеряла работу три месяца назад. До этого ей везло, она работала заместителем главного бухгалтера на большом заводе. Редкая возможность для немолодой женщины-инженера без специального образования, с трехнедельными бухгалтерскими курсами. Узнав, что ей удалось устроиться на такую работу, я с гордостью всем говорила, что в то время как многие инженеры безнадежно сидят и чего-то ждут на своих умирающих предприятиях, женщина, с которой я сидела за одной партой на бухгалтерских курсах, не сдалась, поменяла профессию и сумела найти место с очень хорошей зарплатой. И вот она это место потеряла.

Прежде Надя верила, что основной фактор успеха – усердие. Надя очень старательно училась на курсах. Она даже не выходила в перерывах перекусить, а жевала свой бутерброд за партой, перелистывая страницы лекций. Она никогда не болтала, не хихикала во время занятий, она лишь укоризненно смотрела на меня и другую болтливую женщину за столом впереди. Сама же она старалась не пропустить ни одного слова преподавателя.

На работе она вела себя точно также. Бухгалтерия у нее была в идеальном порядке. Она отслеживала все изменения в законах и налогах. Она старалась изо всех сил и требовала того же от других. Когда ей однажды показалось, что ее начальник не проявил должной ответственности, Надя честно ему об этом сказала, свято веря в преобладание чувства долга над всем остальным. Ее немедленно последовавшее увольнение разрушило эту веру. Но она все же продолжала вести себя, как раньше.

Каждое утро, не пропуская ни дня, она ходила в бюро трудоустройства, чтобы посмотреть, какие есть вакансии. Потом она возвращалась домой и принималась звонить. Иногда надевала свой лучший темно-вишневый костюм и ходила на интервью. Она возвращалась, и сын встречал ее в дверях, вопросительно на нее глядя.

– Сразу никогда не отказывают, – говорит мне Надя. – Обычно обещают позвонить. Говорят: мы вам позвоним на той неделе. Или: мы обязательно вам позвоним. Но когда я, наконец, звоню сама, извиняются, что место уже занято.

Однажды ей показалось, что ее усердие все же снова будет вознаграждено: Надя пришла в фирму и разговорилась там с женщиной в ожидании начальника. Женщина была бухгалтером, и Наде показалось, что ее профессионализм произвел на коллегу впечатление. Женщина ободрила Надю и пообещала за нее похлопотать. Начальник был тоже очень приветлив, обещал позвонить, но так и не позвонил. Когда Надя решила еще раз сходить в эту фирму, та же женщина ее даже не узнала.

Надя не может понять, почему все так получается. Она пытается сформулировать закон, в соответствии с которым человеку не везет. Ей кажется, если она это поймет, то все изменится.

– В самом начале поиска я пришла на интервью вместе с другими кандидатами, – говорит Надя. – Место было хорошее, на него претендовало много молодых людей с дипломами. Пожилая женщина в старомодном платье, тоже претендентка, подошла ко мне и сказала: «Бесполезно. Представляете, я уже целый год вот так хожу».

– Эта женщина выглядела типичной неудачницей! – восклицает Надя. – Не надо было мне с ней разговаривать. Я теперь думаю, это она передала мне свою неудачу.

И Надя отчаянно смотрит на меня, будто надеется, что я скажу, что этого не может быть.

Я говорю, что этого не может быть, что нет никакой удачи или неудачи, что могут быть только неудачные обстоятельства. Я говорю, что сейчас просто больше бухгалтеров и меньше вакансий, чем было тогда, когда мы учились на курсах, это и есть простая материальная причина, по которой она не может найти работу, но со временем она ее найдет. Нужны лишь терпение и время. Я убеждаю ее, пытаясь честно смотреть ей в глаза. Пытливо на меня глядя, она спрашивает, на самом ли деле я так думаю. Я выдерживаю ее взгляд и киваю, уверенно улыбаясь.

Я перевожу ее резюме, заполняю анкету агентства и, отвечая на вопросы анкеты, Надя немного оживляется, заполняя графу о будущем спутнике жизни, она улыбается, кокетливо поправляет прическу, и в свете солнечных лучей я замечаю седые волосы в ее укладке и то, как изношен ее лучший темно-вишневый костюм.

Я провожаю ее до двери, она, кажется, успокаивается и уходит от меня с надеждой и намерением не сдаваться. Я закрываю за ней дверь, возвращаюсь к столу и собираюсь продолжить работу. Но я ничего не могу делать, как будто что-то плохое поселилось в моем офисе после ее ухода.

Старый рыжий кот

Этот финн увидел ее фото в нашем брачном каталоге. Она была тридцатилетней русской девушкой обыкновенной внешности. В анкете она писала, что хочет о ком-то заботиться и иметь детей.

Он пригласил ее приехать к нему в Финляндию, и она согласилась. Она приехала поездом, он встретил ее на вокзале. В процессе переписки она видела его фотографии, и все же в реальности он показался ей меньше и тоньше, и глаза его были испуганные, хотя он и улыбался.

Он жил в маленькой двухкомнатной квартирке в небольшом городке и работал дояром на ферме. Он предложил ей поселиться в его спальне, а сам устроился на диване в гостиной. Каждый вечер он желал ей спокойной ночи и закрывал дверь, не пытаясь эту дверь открыть или даже в нее постучать. Каждое утро он уходил на работу, когда было еще темно, и она слышала, как он осторожно двигается по комнате, стараясь не шуметь, и тихо прикрывает за собой дверь.

Он был осторожен во всем, ей даже казалось, что он старается не показывать, сколько денег у него в кошельке. Он старался так открыть кошелек, чтобы она не видела его содержимого, а потом она и сама стала отводить взгляд, если он вынимал кошелек из кармана. Вечером, после его возвращения с работы, они обычно ходили вместе за покупками, и он всегда повторял, что в Финляндии все дорого, и что надо экономить.

Он мало говорил. Иногда она удивлялась, зачем вообще он ее к себе пригласил. В выходные они ходили на озеро или ездили в город. Она пыталась говорить, спрашивала его о личном, но он отвечал уклончиво и, отчаянно болтая о своем, она не понимала, о чем же он на самом деле думает.

Однажды ей показалось, что она увидела на его лице настоящее чувство: войдя в магазин, они столкнулись с темноволосой женщиной с решительным взглядом, которая разговаривала с кассиршей. Увидев ее, мужчина напрягся и попытался поскорее пройти мимо, пряча глаза. Женщина тоже пристально на них посмотрела, ее глаза сузились, на лице промелькнула усмешка.

Когда они вышли, девушка спросила о ней мужчину, он пробормотал что-то, и она поняла, что он не хочет, чтобы она продолжала расспросы.

Сидя дома одна, пока он был на работе, девушка привыкла разговаривать с котом. У мужчины был старый рыжий кот, которого он не выпускал на улицу, кот большую часть времени спал на подоконнике или смотрел на улицу из окна. Девушка любила кошек, в России у нее тоже был кот. Часто она сидела рядом с котом, почесывала его за ухом, смотрела вместе с ним за окошко и говорила коту, что его хозяину она не нравится, что скоро она уедет обратно в Россию и не вернется назад, что ей никогда не везло с мужчинами, вот и в этот раз тоже. Кот мурлыкал, сочувствуя.

Мужчина тоже любил кота. Возвращаясь с работы, он, в первую очередь, подходил к нему, гладил его и спрашивал у девушки, хорошо ли кот ел. Он часто советовался, чем лучше кормить кота, девушка была ветеринаром. Девушке казалось, что кот был единственной темой, которую они могли свободно обсуждать, и когда вечером они смотрели телевизор, гладя лежащего между ними на диване кота, девушке иногда казалось, что вот так, наверное, и бывает, когда у людей настоящая семья.